Истории Ордена охотников

25 декабря 1889 Как так сложилось, что именно библиотека за лабораторией Миры стала местом регулярных попоек, никто — и Оливье в том числе — не мог точно сказать. Возможно, дело было в том, что сама Мира редко выбиралась куда-то за пределы своей берлоги. А может, библиотека просто была достаточно тихим местом, чтобы туда не забредали непрошеные гости. В любом случае, когда Оливье завершил все регламентированные уставом церемонии после Полуночной мессы и добрался на место, Роланд с Ринальдо уже вовсю там хозяйничали. У стола стояло несколько лишних стульев, под стену притащили, перед этим освободив от всяческого хлама, диван, на котором обычно Мира дремала, накрывшись своими чертежами. Бутылки — какие покрытые тонким слоем пыли, какие новенькие и блестящие — выстроились в ровный ряд на деревянной столешнице. Оливье доставил туда несколько своих, а рядом пристроил небольшую корзину с уже нарезанными на кухне сырами, фруктами и вяленым мясом — как знал, что никто кроме него не вспомнит о закуске. — О, я вижу, все уже здесь! — донеслось бодрое из-за спины. Оливье обернулся — как раз чтобы увидеть, что порог библиотеки переступила Брадаманта. На ее лице сияла широкая улыбка, волосы привычно горели медью и огнем под лампами, а правой рукой — тут Оливье пораженно приподнял брови — она волокла за шею Астольфо. — Малагис не с тобой? — то, что голос Роланда стал на тон выше и на порядок радостнее, услышали, наверное, все. Брадаманта отрицательно мотнула головой. — Я его звала, но он сказал, что у него дела. Ему нужно было кое-кого найти, — на мгновение она улыбнулась необычно ласково, так, как не улыбалась почти никогда и никому, и у Оливье невольно закралась мысль, что у Малагиса там происходило что-то ну очень важное. Но тут Брадаманта снова привычно осклабилась, и странное ощущение исчезло. — Зато смотрите, кого я встретила по пути! — она наконец отпустила Астольфо и радостно похлопала его широкой ладонью по спине. — Чем не хорошая компания? Оливье смерил Астольфо долгим взглядом. Тот уже не напоминал привидение, как сразу после пробуждения из комы, однако взгляд имел такой тусклый и загнанный, что Оливье стало его немного жаль. Все-таки, иногда упрямство Брадаманты бывало страшнее вдохновения Роланда. Сама Брадаманта тем временем наконец оставила Астольфо в покое, подошла к столу и гордо водрузила прямо в центр какую-то большую темную пузатую бутылку. Оливье подошел, присмотрелся к названию — марка сразу показалась ему незнакомой. — Ого, это что, абсент? — Ринальдо тоже подскочил, взял бутылку в руки. Оливье скривился. — Серьезно? — он поднял взгляд на Брадаманту. — Та самая дешевая гадость на полыни, которую сейчас пьет бедная богема? У нас хватает денег на нормальное вино, зачем ты это притащила? Брадаманту его слова совершенно не смутили. — Не все измеряется деньгами, иногда за вкус не приходится платить много, — спокойно отозвалась она. — И вообще, мы в Ордене, здесь нет разницы между богатыми и бедными, и что там еще регулярно говорит на проповедях грандмэтр Фролло, так что прекращай жаловаться, в конце концов, тебя никто не заставляет его пить. — Будто я собирался, — скептически отозвался Оливье и хотел добавить еще что-то, но тут мимо него проскользнула Мира. — Между прочим, абсент не пьется просто так, — она отобрала бутылку у Ринальдо, который уже собирался ее откупоривать, и поставила обратно на стол. — Здесь нужны лед и специальная ложечка, и ваше счастье, что у меня все это есть. Оливье смерил ее долгим взглядом — что-то ему подсказывало, что в библиотеку абсент принесли далеко не впервые — но решил больше не комментировать: портить праздничное настроение не хотелось. Чтобы окончательно обустроиться, ушло меньше десяти минут. Мира на правах хозяйки заняла