Последний лепесток надежды

      Рон и Гарри подходили к воротам поместья Малфоев, пребывая в полном недоумении.       — Откуда здесь такие заросли? Мерлин, Гарри, что это за колючки, — начал Рон, доставая палочку, которая тут же запуталась в складках его собственной мантии.       Сквозь шипастые стебли чёрного тёрна, плотно оплетавшего чугунные завитки, не было видно даже дороги к дому.       Гарри тоже достал палочку и уже собирался произнести заклинание, как вдруг ворота со скрипом распахнулись.       Рон немедленно начал размахивать палочкой, уничтожая вездесущий тёрн, словно тот был его злейшим врагом. Он пинал стебли, выкрикивая заклинания, грохочущие взрывами и мерцающие вспышками, с каким-то нездоровым удовлетворением наблюдая, как чёрный пепел оседает к его ногам, и Гарри вскоре не выдержал.       — Хватит, Рон, — взяв друга за руку, которой тот судорожно сжимал волшебную палочку, он попытался мягко опустить её вниз. — Прекрати, — сказал он уже строже. — Рон, прекрати.       Гарри злился на Рона за его поспешность, за горячность, за то, что тот так и не научился контролировать собственные эмоции. Но он признавал, что у друга есть повод так себя вести, ведь и впрямь было совершенно непонятно, что здесь может делать Гермиона. Паркинсон, конечно, нельзя было назвать надёжным источником, и он сомневался в её словах, но проверить их они были должны. Обязаны!       — Рон, да пойдём уже! Держи себя в руках, ведь мы ничего не знаем.       — Я убью его! — ответил тот с еле сдерживаемой ненавистью в голосе, и Гарри нахмурился.       — Хватит, — снова сказал он, злясь теперь уже из-за необходимости контролировать ситуацию.       Ворота с протяжным скрипом сомкнулись за их спинами, и Рон, подпрыгнув от испуга, развернулся и послал в них новое заклинание. Оно отлетело от ворот яркой вспышкой, и Гарри еле успел оттолкнуть Рона в сторону и пригнуться.       — Я сказал тебе — прекрати! — закричал он. — Рон, прекрати немедленно!       — Я понял, понял, — пробормотал Рон и, толкнув друга в плечо, встал, отряхнулся и двинулся вперёд, держа наготове свою волшебную палочку.       Они оказались у парадного входа, поднялись по ступеням, и двери перед ними тотчас же распахнулись. Прикрывая друг друга, друзья медленно продвигались вперёд, шагая спина к спине. Когда они вошли в холл, тяжёлые дубовые двери с грохотом захлопнулись, и Гарри едва успел оттащить от них Рона, который отчего-то задержался, рискуя быть прихлопнутым прямо на пороге гостеприимного поместья.       В холле было темно, тишина словно сожрала все звуки. Всё здесь состояло из сплошной темноты. Воздух вдруг содрогнулся от резкого хлопка, и Гарри замер, вглядываясь в темноту. Палочка осветила фигуру у подножия лестницы. Это был домовой эльф.       — Мы ищем Гермиону Грейнджер, — громко начал Гарри. — Нам сообщили, что она находится здесь. Мы — её друзья. Я — Гарри Поттер, а это Рон Уизли. Малфой, Драко Малфой — он здесь?       — Мы мракоборцы, — начал Рон. — Эй! А ты чего молчишь? Немедленно скажи нам, где Гермиона, и где твой хозяин? Где Малфой? — последнее слово Рон процедил с такой ненавистью, что Гарри плотно сжал зубы.       Сам он, разумеется, не любил Малфоя, да и не за что было его любить, но и ненависти к нему Гарри не испытывал. И сейчас ему остро хотелось надавать Рону по щекам, выставить его вон из поместья и разобраться во всём самому, пока воинствующий друг ничего не испортил. Но на это совершенно не было времени, Рождество наступало на пятки.       Эльф внимательно посмотрел на них и, щёлкнув пальцами, исчез, на что Рон громко выругался.       Гарри в очередной раз хотел велеть другу успокоиться, как вдруг услышал какой-то треск, и в ту же секунду поместье словно ожило. Он поднял голову и увидел, как задрожала огромная люстра под потолком.       — Какого Мерлина? — проговорил Рон, тоже глядя вверх.       