Аромат Франции

У Тилля спёрло дыхание. Он не знал, что сказать. Казалось, сейчас никакие слова бы не помогли. Он молча прижал Эллин к себе, чувствуя, как ткань рубашки постепенно намокает, прилипая к телу. В душе бушевала смесь жалости и сочувствия. "Никогда не думал, что буду таким эмпатом..." Пытаясь успокоить, он гладил Эллин по волосам, чувствуя, как в её хрупком тельце бешено бьётся сердце, в надежде вырваться наружу. –Присядь, – тихо проговорил Тилль. Через пару секунд он протянул ей стакан воды, который немного успокоил непрерывные рыдания. Стоя перед Эллин, мужчина ненавязчиво спросил: –Есть кому заняться организацией похорон? –Только я... –Тогда сейчас в отель, я закажу билеты и завтра утром вылетаем, а сейчас тебе нужно поспать. Он говорил это всё спокойно, держа её за руки. Хоть каждая мысль в голове девушки была грустна и печальна, среди них был маленький проблеск заботы, который немного грел душу. Ведь мужчина, даже не раздумывая, сказал, что полетит с ней и поможет с организацией. И казалось, все обиды на него уже не имели никакого значения, забылись все недомолвки. Видя, как Эллин уже просто бессознательно смотрит в одну точку, Тилль взял её под руку и провёл до такси, всё в том же платье кровавого цвета... *** "Как же так?.. Почему именно сейчас?.. Это я виновата... Я совсем забыла про неё, не звонила почти месяц, купаясь в лучах любви, совсем не даря её ей. А я уверенна, что она переживала, волновалась... Каждый день вспоминала, смотря на моё детское фото в рамочке... Я... Это всё я... Так безжалостно оставить самого близкого человека в тысячах километрах от себя и не прислать и весточки... Но она была ещё так молода... Сколько ярких моментов ещё могло быть в её жизни... Хах... Как же она мечтала погулять на моей свадьбе... Понянчить правнуков... А сейчас что? Пустота?.. У меня пустота, а она в лучшем мире... Она заслужила отдых... Но почему от этого так больно другим? Почему люди так привыкают друг к другу?.. Привязываются... Может оно того не стоит?.. Нет, что я говорю... Бабушка привнесла в мою жизнь больше событий и эмоций, чем никто другой. Я благодарна ей за каждый миг, который она мне подарила... Но нет... нет-нет-нет... Как? Как её больше нет? Этого не может быть... Ну почему?.. Почему?.. Почему ты меня оставила?.. Я не смогу без тебя, ба..." *** Тилль стоял на балконе, нервно покуривая сигару. Он сам не до конца понимал, что сейчас чувствует Эллин, ведь ему ещё не доводилось терять самого близкого человека. Но у него крепко засело осознание вины за то, что он оставил её на несколько дней, ничего не сказав, заставил волноваться, переживать, метаться и, главное, бояться... И всю эту ужасную картину дополнила не менее ужасная новость. Тусклый Париж уже не успокаивал, наоборот, он начинал нагнетать. Теперь он не казался идеальным городом, в котором царит любовь, а местом, которое принесло столько же боли и разочарований. Потушив окурок, он вернулся к Эллин, которая молча сидела на диване, вглядываясь в пустоту. Её глаза уже высохли от слёз, но взгляд их был пугающе безжизненным, изумрудный цвет радужки приобрёл болотный оттенок. Мужчина взял стакан и налил туда немного коньяка. –Выпей. Но она не реагировала. Тогда он взял её руку и вложил туда стакан. –Пей, тебе сейчас это нужно... Она наконец-то подняла на него глаза и молча сделала один глоток, как он и просил. –Вот, молодец... Тебе это было нужно. Он присел рядом, укрывая Эллин пледом и позволяя её голове оказаться на его плече. –Помню, – начала девушка, – когда я ходила в сад, меня чаще всего забирала бабушка... И когда мы шли к ней домой, она мне покупала сухарики и говорила: "Тебе надо есть что-то твёрдое. Для прикуса полезно. Я где-то читала". Хах... Не знаю даже, помогло или нет... А ещё она часто просила показать, как ходят мама и папа. Тогда я сначала шла, как какая-то модель, а потом словно неуклюжий медведь. Её это забавляло... А потом, когда мы уже были у неё, бабушка постоянно баловала меня разными вкусностями, но моим фаворитом был "хворост", это такое рассыпчатое печенье из тонких полосочек теста. До сих пор чувствую его вкус... Тилль слушал монотонный голос Эллин, поглаживая её волосы. Он