Дамнар: Неведение

      — Аэлдулин? Вы живы? — тихий девичий голос, который Джастин бы узнал из десятков тысяч других, застал его врасплох.       Представители ковенов и лесных домов часто путешествовали вместе и гостили друг у друга. Поддержание связей, обмен опытом, воспоминания о Вириди Хорте... Пожалуй, только родной мир их и объединял. Редко когда могли возникнуть дружеские отношения между полярными расами. В лучшем случае можно было рассчитывать на нейтралитет.       Из экипажа, остановившегося аккурат перед каменистой аркой рядом с озером, сначала вышла Клэр — представительница ковена Интрепид. Джастин с Сетом хорошо её знали. Несколько лет назад была вероятность, что она станет им «мачехой». Высокая, статная женщина с миловидным стервозным лицом и фигурой, напоминающей изящную вазу. Отец тогда не на шутку увлёкся, даже позабыл на время о Леди Руасил — эльфийка была недосягаема.       А вот Клэр ни в чём ему не отказывала. От неё у Аллара Корвоса родился сын, но без способностей к магии, а, значит, для отца оказался почти так же неинтересен, как и Джастин. Имени своего сводного брата он не знал, да и в лицо не помнил. Видел мельком пару раз несколько лет назад, но не более того.       Джастин как раз был после очередного спарринга с Олафом. Раскрасневшийся, весь в песке и ошмётках травы, взъерошенный, в простой потрёпанной одежде... Заметив на экипаже герб ковена: голову дракона с клубами дыма из ноздрей, и увидя знакомое женское лицо в окошке, не счёл нужным приводить себя в порядок. Подойти, произнести полагающиеся приветствия, и всё — Джастин прекрасно знал, что для Клэр он в лучшем случае где-то на уровне Волка из стаи. Сет спустился заранее, чтобы сотворить ледяной мост, заметив экипаж с балкона.       Следом за несостоявшейся мачехой на дорогу, сплошь покрытую опавшей листвой, из экипажа вышла эльфийка. Её кудрявые рыжие локоны блеснули в лучах заходящего осеннего солнца, стократно отразив лучи остывающего небесного светила, мечтающего о зимнем сне. Леди Силавия, кутаясь в дорожный тёплый плащ, обитый лисьим мехом, в смущённом волнении посмотрела на Князя, склонив голову в приветствии. Когда же она распрямилась и встретилась взглядом с оторопевшим Джастином, её глаза округлились. От ужаса? От отвращения? От удивления? От разочарования? Джастин не смог распознать её эмоции, обескураженный собственными чувствами.       Заметив вопросительно приподнятую бровь брата, Джастин усилием воли принял нейтральное выражение лица, и смог лишь произнести с лёгким поклоном:       — Eitheltúl ana mín coa. Elena calina mín omentie, [Добро пожаловать в нашу обитель. Звёзды озарили нашу встречу] — бесцветным тоном произнёс отключивший внешние признаки жизни вампир. Остекленевший холодный взгляд ввёл молодую эльфийку в замешательство.       — Надо же, твой цепной пёс всё ещё помнит родной язык? Ты его хоть иногда выпускаешь погулять? Кажется, он совсем уже одичал. На луну ещё не воет? — Клэр обманчиво дружелюбно улыбнулась, насмешливо осматривая Джастина с ног до головы.       Джастин был уязвлён, но виду не подал. Тёплого приёма он от неё и не ожидал, учитывая опыт предыдущих лет. И в любом другом случае пропустил бы её слова мимо ушей, как и делал всегда. Но из-за присутствия эльфийки, безразличие к привычным нападкам вампирши, дало трещину.       — Не твоего ума дело, чем занят и как выглядит мой кнехт [1], — тихо произнёс Сет, окинув Клэр взглядом со смесью презрения и интереса.       Клэр заметила в тоне Князя скрытую угрозу, что заставило её прикусить язык. Ей нужна была его помощь, и поссориться в самый первый день встречи было никак нельзя. В присутствии Отца он никогда не реагировал на её колкости в отношении Джастина. «Может статься, не так уж этот кнехт ему безразличен?» В любом случае подтрунивать над бывшим эльфом ей явно не стоило.       — Зачем притащила сюда эльфийку? Не помню, чтобы я тебя приглашал, — от хмурого взгляда Князя на щеках Силавии вспыхнул румянец.       