Всё начинало приходить в движение. Они слышали звук движущейся мебели, её скрежет по деревянным и каменным полам. Поместье начинало ходить ходуном, и Гарри, добравшись до лестницы, схватился за перила, начав медленно взбираться наверх по каменным ступеням.       — Рон, иди сюда! — крикнул он, и Рон начал подниматься по лестнице следом за ним. Гарри слышал, как Рон что-то кричит ему, но слова невозможно было разобрать.       Обернувшись, он увидел, как Рон открывает рот, из которого не доносилось больше ни звука. Тогда Гарри крикнул сам, но не услышал и собственного голоса. Уши заполнил какой-то странный гул, постепенно нарастая, словно обретая собственный голос. Наконец все двери в поместье, словно не выдержав напора, распахнулись, и вверх по лестнице промчался вихрь, несущий с собой дикую снежную метель. Поток ледяного воздуха с силой ударил Рона, сбросив того с лестницы.       Гарри только безмолвно вскрикнул, но схватить и удержать друга он не успел. Метель прорвалась вверх, пронеслась мимо, застилая Гарри глаза. Пальцы онемели, тело поразило неземным холодом. Он едва держался, чтобы не упасть.       — Рон, — пытался выкрикнуть он, но голоса по-прежнему не было. Вскоре всё прекратилось, он почувствовал, как падает на колени, беспомощно хватаясь за оледеневшие перила. Последним, что он видел, прежде чем потерять сознание, было странное золотистое свечение, пробивавшееся сквозь смыкающиеся веки.

***

      Первым, что почувствовал Гарри, очнувшись, был пронизывающий холод. Руки заледенели, глаза будто заволокло мутной пеленой — стёкла очков покрылись инеем. Протерев очки еле разогнувшимися пальцами, он с трудом повернул голову. Тяжёлые входные двери протяжно скрипели на ветру. Дверной проём зиял неожиданно светлым пятном: снаружи шёл снег. Было так холодно, словно всё происходило где-то очень далеко отсюда — там, где падающий снег вырастает нетающими сугробами.       Тяжело дыша, Гарри приподнялся на локтях. Изо рта валил горячий пар, холод сковывал изнутри. Хватаясь онемевшими пальцами за резные перила, силясь встать, он услышал знакомый хлопок. Домовой эльф стоял несколькими ступенями выше, молчаливо глядя на незваного гостя. Эльф был другой — не тот, что встречал их на входе в поместье.       — Гарри Поттер, — прошептал он, и голос его зловещим эхом отозвался в стылом сумраке холла.       — Ты знаешь, кто я? — спросил Гарри, нахмурившись. Собственный вопрос прозвучал глупо, ведь он представился сам и представил Рона несколько минут, а может быть, часов назад.       Вдруг он понял, что не знает, сколько прошло времени. Сколько он пролежал здесь без сознания?       — Все знают Гарри Поттера. — спокойно ответил эльф, продолжая смотреть на Гарри в упор.       — Я ищу Гермиону Грейнджер. Она здесь?       Эльф молчаливо кивнул.       — Я пришёл за ней, то есть, мы... — начал Гарри, вдруг спохватившись, и завертел головой в поисках Рона. Долговязый силуэт друга распластался у подножия лестницы. Рон явно был без сознания.       Забыв об эльфе, Гарри ринулся вниз по лестнице. Упав на колени рядом с Роном, он схватил его за запястье в попытке нащупать пульс. Рон был жив. Выдохнув, Гарри обернулся и впился взглядом в по-прежнему стоявшего наверху эльфа.       — Где Гермиона? Я пришёл только за ней. Обещаю: я заберу её и, — он кивнул в сторону Рона, — мы уйдём.       — Она рядом с хозяином.       Гарри недоумённо воззрился на домовика. Он осознавал, что здесь происходит нечто странное — этот его внезапный обморок, обжигающий холод, ворвавшийся в поместье, будто обладающие разумом колючие заросли, снежный вихрь, сбивший их с ног, загадочное свечение... Магия, которой было пронизано всё вокруг, была какой-то чужеродной, нездешней и очень сильной.       Поднявшись на ноги, Гарри наскоро наложил на Рона защитные и согревающие чары, выставил перед собой волшебную палочку и вновь стал медленно подниматься по лестнице. Оказавшись на одной ступени с эльфом и не сводя с него взгляда, Гарри протянул ему руку. Эльф принял её, щёлкнул пальцами, и в тот же миг они исчезли.