два стула, закинув ноги на свободное сиденье, остальные расселись нормально рядом. Астольфо угрюмо забился в угол на диван, всем своим видом старательно демонстрируя «Я сюда не хотел, меня притащили насильно». Роланд окинул его расстроенным взглядом, но, на удивление, ничего не сказал. Пошла в ход первая бутылка — кажется, притянутая на общий стол Ринальдо; зазвучали привычные праздничные тосты. Ринальдо принялся жаловаться на Гано, с которым пришлось идти на общее задание буквально перед самым Рождеством. Брадаманта кивала, Мира иногда вставляла ехидные комментарии, Оливье по большей части молчал. Роланд продолжал печально поглядывать за плечо. — Подошел бы уже сам, — не выдержал наконец Оливье, когда Роланд, наверное, в десятый раз взглянул в сторону дивана. — А то нет сил смотреть на твою трагедию одного актера. Роланд вскинул на него глаза. — Да, боюсь, если я попытаюсь подойти, Астольфо все же от нас сбежит, — он неловко улыбнулся и потер пальцем нос. — Я и так рад, что он тут по собственной воле. Оливье скептически выгнул бровь на «по своей воле», однако ничего не сказал — зато не смолчала Мира: — Слушай, вам никто не говорил, что ваши отношения напоминают какую-то дурацкую любовную драму? Сначала обожание, затем ссора на всю жизнь, затем ты с очередного задания несешь его, потерявшего сознание, в лазарет на руках через все катакомбы, — тут Оливье невольно порадовался, что Мира была не в курсе идиллической сцены на тренировочной площадке, — а теперь эти молчаливые переглядывания. Хуже только у Ринальдо с Анжеликой. — Эй! — немедленно возмутился Ринальдо, но Мира не обратила на него внимания. Роланд посмотрел на нее с таким мягким укором, как умел только он один, но ничего ответить не успел: Брадаманта встала, подхватила один из стаканов, щедрой рукой плеснула туда вина и направилась к Астольфо. За столом воцарилась гробовая тишина, все глаза были обращены в угол библиотеки. Зрелище, вынужден был признать Оливье, получилось весьма контрастным: низкорослый и хрупкий, Астольфо сидел на диване и опасливо таращился на широкоплечую коренастую Брадаманту. Та возвышалась над ним, словно Монблан, отсекая любые пути к отступлению. — Держи, — она безапелляционно сунула ему в руки стакан с вином. — Праздник — а ты сидишь как в воду опущенный. Попробуй хоть немного расслабиться, а то так не заметишь, как состаришься больше, чем Альцина или бывший грандмэтр Ришелье. Затем развернулась к общему столу. — Роланд, давай как обычно? — С удовольствием, — он отсалютовал ей своим стаканом. — Ринальдо? Тот поднял раскрытую ладонь: — Я пас, простите, одного опыта пить на спор с такими чудовищами, как вы, мне в свое время хватило. Брадаманта вздохнула, но не сдалась: — Оливье? — Сколько раз мне еще нужно отказать, чтобы вы наконец прекратили меня спрашивать? — тот закатил глаза. — Не первый год же знакомы, не первую попойку сидим вместе — и все равно каждый раз одно и то же. — Ну, вдруг ты перестанешь быть таким занудой и захочешь присоединиться? — Брадаманта пожала плечами и наконец отошла от Астольфо. Тот проводил ее долгим взглядом, затем мрачно уставился в всунутый в руки стакан. — Миру даже не спрашиваю, она только на кадровые решения в Ордене готова делать ставки. — И правильно, у меня есть кое-что получше вашего банального питейного турнира, — Мира довольно осклабилась и вытащила что-то из-под полы своего плаща. — Как насчет небольшой партии в карты? Глаза Ринальдо заинтересованно вспыхнули. — Да какого черта?! Карты взлетели в воздух. Ринальдо очень драматично закрыл лицо руками и откинулся на спинку стульчика. Астольфо, сидевший по правую руку от него, расцвел, наверное, самой очаровательной из всех своих улыбок. Мира по левую руку сосредоточенно пересчитывала монеты. — Да вы издеваетесь, это