Дамнар: Неведение

      Сету вновь снился кошмар. На этот раз всполохи воспоминаний почти не угадывались. Битва. Руины подземного города в разверзшейся расщелине. Обычные стрелы и энергетические импульсы крошили стены в порошок, превращая укрытия в потенциальные могильные курганы. Кто-то из эльфов с очень знакомым лицом атаковал. Вокруг него распространялось ядовитое облако, попадая в которое скукоживалось и отмирало всё живое. Черты лица по-прежнему были не узнаваемы. Он был похож одновременно на всех. И нападал он не на Сета, а на его мать.       Леди Руасил не обладала ни боевой, ни защитной магией. Её дар был, как и у Леди Силавии — ментальный, это вообще достаточно распространено у эльфийского народа. Защититься ей было невозможно. Он же лежал, опутанный колючим плющом, с ужасом наблюдающий, как она медленно к нему приближается, будто не замечая опасность. Он мог бы закрыть её собой. Но не мог дотянуться. Не понимал, видит ли она его, и поверит ли она ему.       — Сюда! — невнятно, будто бы рот связало смолой, сказал Князь, дёргано ворочая головой. — Скорей!       Есения, не понимая, что происходит, подскочила к дивану с бешено колотящимся сердцем, не зная, как помочь. Со стороны состояние Князя чем-то напоминало ей падучую. Или же, что с сердцем худо. Стоило ей приблизиться, как Князь вцепился в её руку, сжав запястье тисками и сильно дёрнул на себя. Она потеряла равновесие и упала к нему. Тот тут же подхватил её, прижав её голову к своей груди так, что Есении показалось, что ещё чуть-чуть, и он свернёт ей шею, и стал поворачиваться набок, продолжая её сжимать до синяков. Чем сильнее она сопротивлялась, тем крепче и болезненнее стискивать капкан его рук.              К его удивлению, Леди Руасил подошла, по-прежнему беспечно не обращая внимания на опасность. Он смог дотянуться и увлечь её в укрытие. До чего же матушка была лёгкой! Почти невесомой. Словно пёрышко. И вдруг показалась гораздо меньше, чем он её помнил. У Сета похолодело внутри и начали подрагивать от переживаний пальцы: «Вдруг её достиг импульс и стал её уменьшать? Что происходит?» Повреждённые стены неведомых руин продолжали крошиться. Атакующий эльф, поочерёдно принимающий облик то Джастина, то Селфиса, то самого Сета, то вновь становясь неузнаваемым, всё приближался. Матушка вырывалась. «Всё ещё мне не верит? Некогда», — Сет прижал её к себе, поворачиваясь спиной к угрозе, по-прежнему не в состоянии встать.       Неожиданно матушка его больно укусила. Сет в недоумении опустил голову вниз, пытаясь увидеть её лицо. Черты Леди испарились, превращая её в какую-то совсем юную девушку, имени которой он не знал. Даже руины на несколько мгновений изменились, будто бы они переместились с внутреннего двора в захламлённый кабинет. Но затем черты девицы вновь изменились — на него смотрела дракайна с окровавленной губой, только отростков-змей на голове почему-то не было. Он уже начал осознавать, что все метаморфозы ему всего лишь снятся, но проснуться не выходило. Помня, чем в прошлый раз закончилась их встреча, Сет оттолкнул от себя смертоносное существо со взглядом василиска. Когда она ушла из поля зрения, наконец перешёл в глубокий сон, краем сознания додумав, что в этот раз всё же превратится в камень. И он уже слышал грохот от хоронящих его глыб...              Когда Князь отпустил и оттолкнул от себя Есению, она свалилась на пол, роняя стоявшую рядом с диваном стопку книг. Фолианты рухнули с грохотом, но дамнар не обратил на них внимание. Даже как то-то затих.       