***

      Памятуя о преданности домовых эльфов своим хозяевам, Гарри не сводил взгляда со своего спутника, направив ему в грудь волшебную палочку. Оглядываться по сторонам было некогда.       — Где они? Где Гермиона? — начал он и тут же осёкся. Медленно кружась в воздухе, оседая на плечах, на острых ушах эльфа, на его собственном носу, сверху падал снег.       Гарри вскинул голову. В огромном некогда стеклянном куполе, на тёмно-синем небе, щедро сыплющем белым конфетти, застыла алмазная луна. Переступив с ноги на ногу, Гарри услышал треск: пол был усеян битым стеклом, сверкающим в лунном свете.       Взмах волшебной палочки привёл в движение хрустящие под ногами осколки. Взмыв ввысь мерцающим вихрем, они устремились в пустые проёмы потолка. Гарри задумчиво смотрел, как магия восстанавливает разрушенный купол.       — Что здесь произошло? — тихо спросил он — Что происходит?       — Всё уже кончилось, — раздался чей-то писклявый голосок.       «Кончилось? Что?»       Откуда-то из темноты донёсся еле слышный всхлип. Такой знакомый!       — Люмос! — уверенно произнёс Гарри, вновь вскинув палочку.       В нескольких шагах от него над чьим-то распростёртым на каменном полу телом сидела на коленях бледная, растрёпанная Гермиона. В глазах её застыли слёзы. Гарри бросился к ней, опустившись рядом, взял её за плечи, пытаясь встретиться с ней взглядом.       — Гермиона! Ты в порядке? Что здесь случилось?!       Она медленно подняла голову, доверчиво глядя на него. Мокрое от слёз лицо поблёскивало в свете луны.       — Гарри, ты пришёл! Нам нужна помощь, он не дышит. — голос её дрожал, срывался.       — Нам? — Гарри пригляделся. Дрожащими руками Гермиона сжимала руку Драко Малфоя, неподвижно лежащего на мраморном полу. Снег укрывал его белым одеялом, падал в приоткрытый рот, не таял на широко открытых затянутых мутной плёнкой глазах.       — Гермиона, что здесь... Да какого Мерлина...       — Он не дышит! Гарри, пожалуйста! Помоги, сделай что-нибудь! Гарри, — взгляд её был совершенно безумным. Бросившись ему на шею, Гермиона вцепилась в его плечи, отчаянно прося, требуя...       Мягко отстранив её, Гарри дотронулся до мраморно-белой щеки Малфоя. Та была ледяной.       — Гермиона, но он мёртв, — слова вырвались слишком легко, и Гарри тут же пожалел о сказанном. Лицо Гермионы исказил ужас.       — Нет! — Вскрикнула она — Нет! Этого не может быть! Не может..! Она же сказала... Драко, — Гарри с недоумением смотрел, как его лучшая подруга, которую он знал так давно, припадает к телу их некогда общего школьного врага, выкрикивает его имя, зовёт протяжно, с болью в голосе, прижимает уже окоченевшую голову к своей груди.       Невозможная, невообразимая эта сцена сопровождалась странным дребезжащим звуком, и, с трудом отведя взгляд от горюющей Гермионы, Гарри увидел стоящую на каменном постаменте дрожащую прозрачную колбу, словно подсвеченную изнутри золотистым сиянием, подобное которому он уже видел совсем недавно, на лестнице. Гарри отпрянул от неожиданности, а колба продолжала дребезжать и вот уже начала ходить ходуном, грозя вот-вот сорваться с постамента. В попытке подхватить её, Гарри протянул руки, но странный сосуд, словно уворачиваясь, рухнул на каменный пол, тут же со звоном разбившись. Золотистая пыльца брызнула в разные стороны, и тут же взвилась столбом, взмыла вверх, подобно пчелиному рою, устремившись к Малфою и прижавшейся к нему Гермионе.       Гарри взмахнул палочкой, но не успел ничего предпринять — пыльца рассыпалась над мёртвым телом, озарив его своим сиянием, и исчезла во рту Драко.       — Что это такое? — только и успела испуганно спросить Гермиона.       Тело Малфоя вдруг дёрнулось, изогнулось. Из груди его донёсся громкий всхрип, больше похожий на рык раненого зверя. Веки дрогнули. Гермиона вскрикнула.        — Драко, — испуганно позвала она, касаясь дрожащими пальцами его руки — Драко!       