заговор, это подстава, это обман! — Ринальдо отчаянно сжал каштановые кудри. — Я бы еще понял, если бы это была только Мира — но ты же зеленый мальчишка, ты мира еще нормально не видел, тогда какого черта?! — Обидно, наверное, проигрывать тому, кто младше тебя почти на десяток лет? — картинно-сочувственно протянул Астольфо, не переставая сиять улыбкой. — Болезненно бьет по самооценке? — Ринальдо, смирись, ты просто неудачник, — Мира закончила пересчитывать деньги, отодвинула Астольфо его долю. — «Не везет в картах — повезет в любви» точно не о тебе: тебе ни там, ни там ничего не светит. — Может, стоит просто сдаться? Как там говорят, настоящий паладин должен знать, когда пора отступить? — уже совсем нагло осклабился Астольфо, и Ринальдо вспыхнул. Подперев щеку кулаком, Оливье наблюдал, как Ринальдо вытащил из кармана новые монеты, как со звоном бросил их на стол, как взялся сдавать карты — снова подошла его очередь. Мира демонстративно зевнула и принялась лениво покачиваться на стульчике. Астольфо сидел, закинув ногу на ногу и подперев подбородок косточками пальцев, и в его глазах горел насмешливый хмельной огонь. — Ты смотри, как мелкий расцвел, — Брадаманта по левую руку от Оливье поставила на освобожденную от книг полку очередной стакан и принялась за новый. — А все, что нужно было, чтобы вписаться — один стакан вина. И ведь поначалу идти не хотел и всеми правдами и неправдами пытался отбрыкаться… — Но кто мог бы подумать, что у него окажется такой талант в картах! — Роланд, сияя своим привычным невыносимо восхищенным взглядом, тоже отставил только что выпитый стакан и принялся разливать вино в пустые. — Воистину Божья благодать иногда сходит на нас в самых неожиданных проявлениях! Оливье вздохнул. — Что-то я сомневаюсь, что Бог одобряет азартные игры, — протянул саркастически, затем окинул взглядом уже полный ряд стаканов на полке. — Вы там следите, какая это уже? Потому что я нет — и судьей, если что, в вашем питейном турнире быть не собираюсь. Брадаманта лишь махнула рукой — мол, все хорошо, не волнуйся — и одним махом опрокинула новый стакан. Ринальдо за столом разразился воплем отчаяния и закрыл лицо руками. — Не печалься, у тебя просто с самого начала не было ни шанса, — обмахиваясь своими картами, словно веером, свободной рукой Астольфо снисходительно похлопал Ринальдо по плечу. Мира беспардонно заржала. — А что, если Анжелика однажды покинет меня навсегда? Что, если она больше не захочет мириться и… и… найдет себе кого-нибудь другого? Ринальдо сидел за столом, обеими руками держа стакан с абсентом, который они все же принялись распивать на троих с Мирой и Брадамантой. Из его глаз катились вниз и капали в выпивку и на вытертую столешницу пьяные слезы. Ринальдо этого, казалось, не замечал, столь глубоким было его хмельное горе. Брадаманта сочувственно положила ему руку на плечо. — Слушай, ну вы сколько лет сходитесь и расходитесь, — явно попыталась утешить она, проявляя совершенно бессмысленное с точки зрения Оливье добросердечие. — Если за все это время она никого другого себе не нашла, то, наверное, ты для нее все же особенный. Ринальдо шмыгнул носом и перевел на нее заплаканные глаза. — Ты так думаешь? — он смотрел с той наивностью, которую у взрослых вызывал, наверное, только алкоголь, и, казалось, готов был верить каждому слову, если оно несло надежду. Брадаманта успокаивающе похлопала его по плечу. — Мы твои любовные перипетии наблюдаем не день и не два, — недавно подсевший за стол Роланд мягко улыбнулся. — Уверен, у вас с Анжеликой все будет хорошо. Оливье сделал глоток из своего стакана и в очередной раз мысленно восхитился тем, насколько Роланда и Брадаманту не брала выпивка. Они так и не закончили свой питейный турнир, сбившись где-то в районе пятнадцатого круга, но почти