Алисента
Алисента задыхается. Каждый день ей приходится бороться. И в первую очередь с самой собой. Её брак не так плох, как мог бы быть. Визерис добр к ней, заботлив, в чем-то даже приятен, но это не отменяет того факта, что Алисента не была счастлива. Она молода, внутри неё пожар. Нет, не такой как в её подруге, или нет, уже падчерице — Рейнире, обжигающий, яростный, неподвластный никому. Напротив, пламя Алисенты теплое, манящее и так сильно жаждущее любви. Любви, которой она никогда не получит. Отец говорит ей о величии, о чести, однако никогда не говорит о любви. Он вовсе скуп на разговоры после смерти её матери, но времени скорбеть у него нет. Отто гладит её по голове, прижимает к себе, однако Алисента все равно чувствует себя одиноко. У нее забрали мать, отец был далек, а теперь и самая близкая подруга стала чужой. В Красном замке она живет уже давно, так что привыкла к семейной геральдике Таргариенов, развратным гобеленам и драконам, что взирали на неё со всех стен. Это казалось ей интересным, интригующим, в чем-то манящим. Она еще помнит, как они вместе с Рейнирой рассматривали полотна с обнаженными мужчинами и женщинами, глупо хихикали, пряча краснеющие лица. Сейчас это вызывает в ней лишь отвращение и мысли о ночах с Визерисом. В плотской любви ей тоже не повезло. В отличие от Рейниры. Принцессу прозвали Отрадой Королевства. Ее любят в Красном замке, любят в столице, и конечно, ее любят мужчины. Пока она слишком юна, однако уже сейчас, Алисента видит, как на неё смотрят, как пожирает взглядом дядя, как смотрят рыцари, лорды. Все они молоды, красивы и горячи. Все, кроме её мужа. Он сравнительно молод, но уже далеко не так красив, как был когда-то. Молва говорит, что все это началось после смерти королевы Эйммы, и от этих сплетен юную королеву душат слезы. Она искренне пыталась и все ещё пытается полюбить своего мужа. Но как это возможно, если сердце его уже занято другой? Первые месяцы после свадьбы для неё пытка, однако никто не замечает этого, как и ее саму. Красный — один из цветов Таргариенов, совсем ей не идет. Он сливается с бронзовыми волосами и темными глазами, делая её серой, невзрачной. Она терпит и это. Сложнее всего терпеть те ночи, что Визерис проводит с ней, силясь зачать наследника. Пока её муж пыхтит над ней, в голове лишь одна мысль. Наследником чего? Рейнира — будущая королева после ее мужа. Признанная им законная наследница Железного Трона. А после, её дети унаследуют и Драконий Камень и все Семь Королевств, так зачем нужен кто-то еще? На третий месяц Алисента понесла и наконец испытала облегчение и какое-то спокойствие. Визериса она так и не полюбила, но привыкла. Теперь к королю она испытывала стойкое чувство привязанности и привычки. В конце концов, Визерис не худший из возможных мужей. Отношения с Рейнирой тоже становятся лучше. Подруга смягчается, видя округлившийся живот мачехи, возможно она вспоминает свою собственную беременную мать. Былой дружбы между ними нет, но хотя бы ненависти в фиолетовых глазах принцессы больше не проскальзывает. Алисента из тех женщин, как говорит ей мейстер, которым идет беременность. Её не тошнит, настроение не скачет, да и в жизни её мало что поменялось. Она улыбается, когда знатные леди говорят ей комплименты, хвалят её и надеются, что она родит сына, которого ее муж так желал и до сих пор не имел. — Порадуйте короля, — так они говорят. Внутри она злится. Будто если она родит дочь, радость королю это не принесет! Чем чаще ей это вторят, тем больше Алисента начинает переживать. Сын, сын, сын! Все вокруг твердят ей о сыне! Если раньше к собственной беременности королева относилась спокойно, то сейчас ей становится страшно. Страшно не оправдать ожиданий. Страшно, что она может закончить, как королева Эймма. Будто чувствуя это, ребенок в её животе перестает быть тихим и незаметным. Живот увеличивается до невероятных размеров всего за пару месяцев и чем ближе день её родов, тем тяжелее ей передвигаться. Она проклинает дитя в своем животе, когда приходит срок. От схваток