Широко открытые, живые светло-серые глаза смотрели прямо на неё. Гермиона, ахнув, устремилась в них своим взглядом, нежно держа всё ещё холодное лицо в ладонях. От потрясения она не могла произнести ни слова, но всё, что она могла бы сказать, без труда читалось в её влажном от слёз взгляде. Этот безмолвный разговор мог длиться вечность, но вот уголок губ Малфоя дрогнул, и Гермиона, не сдерживаясь, прижалась к нему в поцелуе. Кожа его была ещё холодна, но быстро оттаивала под её прикосновениями. Драко приподнял руку, коснувшись её плеча, отчего она вздрогнула, прижимаясь к нему ещё крепче, словно боясь потерять снова.       — Мне тяжело дышать, — еле слышно прошептал он, и Гермиона отстранилась, вопросительно глядя на него. — Если ты так и будешь на мне лежать, то я задохнусь. Но, кажется, я — всё ещё я.       Улыбнувшись, Гермиона приподнялась, давая ему возможность пошевелиться. По-прежнему глядя в её глаза, Драко провёл ещё слабой рукой по её щеке и замер. Он медленно разглядывал собственную ладонь, поворачивая её то одной стороной, то другой — кисть была чистой. На ней больше не было чешуи, только кожа была сухой, потрескавшейся, в ссадинах. Выдохнув, он коснулся собственной щеки, ещё недавно поражённой проклятием. Чешуи не было и на лице.       — Проклятия больше нет. Я видела её... его... Дух был здесь. Я сняла проклятие. У меня получилось, Драко! — Гермиона устало улыбнулась. — Ты свободен. — Он сдвинул брови, продолжая смотреть в её глаза. — Ты говорил, что я жертва, пугал меня, заставляя думать о смерти и жертвоприношении. Но всё было так просто — я просто должна была тебя полюбить.       — А может быть, это ещё страшнее проклятия? Может, это проклятие для тебя? — приглушённо спросил он, словно боясь услышать ответ, но Гермиона лишь тихо рассмеялась в ответ, с облегчением выдыхая.       Совсем рядом послышался какой-то шорох.       — Кто здесь? — вскрикнул Драко, силясь подняться, но замёрзшее тело отказывалось подчиниться.       — Гарри... — вспомнила Гермиона.       Он по-прежнему стоял рядом, неловко переминаясь с ноги на ногу. Драко болезненно ощущал его присутствие, но не мог даже повернуть голову — на это не хватало сил. Кроме того, он с удивлением осознал, что и дела ему теперь нет до Поттера, Уизли, ещё кого бы то ни было — всё, кроме неё, казалось совершенно неважным. Да, ему хотелось подняться и прогнать непрошеного помощника из собственного дома, спустить его с лестницы, но... Но это желание было словно рефлекс, что-то из прошлой жизни. Всё это было так нелепо по сравнению с тем, что она, кажется, плакала, прощаясь с ним.       Приподняв руку, он снова коснулся её щеки.       — Не надо, — прошептала она. — Больше не нужно ничего... Драко, проклятия больше нет, а это значит...       — «Но если кто-то успеет полюбить тебя, и в сердце твоём не останется даже корочки льда, твой облик вернётся» — так сказал Дух Надежды, — раздался рядом голос эльфа, — Хозяин может наказать Ри, но Ри не может молчать. Ри должен сказать, мисс должна знать, что хозяин любит её. Иначе проклятие не разрушилось бы!       Гермиона недоумённо смотрела на Драко. Слёзы снова медленно катились по её щекам. Вдруг она рассмеялась, и её смех звонкой трелью разнёсся под вновь остеклённым куполом.       — Прости меня, — прошептал он, прижимаясь лбом к её щеке. — Прости меня, Гермиона.       — Молчи Драко, молчи.       — Я люблю тебя, Гермиона Грейнджер, — сказал он, и эти слова оборвали смех. Она отстранилась, заглядывая ему в глаза, и вновь прижалась к его груди, обнимая за шею.       Он был всё ещё холодным, но она чувствовала его тёплое дыхание и спешила отогреть его своим.       Не было ничего, кроме них. Не было замерших в умилении эльфов, не было не верящего своим глазам Гарри, не было проклятия. Ничего, кроме них, никогда.       Гарри тем временем так и стоял, беспомощно глядя на странную пару. Он не знал их истории, не понимал, что с ними произошло, но чувствовал, что прямо сейчас творится какое-то таинство. То, что могло бы показаться нелепым сном, было самой настоящей реальностью, и, словно очнувшись, поняв, что ему здесь не место, он отвёл наконец взгляд от не предназначенной для его глаз сцены, смотря в тёмно-синее небо за стеклом купола оранжереи. В небе зажигались звёзды. Снег прошёл, и ветер стихал где-то вдали. Уходя прочь, тихо ступая по мраморным плитам, он продолжал слышать их шёпот, их признания, всхлипывания Гермионы.