трезвыми сейчас казались оба. Оливье — в отличие от Ринальдо — хорошо знал свою меру, поэтому тоже не скатился в пьяные откровения или еще что-то вроде. Кроме Ринальдо, когда следует остановиться, не знал, похоже, еще Астольфо. Второй стакан ему подсунула деловая Мира, явно рассчитывая, что игра в карты выйдет на новый уровень — однако ее надежды оказались тщетными: Астольфо развезло до состояния, в котором игру продолжать не получилось бы никак. Больше всего от этого выиграл Ринальдо: его успели обчистить до того, что он уже готов был закладывать собственный нательный крест. Кто додумался вручить третий стакан, Оливье не заметил, но тот Астольфо скосил окончательно. Сейчас он лежал, свернувшись калачиком, на диване, на котором еще совсем недавно проходил питейный турнир, и спал беспробудным сном. Мира — не иначе как поймав от хмеля материнский инстинкт — какое-то время бросала на него долгие взгляды, затем не выдержала, поднялась и сняла с плеч плащ. Накинула сверху, заботливо укутав Астольфо по самую шею, затем выпрямилась. — Такой ангелочек, когда спит, — вздохнула, уперев руки в бока. — А потом как проснется, как откроет рот… Некоторое время она еще смотрела на Астольфо, затем отошла и плюхнулась на свободный стул рядом с Оливье. Тот скосил на нее взгляд. — Сама-то не замерзнешь, жертвенная Женевьева? — спросил, в очередной раз поднося стакан ко рту. Мира обернулась и больше в шутку, чем всерьез заигрывая, поймала его под левый локоть и прижалась пышной грудью. — Если замерзну, ты меня согреешь? — протянула и сложила губы трубочкой, словно пытаясь картинно поцеловать. Оливье закатил глаза. — Даже если у нас тут попойка, мы все еще находимся в катакомбах церковно-рыцарского ордена — а значит, должны хоть немного соблюдать нормы морали и не превращать окончательно борющуюся с вампирами организацию в бордель, — тщательно имитируя интонации, которыми обычно читали нотации на паладинских собраниях мэтры, отозвался Оливье. Мира цокнула языком, но всерьез, похоже, не расстроилась. — Зануда, — бросила весело и протянула пустой стакан. — Налей-ка мне, раз все равно сидишь без дела. — А я, может, мечтаю о свадьбе, — неожиданно громко подал голос из-за стола Ринальдо. — О красивом венчании — чтобы в Нотр-Даме, и Анжелика вся в белом, и шлейф свадебного платья с десяток метров, а фата — еще дальше. И цветы вокруг, и хор поет ангельскими голосами, и Блез нас поздравляет, а за ним грандмэтр Фролло, и… Оливье поперхнулся и закашлялся. Мира, старательно сдерживаясь — не иначе как алкоголь действительно пробуждал в ней где-то глубоко спрятанные крохи доброты — заржала ему в плечо. — Фантазии-то хорошие, но ты пока птица недостаточно высокого полета, чтобы на такую королевскую свадьбу замахиваться, — Брадаманта, похоже, была слишком честной, чтобы поддержать мечты Ринальдо. — Да и денег у тебя на все эти платья, цветы и хоры не водится, ты так и не научился за все эти годы хоть что-то откладывать. Лучшее, на что ты можешь рассчитывать — что вас обвенчает капеллан из Ордена. Ринальдо ее не слушал. — А потом мы бы поехали куда-нибудь вместе и поселились бы на Атлантическом побережье, — его голубые глаза заволокло туманом, лицо озарила мечтательная улыбка. — Я бы построил дом, мы бы растили детей, я бы, может, тренировал рекрутов в том же Нанте или Байонне. — Ага, так тебя, здорового не искалеченного паладина, и отпустили бы в Ордене бить баклуши в провинции, — хмыкнула Брадаманта, прикладываясь к своему стакану. — Да и что-то слабо верится, что ты даже неделю такой пасторали выдержал бы. — Байонна не на побережье, там Биарриц. Да и Нант только на реке стоит, — добавил, улыбаясь одними уголками губ, Роланд. — К тому же не думаю, что Анжелика — насколько я ее знаю — будет готова покинуть свой магазин. Оливье