Она потупила очи, и больше смотреть на Джастина не осмеливалась. Или не хотела. От последней мысли у Джастина заныло сердце. Они не виделись много десятилетий. Со стыдом Джастин признавал, что он о ней и думать забыл в свете произошедших событий. Её приезд всколыхнул воспоминания и чувства, к которым мёртвый эльф совсем не был готов.       — Простите за неудачную шутку. Я и моя спутница устали в дороги. Позволите ли вы задержаться у вас на время? — смирение, наигранное смущение, лёгкое кокетство... «Мачеха» прощупывала почву. Явно пыталась определиться, как вести себя.       — Клэр, не юли. Я хорошо тебя знаю. Или отвечай, зачем приехала, или катитесь обратно, хоть сейчас, — в голосе младшего брата чувствовалось раздражение и сталь. На самом деле у Сета самого были вопросы к ковенам. Но показывать он это не хотел. Приезд Клэр был как нельзя кстати.       Джастин внутренне запротестовал от такого неуважительного отношения, во всяком случае Силавия явно не заслужила такой встречи, но не имел права ничего сделать в присутствии посторонних. Для всех он должен был оставаться лишь кнехтом. Тенью самого себя, не имеющим воли. Он умел играть свою роль. Тем более что его внешний вид действительно сейчас этому способствовал.              Хлынувший стремительным потоком ливень за окном вывел Джастина из прокручивающегося раз за разом воспоминания о приезде Силавии в Итернитас. Вздохнув, он начал натягивать на себя зелёную рубаху, казавшуюся чуть прочнее остальных вещей. Мысли вновь унеслись под грохочущее шуршание небесной воды.       Гости сильно задержались. Со времени их приезда прошло около четырёх месяцев. Джастин особо не вдавался в подробности отношений Сета с Клэр. До тех пор, пока брат небрежно не обронил в разговоре, что Отец якобы много обсуждал с ней необходимость заключения брака. Кажется, что прервавшаяся на пять лет череда «смотрин» решила возобновиться стараниями несостоявшейся мачехи.       Леди Силавия приходилась ей не кровной родственницей. Смешно подумать, седьмая вода на киселе — племянница сестры жены её кузена. Тем не менее за родственные связи в чужом мире клещами держались. И всячески стремились их укрепить. И каждый желал откусить кусок побольше и посочнее.       «Потенциальная невеста брата, подумать только... И, выходит, она согласилась, раз приехала сюда?» — Джастин с отвращением перевёл взгляд из окна на запылённое зеркало. Упадническому настроению вторил всё усиливающийся ливень. Виднеющееся из окна его комнаты башня с кабинетом отца проткнула облако, и небо рыдало, поранившись об острый шпиль.       Он терпеть не мог смотреть на своё отражение. Какой глупец сказал, что шрамы украшают? Лечить Сет действительно не умел. Времени на врачевание, хотя бы стянуть кожу иглой и ниткой не было, да и не думалось о такой мелочи в тот момент. После того как эльф умер и возродился в новом качестве, края ран так и остались открытыми. Вместо швов, которые могли бы превратиться в тонкие шрамы, а то и вовсе затянуться при трансформации тела, лицо пересекали рваные ущелья. Одна из глубоких полос была чуть пошире, другие три заметно уже и короче... Шрамы делили бровь на части, на уцелевшей коже которой продолжали расти волоски. Четвёртая борозда шла по виску. Заканчивались шрамы почти у подбородка.       Ну почему у эльфов не растёт борода? Что за ирония, что от его, тогда ещё человека, отца — не перешёл этот такой нужный ему человеческий ген! Джастин с досадой отвернулся, вновь посмотрев в окно. Снаружи уже совсем стемнело, и очертания башни размывались, сливаясь с окружающей серостью.       Первое время после обращения обезображенное лицо его очень беспокоило. Он пытался прикрывать волосами — но это было слишком неудобно и ненадёжно. Маска, даже на половину лица, мешалась, закрывала обзор, да и противоречила его мировоззрению. В итоге он это дело забросил и смирился. Сет, было, предлагал попробовать срезать кожу и прижать края раны — авось затянется как нужно... Но вероятность была небольшая, поскольку тело запоминало тот вид, в котором умерло. В итоге привык. Хорошо хоть, что рана в животе затянулась как надо, оставив грубый шрам, а не сквозное отверстие...       