ей хочется умереть, настолько ей больно. Алисента снова терпит, не бранясь, не ругаясь, как, по рассказам повитух, делали другие женщины. Она, королева, не может выставить себя в таком свете. Даже, когда ей кажется, что дитя ломает ее изнутри, пытаясь прийти в этот мир. Алисента малодушно думает, что возненавидит своего первенца, столько боли он принес ей. Однако когда маленький теплый комочек кладут ей на грудь, вся ненависть вдруг отступает. Слезы все текут из её глаз, но теперь от счастья. Королева, думавшая, что никогда не познает любви, вдруг испытала столь сильное чувство, что в её груди что-то защемило. Следом за первым младенцем кладут и второго, заставляя биться сердце еще чаще. — У Вас двойня, моя королева! Мальчик и девочка! Мы сообщим королю! — повитухи будто счастливы не меньше, а будто и больше неё. Ей все равно на их слова. Уставшая, разбитая, будучи в поту, чувствуя липкость от крови на бедрах, она была самой счастливой женщиной в мире, глядя на белокурые крошечные головки. Её, это её дети, её личные солнца, что наконец дадут ей ту самую любовь. Визерис пришел так быстро насколько смог. Алисента рада и ему. Она хочет показать его прекрасных детей, которые дались ей так нелегко. Первым он берет мальчика, аккуратно, словно младенец самое дорогое в этом мире сокровище. Для Алисенты это так и есть. — Ну привет, Эйгон! — Визерис рад, на лице его улыбка и слезы. Слыша имя сына, Алисента понимает. Снова. Снова у неё ничего не будет. Её призрачная надежда на личное счастье рушится. Дети Таргариены, не Хайтауэры, они крови дракона и всегда, всегда их серебряные волосы будут напоминать ей об этом. Имя Эйгона Завоевателя для её сына слишком тяжелое, серьезное, с грузом и чужой судьбой. — А это кто? Малышка Висенья? — король хочет взять на руки дочь, но Алисента прижимает младенца к груди. — Это Алерия, Визерис, наша дочь, — впервые она пошла ему наперекор и будь король суровее, строже, он бы ни за что не позволил ей такую вольность. Однако он мягок, и поэтому дает ей право самой выбрать имя. Алерия Хайтауэр, так звали мать Алисенты, ту самую которую так сильно она любила и с которой не смогла проститься. Пусть же память о ней живет в этом ребенке. Эйгон будет драконом, Таргариеном, как отец. Однако Алерия будет её, пусть одним, но солнцем. Дети растут быстро, в любви и заботе. Всю свою нерастраченную любовь она хочет вложить в них. Тем больнее ей осознавать, что дети становятся все более и более капризными. Эйгон в столь нежном возрасте прослыл непослушным и плаксивым ребёнком, а Алерия, наоборот, была слишком уж спокойной, предпочитая играм сон. Алисенте вновь приходится терпеть, а любви её становится все меньше. Проклюнувшееся у Эйгона драконье яйцо еще сильнее показывает его принадлежность к драконам, к Таргариенам. Пока сын мал и не может понять всего этого, но скоро он начнет ходить, говорить, драконы и полеты станут занимать все больше его мыслей и дум. Алисента вновь будет одна. Из подобных мыслей она все больше отстраняется от Эйгона, предпочитая уделять внимание дочери. Её дракон не проклюнулся. Она все ещё её малышка, её радость, ее солнце в холодных стенах замка. Визерис интересуется детьми будто бы нехотя. Он целует их, играет, но Алисента не видит в нем той же любви, что король питал к своей старшей дочери. Это неожиданно сильно злит её, заставляя прорыдать всю ночь. Такие резкие скачки настроения ей не свойственны и следующим днем она понимает, что вновь беременна. В этот раз ей тяжело. Живот, как и спина жутко болит, а мейстер обещает ей тяжелые роды. Ко вторым именинам Эйгона и Алерии её живот огромных размеров, словно она вновь носила двойню. Ей тяжело двигаться, ходить, сидеть, даже лежать. Когда Рейнира замечает это, зло дразнит, Алисента делает вид, что все хорошо, не желая казаться слабой. Только не при ней. Гуляния в честь принца и принцессы действительно устроены с размахом, и это греет ей душу. Пусть Визерис показывает свою любовь хотя бы так. Ей хочется отдохнуть, побыть с знатными дамами, поесть