***

      Рон очнулся чувствуя, что левая рука горит огнём. Голова словно разрывалась на части, и, приподнявшись, он коснулся виска здоровой рукой.       — Кажется, ушибся, — пробурчал он, пытаясь сесть, и в ту же минуту обретая память. Ругаясь сквозь зубы, Рон огляделся, и, найдя наконец свою палочку, сжал её в кулаке, неуклюже поднимаясь на ноги.       — Гарри! — позвал он.       Осматриваясь, Рон увидел, что входные двери распахнуты, а на полу сверкают лужи воды. Он посмотрел на лестницу, продолжая морщиться от боли и, сделав шаг, понял, что ноги у него в порядке, только сильно болела ушибленная рука.       Вдруг в холле вспыхнул свет. Рон зажмурился, пошатнулся от неожиданности, и, задрав голову, прикрыв глаза ладонью, разглядел огромную бронзовую люстру, что зажглась множеством огней, а на потолке, словно выписываемые невидимой кистью, проступали очертания извилистых стеблей. Побеги тянулись по всему потолку, закручивались, извивались, и вскоре на них, вдруг позеленевших, будто кто-то вернул рисунку цвет, появились сочные листья.       Открыв от изумления рот, Рон смотрел, как невидимый до этого рисунок проявляется, обретая законченный вид. Вскоре стебли увенчались бутонами, принявшимися распускаться, превращаясь в прекрасные белые розы. Потолок поместья Малфоев на его глазах превращался в цветущий розовый сад. Зрелище это было поистине прекрасным, завораживающим...       — Рон, ты в порядке? — голос Гарри заставил его вздрогнуть и обернуться.       — Где Гермиона? — тут же спросил он.       — Её здесь нет, — соврал Гарри, сдерживая свои эмоции.       — Как?! Вот же гадина эта Паркинсон! Да я убью её, наговорила всякой... Мерлин! А где этот?..       — И его нет. Рон, тут только эльфы.       — Но что здесь происходит? Да ты только посмотри, — он мотнул головой, и Гарри, проследив за его движением, тоже замер, не в силах отвести взгляда от расцветающих бутонов.       — Я не знаю, что это... — протянул Гарри, продолжая наслаждаться творением невидимого художника, — но её здесь нет. И Малфоя тоже.       — Когда я был маленьким, мама рассказывала, что существует особая магия — магия любви.       — Магия любви... — повторил Гарри рассеянно.       — Да, это древняя магия, которая давно позабыта, ведь чистокровные не любят. Их браки заключаются по расчёту, ну — чистота крови, все дела, ты знаешь. Но вот это, кажется, она... Только я не понимаю, почему это происходит сейчас, здесь, у Малфоев? Они же... — Рон сморщился, говорить о Малфоях ему явно не хотелось. — Когда волшебники женятся, и их брак скрепляет специальный магический ритуал, то, если их чувства взаимны, на картине, что творит магия скрепления уз, распускаются бутоны белых роз — это символ чистой любви.       Гарри на секунду закрыл глаза. То, что сказал Рон, поразило его, заставило задержать дыхание. Он знал, что там, наверху, в одном из залов старинного родового поместья Малфоев, Гермиона Грейнджер, их Гермиона, обнимает Драко Малфоя. Он слышал, что они говорили друг другу, теперь молча смотрел, как на потолке поместья распускаются розы — символы любви. Гарри вздохнул.       — Рон, пойдём, пожалуйста. Здесь никого нет, ну, кроме эльфов и этой магии.       — Гарри, но магия не может быть случайной. И я помню, как что-то оглушило меня! И... — Рон прервался, услышав хлопок.       