Джастин терпеть не мог маски, а ему с рождения приходилось их носить. И под масками прятались все, кто когда-либо его окружал. Приторная вежливость между лесными семьями. Холодное превосходство, выдаваемое за снисходительность и доброжелательность по отношению к другим расам. Оскалы, скрытые за улыбками. Даже вспыхивающие порой разногласия между соплеменниками выглядели как скрытое самолюбование — танцы павлинов за самку.       Искренность — вот что подкупало. Искренен в своей привязанности и ненависти был Сет. Искренне преданным был Флаум. Искренен в своей простоте был Олаф. Даже жители деревушки — в большинстве из них не чувствовалось фальши. Люди, волею случая вырванные из привычной жизни, вынужденные ютиться на клочке проклятой земли рядом с монстрами. Он к ним привязался за эти месяцы...       Силавия в тот праздник весеннего солнцестояния тоже была искренней, как ему казалось. Джастин машинально притянул пальцы к губам, вспомнив её прикосновения. Жизнерадостный смех. Смешные мурашки на бархатной коже, появившиеся от прохладной росы. Нежный шёпот. Тихие стоны блаженства.       Чтобы отвлечься, Джастин начал нервно пытаться застегнуть сопротивляющийся ремешок на рукаве. В Вечном Лесу с камердинером было значительно проще справиться с этой задачей.       — Куда это ты так вырядился? — насмешливый голос брата застал врасплох и так взвинченного мечтателя. Джастин, не зная, куда деть руки, лицо и всё остальное, готовый провалиться сквозь землю, обернулся к двери.       Сет стоял, небрежно и расслаблено, опираясь плечом о косяк и скрестив руки на груди, ехидно ухмылялся, смеривая скучающим взглядом старшего брата с ног до головы. Дождь всегда помогал снизить голод Итернитаса, будто прогоняя особо колючие щупальца паразита куда-то вглубь подземелий, убаюкивая каменный артефакт ритмичным шорохом.       — Стучаться не пробовал? — недовольно буркнул Джастин, продолжая попытки застегнуть никак не поддающийся ремешок, — в конце концов, это мои личные вещи. Уж в чём ходить, я и сам разберусь.       — Конкретно эти твои вещи чудом не рассыпаются от старости. Это тряпьё ещё из Вириди Хорта, и что-то мне подсказывает, что заклятие нетления тебе в те времена было не по карману, — будто в подтверждение слов брата, ремешок оборвался.       Джастин ругнулся, и в сердцах кинул непрочную деталь к себе под ноги. Затем снова начал рыться в сундуке, усиленно делая вид, что он тут один. Сет, не заметив, что брат совсем не настроен на какую-либо беседу, продолжил после недолгого молчания.       — Хочешь совет? Выбирай любой цвет, кроме зелёного... И пастельные тона тоже забудь — будешь похож в них на утопленника.       — А сейчас я, видать, выгляжу несколько лучше? — Джастин, заслышав насмешку, свернув глазами, распрямился и приподнял прядь со лба со стороны шрамов.       Сет, не зная, поддержать ему брата, или забавляться, всё же попытался пошутить.       — Если тебя это утешит... Со своими шрамами ты всё равно выглядишь поживее, чем я...       Джастин отмахнулся в раздражении и захлопнул сундук. Внутри него бурлящим потоком начинало клубиться бешенство, обычно ему несвойственное:       — Вот закрой дверь с той стороны, а? Твой кнехт сегодня не в духе...       — Ты что, всю зиму обижаешься? — Сет сильно удивился и даже смутился. Джастин никогда раньше не высказывал несогласия с этим определением, особенно учитывая, что он им никогда не помыкал.       — Нет! — в сердцах рыкнул Джастин. — Вообще, не в этом дело!       Воцарилась неловкая пауза. Джастин кипел, чувствуя, что вот-вот взорвётся. Сет откровенно говоря, не понимал, чем вызван всплеск эмоций старшего брата. И с удивлением отметил, что часть энергетических щупалец Итернитаса переместилась на Джастина. Видимо, артефакт привлекли сильные эмоции. Замок и раньше, бывало, давал Сету передышку. Будто был живым, и изредка артефакту требовался сон. И липкие, выпивающие силы и энергию нити порой отступали, питаясь чьей-то смертью или болью, возникшей неподалёку от стен.       — Рыжая или светлая? — будничным тоном уточнил Сет.       — Что?       — Запал на кого? — со смесью иронии и жалости с нажимом спросил младший брат. — Я не вижу никакого иного повода, что ты так ярился.       — Не неси чушь! — внутри Джастина что-то оборвалось. Меньше всего ему хотелось показывать брату, что он неравнодушен к его вероятной невесте.       Глаза Сета недобро сверкнули. За окном, совсем рядом, послышался раскат грома.       — Что ж. Эльфика уже давно на попечении у Клэр. Интересно даже, чему успела обучиться. Может, испробуем невесту на двоих? Хоть развеешься.       В Сета полетел тяжёлый канделябр. Тот в последний миг успел увернуться. Снаряд пронёсся в дверной проём и врезался в стену коридора с оглушительным грохотом.       — Сдурел? — Сет понимал, что сам напросился, но ничего не мог поделать с нахлынувшей злостью. Причинить вреда Джастину он не хотел, лишь немного поддеть — и настолько бурной реакции не ожидал. Некоторое время пришлось уворачиваться от снарядов. К уже разбросанным предметам добавилась разбитая на бесчисленное количество осколков бутылка, залившая своим освободившимся красным содержимым каждую щель и трещинку на каменном полу коридора.       Хрустальный графин вскоре оказался рядом с бывшей бутылкой. Острые стёклышки перемешались, частично окрасившись красным, создавая на полу причудливый узор из полупрозрачной мозаики. Табурет, лишившийся от удара об стену ножки, дополнил картину, щедро осыпав всё вокруг щепками. Сундук Сет смог отбить и изменить траекторию его движения: покатился, будто бы запущенный играющим ребёнком деревянный кубик и стал причиной смерти декоративной напольной вазы.       Из-за угла робко выглянула служанка, привлечённая шумом, и сразу же юркнула в ближайшую комнату, стараясь остаться незамеченной. Потом уберёт. Не попасться бы под руку.       — Ладно, ладно, прости! — Сет, осознав, что палку таки перегнул и припоминая изменившегося в лице Джастина при первой встрече у экипажа.       Джастин замер. Тяжело дышал, пытаясь испепелить брата взглядом, не замечая, что от его руки заструились лепестки огня, сделал шаг к окну. Пламя весело, с озорным треском побежало вверх по занавеске. Сет дёрнулся, с неприятным ожиданием атаки от брата, но её не последовало.       — Твою ж! — Джастин резким движением сорвал начинающие полыхать шторы, кинул на пол и затоптал очаг. Сет молча, погрузившись в свои мысли, за ним наблюдал. Сила старшего постепенно росла, подпитываемая Итернитасом. Вероятно сказывалось длительное нахождение вблизи замка и родственная связь. С удивлением ощутил необъяснимое чувство.       Ревность? Или опасение? Сет с раздражением отмёл от себя эти мысли. Только не брат. Ему он безоговорочно доверял. Только вот напряжение поселилось на задворках сознания. Ранее у них бывали несогласия, и даже ссоры — но никогда это не приводило к воспламенению и попыткам нанести какое-либо увечье друг другу. Даже с оговоркой, что всё очень быстро зарастёт.       Пока Джастин гасил пламя, сам успел немного остыть. В разбитом, опустошённом состоянии, мысленно ругая себя за вспыльчивость, даже чувствуя некоторую степень вины, сполз по стене на пол и, сцепив руки, посмотрел на замершего в дверном проёме младшего брата.       — Ну давай, глумись дальше, — отрешённо, чувствуя безнадёжность сказал Джастин.       — Не хотел тебя так задеть, — горечь в голосе брата подействовала как ушат ледяной воды, помогла Сету, подавить в себе желание в очередной раз съязвить. Укол совести охладил ярость, вызванную действиями кнехта. Сет который раз напомнил себе, что он обещал самому себе много раз, что не позволит думать о старшем брате именно в таком качестве. Венец вновь стал давить на виски. Молнии и гром вызывали раздражение. Итернитас распределил свои щупальца поровну между неуравновешенными в эту минуту родственниками.       Джастин лишь отвернулся. Его до сих пор колотило от реплики брата. И от того, что для него самого Силавия была недоступна. Засушенный цветок, который Джастин добыл из гербария Эйлерта, очень сильно внешним видом походил на ланспринг, которым была сплошь покрыта поляна, где они были вместе в свой первый и последний раз. Он написал ей записку, приложив цветок, оставив послание в её покоях во время её отсутствия, вопреки всем правилам приличия и рискуя привести брата в бешенство.       — И как долго ты её знаешь? Вы что, в Вириде Хорте последний раз виделись? — Сет, будто прочитав его мысли, осторожно начал расспрос.       — Какая разница? — с тоской отреагировал Джастин, ощущая беспомощность.       — А такая, — Сет чувствовал, как в нём вновь вскипает злость. Уныние и внешнее бессилие Джастина выводило из себя ещё сильнее, чем яростный отпор. — Она удивилась, что ты жив. А значит, последний раз вы виделись ещё до того, как тебя распределили в отряд смертников.       Джастин упорно молчал, поджав губы. Он понимал, куда клонит Сет, и по сути, ему нечего было возразить. Но он красноречиво выставил на обозрения младшего братца средний палец, с вызовом посмотрев в глаза.       — Очнись! Это было более полувека назад! — Сет уже не скрывал возмущение. Словно для усиления эффекта сверкнула молния совсем рядом, и почти без паузы за ней последовал раскатистый гром. — Ты хоть представляешь, насколько она за это время могла измениться?! Ты как хорошо её вообще знаешь?       Джастин промолчал, чувствуя себя полным дураком, и медленно опустил руку. Сет раздражённо выдохнул. Он испытывал смешанные чувства. С братом ссориться из-за какой-то девицы ему совершенно не хотелось. Тем более что на саму леди Силавию ему было наплевать — желания заключать брак у него никогда не было, и навряд ли когда-либо появится. Хоть и надо бы.       Он был совершенно не против поделиться вероятной невестой. Если бы не одно НО. Узнай кто-либо, что кнехт для князя что-то да значит, можно начать его использовать в своих целях. И он сильно сомневался, что подопечная Клэр не воспользуется ситуацией.       — Слушай, я понимаю... — вкрадчиво, стараясь не выдавать недовольство, начал Сет.       Джастин недоверчиво взглянул на брата и уничижающе прищурился.       — Когда вы были вместе — не было войны. Ты был безмятежен. Уверен в начале завтрашнего дня. На твоих руках не было ничьей крови. Ты был счастлив и спокоен. Ты был физически цел и здоров. Ты был жив. Она — лишь напоминания о тебе прежнем. Светлая тень воспоминаний, случайно заглянувшая в наше болото.       Джастин лишь горько усмехнулся, отказываясь воспринимать слова брата всерьёз. Он вообще в этот момент не был способен внимать чему-либо. Даже не заметил, что Итернитас присосался к его душевной боли, и лишь усиливает её, заглушая голос разума, стремясь выпить скорбь по прежней жизни без остатка. Не видя вменяемой реакции и хоть какой-то искры взаимопонимания, Сет не унимался:       — Подумай сам. Ты за всё это время хоть раз получал от неё вести? В Итернитасе неоднократно были эльфы, в том числе, наверняка и общие знакомые. Ты хоть раз вспоминал про неё? Просил передать послание? Хоть краем уха слышал, что она интересовалась твоей судьбой? Или хотя бы местом твоего захоронения?       — Похоже, я здесь похоронен заживо, как и ты. Мне следует смириться и не роптать, — голос Джастина показался брату безжизненным и охрипшим.       — Да нет же! — Сету очень тяжело давался разговор. Ему не хотелось кидать брата в пучину уныния. Но было видно невооружённым глазом, что туда он и уплывал.       — Я не прикасался к ней, если вдруг тебя интересует этот вопрос, — Сет немного подумав, переступив через себя, продолжил, — и я не против, если вы будете вместе в стенах Итернитаса.       Джастин вновь усмехнулся:       — То есть, погулять, — с нажимом на слово сказал Джастин, — ты меня не выпустишь.       — И в качестве кого ты собираешься посетить дом Айвори? — рыкнул Сет. — Даже если вдруг у неё в голове, как и у тебя, романтическая чушь, её семья не согласится связаться узами с кнехтом без кола и двора. Да и могут воспринять это как насмешку, оно тебе надо?       — Сам знаю, — Джастин обессилено, чувствуя всепоглощающую пустоту, прошептал эти слова. Интернитас, довольный угощениём, потихоньку его отпускал, давая передышку обоим братьям. На какие-то часы, а если повезёт, и дни он не захочет ими кормиться.       