Дамнар: Неведение

      — Ну что? Он слушает? — Ластиэль, нервно покусывал костяшки своих пальцев, поглядывая на небо. Полночь приближалась, а Октавио никак не давал знак, что пора начинать. Есения с Яреком уже почти уснули, лёжа около костра. Действовать нужно быстро.       — Я не знаю... Пока тишина, я же говорил, что не знаю, как до него дозваться! — прошептал Октавио, чтобы не услышали ребята.       — Плохо стараешься! — огрызнулся эльф. — На всякий случай напоминаю, что ещё несколько минут, и ты пойдёшь вешаться на ближайшем суку...       Октавио уже лихорадило. Всё тело покрывала холодная испарина. Он изо всех сил цеплялся за бревно, на котором они сидели, пока эльф доедал скудный ужин, а затем делал вид, что хотят обсудить что-то наедине, чтобы спутники их не подслушивали. Что он только не перепробовал! Но дамнар молчал.       Магия творила своё дело. Звала к засыпающей девушке. Напряжённая рука Октавия сорвалась, и он поранил её о небольшой торчащий сучок. Вспышка боли заставила тихо зашипеть, с силой сжать кулак и обхватить себя руками, чтобы удержать на месте.       — «С вами всё в порядке?» — следом за ощущением, что тело кнехта слегка повреждено, приоткрывшее на миг ментальную связь, в голове раздался сонный голос служанки, слегка в отдалении от Октавио. Сет, спускающийся в этот момент к леднику, хмыкнул, и решил пока оставить эту связь открытой.       — «Отлично! И вовремя. Пусть хоть немного компенсирует события последних дней» — ухмылка и слова Князя в голове Октавио были еле слышны, но настолько долгожданны и внезапны, поскольку он уже успел отчаяться, что тот подскочил на месте. Это не осталось без внимания эльфа. На вопросительный взгляд друга Октавио выпучил глаза и нервно кивнул, ни в силах вымолвить ни слова.       Ластиэль облизнул губы, подбадривающе похлопал Октавио по плечу и подошёл поближе к Есении, намереваясь реализовать задуманное, поглядывая на лицо друга. Вампир же тем временем надеялся зацепить в душе князя хоть что-то, что могло бы помочь.       — «Князь, молю, не оставляйте меня в эти минуты».       Сет, когда услышал просьбу Октавио, как раз устало закрывал дверь ледника. Понимая, что не всё учёл в приказе, закатил глаза.       — «Надо было мне чётче формулировать и не забыть добавить, что тебе надо заткнуться. Теперь придётся слушать твоё нытьё. Но ладно, потерплю ради такого случая».       — «Неужели нельзя обойтись с ней иначе? Что она совершила, что навлекла на себя ваш гнев?»       — «Ты кем себя возомнил, задавать мне вопросы?»       — «Я... Я готов принять любое наказание за дерзость. Но, молю. Милосердия...»       — «Милосердие здесь неуместно. Она предала моё доверие и обвиняется в покушении на моего брата. Тебе достаточно? Может, немного поторопишься? Тебе же самому легче будет, когда всё закончится. Хотя, как знаешь, и так уже час почти пробил».              Изумлённый Октавио упёрся взглядом сначала в начавшую мирно посапывать девушку, не веря своим ушам. Переведя взгляд на друга, прошептал одними губами:       — Предала. Покушение.       Ластиэль ответил ему таким же ошалелым взглядом. Измена короне у любой расы всегда каралась в высшей мере. Заставив взять себя в руки, Октавио продолжил:       — «Князь, прошу, дайте ей шанс объясниться. Мой друг попытается допросить её».       Сет, услышав предложение, начал давиться нездоровым смехом. Нервное напряжение последних дней грозило перейти в истерику. Понадобилось около минуты, чтобы проглотить этот приступ и ответить.       Пока князь боролся с некстати рвущимся гоготом, Октавио запустил пальцы себе в волосы, готовый завыть.       — «Смеётся» — также безмолвно передал он Ластиэлю. Тот поджал губы, прикусив их до крови.       — Попытайся ещё! — тихим шёпотом ответил эльф, зная, что Октавио его услышит.       Но Октавио не успел ничего добавить. Сет справился с внутренним хохотом и разразился речью.       — «За кого меня держишь, паскуда? Думаешь, разыграете слезоточивую сценку, авось разжалобит? Ну и какую роль велели ей сыграть? Может, братец её силой из замка уволок? Или затмение какое на разум нашло? Хотя, она сама многое насочинять сможет, раз знает, что с неё вот-вот шкуру спустят».       — «Сыном клянусь, она не ведает! Ни о чём её не предупреждали, и что именно произошло — сами не знаем! Всего один разговор! Последнее слово...»       Сет улёгся рядом с братом на спину, подложив руки под голову. Виски начало ощутимо покалывать. Отражение оповещало, что времени осталось совсем мало. Ломить голову ему будет в любом случае... А так хоть отвлечься. Да и была вероятность, что в рассказе всплывут подробности, благодаря которым появится шанс на спасение брата.       — «Ладно. Приму ваше приглашение на спектакль».       После воодушевлённых кивков от Октавио, Ластиэль легонько потряс за плечо Есению. Та встрепенулась, испуганно втянула в себя воздух, будто ждала нападения всё это время и отскочила с бешено колотившимся сердцем, налетев на Ярека. Тот охнул от боли и согнулся, прижимая руки к потревоженной ране, и тоже проснулся.       — Простите! Не хотел испугать. Приснилось что?       — Не помню сна. Тревожно мне, вот и всё. Зачем будил-то?       — Не спится. Сомнения терзают сердце. Ярек тебе ведь брат старший?       — Ну да, старший брат ей буду. Что с того? — проурчал недовольный пробуждением Ярек.       — Родные старшие есть ещё?       — Есть дядька, но он... Да что за странные вопросы серёд ночи? — Есения, уже перестав сердиться, села и стала потирать повреждённую верёвкой шею. Сон всё равно, как рукой сняло.       — Хочу дозволения спросить поехать с нами в эльфийские земли. Там дамнар не властен.       Есения приоткрыла было рот, но замешкалась, покрылась румянцем и опустила глаза в землю. Ярек же сильно воодушевился.       — Конечно, да! Спасибо! Только я недалеко провожу. Вы за ней присмотрите? Пристроите куда-то? Она работящая и умелая. Хоть к хозяйству, хоть на кухню — с любой работой справится!       — Ярек?! — воскликнула Еся, задохнувшись от возмущения.       — Ну что? Это же здорово! Вы же спасли нас, значит, вам можно доверять.       — Благодарю. Несомненно, я позабочусь о твоей сестрице, и без дела её не оставим. Разве что, не знаю, смогу ли обеспечить... привычные удобства.       — Ну, она не прихотлива. Во всяком случае, была до... Но ты не подумай, она точно не неженка! И тихая. Аккуратная и старательная.       — Братец?!       Видя, что девушка становится пунцовой и готова выйти из себя, Ластиэль продолжал.       — Я рад слышать. Усердие и кротость — женские добродетели. Но вижу, вы же явно бежите... Что произошло? И зачем вам зачарованный кувшин?       — Ну так сестрица у меня ещё и умная, раз зачарованный кувшин умыкнула. Он наверняка столько денег стоит! Как жареным запахло, выкинула его в траву, а я подобрал. Только вы не подумайте! Украла-то она не по злому умыслу, а от безысходности. От гнева князя бежать пришлось. Ручаюсь, такого не повториться боле.       — Замолчи уже!       — Да что ты в самом деле?! Я же тебя пристроить к хорошему человеку пытаюсь, как и собирались. Ты не гляди, что нелюдь! Вон, только уши и бледноват. Да и спас тебя от петли. Неужто благодарностью не ответишь? А вы не смотрите, что брату перечит. Это она от усталости и страху пережитого. Как успокоится, до безопасного города дойдёт — не будет такого!       — Никуда я не пойду! Как кувшин наполню, вернусь в замок!       Дар речи потеряли все присутствующие. Гробовую тишину нарушали лишь стрекот костра, да шелестение листьев.       — «Признаться, это было довольно неожиданно... » — прежде чем Октавио успел ответить на реплику князя, перепалка продолжилась.       — Да ты с ума сошла! Ты как себе это представляешь? И чем наполнить собралась?       — Кровью, чем ещё? Забыл, что мы по этой дороге к лесному озеру с пещерой ездили? Кровь дракайны может Джастину помочь. Мне в книге давно ещё князь пометки сделал, да и я в его записях как-то прочитала, как она на него подействовала.       Ярек быстро затряс головой, будто пытаясь выкинуть последние сказанные сестрицей фразы.       — Вы её не слушайте! С утра же развернёмся и поедет с тобой, куда скажешь.       — Уверен? Кажется, не люб я ей, раз так артачится, — Ластиэль намеренно проигнорировал возражение девушки, стараясь вывести её на эмоции.       — Да как же не люб? Старшие всегда говорили, стерпится — слюбится. Главное, заботой её окружить. Авось забудется князь. Может, просто, как с той водной накидкой, отойти подальше надо. Я всё думаю, что околдовал он её.       Ластиэль нарочито озабоченно приподнял брови, стараясь не рассмеяться. Желание паренька пристроить сестру в хорошие руки было понятно. Предположение, что девица неравнодушна к князю, кольнуло, но подобное влечение он прекрасно понимал. Обаяние подобных, власть имущих мужчин легко притягивало девиц в свои сети. Паучьи сети — ничего нового. И неважно было при этом, попалась добыча из-за своей наивности или корысти — итог всегда был один, как бы в сказках не пытались воспеть положительный исход для жертвы. Видя, что девица уже, откровенно говоря, злится, подлил масла в огонь.       — Может, и околдовал. А может, и сама очарована. Девичье сердце просто пленить. Но ты, вижу, не рад её... выбору... И желаешь для сестрицы лучшего. Раз так... Для её же блага, вероятно, стоит прибегнуть к этой мере... Если чары сильны, может, даже придётся связать и повести.       — Я человек, а не... к-коза, чтоб меня на поводке вести!       — Ну разумеется! Ты не думай! Я тебя же не в качестве прислуги увести желаю. Мила ты мне. Своим скажу, что это традиция людская — с кражей невесты. И что приличием положено девице рыдать и сопротивляться. Подивятся, но поймут.       — Сестрица, не бойся! У эльфов же маги ещё. Расколдуют тебя. Уверен, для тебя это добром обернётся! Да ещё и невеста!       — Как же иначе?! Тем более что, как ты верно заметил, может, будет достаточно и подальше уйти — колдовство само и рассеется. Да и если магия ни при чём, сердце поплачет, да душевные раны вскоре затянутся.       Есения переводила взгляд с одного воодушевлённо обсуждающего её судьбу мужчины на другого и не выдержала. Они оба словно нарочно её не замечали. Разве что не торговались — сразу договорились. И она понимала, что если они действительно решат её скрутить, то сопротивляться не выйдет. И слушать её тем более никто не станет.       — Да как вы... Вы же меня не слышите. Ни слова вставить не даёте!       Ярек открыл было рот, чтобы вновь возразить, но Ластиэль жестом остановил его. Есения, не заметив, путано продолжала, стараясь подавить всхлипы, отчего стала заикаться, пока её снова не начали затыкать.       — Я ж-же потому и уб-бежала! Вилфред ск-казал, что дядька мой в-видел... А князь ис-спуган был за б-брата и зол, что слушать б-бы не стал! А к-когда записку х-хотела оставить, увидала, ч-что дядьку кадавр вед-дёт, а тот идёт на меня д-донести. Не успела — совсем перепугалась. А я же не вин-новата ни в чём! Да к-кто бы меня с-слушать стал, как и в-вы сейчас! Слова д-девки против м-мужа. Да и в-волка. Л-люди же д-для них к-корм. А Джастин т-тогда из-за меня п-пострад-дал.       — А Джастин, это... — протянул несколько запутавшийся эльф.       — Как раз брат князя, — ответил за Есю изо всех сил удерживающий себя на месте Октавио. — Так не виновата, или пострадал?       — Я н-ничего не подсыпала, чтобы он н-начал превращаться! Он тог-гда ещё от рук князя п-пострадал, когда за меня п-перед ним заступился. Я ещё тогда под-думала, что же он со м-мной-то сделать может, если Джастина за т-такую мелочь чуть не убил. А его же он л-любит! А я ему — н-никто. А как уверился бы, что я в-виновата? Он же как в-вспылит! А думать н-начинает, только как ост-тынет и успокоится. А Джастин т-тоже раны залечивает б-быстро. А я же ч-человек — моё тело не т-такое крепкое, чтобы его в-вспышку п-пережить.       «Видать, девка всё-таки не совсем очарована, раз видит, что никто... Но зачем тогда возвращаться-то?» — Ластиэль несколько приободрился и продолжил давить:       — И ты решила переждать чуть подальше? А кровь дракайны принести, чтобы простил и обратно под крыло взял? Или чтобы должен тебе был?       Есения завертела головой, пряча в ладонях лицо, пытаясь заглушить подступающие рыдания.       — Я п-правда Джастину п-помочь хочу! Он всё это время... Д-даже в тот день, когда нас из родного мира увели, по-л-людски поступил. Позволил Яреку со м-мной остаться, з-запертой с будущими волками. И п-потом тоже добро от него в-видела. Да и не князь мне д-должен, а я ему. Он с-столько мне дал, а я ему н-ничего... И теперь вот, выходит, чёрной н-неблагод-дарностью ему отплатила. С-сбежала, в т-такой тяжёлый час.       — Столько дал... Подарки?       — Н-нет... И да. Из п-подарков он мне только книгу дал — вот эту, — Еся нежно прикоснулась к книге, висящей у неё на поясе. Это словно придало ей сил, и всхлипывать она стала меньше. — Он мне другое дал! Себя саму ус-слышать. Поверить, что я что-то могу. А как... Трогать меня з-запрещено перестал, после того как в память мне влез. Д-дал знания. Даже не так...       Еся какое-то время хватала ртом воздух, не зная, как сформулировать. Посмотрев на совершенно ошалевшего от её поведения Ярека, рассердилась и укоризненно продолжила:       — Вот как так п-получается, что самый родной человек меня не слышит, а нелюдь, нежить, кощун, единственный спросил, чего я сама х-хочу? И не посмеялся, не пожурил и не п-пристыдил, как земляки всегда меня стыдили, да и ты тоже вместе с ними, а помог найти в себе силы? К-когда все отвернулись? Не требуя ничего взамен?       — Ой уж так уж и ничего? — насмешливо Ластиэль.       Есения вновь покраснела. Понимая, куда клонит эльф, и не нашлась, что сразу ответить. Тот растолковал её молчание и смущение по-своему.       — Вот видишь? Все его дары всего лишь манипуляции, чтобы добиться, что ему хотелось. Но только я удивлён, что он шёл таким... окольным путём... И я тут даже не к тому, что это чудовище могло бы и силой взять. Может ему поиграть охота была — как кошка с мышкой... Просто это же не повод возвращаться? Из-за чувства навязанной обязанности? Или, может, даже вины? Или всё-таки он тебе дорог?       — Дорог. Но иначе, чем ты д-думаешь. И он не чудовище.       — И как же иначе? И серьёзно? Ты же сама от него бежишь, смерть свою предчувствуя!       — Он... Он много чего за свою жизнь наворотил, это правда. И ведёт себя очень странно порой. П-пугает... Я не пытаюсь его сейчас оправдать! Но я слышала его разговоры с самим с-собой по ночам, когда мне не спалось... И видела краем глаза записи... Он... Он раскаивался тогда, что был несдержан с Джастином. Переживал, что история с его родным миром повторится. Он же даёт с-себя живьём жрать этому замку! А не п-перекладывать это на других, как-то делал отец. Он же в такие моменты к вам не выходит! Вы не в-видите... Да и не выходит за пределы острова, потому что ему кажется, что з-замок тянется за ним. Что пробьёт каким-то образом водную преграду, и история, как с его родным миром повторится и здесь... Да и меня он не обидел, х-хоть мог бы. И было дело, я думала, что конец мне придёт. Но вот я перед вами жива-здорова. И..., — Еся отмахнулась, понимая, что ей не хватает слов, и всё выглядит как оправдание. Думала, что эльф вновь её перебьёт, но он слушал.       — А что до того, как иначе. Я понимаю, что я ему не ровня. И помню, что он не ч-человек. Но после того как он от меня отстал и начал учить... Он совсем по-другому себя вести стал, честно! Всё равно с-строго, но будто... По-дружески? Нет, не то слово... Даже как-то по-родному... Нет, тоже не то... Но он меня н-наставлял и подбадривал. Я снова стала смеяться, п-представляешь?! И плакать почти перестала... Дал мне почву под ногами п-почувствовать... И себя ещё на мысли ловила, что хочется как в сказке, сказать, что будь ты мне дядькой... А то и братом старшим. Да не в сказке ж-живём.       — «Ну что за денёк... Всё, хватит! Не могу больше слушать. Твоя взяла! Отменяю приказ. Во всяком случае, пока».       Заметив, как расплылся в почти блаженной улыбке Октавио, прижав руку к сердцу и закивав головой, Ластиэль не смог сдержать победной ухмылки.       Есения её заметила и насупилась, приняв насмешку вновь на свой счёт.       «Октавио, эту девицу вместе с дракайной доставь в Итернитас в максимально короткий срок. Выступайте с рассветом. И не беспокой меня до прибытия более!»       — Конечно, вам всем смешно и вы мне не в-верите! Но Ярек! Меня неволей утащите, хоть кувшин наполните и передайте! Нельзя в беде оставлять! Он же всё время рядом с тобой и Кэйей был! На него наплевать, хоть о ж-жене подумать! Он ей как родной! Да и не навряд ли тебя так просто домой п-пустят, с пустыми руками-то!       Ластиэль, поняв, что невольно её обидел, да и дело было уже сделано, встал, поклонился Есе, прижав руку к сердцу, вызвав её замешательство.       — Прости мне мои речи. Это была вынужденная мера. Князь велел Октавио казнить тебя... Услышав из твоих уст признания, он передумал. Я не смог сдержать радость и обидел тебя.       — Это правда! Князь был в моём разуме весь ваш разговор. Слышал моими ушами. Прости нас за эту сцену. Мы не хотели причинить тебе боль.       — Так что, выходит, забрать её с собой не собирался? Обманул? — Ярек был в смешанных чувствах. Выходило, что сестру за сегодняшний день спасли уже дважды, чему он был, несомненно, очень рад. Но он так надеялся, что ей удастся вырваться с проклятого острова и прожить счастливую, лишённую страха жизнь, что был весьма расстроен. К тому же, хоть и выходило, что влюблена она в князя не была, а всё равно безразличен ей он не был, что только усиливало опасения, что она околдована им. Или же жестоко обманута в своих чувствах.       — Нет, я говорил искренне. Разве что я ни в коем случае не собирался вести тебя силой, — Ластиэль бережно взял руку Еси в свою и нежно прикоснулся губами к кончикам её пальцев. Та, рассерженно выдернула её и отвернулась.       — Сестрица, ну что ты в самом деле! Подумай. Видишь же, он тебя уже второй раз спас! Я ему верю.       — Даже если я сейчас не мил тебе... Наше общество смотрит на всё несколько иначе. Ты сможешь продолжить учиться! Да и вообще, заниматься, чем захочешь — неволить никто не станет. Совсем бездельничать, конечно, навряд ли выйдет, но и ты, видно — что не из таких... Что до князя... То, что чувствуешь себя обязанной — понятно. Но я уверен, что он в большей степени тебя это именно что внушил. Манипуляция... Ты можешь идти дальше!       — А вот это вот всё? Не манипуляция? Не попытка надавить? — Есения развернулась к эльфу и устремила ему в глаза уничижающий взгляд, и почти прошептала, глотая обиду, — почему мне кажется, что вы так похожи...       Ластиэль, услышав сравнение, прикусил губу и отвёл взгляд. Октавио, стеснявшийся до этого вмешиваться в разговор, всё же вклинился:       — Друзья, простите, но дальнейший разговор о том, чтобы Есения могла уехать подальше бессмысленен. Не хочу отбирать надежду изменить её жизнь, но князь мне уже велел доставить её обратно.                     Сет отключился от слуха Октавио сразу после озвучивания приказа. Как кнехт будет реализовывать исполнение — его не волновало. От осознания, что шанс на спасение Джастина всё-таки есть, и все вокруг хотели помочь, вопреки его подозрениям, вызвали такое переполнение эмоциями, что разум, вдобавок, захлестнуло больное веселье. Частью себя он был рад, что первоначальное решение отменил. Но всё равно не мог до конца поверить. Не мог не проверить потом. Лично убедиться. Хотя, даже без залезания в голову было похоже, что девка не врёт. Даже если то, что он услышал, было игрой — слова подействовали. Озлобленность ушла вместе с осознанием, что её побег вызван страхом. Да и не стала бы она красть кувшин и идти в сторону дракайны, если бы в действительности преследовала иную цель.       «Грешил на Силавию — она, фактически, предложила себя в жертву. Собрался прирезать пару селян — они сами в очередь встали. Теперь ещё и девка — считай, туда же. И, как назло, ни разу её никто по имени не назвал. Вернётся, хоть познакомлюсь».       Одной рукой Сет обхватил себе рёбра, другой с силой зажимал себе рот, пытаясь удержать внутри безумный смех, но он прорывался наружу. Сет захлёбывался и давился этим приступом, не в силах заставить себя остановить истерику. Краем сознания радуясь, что никто его сейчас не видит и не слышит за исключением Флаума.       Фамильяр какое-то время наблюдал за скорчившемся на полу, задыхающемся от переизбытка эмоций хозяином. Даже ему вскоре стало понятно, что вырывающиеся из горла Сета звуки, хоть и походили на смех, к настоящему веселью не имели отношения.       Пёс вскочил на ноги и подбежал к хозяину. На лай и скулёж тот не реагировал, будто не слышал. Тогда Флаум лёг и подполз к нему.       Сет, почувствовав, что к нему жмётся пёс, сгрёб его в охапку, и притянул ближе, уткнувшись лицом в его шкуру, продолжая давиться хохотом, прерывающимся звуками, похожими на всхлипы. Флаум неудобно перевернуло почти кверху лапами, когда хозяин его пододвинул и обнял, но перекрутиться в нормальное положение не удавалось — хозяин вцепился в него слишком крепко. Тогда пёс замер, ожидая окончания этого состояния. Сета ещё какое-то время сотрясало в приступе, но постепенно безумие стало ослабевать, уступая место усталости.       Когда пальцы хозяина расслабились и дыхание стало ровнее, пёс осторожно высвободился из хватки, немного потоптался рядом, раздумывая, как будет лучше. В итоге всё же не удержался, снова лёг и подполз хозяину под руку, радуясь возможности быть рядом хоть так. Но голову пёс оставил высоко поднятой. Спать ему нельзя, когда хозяин нуждается в его помощи, хоть со всеми передрягами и вновь забыл о ней попросить.