Оба как по команде повернулись и уставились на старого домового эльфа, что стоял неподалёку. Эльф смотрел Гарри прямо в глаза, и Гарри, ответив на его взгляд, понял, что не может и не хочет противостоять тому, что происходит здесь и сейчас. Это не было наваждением и совершенно точно не было чем-то неправильным. В любом случае всё уже случилось.       Устало закрыв глаза, Гарри постоял так мгновение, а затем, повернувшись к лучшему другу, взмахнул палочкой. Рон успел только недоумённо воззриться на него и, вскинув руки, рухнул на пол, заботливо подхваченный эльфом.       Гарри вздохнул.       — Прости меня, Рон. Прости, пожалуйста, — медленно проговорил он, испытывая целую гамму противоречивых чувств. Гарри повернулся к эльфу, — Рон — мой друг. Как и Гермиона. И это больше, чем просто дружба. Я не знаю, почему я тебе это говорю.       — Мисс в безопасности, мисс дома. И Гарри Поттер не должен сомневаться, — ответил эльф, и Гарри, глядя ему в глаза, тут же безоговорочно ему поверил.       — Передай Гермионе, что я вернусь после Рождества. У меня есть вопросы. А теперь помоги мне, пожалуйста, — сказал он.       Домовик, прижимая к себе спящее тело Рона, взял ладонь Гарри, потянул к себе, и в ту же секунду все они растворились в воздухе.

      ***

      Рон с трудом разлепил глаза. Холод сковал тело, пробирая до костей. Протянув руку, он коснулся своего лба.       — Что происходит? — спросил он в пустоту.       — Всё в порядке, — донёсся до него голос друга.       Гарри присел рядом на корточки, кладя руки на его плечи, и Рон, пытаясь прийти в себя, встряхнул головой. Внутри неё будто ничего не было. Мысли текли так медленно, что он не мог даже вспомнить, какой сегодня день.       — Что произошло?       — Мы были на проверке в одном старинном поместье, там случился магический выброс и...       — А я ничего не помню.       — Да, тебя немного шарахнуло, но всё уже в порядке. Вставай, а то Джинни будет ужасно зла.       — А что не так с Джинни? — Рон непонимающе захлопал глазами.       Гарри засмеялся.       — Рон, сегодня ведь Рождество, и нас ждёт твоя семья. Наша семья.       Рон, хмурясь, наконец сфокусировал взгляд на лице собеседника и тут же улыбнулся, вспомнив, что сегодня должен был приехать Чарли, и мама наверняка уже печёт тыквенные пироги, пока братья соревнуются в рождественских иллюзиях у ярко горящего очага.       Гарри помог ему подняться на ноги.       — А Гермиона? — вдруг спросил он, и Гарри замер в страхе, что мог сделать что-то не так, ведь времени у него было совсем мало, а память — это тонкая материя, которая может быть повреждена при неосторожном вмешательстве. Рон ни в коем случае не должен был пострадать, нельзя было допустить, чтобы он, как некоторые неудачливые волшебники, потерял хотя бы часть себя.       — Гермиона в Австралии, а ты не помнишь?       Рон мотнул головой.       — Точно, припоминаю. Кажется, мы расстались, а я, похоже, к этому никак не привыкну.       Гарри кивнул.       — Ну что ж, пойдём? Думаю, ещё одну трансгрессию ты не переживёшь. С Рождеством, Рон.       — А что, оно уже наступило?       — Да, оно наступило, и если мы задержимся ещё хоть на минуту, твоя мама зажарит нас, как рождественских уток.       — Это точно, — усмехнулся Рон.       Они двинулись прочь, когда Гарри обернулся, чтобы помахать улыбавшемуся ему эльфу.