Последний лепесток надежды

      Июль выдался на удивление мягким и радовал свежим прохладным ветром, который был частым гостем в их садах, теребя волосы и лаская рагорячённую на солнце кожу.       Гермиона сидела на скамейке, поджав ноги, и читала книгу, которую то и дело откладывала на колени, любуясь своим прекрасным садом. Здесь было столько сортов роз, сколько она смогла найти. Формы, оттенки и на удивление разные ароматы, которые она теперь умела различать.       Гермиона проследила за пёстрой бабочкой, присевшей на раскрывающийся бутон чайной розы. Этот куст редкого сорта подарил ей перед свадьбой жених. Магическая чайная роза хранила аромат кожи дарителя, и Гермионе она была особенно дорога.       — Мама, мама, смотри, — звонкий детский голосок заставил её обернуться, глядя, как мальчишка в белой рубашке с небрежно закатанными рукавами спешит к ней, перепрыгивая через цветущие клумбы.       Мальчик тащил большую черепаху. Гермиона нахмурилась.       — Этамин, откуда это у тебя?       — Папа мне дал.       — Молодой господин, Ри слишком стар и не может бежать так быстро! Юный господин должен подождать Ри! — Ворча на ходу, вслед за мальчиком спешил запыхавшийся пожилой домовик.       — Это папа. Его подарок. Он сказал, что это мой друг.       — Этому другу будет комфортнее находиться в естественной среде, наш дом для него — плен.       — А папа сказал, что ему будет здорово жить в нашем саду.       — Твой папа решает за других.       — А он так говорит про тебя, — мальчишка обошёл скамейку, положил черепаху Гермионе прямо на книгу и, сделав шаг назад, упрямо склонил голову набок.       Гермиона вздохнула.       — Даже не знаю... Наверное, нужно прочитать что с ней делать.       — A папа сказал что её нужно просто любить.       — Да, твой папа знает всё про любовь.       — А что не так? — спросил мальчик, и его голос стал чуть тише.       Гермиона взглянула на сына, который приподнял бровь, точно так же, как всегда делал его отец.       — Иди сюда, — сказала она, улыбнувшись, и запустила свои пальцы в его волосы.       — Я не люблю, когда ты так делаешь, — взвизгнул, отбиваясь, сын.       Гермиона нарочито громко вздохнула.       — Как жаль, ведь мне так нравится менять твою причёску, — и она ещё раз взъерошила его светлые волосы, наводя в них беспорядок.       Мальчик топнул ногой и надул губы. Он был похож на неё, и всё же Малфоя в нём было чуть больше. Его осанка, его светлые, словно совсем белые волосы, его приподнятая бровь... А самое главное — его серые глаза, смотрящие прямо в душу. Ну кое-что в Этамине было другим. Он открыто выражал свою любовь уже сейчас — не откладывая на потом, потому что хорошо знал, что такое любовь. Потому что его так воспитали. Потому что его мама и папа любили друг друга.       — Ну, как тебе мой подарок? — прошептал на ухо голос Драко.       — Я считаю, что животные...       — О, ты считаешь, — он обошёл скамью и сел рядом, — ну, давай посчитаем вместе: раз, два, три, — рассмеявшись, он внезапно обнял её, притягивая к себе за плечи. Этамин забрал с колен матери свою черепаху, улыбнулся, глядя на целующихся родителей, и побежал по вымощенной тропинке вверх, огибая розарий. За ним снова спешил Ри, попутно наставляя мальчика, нудно перечисляя, что пристало, а что не пристало молодому господину. Гермиона успела расслышать, что в список входили правильная осанка, умение передвигаться, не шаркая ногами и запрет бегать сломя голову.       Они с Драко молча сидели на полуденном солнце, любуясь кустами роз, которые цвели и благоухали, несмотря ни на холодный ветер и долгие утренние туманы, ни на проливные дожди, что нескончаемо шли весь июнь. И даже на засуху прошлых лет. Ничто не могло разрушить этот сад, ведь его охраняла магия. Магия любви и надежды, которая хранила их дом.       Драко закрыл глаза, вдыхая сладкий аромат.       «Ты всегда должен помнить, что есть что-то ещё — то, о чём тебе никогда не говорили. Посмотри на меня, сынок. Ты должен увидеть все оттенки жизни», — вдруг услышал он слова матери. Её шёпот тут же растворился в летнем ветре, промчавшемша над розовыми кустами, но Драко знал, что услышит его снова.       «Ты была права, мама. Я должен был увидеть все оттенки жизни». Он улыбнулся, и Гермиона, отстранившись, заглянула ему глаза.       — Почему ты улыбаешься?       — От счастья, — не открывая глаз, ответил он.       — Это хорошо, — прошептала Гермиона, прижимаясь к его груди и слушая, как стучит его сердце.       — Я люблю тебя.       Она улыбнулась, тихо засмеявшись.       — Чего ты смеёшься?       — От счастья, — ответила она.