Сет, ощущая, как паразит отступает, начал успокаиваться, будто бы Итернитас нарочно подпитывал его ярость. Вместе с тем как отступало раздражение, погода за окном начинала успокаиваться. Сета покалывало чувство вины за состоявшуюся ссору. Увы, он уже слишком плохо стал понимать эмоции близких ему существ. Желая примириться, осторожно подал голос:       — Я беспокоюсь за тебя.       Лучше бы он молчал. Джастин, только-только успокоившийся, вновь разъярился. Эмоции разрывали его на части. Обида, злость, ревность, зависть... Всегда спокойный и по возможности умиротворённый Джастин дошёл чуть ли не истерии. Отца уже давно не было. Ковены и лесные дома жили свой жизнью и вспоминали о существовании Итернитаса только во время сбора податей. Демонстрация силы перед вампирами старого Князя надолго отвратила попытки последних приближаться к братьям на расстояние полёта стрелы — никому не хотелось лишиться подобия жизни. По сути, ничего не препятствовало тому, чтобы его отпустить.       — Vamme! Tye onlime anxietui nia cínself. Чёртов параноик! [Нет! Ты беспокоишься лишь о себе самом.] — Джастин вскочил, чувствуя, что пламя вновь собирается возникнуть из пальцев, и стремительно вышел из комнаты, давая понять, что разговор закончен.       Сет с сожалением смотрел ему вслед, осознавая, что в его словах есть доля правды. На него навалилась безмерная усталость, в лёгком оцепенении он прошёлся по комнате до окна, не обращая на хрустящие под ногами осколки пострадавшей от не вовремя попавшей под руку утвари. Ливень вновь усилился, подхватывая настроение Князя. Не собираясь разглядеть ничего определённого, Сет посмотрел в окно.       Башня с кабинетом отца с укором взирала на него своими глазницами, затворенными ставнями. Надо бы пересилить себя, и вернуться к бумагам. Князь перевел взгляд на озеро, привлечённый потусторонним мерцанием. Возле воды на самом краю берега стояла насквозь продрогшая девушка, ей преграждал путь неизвестный водный дух.       «Кажется, к утру на одну русалку станет больше» — пронеслась отстранённая бесцветная мысль. Сет отвернулся от окна и покинул комнату брата, не заметив, что под ливень выскочил Флаум. Пока замок не тревожит разум, стоит навестить залежи отцовских документов. «А Джастин... Брат упокоится. Он всегда успокаивается. И всё будет, как прежде».              Впервые за долгое время Джастину хотелось напиться и свалиться где-нибудь в беспамятстве. Ярость клокотала внутри, требовала выхода. Какое-то время он бесцельно метался по пустым коридорам Итернитаса, в поисках спокойствия. Приблизившись к холлу, услышал, что оборотни повскакивали со своих мест и кинулись к двери для прислуги. Джастин развернулся и устремился, куда понесли ноги. Он не хотел ни с кем сталкиваться. Ливень явно стал затихать. Ему мечталось хоть на минуту вырваться из этих серых бездушных стен.       Когда он поравнялся с выходом во внутренний дворик, в нетерпении выскочил под остаточный дождь и подставил лицо под его лёгкие капли. Вода приятно холодила кожу, смывая обиду и тревоги. Джастину подумалось, что зря он был так резок с младшим братом. Но ярость ещё не прошла до конца.       Пальцы щекотно покалывало тонкими иголками, и от них будто бы шло тепло и движение. Джастин поднял ладони на уровень глаз, и посмотрел на них будто впервые. От рук исходил пар, гася случайные языки пламени, переливающиеся жёлтым, алым и зелёным светом. «Так что же, замок делает запасным наследником меня?» — мысль вызвала беспокойство и замешательство, но осталась незаконченной. До чуткого слуха мёртвого эльфа долетела мелодичная тихая песнь.       Ноги сами понесли его в сторону источника звука. Деревья уже начали покрываться листвой, и он мог не опасаться быть замеченным. В открытой беседке стояла Леди Силавия, обратившая взгляд на солнечный проблеск сквозь тучи, и напевала древнюю грустную песнь о двух лебедях, чёрном и белом, сцепив перед собой руки, будто в молитве. Слева, у самого сердца, вместо броши был приколот засушенный цветок, так сильно напоминающий ланспринг.              1) Обращенный дамнаром в вампира слуга. Подчиненный