вкусной еды, однако дети вновь капризничают, вынуждая дать им вина для успокоения. Иногда её сил не хватало ни на что другое. — Эйгон вправду вылитый отец! Вы подарили королю прекрасного сына, королева Алисента! — она слышит это великое множество раз. Эйгон — наследник. От отца, от дяди, брата, лордов и леди. Об этом говорили не таясь, естественно, если короля не было рядом. Это должно радовать её, но видя недовольное лицо Рейниры, она лишь скромно кивает, говоря, что наследник у Визериса уже есть. Именно в этот день она знакомится с лордом Стронгом — калекой, вторым сыном Мастера над законами. Он удивительно умен и галантен, но отчего-то Алисенте становится не по себе от его пронзительного взгляда. Его старший брат красив, силен, но интересует его Рейнира, что разменяла семнадцатый год. На Алисенту вновь смотрят лишь как на мышь, серую и невзрачную. И пусть она давно не мечтает о любви, ей все равно обидно. Рейнира. Она снова стала центром внимания, хоть охота и была посвящена её детям. Принцесса сбегает из шатра, а затем и из лагеря вместе с Кристоном Колем. Визерис пьет. Он в дурном расположении духа. Король дал дочери право выбора, дал свободу, которой не было у Алисенты, а принцесса вновь недовольна. Королева старается подавлять в себе низменные гадкие мысли, но все же завидует ее вседозволенности, и злится на бывшую подругу. Отец советует королю обручить Эйгона и Рейниру, заставляя Алисенту вновь сердиться. Почему её сын должен быть несчастным? Почему у Рейниры есть право выбора, которого нет у Эйгона? Конечно Визерис отметает эту мысль, но страх, что это все-таки может произойти теперь преследует её. К традициям Таргариенов — жениться на своих родных — Алисента никогда не сможет привыкнуть, так ей сейчас кажется.***
Возвращение принца Деймона как всегда пафосно. Он склоняет голову перед Визерисом, отдает ему корону, однако Алисента не чувствует в нем раскаяния — она видит лишь ухмылку. Порочный принц любит брата, но все же видно, что себя куда больше. Он всем видом показывает свой триумф, не таясь, наслаждаясь пребыванием в столице, куда он вернулся победителем. Самоуверенность и заносчивость. Вот, что видит Алисента. Королева опасалась его еще с куда более юного возраста. Принц красив, силен и харизматичен. В глубине души он даже нравится ей, но подобным мыслям она никогда не даст ход, считая это грязью. Однако отчего-то, щеки её краснеют, когда Деймон говорит с ней. Это проходит так же быстро, как и начинается, с появлением Рейниры. Алисента видит взгляд Деймона и понимает, так выглядит вожделение. Дядя желал свою племянницу совсем не по-родственному, и от осознания этого ей становилось дурно. Мысли эти не оставляют её и когда, она тайком подслушивает разговор отца и мужа, и все становится на свои места. Как она могла? Как Рейнира могла опорочить себя, свое имя? Ей не хочется верить в это. Светлое чувство все еще живет в Алисенте, а о былой дружбе она вспоминает с теплом в груди, и ей жаль подругу. Сердце королевы успокаивается лишь тогда, когда принцесса заверяет её в обратном — у неё не было порочной связи с принцем Деймоном. Алисента искренне верит ей и убеждает в этом Визериса, хоть его брат утверждает иное. Их дружба потихоньку налаживается, так ей кажется. Алисента даже приглашает Рейниру к себе в покои, чтобы та познакомилась с новорожденной сестренкой — Хелейной, да поиграла с уже подросшими двойняшками. Весть об отставке отца ломает все то хрупкое счастье, что Алисента строила вокруг себя. Теперь она останется абсолютно одна и виновата в этом сама, выбрав Рейниру. Так ей говорит Отто. Впервые его слова тревожат её. — Правление Рейниры не приведет ни к чему хорошему! Народ и лорды не примут женщину, зная, что у короля есть наследник мужского пола, так что же сделает Рейнира, взойдя на престол? — он выразительно кивает ей. — Подумай об этом, Алисента. Подумай над судьбами Эйгона, Алерии, Хелейны! — голос его дрожит на имени жены. — До встречи, дочка. — он целует её и уходит, оставляя одну, продрогшую, заплаканную и