тоже сделал глоток вина. Невольно подумалось, что родители-охотники — последнее, что нужно для семейной идиллии. Один ребенок паладинской династии сейчас спал, пьяный, рядом на диване, и счастья эта родословная ему ни разу не принесла. Библиотеку окутала мягкая тишина. Оливье невольно засмотрелся на Ринальдо — тот, похоже, окончательно погрузился в свои мечты, — а мысли сами собой потянулись в сторону собственной семьи. Отец до сих пор иногда присылал письма, в которых писал, что подобрал претендентку — на этот раз точно идеальную, можно хоть сразу устраивать помолвку. Жаловался, что в таком возрасте оставаться холостым уже неприлично, что соседи и дальние родственники давно перешептываются за спиной. Требовал начать приезжать и уделять больше внимания семейным делам — так, словно до сих пор, даже через десяток лет воспринимал Орден как сборище приятелей, которое можно в любой момент бросить. Оливье, когда имел силы и настроение, отвечал какими-то общими фразами — а потом погружался с головой в работу до следующего письма. Плеча кто-то коснулся: оглянувшись, Оливье увидел Миру, о которой совсем забыл в своих размышлениях. — Что-то ты совсем скис, — толстые стекла очков отражали свет ламп, поэтому нормально разглядеть глаза Оливье не мог — но и так чувствовал кожей внимательный взгляд. Какой-то миг Мира смотрела на него, затем решительно встала, подхватила под локоть и, не говоря больше ни слова, поволокла за собой к общему столу. Брадаманта медленно потянулась так, что хрустнула спина, и зевнула во весь рот. Сгребла одним махом три пустых бутылки со стола, сунула в корзину, в которой Оливье принес в начале сыр, фрукты и мясо. — А, может, потом уберем? — протянула лениво, и Оливье смерил ее суровым взглядом. — Если не вынесем сейчас все, оно у Миры до второго пришествия будет валяться, — буркнул мрачно и наклонился за бутылкой под шкафом, которую где-то еще в разгар попойки снес со стола локтем Роланд. Брадаманта тяжело вздохнула. — Тебе бы самому в грандмэтры метить с таким стремлением к порядку, — она, однако, поставила еще несколько бутылок рядом с корзиной и снова зевнула. — Останешься ночевать здесь — или все же к себе? — Мира, похоже, искренне считала, что ее вклад в общее дело исчерпывался самим доступом к библиотеке, поэтому, развалившись на стуле, спокойно наблюдала, как другие убирают. Брадаманата задумчиво подняла глаза вверх. — К себе, наверное, — отозвалась после минуты молчания. — Эту неделю первый отряд дежурит, на рассвете нужно уже быть в общей казарме, а я хочу хоть немного поспать. Заодно наше влюбленное счастье до кельи доведу, — Брадаманта кивнула на Ринальдо, который полулежал за столом, положив голову на скрещенные руки, и совершенно осоловелым взглядом таращился куда-то в пустоту. Мира лишь разочарованно вздохнула: — Ну, как знаешь. С другой стороны библиотеки Роланд пытался добудиться Астольфо — безуспешно, судя по всему. Оливье подобрал еще одну бутылку с пола, подошел к дивану. — Эй, просыпайся, — Роланд стоял на одном колене и как раз тряс Астольфо за плечо — судя по безнадежным интонациям, проникшим в голос, уже не впервые. Астольфо пробормотал что-то невнятное и только сильнее свернулся калачиком. Роланд вздохнул. — Никак? — Оливье подобрал еще одну бутылку рядом с перилами — святой Дионисий Парижский, ну почему нельзя было сразу возвращать пустое на стол?! Роланд растерянно почесал затылок рукой. — Никак, — отозвался. — И чего с ним делать? Не оставлять же на ночь здесь… Оливье хмыкнул и отвернулся, оставляя Роланда наедине с его дилеммами. Вернулся к столу. — Тебе, кстати, тоже пора, — Брадаманта как раз ставила Ринальдо на ноги. Тот вяло цеплялся за ее плечи и блуждал по библиотеке затуманенным взглядом. — На Луну, по ум Роланда? Хотя это должен делать