пытался комментировать её воспоминания и улыбаться, чтобы хоть немного избавить девушку от моральных мучений. –А когда я уже пошла в первый класс (он был при садике), тогда я уже, считай, жила у бабушки, потому что он находился в паре минут ходьбы от неё... Помню, она меня заставляла читать на кухне, пока сама что-то готовила. А я так не любила это дело... Даже до слёз и обид доходило. Но всё быстро забывалось, когда она меня звала лепить вареники с черникой... –Твои любимые? –Одни из... Ещё мы вместе делали пельмени. Это было уже в деревне, когда мне было лет 12... Потом мы накормили ими дедушку, которому я конечно похвасталась, что всё приготовила сама. Тилль немного рассмеялся. –Вообще бабушка была для меня человеком, с которым я могла поговорить на любые темы... А её дом – местом, куда я могла сбежать от криков родителей... Когда они были ещё живы... И деревня, куда бабушка меня возила каждое лето, до сих пор греет мне душу своими воспоминаниями. Просыпаться под пение птиц и засыпать под скрежет сверчков... Провожать закаты и встречать рассветы... Ехать на велосипеде вдоль леса, ловя солнечные лучи свои лицом, пока волосы развеваются на ветру... –Чудесно звучит. –Оно так и есть. Точнее, было... После некоторой паузы Эллин продолжила: –В один из жарких летних дней под вечер на небе сгустились тучи. Я, гуляющая с подружкой, побежала в дом, потому что уже увидела первые блики молнии. На улице становилось всё темнее и темнее... По крыше уже начали стучать капли дождя, а слух улавливал раскаты грома... Бабушка в этот момент готовила кабачки, которые я сорвала с утра, а дедушка уже ждал ужин. За окном творилось нечто: давно я не видела такой грозы... Я не знаю, почему мне запомнился именно этот вечер... Мы просто ели жареные кабачки под слабый свет свеч, потому что электричество вырубило, разговаривали о произошедших событиях, в коридоре сидела собака, потому что она очень боялась грозы, а у ног лежали кошки... Возможно, это звучит обыденно, неинтересно... Но в моей голове это пропитанное такой атмосферой, что я просто не могу передать словами... Мужчина понимающе кивнул. –Знаешь... В глубине души я всё ещё хочу оказаться именно там... В той деревушке, где я ещё не знала, что такое боль и разочарование... Где возле меня постоянно крутились мои любимые кошки, а будильником для меня был запах свежих блинов... Помню, как ехала на велосипеде по центральной дороге, которую с двух сторон окружали поля, а вдали виднелись редкие леса, и задавалась вопросов: "Почему нельзя это всё сфотографировать на глаза?" А теперь я понимаю, что я это сделала... Потому что те пейзажи навсегда запечатлились в моей памяти в своём истинном облике, с каждой, даже самой маленькой деталью... Ах, Тилль... Ты не представляешь, как же я хочу там жить... В моей голове даже крутились мысли о покупке дома именно там... Именно того дома... Но нет, я не смогу... Не смогу спокойно там находится, зная, что раньше в нём звучали их нежные голоса и звонкий смех... Что раньше, заходя во внутрь, тебя сразу окутывала комфортом и заботой каждая расставленная ими вещь... А сейчас?.. Сейчас ничего этого там нет... Голые стены, чей безжизненный вид отзывается болью в сердце... По щекам Эллин снова потекли слёзы. Мужчина прижал её к себе, позволяя ей дать волю эмоциям: –Плачь. Плачь, пока ты не устанешь это делать, пока из твоих глаз не упадёт последняя слеза. Эти слова стали для Эллин словно рычагом для прекращения сдерживания себя. Теперь вместо подушки была грудь Тилля. Из её уст вылился мучительный стон. –Кричи. Кричи, если хочется. И тогда настал момент полной свободы. Слёзы, крики, биение в грудь невинного мужчины. Эллин не думала, как выглядит в этот момент в его глазах. Зачем?.. Если он помог и позволил ей раскрыться, показать истинные чувства и выпустить их наружу, чтобы они перестали тревожить её внутри. Никто не знает, сколько это продолжалось, время замедлило свой темп. Но всхлипы Эллин становились реже, крики и вовсе исчезли, а руки Тилля, которые всё это время держали в объятьях её хрупкое тело, начали ощущать, как оно теряет своё напряжение, постепенно расслабляясь и обмякая. –Спасибо... – можно было расслышать, как