Есения уже догадалась, что Князь просто спал, и растирала кожу, где вот-вот должны будут выступить синяки. «И зачем я только полезла? Чуть шею мне не сломал!» — в горле сильно першило от крика, сердце всё ещё колотилось, как бешеное, несмотря на то, что испуг прошёл сразу, как только ей удалось высвободиться. Есения нервно потёрла себе шею, ощущая нарастающую досаду. Чувствовала себя глупо из-за всей ситуации в целом и беспокойно из-за того, что единственное, что пришло ей на ум, чтобы освободиться — это его укусить. Её крика он не слышал, видать, сновидение было сильнее.       Хотелось избавиться от железного привкуса крови. Увы, прополоскать рот было проблематично — никуда не выплюнешь. Хотя бы запить. Есения, мечтая сделать глоток прохладной, чистой водицы, ярко представляла себе её вкус, стараясь мысленно абстрагироваться от осознания того, что у неё во рту чужая кровь. Она торопливо направилась к припасённой заранее воде. Когда пила из кружки, недовольно поглядывала на Князя. Укус на его груди уже исчез, а вот её синякам ещё только предстояло появиться. И заживать им наверняка придётся не одну неделю. Даже немного завидно.       Рассматривать Князя ей было неловко. Она вообще привыкла, что ей нельзя глаза с земли поднимать, тем более на мужчин смотреть. А этот вообще почти всё время был без рубахи. Символы эти на груди очень походили на буквы родного Князю языка. Она запомнила некоторые, когда ещё была в лаборатории.       Несмотря на то что князь перестал в полусне изображать припадочного, беспокойство девушки только усиливалось. Она никак не могла понять, почему. Черты лица князя разгладились, из хищных став умиротворённо-спокойными. Кожа, всегда казавшаяся слишком бледной, сейчас выглядела совсем нездоровой, будто бы посерела. Но с этим ещё можно было как-то смириться. И тут она поняла, что её так сильно беспокоило. Князь не дышал. Совсем.       Осознав это, Есения, чтобы сдержать крик, зажала рот себе рукой.       «Неужто помер?» — из-за этой мысли сознание чуть было не покинуло Есению.       Она успела подумать о том, что теперь её, как последнюю к кем он был рядом, скорее всего, обвинят в его смерти. Есения забыла и про синяки, и про все страхи, касаемо этого существа. Сейчас он просто был человеком, которому несколько мгновений назад было худо, а теперь и вовсе дух его покинул. Крики его не разбудили, её попытки вырваться и укус — тоже. В отчаянии, размышляя, что всё лучше пусть уж лучше он её накажет, чем потом её казнят, Еся предприняла единственную пришедшую ей на ум попытку привести его в чувство — подошла ближе и плеснула ему на лицо остатками воды из кружки.              Пробуждение было очень резким. И мокрым. Стоило воде попасть на его лицо, как Сет на рефлексах сел, ничего не соображая спросонья, и стал дёрганными движениями утирать себе глаза ладонями.       — Живой! — послышался обрадованный дрожащий звонкий девичий голос. Сет недоумённо уставился на источник звука, всё ещё не осознавая, где очутился.       На него во все глаза смотрела, стоя на коленях, девка. В руках, прижатых к сердцу, держала пустую кружку. Быстро окинув взглядом окружающее пространство, Сет, наконец, осознал, что уснул в кабинете отца. И сообразив, что произошло, покатился со смеху, вновь откинувшись на диван.       Есения с изумлением смотрела на смеющегося, как ребёнок, князя. Весёлый, лишённый злости и ехидства хохот совершенно не увязывался со всем произошедшим. От сердца отлегло, когда он очнулся, даже несмотря на то, что это наверняка значило наказание за такое фамильярное пробуждение. Она настолько обрадовалась, что он очнулся, что искренне заулыбалась в ответ, не в силах двигаться.       — Ну ты даёшь! Хотя, сам виноват, не предупредил, — отсмеявшись, невероятно забавляясь озадаченным видом служанки, сказал Сет.       — Простите! Я подумала... — начала было оправдываться спохватившаяся Еся.       — Я знаю, что подумала. На самом деле, ни одна нянька поседела в моём младенчестве, пока родные и прислуга не привыкли, что именно так сплю... Уверен, что помру я как-то иначе, не надо меня каждый раз мочить, чтобы разбудить, ладно? — Сет впервые за долгое время пребывал в необъяснимо хорошем расположении духа. С теплотой и грустью вспомнилось, как когда-то очень давно таким же образом его разбудила Герда. Только тогда она на него вылила целую вазу, а потом ещё хорошенько отлупила подушкой за то, что так её напугал.       — Я... Я вас укусила ещё ... — промямлила девушка, решив, что если он это помнит, то лучше сама признается, опуская взгляд в пол и внутренне сжимаясь.       «Жаль, её глаза мне определённо нравятся» ... — подумалось Сету. Память сразу подкинула огрызок воспоминания с дракайной.       — Вот как? — заискивающе спросил Сет. — До крови?       Служанка испуганно закивала, её пульс сильно участился. Князь, наблюдая за её реакций прищурился и с ухмылкой спросил:       — И что же мне с тобой теперь делать?       Есения, на миг подняв глаза и, встретившись с ним взглядом, вспыхнула до кончиков ушей, и сразу уставилась в пол. Князь едва сдерживал смех, глядя на её смущение и испуг, решил, что на сегодня с неё хватит. Всё-таки он планировал, чтобы она к нему тоже привыкла и перестала постоянно испытывать страх.       — Забудь. В конце концов, ты мне тут жизнь спасала. Будем считать, что мы в расчёте.       Есения робко подняла взгляд. Князя она, откровенно говоря, очень боялась. Всё время напоминала себе, но он и человеком-то не является. Вот что у него на уме? Улыбка настолько не сочеталась с её представлением, что ей мерещилось, что тот её испытывает. Или на что-то рассчитывает. Во всяком случае Ярек много что про планы князя успел наговорить. Щёки вновь начали пылать от воспоминания их ссоры, взгляд снова устремился в пол.       Сет с сожалением вздохнул. По лицу девушки было видно, что идёт внутренняя борьба, и у него были ощущения, что не только его слова являлись тому причиной. Играть же с ней сейчас было совершенно лень: выспаться по понятным причинам не получилось. К тому же его напрягло то, что в организм девки попала его кровь. «Нет, превратиться в вампира она бы от этого точно не сможет, но гарантировать, что это совершенно никак не отразится — не могу. С другой стороны, Флауму же ничего плохо не сделалось — только шкура изменилась. Вода с него как с гуся стекать стала, да и ничьи клыки и когти не прокусывали — соскальзывали. Но он и слизал её, будучи щенком, гораздо больше. Может, вообще обойдётся...» Желая отвлечь и себя, и девушку от переживаний, попытался перевести диалог в иное русло.       — Нашлось что-нибудь значимое?       — Пришли пара писем с описанием твари, как та, что в нашу деревню попала. Вопрошают, чьих рук дело. Этих существ убили и сожгли — побоялись сюда везти.       Князь недовольно заворчал. Липкое беспокойство, заснувшее было на время, вновь охватило мысли. Что, если он ошибся, и история с Вириди Хортом повторится? Ещё один мир заселят упыри и гули?       — Далеко?       — Что далеко? — не поняла Еся, боясь, что Князь опять будет сердиться.       — Тварей этих обнаружили далеко от Итернитаса? — хмурясь, не смотря на служанку, уточнил Сет.       — Я... не знаю... — замялась Есения, чувствуя нарастающую панику.       Сет раздражённо вздохнул. Конечно, то, что девка могла хоть что-то сортировать было несказанно удобно. Но то, что о мире она совершенно ничего не знала, упустил из внимания.       — Письма мне дай, — спокойно произнёс он, рассматривая потолок.       Есения торопливо передала ему бумаги с этим сообщением и встала на коленки рядом. Сет покосился краем глаза, оценивая вид. Девка вопрошающе смотрела на него во все глаза. Было похоже, что ей просто так удобнее. Или кто-то ей втолковал, что её голова не должна быть выше... Слышал он подобные правила. Раздражали. «И пульс опять частый. Снова испугалась? Теперь-то чего? Лежу, ведь, вообще ничего не делаю!» Переместив взгляд на бумаги коротко бросил:       — Порядок сам себя не наведёт.       