абсолютно несчастную. Подозрения о благопристойности Рейниры все больше усиливаются. Так ли принцесса была честна с ней? Лорд Стронг, что стал частым гостем в её покоях, приходя по вечерам отужинать, тоже сеет в ней сомнения относительно слов наследницы трона. Правда всплывает случайно, благодаря личному гвардейцу принцессы. Алисента в ступоре. Вряд ли Рейнира чувствует вину за свою ложь, ведь она говорила о Деймоне. Кто бы мог подумать, что простой гвардеец будет куда расторопнее Порочного принца? Алисента зла по-настоящему. Больше обиды в ней растет гнев, такой непривычный для ее мягкого нрава. Ей пора понять — ничего уже не будет как раньше. Их дружбе пришел конец. Идея с платьем приходит к ней сразу же. Она больше не будет послушной, удобной тенью. Пусть она не дракон, но она — королева, родившая мужу сына, потенциального наследника. Сейчас слова отца уже не казались ей бредом. Рейнира уже солгала ей, что помешает ей поступить так вновь? Её появление вызывает фурор. «Зеленая» королева — так её будут называть после сегодняшнего вечера. Алисента — не Таргариен, однако Хайтауэры не были последним домом в Семи Королевствах, так пусть же все видят её в родных цветах. «Мы освещаем путь» — девиз её семьи и теперь все знают, что свой путь она будет освещать зеленым светом, который в отличие от красного шел ей. На той злополучной свадьбе, Алисента обрела не только влияние, но и верного спутника. Кристон Коль, что устроил на свадьбе бойню, должен быть приговорен к смерти. Она вступается за него, видя такого же потерянного и заблудшего человека, как и она. Её света хватит на двоих, а мужчина подставит в ответ сильное плечо, которого ей так не хватало. Теперь он её личный гвардеец.***
С каждым днем её вражда с Рейнирой становится все откровеннее. Королеву и принцессу редко можно заметить в одном помещении, а когда это происходит, то редко получается обойтись без очередного скандала. За семейными разборками Алисента все реже видится с детьми, за что ей безумно стыдно. Эйгону и Алерии уже три года, оба вовсю болтают и ходят. К своей радости, она видит, как дети ладят, любят играть друг с другом, а когда их разлучают плачут. — Это мило пока они маленькие, потом это может стать проблемой, — говорит ей сир Кристон, — чем старше они будут становиться, тем больше их привязанность будет им мешать. Она не делает на этом акцент. Еще слишком рано, да и их забавные игры греют ей душу. Алисента вновь беременна. Четвертый ребенок. Эта беременность проходит легче, чем предыдущие две и это радует. Мальчик. Это мальчик, она чувствует. Королева подарит мужу второго сына, еще сильнее закрепляясь на престоле, усиливая своё влияние. Её беременность никого уже не удивляет, а вот первая беременность принцессы Рейниры становится поводом для сплетен. Слухи о пристрастиях Лейнора Велариона ходили давно, неужели все было ложью? Она рожает мальчика, как и думала. Роды легкие, быстрые. Эймонд. Мальчик, в отличие от старшего брата не плаксив, напротив: тихий, серьезный, словно и не младенец вовсе. Алисента находит это забавным. — Теперь у Эйгона появился более подходящий товарищ для игр! — говорит ей Визерис. — Он еще совсем кроха, пусть они пока играют вдвоем. Хелейну редко можно было застать с двойняшками, слишком уж тихой была девочка. Если раньше Алисента переживала, что младшая дочь одинока, то со временем поняла — уединение это комфортное, необходимое. Иногда столь нужное и ей самой.***