Астольфо… — пролепетал ослабевшим языком, и Брадаманта удивленно оглянулась — мол, о чем это он. Оливье лишь пожал плечами: он сам иногда понятия не имел, что творилось у Ринальдо в голове даже в трезвом виде, что уж говорить о пьяных бреднях. Брадаманта вздохнула. — Да, да, на Луну, — свободной рукой она подхватила корзинку с бутылками. Оглянулась через плечо. — Ну, еще раз всех нас с Рождеством. Душевно посидели. И, не теряя больше ни минуты, двинулась прочь. — Мира, я плащ на перилах оставлю, — Оливье обернулся — и увидел, что Роланд тоже встал. Он аккуратно подхватил Астольфо на руки, постарался пристроить так, чтобы голова того не сползала с подставленного плеча. — Оливье, вынесешь вместо меня бутылки? А то у меня руки немного заняты, — на его лице расцвело привычное щенячье выражение, и Оливье очень захотелось выругаться. — А сам?! — возмутился он, но Роланд уже не слушал. — Я тоже пойду, а то Марко там уже, наверное, весь извелся от волнения, — он бодро двинулся к двери, на ходу кивнув Мире. — Ты там осторожнее! — крикнула она вдогонку, покачиваясь на стуле. — Еще несколько раз так поносишь Астольфо на руках перед всем Орденом — и сплетни точно поползут. — Да они уже, должно быть, поползли, — тяжело вздохнул Оливье. Услышал ли Роланд, что сказала Мира, и если услышал, как именно отреагировал, он уже не видел, но был уверен: такая мелочь как фантазии рядовых охотников о «сладко-греховных отношениях паладина Яшмы с его младшим братом по Ордену» Роланд в своем бесконечном оптимизме просто пропускал мимо ушей. Библиотеку охватила необычная после последних нескольких часов тишина. Оливье окинул мрачным взглядом оставшиеся на столе бутылки. От мысли, что их придется нести в руках — проклятая Брадаманта забрала корзину, даже не спросив, можно ли! — на сердце становилось тоскливо. — Эх, все покидают бедную одинокую девушку! — с патетикой, достойной самых драматических историй Ринальдо, выдала в воздух Мира. — А где же рыцарский дух? Где угождение прекрасной даме? — Попробуй хоть раз нормально расчесаться и хоть какой-то порядок навести в своей лаборатории, прежде чем претендовать на этот титул, — Оливье принялся собирать бутылки, пытаясь удержать их все вместе левой. Миру его слова ничуть не смутили. — Мне все равно никогда не сравниться с идеальным видом первого красавца Ордена. И вообще, неужели благородный паладин Обсидиана не согреет одинокую девушку этой холодной ночью? — Оливье отвернулся, поэтому не видел, с каким выражением на лице Мира это говорила, но по спине все равно пробежали неприятные мурашки. Он невольно повел плечами. — Премного благодарен, это как-нибудь, пожалуйста, без меня, — ему наконец удалось собрать все бутылки вместе. — У нас в Ордене хватает храбрых мужественных паладинов и просто охотников, выбирай — не хочу. Я с радостью уступлю свое место любому из них. — Все-таки, ты ужасный зануда, действительно достойный за свое занудство статуса грандмэтра, — Мира, несмотря на свои слова, почти не звучала разочарованно: этот разговор они уже проходили не один десяток раз, он успел превратиться в разделенную на двоих давнюю привычку. — С тем же Роландом куда веселее. — Вот и развлекалась бы с ним, — пожал плечами Оливье, чуть не выронил бутылки и выругался себе под нос. Снова воцарилась тишина. Мягко горели астермитовые лампы, голову все еще приятно вело от вина, и на душе было как-то удивительно спокойно. Даже спор с Мирой — хоть Оливье вряд ли бы признался в этом когда-нибудь вслух — отзывался чем-то щемящим и родным внутри. Оливье в последний раз окинул комнату придирчивым взглядом, проверяя, не оставил ли чего, довольно хмыкнул себе под нос. — Ну, спокойной ночи, наверное. И еще раз с Рождеством, — обернулся к Мире, кивнул на прощание — и последним вышел из библиотеки.