Дамнар: Неведение

      Взять след оказалось не слишком просто. Запах петлял, постоянно терялся от резких ароматов ярмарки. Казалось, что Ярек и Кэйа обошли половину рынка. То удавалось засечь их запах в рыбных рядах. Потом друзья явно побывали в рядах со специями, из-за которых Олаф весь исчихался. В какой-то момент запах привёл к трущобам, полным нечистот, больных и нищих, но дальше в грязь потерявшиеся явно не пошли. Затем запах довёл до тюремных строений, но друзья не заходили туда.       По мере кружения по торговым рядам Олаф становился всё более дёрганым. Его настроение передавалось Есении. Её сердце сжималось, представляя, насколько сейчас тяжело на душе у деда, потерявшего внучку. Она разрывалась между желанием его успокоить и данным словом молчать.       Сет чувствовал, что периодически девку кидает то в жар, то в холод. Пульс, повинуясь тревожным мыслям частенько ускоряет свой темп. «Но при этом она в толпу особо не всматривается. Поглядывает на Олафа, да руки в тревоге поглаживает». Он уже догадывался, что неспроста эти двое вместе ходили.       Когда Олаф немного отдалился, Сет остановил Есению и заглянул в глаза.       — Знаешь что-то? — с лёгким прищуром негромко спросил князь.       Есения зарделась и попятилась, поставленная в тупик. Она машинально обхватила себя руками и распахнула глаза ещё шире, выдавая себя с головой.       — Так... — из взгляда Князя пропала тень улыбки, он начал прожигать её насквозь. — Врать не вздумай. Сбежали голубки?       Девка лицо в ладонях спрятала, головой в отрицании закачала, понимая, что Князь всё равно уже угадал.       — Ну-ну, только не реви... Куда хоть пойдут, говорили?       — Не говорили, только что убежать хотели вместе знаю!       Князь не ответил, лишь взял девку под руку и пошёл догонять Олафа, обдумывая ситуацию. На неё он не сердился, как и на влюблённых беглецов. Молодо-зелено. Кого на подвиги в этом возрасте тянет, кого на глупость, кем страсти овладевают. Жизни не видели, старшим не верят — думают, что все сами знают лучше, и что море будет по колено. На его памяти советом стариков вообще мало кто следовал — предпочитают шишки набивать и обжигаться полностью самостоятельно. Сами потом не заметят, как превратятся в таких же угрюмых ворчунов, трясущихся из-за каждой новой затеи собственных детей.       Олаф сидел на пирсе, разглядывая волны.       — Спрыгнули? — поинтересовался Сет.       Волк утвердительно кивнул. Князь в задумчивости посмотрел на воду, затем спустился по лестнице поближе к поверхности и опустил в море руку, создав энергетический поток. Похоже, что Кэйа, предвидев, что специи деда не запутают, решила сбежать вплавь.       Памятью, разумеется, вода не обладала. Но она стремилась к целостности, как стремятся соединиться капли дождя на стекле и стечь вниз. Князя не интересовали морские обитатели, но он всё-таки проверил, не появилось ли на дне новых утопцев. Кэйа плавала хорошо, но лодок и кораблей не любила — укачивало.       — Слышишь, девка, твой братец хороший пловец? Мог свалиться и утонуть?       — Не мог! — в ужасе вскрикнула Есения. — Он у нас пруд большой переплывал без устали.       Сет надеялся, что беглецы всё-таки решили отплыть дальше по берегу. Он мысленно потянулся к краю, пытаясь найти лужи, натёкшие с двух людей. Не то чтобы это было точным ориентиром — всё-таки в воду то рыбак зайдёт, то лодку вытащат, то какая-нибудь псина забежит... Дамнар мысленно обследовал прибрежную территорию восточнее от центра — там находились несколько недорогих таверн. Навряд ли ребята решились бы полностью мокрыми тащиться в другой город, наверняка захотят сначала обсохнуть и поесть.       Уже почти около самой стены Сет обнаружил, что искал. Две влажные дорожки со следами четырёх ног на песке. Чуть поодаль была лужа побольше, будто бы кто-то выжал на песок волосы. Дав знак порядком раздражённому вожаку, отправились к находке. Там же Олаф снова смог взять след, который привёл в неплохую таверну. Чисто, аккуратно... Посетителей немного и ведут себя весьма спокойно. Распутных девок нет, пьянствующих особо тоже нет. Сидят все тихо, мирно... Сета она вполне бы устроила для временного пристанища в городе. «Тишь и благодать... Да и девку можно оставить подкрепиться, пока дед внучку уму-разуму учить будет». Подумалось дамнару. Он спокойно подвёл её к столику, велел сесть и двинулся к трактирщику, неодобрительно косящемуся на огромную псину, очень уж напоминающую волка.       