— Поздоровайтесь с братом. Это Эймонд, — она аккуратно показывает детям маленького принца. Он вызывает их интерес, словно новая игрушка. Алерия тыкает ему в пухлую щеку, тянет на себя. — Не хочу его! — выдает её старшая дочь, сильнее щипая младенца. — Перестань! — в ужасе она хлопает девочку по ручке, поднимая Эймонда выше, бережно прижимая к груди. Оба её ребенка заходятся в слезах. Ревность в детях копится все больше, ведь с малышом Эймондом ей приходится проводить большую часть своего времени, что злит её первенцев. Она утешает себя, что все обойдется. Через два месяца рожает и Рейнира. Девочка. Это тешит самолюбие Алисенты. Наследница — женщина. Так еще и первый её ребенок — девочка. Вместе с Визерисом она идет к Рейнире, посмотреть на «внучку» и поздравить мать. Рейнира выглядит ужасно, видимо роды дались ей тяжело, ведь начались они раньше положенного на целый месяц. — Как дитя? — интересуется ее муж. — Хорошо, мой король. Удивительно, но для недоношенной, девочка очень крепкая, здоровая! Видимо сами Боги её благословили! — говорит ему радостный мейстер. Когда приносят младенца, Алисента думает, что ей кажется. Однако нет. Вместо привычного серебристого пушка на голове у девочки темные кудри. Королева берет её в руки и смотрит в лицо. В ответ её изучают два внимательных карих глаза. Уму непостижимо! Ходили слухи, что Харвин Стронг не оставлял Рейниру и в её покоях, но дойти до такого? — Вылитая бабушка Рейнис! — Визерис берет внучку из её рук, бережно целует в лоб, и на глазах его слезы. Он не был так счастлив ни одному ребенку Алисенты, их ребёнку. — Вы уже думали над именем? — он кивает Лейнору, что крутится рядом с освободившейся от бремени принцессой. — Раз Вы говорите, что дочка похожа на бабушку, то быть может… — Веларион неуверенно смотрит на жену. — Отличная идея! Рейнис Веларион… — шепчет Рейнира и аккуратно берет дочь на руки. Алисента покидает покои Рейниры раньше остальных не в силах смотреть на этот фарс. Рейнис! Как же! Принцесса лишь воспользовалась словами Визериса, чтобы скрыть собственный позор и дело тут не в схожести цвета волос бабки и внучки. Рейнира вновь солгала.***
Один бастард — ошибка, но не четыре! Это уже плевок в лицо каждому в Красном замке, оскорбление двум великим домам, трону, Короне! Алисента вновь видит темные волосы. Видит темные глаза малыша, которого Рейнира лично принесла ей сразу после родов. Она не просила её приходить, но принцесса уперто дошла до ее покоев сама, обессиленная, мокрая, прижимая дитя и оставляя за собой кровавый след. В глазах всего замка, это она — Алисента — чудовище, заставившее только что родившую Рейниру идти, превозмогая боль. Когда к ним в покои входит Визерис, ей не остается ничего другого, как молча смотреть на его нелепые попытки выставить очередного отпрыска дочери законным. К её словам он глух, а отговорки его до нелепого смешные, и звучат такой же издевкой. Даже Лейнору и Рейнире неловко, когда король говорит о схожести младенца с отцом. У неё самой было уже пятеро детей, все как один беловолосые с пронзительными фиалковыми глазами. Посему она знала, как выглядит настоящий Таргариен. Визерис слеп. Не видит её неприязни к детям дочери, не видит как она кривит губы, как скорбно складывает руки на животе, закрываясь от них. Она не может объяснить своей ненависти к ним. Конечно, она бы никогда не сказала и не сделала им ничего дурного, но любовь, что Алисента питала к Рейнире в юности, с годами превратилась в жгучую неприязнь, переходившую и на её детей. Тем сложнее ей объяснить своей, на тот момент шестилетней дочери, почему она так сильно не любит Рейнис и Джейса. Она не может сказать ей тех слов, что услышала от Кристона Коля в порыве гнева. — Рейнира — грязная, избалованная шлюха, — в сердцах выдает гвардеец, за что все-таки заслуживает её неодобрительный взгляд. Такое было слишком даже для неё, так что она отвечает дочери лишь витиеватой фразой, не дающей никаких конкретных ответов: — Они другие, Алерия. Не такие, как ты или Хелейна, — Алисента ласково гладит дочь по серебристым волосам, — когда подрастешь — ты сможешь понять. Дети вырастают так быстро, что она не сразу замечает изменения в их отношениях между собой. Как отдаляются девочки от своих братьев. Как Эйгон из милого младенца вырастает высоким юношей с капризным лицом и скверным характером. Её первенцы становятся ещё более чуждыми, как только Коль берет их под свою опеку. К тринадцати годам, к её глубокому разочарованию, Эйгон не переносит ни одну из сестер на дух. Старший сын все больше проводит время с мальчиками Стронгами и Эймондом. И это было не самое худшее. Эйгон