Служанка торопливо вскочила и начала разгребать развалившуюся гору книг. Сет углубился в чтение, ощущая внутренний дискомфорт.       Доклады были от двух ковенов. Один из них находился недалеко от Интерпида. Другой же располагался сильно ближе к эльфийскому дворцу. Объединяло записки, помимо того, что озвучила девка — опасения вампиров по поводу повторения истории Вириди Хорта. Даже им, равнодушным мертвецам, не безразлично. Или же им просто подсказывала память нужную реакцию.       В их родном мире Жрец научился использовать энергию Итернитаса, чтобы поддерживать в активном состоянии ожившие трупы, не задействуя на постоянной основе свой вессель. Нарочно или нет, контроль над распространением этой плесени был утерян. Кладбища пробуждались одно за другим вопреки воле Жреца. Существа обретали какое-то подобие разума, и это подобие им диктовало необходимость жрать. К превеликому счастью для тех, кто соображал бежать — большинство разбуженной таким образом нежити были трупоедами. На живых нападали только в случае, если те мешались на пути. Гули не чувствовали боли, страха, усталости и, разумеется, жалости. С упырями было хуже — тем подавай свежее мясо.       Брать под контроль разум тварей было противно. Не в том плане, что не соответствовала каким-то принципам. Наоборот! Усмирить эту заразу было необходимо. Заразу в буквальном смысле. Чистоплотностью падальщики не отличались, и болезни несли с собой соответствующе. Только вот держать в узде их разум было всё равно что разминать в руке насквозь гнилое яблоко. А когда это приходилось делать долго, казалось, что даже во рту и где-то внутри начинал ощущаться вкус и запах протухшего мяса. Отец запрещал уничтожать этих тварей. Они были замечательными боевыми единицами. При поимке нужно было тащить жрецу, а тот уже привязывал их к Итернитасу. Который, в свою очередь, питался их жертвами. Этакое материализовавшееся щупальце.       Паразит набирал силу, пробуждал новые очаги мертвечины, и всё повторялось. Одно радовало — без мяса и сухожилий, одни только кости, были неопасны. А гнить мертвецы не переставали. Имели срок годности. Увы, слишком длительный, и слишком много успевали наворотить за время их бодрствования.       От воспоминаний отвлекла девка, буравящая его взглядом, держала очередную бумагу. Сет протянул руку, чтобы прочитать.       «Имморталы — мои первые дети. Я пишу эти строки, находясь в воплощении их тела. Эта материальность интересна, но неудобна. Гораздо хуже видно и слышно. Медленнее. Вероятно, когда закончу облачённые в слова мысли, снова растворюсь на тысячелетия».       — Зачем ты мне её дала? — Сет приподнял бровь. Записки демиурга он ещё несколько лет назад вдоль и поперёк изучил. Они для него не представляли интереса.       — Кто такие имморталы? — с искренним интересом спросила девка.       — Условно бессмертные существа. Те, кто не стареет. Или стареет настолько медленно, что до старости всё равно не доживёт. Что, в твоей книге про них ничего не написано?       — Там есть главы про эльфов и вампиров... Но не говорилось, что они могут вдохнуть в воду жизнь.       — Ну, эльфы вполне себе имморталы. Вампиры... сомневаюсь. А про воду у тебя откуда такие фантазии?       Есения рассказала ему про встречу с водяницей, запавшую ей в память и никак не желающую уходить из мыслей. Она была бесконечно благодарна Флауму, освободившему её от чар духа воды.       