пробормотала девушка. Смесь алкоголя с изматывающими рыданиями заставили Эллин выключиться из этой реальности, позволяя хоть ненадолго забыть о боли. За окном уже наступала ночь. Мелкая морось омывала пыльный асфальт. Голые деревья пугали своими тенями от фонарей. Чтобы не нарушить тревожный покой девушки, Тилль так и остался вместе с ней на диване, укутанный пледом. Мысли поглощали его разум, но он понимал, что завтра предстоит сложный день, поэтому быстро отогнал их и погрузился в сон... *** *Объявляется посадка на рейс 212* –Наш, пошли. С самого утра Тилль был опорой для Эллин, которой хоть и стало немного легче, но со своего пробуждения она не проронила ни слова. Она винила себя за то, что вчера позволила ему видеть себя в таком виде, а сейчас этот же человек решает за неё все проблемы. Да, в тот момент она считала себя просто слабой и ничтожной... Сев возле иллюминатора, девушка уставилась на мрачные пейзажи Парижа, который одновременно показал ей, что такое жизнь, и убил её же внутри неё. Тилль боялся сделать лишь хуже, вмешиваясь во внутренние переживания, поэтому молча ждал, пока она сама заговорит. И это случилось, как только самолёт поднялся выше облаков, позволяя разглядеть пуховое ложе. –А она мне сегодня снилась... Я гуляла по улице возле дома, и она шла со мной... Сначала я видела её в обычном привычном облике, но потом она резко превратилась в призрака. Меня пугало, что я хоть её и видела, но не могла дотронуться... И она успокаивала меня, говоря: "Не волнуйся, я всегда рядом". Так мы и продолжили идти вместе... Только я больше не чувствовала её физически, но ощущала ментально... Тилль сжал руку девушки, заглядывая в её глаза. –Она и правда всегда рядом. Просто знай и чувствуй это. Наконец-то на лице Эллин блеснула мимолётная улыбка с нотками благодарности. *** Уже было всё готово к церемонии. Оставалось только зайти в помещение. –Ты готова? – с переживанием спросил Тилль. Эллин несмело кивнула и сделала шаг навстречу несправедливой картине жизни. Из уст батюшки лилась молитва, слова которой шли мимо ушей, ведь сейчас девушка видела бабушку в последний раз. Она была надета в тот самый костюм, который невероятно подходил под её цвет глаз, которые закрылись навсегда... Лицо её не выдавало полного забвения, казалось, она просто спит. Каждая слеза, скатывающаяся по щекам Эллин, была наполнена болью и отчаянием, мольбами о том, чтобы это оказалось лишь страшным сном. Церковные свечи забирали последний кислород, становилось дурно, ноги предательски подкашивались. Но это было не страшно, ведь всё это время рядом стоял Тилль, крепко державший тело девушки, боясь, что она не сможет выдержать такого переживания. Недалеко стояли ещё какие-то люди (бабушка была слишком общительным человеком, у которого было много знакомых и друзей). Но ни на кого из них Эллин не обращала внимания. Её затуманенный взгляд скользил по любимому человеку, чьё тело лежало на фоне искусственных венков и креста с датой... *** "Последний взгляд. И человека нет. Его тело безжалостно погружают в сырую землю, позволяя насекомым извращаться над твоей физической оболочкой. И уже неважно кем и где ты был. Сейчас тебя приковали к одному месту, куда приходят поплакаться. Живые цветы по праздникам сгнивают за пару дней, ещё больше насыщая удобрениями эту землю. И все мимо проходящие смотрят лишь на искусственно выведенные цифры, на дату, когда ты родился и умер. Никому неинтересно, что происходило с тобой в этот промежуток времени, чего ты добился, сколько радостей и улыбок было на твоём лице. А лишь сухое начало и безжизненный конец. И все забыли о тебе, как о блуждающей душе. Они поклоняются лишь твоему телу, которое было лишь одной из оболочек. И все думают, что всё, что осталось от тебя, это кости. Тяжёлые кости... Когда-то же и от меня останется только это... Скоро ли?" – эти мысли завладели Тиллем, пока он наблюдал на погребением. Эллин стояла, вытирая мокрым платком непрекращающиеся слёзы. Сильный ветер развеивал свежевыкопанную землю. Вороны летали, окутывая карканьем сотни могил. Но сквозь тучи начинало проглядывать солнце, чьи лучи падали прямо на две фигуры, поддерживающие друг друга в тот момент...