Не открывайте окна, снаружи тролли

Я слишком резко сел, и у меня закружилась голова. Йонас потянул меня за руку. — Пойдем. Как ни странно, почти никто не всполошился. Народ медленно и даже вальяжно поднимался с мест. Лишь несколько человек поспешили к выходам. Мы с Йонасом присоединились к ним и пошли к тому же выходу, через который попали сюда. Выйти мы не успели. Дверь распахнулась, и перед нами возник он. Минотавр. Грендель. Шрайк. Как и говорила Элли — химера, в которой органика хаотически чередовалась с металлом. У него не было головы быка, как у Минотавра, или четырех рук, как у Шрайка. Но он был высокий, как Грендель. На лице у него торчали металлические наросты, и неясно, как он выглядел раньше. Люди, которые были рядом с нами, отхлынули от чудовища. Йонас потянул меня за руку к другому выходу. Но когда я развернулся, чтобы бежать, то увидел перед собой целый строй. Выглядели они решительно. Это были те люди, которые не испугались Шрайка. Они не собирались убегать. Они не собирались отпускать и нас. Двое человек попытались пробиться сквозь толпу, но их тут же поймали, скрутили, усадили на землю. — Мы не должны убегать. Минотавр пришел за нами, — наставительно произнесла одна из девушек. В ее глазах, в ее улыбке плескалось концентрированное безумие. И вот сейчас — именно сейчас — мне стало по-настоящему страшно. А вот они не боялись. Они собирались принести себя и остальных в жертву своему Минотавру. Интересно, знали ли они, что Грендель придет именно сегодня? Или каждый приход в этот сад мог быть тем самым? Да уж, неудачное мы время выбрали, чтобы прийти сюда. Йонас сжал мою руку сильно, до боли. — Все будет хорошо, — шепнул я ему и снова развернулся к Шрайку. Встал чуть впереди Йонаса, чтобы… чтобы что? Я сам не знал. Вряд ли я мог его защитить. Но, возможно, я мог бы выиграть ему несколько секунд. — Рейн, я рядом, — он встал рядом со мной. Грендель не шевелился. — There's no chance for us, — тихо запел я. — It's all decided for us/ This world has only one sweet moment set aside for us. Он повернулся ко мне всем корпусом и посмотрел на меня. Казалось, вокруг стало еще холоднее. А я мог лишь завороженно смотреть в эти глаза — один настоящий, голубой, почти человеческий, другой явно искусственный. Казалось, мое сердце пробьет грудную клетку. Казалось, Грендель молчал целую вечность, прежде чем ответил: — And we can have forever/ And we can love forever/ Forever is our today. — Кто ты? — спросил я. — And all will turn/ To silver glass, — проскрипел он. — A light on the water/ All Souls pass, — пропел Йонас и шепнул мне: — Я знаю эту песню, это из… Но тут рядом с нами раздались другие голоса. Они запели: — Hope fades/ Into the world of night/ Through shadows falling/ Out of memory and time. Грендель отступил. Мне на мгновение показалось, что все закончится хорошо, как вдруг вперед вырвалась та девушка, которая говорила, что мы не должны убегать. — Прими нашу жертву, о великий Минотавр! — она подбежала к Шрайку, раскинула руки и вдруг как будто врезалась в невидимую стену. Видимо, его окружало какое-то защитное поле. В той же позе, с раскинутыми руками, она поднялась в воздух. А затем начала таять, исчезать, тлеть. Все это произошло за какие-то доли секунды. Кожа, мышцы, сухожилия, даже кости — все растворилось. Остался лишь контур тела из вен и артерий. Как будто красное кружево. Кто-то закричал. Теперь уже бежали многие. Но не все. Один мужчина встал с колен и, завороженный, пошел к Минотавру. — Что ты делаешь? — спросил я, схватив его за руку. С ужасом я узнал в нем работника обсерватории, которого видел в прошлый раз. — Разве ты не понимаешь? — спросил он, рассмеявшись. В его смехе я услышал… облегчение? — Не понимаю. Объясни. — Все бессмысленно. Вся эта симуляция, эксперимент, чистилище или чем бы это ни было — бессмысленно. Я устал! — он вырвал руку из моей хватки и побежал к Шрайку. Я отвернулся. Я не хотел видеть, что случится. Меня замутило. — Надо идти, — шепнул Йонас. — Д-да, конечно. Мы побежали к ближайшему свободному выходу. Теперь нас никто не пытался нас задержать. Когда мы вышли из сада и дверь за нами закрылась, мне стало легче. Я прислонился плечом к стене, пытаясь дышать глубоко и ровно. Головокружение почти прошло, и я тупо уставился на свои босые ноги. Затем на Йонаса. Его лицо стало совсем белым. Я коснулся его щеки — ледяная. Он смотрел на меня, но как будто сквозь меня. — Пойдем домой, — прошептал я. Он рассеянно кивнул, и я взял его за руку. Вместе с остальными мы вернулись в «Гелиос», а затем мы вдвоем направились в «Астру». Именно там, в том самом коридоре, где мы с Йонасом видели Шрайка, нас обоих накрыло. — Прости меня, — прошептал Йонас. — За что? — не подумав, спросил я. — За то, что привел тебя туда. — Я не злюсь. Ты ведь ничего не знал. — Не знал. Но ты не хотел идти, а я… я… — Йонас остановился. Шмыгнул носом. Мне и самому хотелось плакать. — Если бы мы не пошли, то не увидели бы всего этого. Ты бы не увидел всего этого. — Возможно, пострадало бы больше людей, — мягко сказал я. — Но там мог пострадать ты! — Йонас вытер глаза рукавом. — Я знаю, это пиздец как эгоистично, но я думал только о тебе. Ладно, не только, но… — он шмыгнул носом. — Но я бы себе никогда не простил, если бы с тобой что-то случилось. — Ничего не случилось, — я подошел ближе и обнял его. — Эй, ну ты чего? С нами — с тобой и со мной — все в порядке, а те люди… это… их выбор. — Почему они это сделали? Почему они хотели, чтобы Шрайк их убил? — Ты слышал, что сказал тот человек? Все бессмысленно, и он устал. Йонас судорожно вздохнул и вытер заслезившиеся глаза еще раз. — Так откуда эта песня? — спросил я. — Какая? А, эта. Из «Возвращения короля». Того, что 2004 года. — Красиво. — Да уж. Шрайк явно шарит за саундтреки, — пробормотал Йонас. — Причем, это все конец двадцатого — начало двадцать первого. Значит, мы можем предположить, что он откуда-то из этого временного периода. — А это важно? — нахмурился он. — Как ни странно, возможно. Я слышал одну историю, но всегда считал ее просто местной байкой. Про одного военного, который попал сюда. — И что с ним? — У него было экспериментальное оружие, а больше я ничего не помню. Я думаю, мы спросим у какого-нибудь антрополога. — У Лауры? — с сомнением спросил Йонас. — Предлагаю пойти к микоиду. Уж в этой структуре точно найдется антрополог. И не один. — Хорошо. Прямо сейчас? — опешил он. — А когда еще? — я мрачно улыбнулся.