Вожак рвался вперёд, не зная, то ли обнять внучку от облегчения при встрече, то ли устроить хорошую взбучку. Не дождавшись реакции Князя, побежал по следу выше. Выходка молодёжи его взбеленила настолько, что взбираясь по ступеням к комнатам, оборотень не удержал кровь и начал принимать полузвериную форму. Сет едва успел договориться с трактирщиком, когда услышал хруст сухожилий и хрящей метаморфозы друга. Хозяин заведения замер, услышав незнакомые, неестественные для этих мест звуки, интуитивно понимая, что сделать он ничего не сможет. Некоторые постояльцы также повскакивали со своих мест, с опаской глядя наверх. Князь с невозмутимым видом положил перед трактирщиком внушительный кошель, отчего у человека безмолвно округлились глаза.       — За небольшое беспокойство, которое вот-вот доставим. Похоже, немного пошумим, улаживая недоразумение.       Паренёк, сидевший рядом с выходом, кинулся к двери, но Князь мгновенно оказался перед парнем, так что тот не успел затормозить, и врезался в дамнара. Сет подхватил паренька, оглушённого от неожиданности и испуга, и жестом предложил проследовать на место.       — Поверьте, наше мероприятие не стоит вашего беспокойства. И настоятельно не рекомендую ввязывать стражу в решение пустяковой семейной драмы. Вы не создаёте препятствий нам — мы не сокращаем жизни вам. Вероятно, всем стоит выпить за здоровье тут собравшихся. Думаю, что все друг друга поняли, — произнёс Князь ледяным тонам, вглядываясь в лица постояльцев.       Посетители всё ещё были насторожены, но связываться с существом с кровавой пеленой на глазах явно не хотелось. Тем более что трактирщик, не будь дураком, начал разливать по кружкам пиво — монет в кошеле хватило бы на всех с лихвой.       Наверху раздался треск от выламываемой Олафом двери. Изготовлена она была явно из хорошего дерева — поддалась не сразу. Дальнейшую фразу пришлось говорить под оглушительный треск и звериный рык. Есения вскочила из-за стола, намереваясь бежать следом, но Князь остановил её, положив руку на плечо и силой сажая на место.       — Что ж, на мебель и ремонт тут точно хватит. А теперь прошу меня простить...       Сет метнулся наверх как раз вовремя. Олаф уже успел выломать дверь и заглянуть в комнату. Его взору открылись забившиеся в угол кровати, прикрытые одним тонким одеялом смущённые и перепуганные беглецы. Ничто уже не скрывало от глаз округлившийся живот внучки, так старательно скрываемый ей под одеждой. Кэйа нарочно выдвинулась немного вперёд, в надежде, что дед всё же остановится.       Не в силах справиться с собой, Олаф взревел и кинулся к Яреку, собираясь разорвать его на кусочки. Парень дёрнулся вперёд, загораживая собой возлюбленную. Оборотень в два прыжка оказался около кровати, но мелькнула тень, и его внезапно отшвырнуло в стену.       — Олаф, успокойся!       Зверь был не в состоянии слушать. Злость на предавшую его доверие внучку и пригретого паренька, помешавший расправе князь — всё это открыло старую кровоточащую рану. Он зарычал и кинулся на учинившего ему препятствие Сета, подмяв под себя и став рвать когтями всё, до чего мог дотянуться.       Дамнару было нелегко выкрутиться — оборотень был значительно крупнее и тяжелее. Даже с учётом нечеловеческой силы обороняться от когтей зверя было непросто. К тому же причинять вред другу он не хотел. Кое-как вырвавшись, с подсечкой, ему удалось повалить Олафа набок и перекатить подальше от кровати с людьми, вновь оказавшись под телом Волка.       — Олаф! Голова твоя деревенская! Очнись! Ты ж прадедом скоро станешь! Внучка — человек, любимый её — человек! Родные без проклятья! Угомонись, ну! Всё же как вы с Гердой мечтали!       Стоило Олафу услышать имя любимой супруги, его сердце пронзила боль, отрезвившая разум. Тем не менее он не отказал себя в удовольствии ещё раз напоследок стукнуть кулаком в челюсть князя, с запозданием осознавая, что тот даже не пытался ему толком сопротивляться. Тяжело дыша, сильно запыхавшись, Волк вновь обернулся человеком и встал на ноги, оглядывая место боя.       