Князь задумался. Мир Атиозес был ещё не до конца изучен, но что касалось их проклятого островка — исследовано вдоль и поперёк. О существовании некого духа воды он не знал. Русалки и мавка для него новостью не были. И возникли они на острове уже после их переезда. Вероятно, чужаки могли немного влиять на законы природы юниверсума, в котором очутились. Так, на Атиозесе первоначально жили сирены, нимфы, гарпии, дракайны, ламии, хорнды... Вероятно, что существовали более редкие виды, оставившие свой след в мифах, но прослеживались особенности. Все вышеперечисленные никсы были уже рождены человекоподобными монстрами от таких же родителей. Демиург явно выбрал для своих созданий эволюционный путь. И Сет не мог не заметить, что большинство подобного рода существ было женского обличья. Будто демиург имел какие-то особые предпочтения на этот счёт.       Что до болотной мавки — грустная история. Собственно, на Вириди Хорте именно что мавок не водилось. Она появилась почти сразу после переселения на Атиозес. Глупая девка, влюбившаяся в Сета по неведомым ему причинам. Одна из сотен постоянно сменяющих друг друга в замке. Тень, обязанная выполнять свои функции. Вероятно, он обращал на неё внимание несколько раз. Не будь дураком отказываться от развлечения, Сет периодически пользовался положением, как и в Вечном Лесу, не зная имён и даже толком не запоминая лиц. Во всяком случае, пока Жрец отсутствовал в замке, дабы тот не смог подловить строптивого Наследника и поспособствовать жертвоприношением зачатию. Кто мог предположить, что девка пойдёт топиться в болоте, когда застала его с очередной подстилкой? Тем не менее дуру было жаль. Кажется, по этому поводу тоже мучили кошмары, сопровождаемые выбросами энергии весселя во сне... Через несколько дней утопленница чуток позеленела, «ожила», охладела к предмету воздыхания, и стала завлекать в трясину проходящих мимо мужиков. Удивительно, но Хорнд быстренько нашёл с ней общий язык. Это всех устраивало.       Русалки же в озере около тренировочной площадки появились значительно позже. Причём, именно там девки стали топиться по совершенно разным причинам, будто туда, что их тянуло. Вены вскрывали, яда пили или вешались в десятки раз меньше. Скорбящие родные указывали на разные причины: от безответной любви и смерти близких, до побоев от золовки и опостылевший быт. Но озёрные русалки оказались мирными. Пели, иногда купались рядом, но в целом сторонились как живых, так и мёртвых обитателей Итернитаса.       А вот про жалеющего горемычных страдалиц духа озера Сет слышал впервые. Зато это его наличие объясняло приток русалок. И фраза про иммортала и демиурга зацепила. «Выходит, что демиург в юниверсуме всё-таки в наличии, и он не против их присутствия? Если он рассмеялся, то он воплощён? Или был воплощён лет двадцать назад, когда участились случаи с русалками? Увы, сейчас уже и не вспомнить, кто навещал Итернитас в тот период. Неужели ни Отец, ни я не смогли распознать такое могущественное существо, как демиург? Да ещё и иммортал, способный вдохнуть жизнь в воду... Эх, знать бы об этом чуть раньше...» — у Князя перехватило дух от мысли, что творец мира мог стоять рядом с ним на расстоянии руки, а он об этом даже не догадывался. Но, увы, событие было явно слишком давним, чтобы представлять интерес.       Сет перевёл взгляд за смотрящую на него во все глаза Есению и улыбнулся. Ранее, видя её покорность и вечное нытьё, подумывал, что удобнее для всех будет, если он воспитает её под себя. Доломает в нужных местах то, что начали сгибать её родные и земляки. Она казалась мягкой как глина — и слепить можно было весьма симпатичную куклу.       «А девка-то сейчас могла бы вместе с русалками в озере плескаться, а нет ведь — справилась. Пусть и с помощью. Может, всё же остался в ней внутренний стержень? Как бы проверить?» — сомнения всё-таки не полностью оставили Сета, и он вновь направил на девку оценивающий взгляд.       И случай вскоре представился.