Верхний балахон князя был изодран в клочья и весь пропитан кровью. В прорехи виделись свежие раны. Олаф с уколом совести обнаружил, что местами его когти достали до костей. Но раны уже затягивались как на теле, так и на лице. По полу от кровати к дамнару тянулся широкий кровавый след. Перепуганные беглецы, сидели с крайне виноватым видом и немного дрожали, но были целы.       Встретившись с изучающим его взглядом Сета, Олаф отвернулся и отошёл к стене, двинув по ней кулаком. Он был не в силах ни подать руки, ни вымолвить хоть слово. За своё поведение стало стыдно. Кажется, он начинал понимать, почему Кэйа не решилась ему открыться, и надумала сбежать. Хотела уберечь любимого от гнева зверя. Олаф был вынужден признать, что был очень рад, что князь смог его отвлечь на себя.       — Друг... — от тихого голоса Сета Олаф вновь вспылил и с яростью в глазах повернулся на звук. Князь стоял, стащив с себя рясу, превратившуюся в лохмотья. Раны затягивались на глазах. Некоторые уже превратились в шрамы и начали разглаживаться. Не без удовольствия, тем не менее с чувством вины Олаф отметил, что устроил дамнару весьма неплохую взбучку. И был непередаваемо рад, что на месте Сета не оказался Ярек, или, что ещё хуже, Кэйа. Что-то во взгляде князя заставляло его напрячься, тем не менее гасило злость.       — Пойдём, позовём Вилфреда и поговорим. Пожалуйста...       ◦ ☽ ◯ ☾◦       Есения смогла начать есть только после того, как князь с Олафом спустились по лестнице и сказали, что все живы, целы, но не одеты, а сами они скоро вернутся. Чувствуя, что с утра в животе не было ни крошки, девушка начала потихоньку есть, заставляя себя. Кусок в горло не шёл. У неё камень с души упал, когда она услышала доносящийся с верхнего этажа хохот Ярека и Кэйи. Похоже, что они сильно переволновались — ей не хотелось им мешать.       Пока девушка предавалась размышлениям, и пыталась сражаться с нежелающей лезть в горло похлёбкой, не заметила, как к ней подсел мужчина в балахоне, с сильно надвинутым на лицо капюшоном. Испугалась, хотела было выскочить из-за стола и побежать к друзьям, но знакомый голос, несколько театрально растягивающий слова, её остановил.       — Моя дорогая скромная подруга. Не стоит мешать влюблённым праздновать. Боюсь, увиденное только смутит невинные глаза и расстроит. Сегодня им наверняка хватило созерцания нагих тел на невольничем рынке.       Мужчина отодвинул капюшон выше, открывая лицо, но не показывая окружающим рожки. Багхес с лукавой ухмылкой принял участливый вид, и явно был настроен поговорить. Есения замешкалась. Чего-чего, а мешать, и, тем более, застать друзей в таком виде ей совершенно не хотелось. Хорнд продолжил, видя её растерянность.       — Что же привело князя в этот удалённый уголок мира? И зачем ему понадобилось столь прелестное создание? Продавать-то он тебя явно передумал, если вдруг за этим приводил...       — Почём мне знать, что его привело... Да и не о чём мне с чёртом разговаривать...       — Хорндом, моя дорогая нововерная, хорн-дом! Чёртом меня называть, конечно, тоже можно уже несколько веков как, да привычка старая. И, в конце концов, у меня и имя есть. Оно и человеку приятно, и остальным существам. А то будто бы к скотине какой обращаются, когда совсем без имени — несколько обидно.       — Простите...       — Да полно извиняться! Это я так, для поддержания разговора. Знаешь что? — Багхес хлопнул обеими руками по столу и подался вперёд, подмигнув. — А не выпить ли нам с тобой вина? Может, уважишь спасителя, да и хоть побеседуем. Ты тогда давно даже слова благодарности не сказала, когда я твоего любимого от мавки спасти помог. Только сбежала, сверкая... кхм... Какое предпочитаешь?       — Я не пью... Спасибо... За мавку — Есения зарделась, не зная, что делать в ситуации. Выходило, что чёрт правду говорит. «Да и неужели худо будет, если поговорят немного?»       — Спасибо, это, конечно, приятно. Но не настолько, как ни к чему не обязывающая беседа за хорошим вином. Будем считать, что это твоя благодарность. Со мной так редко разговаривают! Знала бы ты, как это грустно и скучно. Виноват ли я, что у меня копыта и рога растут, как считаешь? — хорнд уже достал откуда-то из одежды бутылку, велел трактирщику подать кружки, и начал деловито разливать.       Есения, не зная, что ответить, приняла пододвинутое к ней вино и попробовала. Говорить с ним ой как боялась, да было очень неловко. Хорнд выжидающе уставился на неё, но, не дождавшись ответа, сменил тактику.       — Уж не хочешь говорить, так хоть выслушай...       — А я даже и не разобрался сразу. То есть, я думал, что черти, это очередная человеческая прихоть, как крылатые кони раньше. Кстати, надо будет около Итернитаса проверить, получились ли кони рогатые — как раз дикий табун уже должен был принести жеребят, причём ещё весной... Со всем происходящим я всё никак не мог удосужиться их навестить... Так вот, я же всё-таки не совсем живой в обычном понимании. Во многом подстраиваюсь под поведение и реакции окружающих. У меня есть некоторые предпочтения, но... Всё же я не живой... И я не всегда бывал добр в этом смысле. Бывало, как заправский чёрт предлагал делать особо рьяным в своих желаниях людям всякие шалости. Интересно так... Люди же сами решали, как им поступать, а всё равно потом валили на бесов. И в церковь — отмаливать... И вроде бы снова чистенькие... И бывало, сгоряча устраивал всякое. В общем, я тоже не идеален, — признался хорнд, хлопнув себя по коленям, и начал вставать.              Багхес говорил много, то и дело подливая Есении вино, казалось, из бездонной бутылки. Иногда давал ей попробовать ещё какие-то напитки, более горькие. Удивлялся и хватил, как это она умудрялась пить их, не поморщившись даже. Но потом опять переходил к вину, запить... И он рассказывал. Какая же у людей фантазия! Я даже растерялся, когда во всех уголках мира стали появляться религии. Мне так хотелось им угодить! Но вариантов было так много... Я как представил, что будет, если появятся все те божества, полубожки, прибожки, и прочие... Они же далеко не дружелюбны в массе своей. Как представил, как схлестнутся, как люди, за право обладать миром и душами... Сетовал на то, что древних божеств люди забывать стали. Что нафантазировали не пойми что, например, лошадей рогатых, будто крылатых им мало — и поди, удовлетвори все запросы. Что почти все сами не знают, что хотят, но всё равно требуют, просят и молят. И всё равно у кого — лишь бы было, да побольше. Что мир меняется, законы, установленные природой, тоже ломаются — везде и не успеть, а любопытно.       Есении порой казалось, что хорнд ей просто заговаривает зубы. Очень уж бегал его взгляд по помещению. Молчать ей казалось всё более неловко. Тем более, что алкоголь, попавший в кровь, уже ударил в голову, притупляя бдительность и развязывая язык.       — Вот и мне, горемычному, отрыться некому. Все только в спину плюют, рога обломать грозятся. А это, признаться, не самое приятное, что может случиться с организмом. Лишь бы ломать... Никто чинить не хочет. Даже наш клыкастый друг — поначалу беспокоился, а теперь совсем с ним скука.       Хорнд замолчал, сощурившись, вглядываясь вдаль через трактирное оконце. Есении же припомнился лист из лаборатории и ненароком подслушанный разговор князя с Джастином. Прежде чем она успела что-либо осознать, выпалила, лишь бы нарушить молчание:       — А он что-то всё-таки чинит. Какой-то вессель повредился. Наверное, про него он говорил, что первый раз от огня. Переполняется, трещит, а он не чувствует...       — Вот как? Это интересно. Любопытно. Надеюсь, починит и снова сможем продолжить веселье. А теперь прости, моя дорогая, почему-то так долго не пьянеющая красавица, но я вынужден откланяться. Ты уж не говори князю, что мы с тобой тут беседовали. Если мне он только рога обломает, то тебе, боюсь, шею — а она у тебя и так уже из-за него пострадала.       Хорнд торопливо натянул капюшон и быстро вышел из таверны, Есения даже попрощаться не успела. Настроение было приподнятым. Язык, как у Траяна после попойки не заплетался, голова не болела, в сон не тянуло — видать, она совсем мало выпила, зато человеку вроде бы легче стало. Хотелось смеяться, пуститься в пляс, обнять всех, кто находился рядом.       Очень кстати во входную дверь зашли Олаф с Вилфредом и князь уже в новом одеянии. Увидев троицу, Есения расплылась с приветственной радостной улыбке, не заметив, что все трое уставшие и несколько хмурые. Но теперь, казалось, что ссоры между ними нет. Волки её не заметили, сразу спокойным шагом отправились наверх, провожаемые встревоженным взглядом трактирщика. Князь перевёл глаза на Есю, увидел количество пустых бутылок на столе и две кружки, почти не тронутую похлёбку и взбудораженно-радостную девку, раскрасневшуюся в кой-то веки не от стыда, а от спиртного.       — Ты до сих пор здесь? Ну-ка марш наверх! — Сет рыкнул на неё чувствуя, что всё гораздо хуже, чем ей кажется.       — За что серчаете? Я совсем немного выпила!       — Ну да, конечно... Пройдись-ка.       — Господин, тут путник её спаивал нарочно. Подливал из разных бутылей и болтал много. Наверно, намешала. Не наказывайте сильно, — подал голос трактирщик, почувствовавший сочувствие к неопытной девушке.       Есения встала, немного обиженная нападкой, твёрдыми ногами пошла в сторону лестницы. Через семь шагов голова резко закружилась, земля ушла из-под ног, она с огромным удивлением начала заваливаться вбок, успев схватиться за перила. Но почву под ногами обрести не удалось. Наверное, так себя чувствуют моряки во время шторма. Помещение неравномерно накренялось в разные стороны, не давая продолжить движение. Голова кружилась всё сильнее. Тело начало кидать из стороны в сторону, будто от порывов неосязаемого ветра. Есения продолжала держаться за перила, уже осев на пол, боясь выпустить из рук и улететь в неведомые дали.       Князь рывком оттащил её от балки, отчего девка испуганно ойкнула и попыталась ухватиться хоть за что-нибудь ещё. Подхватил её на руки и быстро понёс в наверх. Голове становилось всё хуже, начало нещадно тошнить.       — Ох, худо мне, — пискнула Есения, почти не владевшая своим телом.       — Ещё б тебе было хорошо, так нажраться! Ещё минуту потерпи уж, — раздражённо буркнул Сет.       Князь почти залетел в комнату, ногой выдвигая из-под столешницы бадью и спустил девку на пол на четвереньки, подтянув тару ей прям к лицу.       — Простите, я не знала, что так плохо быть может!       — То есть специально травилась, а что плохо станет, не ожидала? Вот-те раз. Я-то думал, это тебе в удовольствие. А теперь давай, терпи, будем тебя от яда избавлять. Старайся не промахиваться.       Если князь что-то говорил дальше, то Еся его уже и не слышала. Тело само начало избавляться от выпитого. Когда организм давал небольшую передышку, перевести дух, она не могла ни двигаться, ни даже всхлипывать. Только продолжала по кругу извиняться, клясться, что никогда так пить больше не будет, просить на неё не смотреть. То умоляла не говорить Яреку, то просила неизвестно кого провалить её сквозь землю.       Сет старался не наблюдать за этим неприятным для всех процессом. Лишь вскипятил и остудил в графине воду, краем глаза наблюдая, не свалилась бы дурёха на пол. Девку было, откровенно говоря, жаль. Кто бы ни был путник, явно собирался повеселиться, но не дождался её беспамятства или активности. А, может быть, и вспугнул кто... В любом случае порция была такая, что не довела бы до добра. «Ну что ж, будет ей наука», подумал дамнар, импульсом заставляя остаткам губительной жидкости покинуть тело девки.       Когда внутри уже ничего не осталось, помог ей умыться. Не обращая внимания на протесты и причитания, понёс её на кровать и уложил на подушки, придавив к ним. Девка по своему обыкновению начала отчаянно брыкаться, но движения очень пагубно сказывались на состоянии нещадно кружащейся головы.       Сет молча удерживал её на месте, не давая встать или перекатиться, ожидая, когда усталость и проникший в кровь алкоголь сделают своё дело. Не прошло и пяти минут как девка застыла, тяжело дыша, потом прижалась лбом к его плечу и провалилась в тяжёлый сон.       Он накрыл её лёгким одеялом, но вставать не спешил. Очень уж тёплая, да и жалко. Раздражение и желание наказать за глупость прошло — Яреку рассказывать о стыде сестрицы он не собирался: что-то подсказывало, что девка и сама уразумеет, что повторять приключение не стоит. «Наивная. Глаз да глаз за ней. Она что, вообще, кроме брата, ни с кем не общалась?». Это было даже в какой-то мере забавно. Он никак не ожидал, что девка окажется настолько доверчивой и неприспособленной. В голове возникла шальная мысль запереть её в Итернитасе в покоях и никуда не выпускать — так хоть не убьётся по случайности раньше, чем ей отмеряно.       — Вот только не хватало мне тебя за руку водить, как ребёнка малого, — хмыкнул Сет, неожиданно развеселяясь. Встал с кровати, открыл ставни, чтобы впустить вечернюю прохладу. Затем покинул комнату, заперев дверь снаружи, и отправился прогуляться по городу.