первый из детей получил дракона. Маленький, золотой, с аккуратными красивыми рожками, он вырастает в настоящее чудовище, все такое же прекрасное, но куда более смертоносное. Её сердце болит и тревожится каждый раз, когда дети уходят в Драконье Логово повидаться с опасными друзьями. Вслед за Эйгоном, драконом обзаводится и его сестра. Яйцо Хелейны лопается, когда ей исполняется семь. Однако девочку куда больше интересуют ползучие гады, что населяют Красный замок, нежели дракон. Алерия не получает яйца на свой день рождения, но в одиннадцать лет становится всадницей Пламенной Мечты, уже взрослой драконицы, принадлежавшей Рейне Таргариен. Меланхоличная, спокойная девочка словно оживает, обретая нового друга. Даже Дейрон обретает дракона, обходя Эймонда в этом. Её средний сын злится, негодует. Из всех троих он был самым яростным и скорым на гнев. Сама Алисента никогда не видела его таким, но по рассказам Коля, десятилетний принц на тренировках ничуть не уступал своему старшему, куда более рослому, брату. Она верит гвардейцу, однако как только видит детское невинное лицо сына забывает обо всем, продолжая считать его все ещё ребёнком. В Эйгоне маленького мальчика видеть все сложнее. Ее первенец превращается в юношу, и интересы его становятся все более взрослыми. Впервые с девушкой она застает его самолично. И её реакция вызывает в ней смятение. Ей горько, что принц вырос так быстро. Пока он был ребенком, в её душе сохранялось хрупкое спокойствие. Все то, о чем твердил ей отец, когда она была моложе, о Рейнире и её детях — далеко. Но не теперь. — Раз уж Эйгон становится мужчиной, в скором времени придется обручить его, не так ли? — слова Визериса окончательно добивают Алисенту. Она знает на ком муж захочет женить сына. В Семибожье кровосмешение считается особенно чудовищным грехом. Но не для Таргариенов. У них свои боги, в честь которых они называют драконов. Столь же чужие для нее и неправильные, как Старые боги севера. — Визерис, послушай, я знаю, ты хочешь следовать традициям своего дома. Хочешь поженить Эйгона и Алерию, но послушай… — он не дает договорить и ей становится понятно, что на это она не сможет повлиять. — Алисента, я женился на Эймме из-за долга и крови! — тон его становится громче, однако её лицо все так же беспристрастно. — И Эйгон, как полагается, женится на сестре. Она хочет встать, а затем закричать во все горло, так чтобы до него наконец дошло. Визерис любил Эймму, а его дети едва ли могли находиться друг с другом в комнате больше часа. Она не хочет им такой участи. — Эймма не была твоей родной сестрой. Им будет очень тяжело, — все, что она говорит ему, прежде чем уйти, сверкая юбками изумрудного платья. Семеро благосклонны к ней, и вопрос о свадьбе откладывается до расцвета её старшей дочери. Пока время есть.***
— Они будто ненастоящие. Как видение, — говорит ей Коль, завороженно смотря на её детей, что впервые за долгое время собрались вместе. Алисента смотрит на них и соглашается. Все четверо покорно стоят перед святилищем в Великой Септе, сложив руки в молитве. Лишь двое из них по-настоящему молятся, она знает. Единственные дети, что так не хотят её расстроить. Хелейна равнодушна к Богам, как и Эйгон, но они все равно смиренно закрывают глаза и что-то шепчут. Будь с ними Дейрон, он бы тоже молился, но младшего принца отправили в Старомест, отнимая у матери. Их молитвы нужны ей самой куда больше, чем им. Так ей кажется они будут её еще немного. Они носят зеленое, молятся Семерым, однако время неумолимо идет, и в них все больше становится от Таргариенов. Драконы, история Древней Валирии, древний язык, который она не понимает. Алисента хочет запечатлеть этот момент в памяти, где её дети, тихие и смиренные стоят молчаливо, воистину словно прекрасное видение. Видение, которое стремительно разбивается, как только молитва заканчивается. — Пошли быстрее, они нас уже ждут! — Эйгон лениво потягивается, а затем хлопает брата по спине, поторапливая. Мальчики спешат покинуть Септу. К неудовольствию Алисенты, дети Рейниры неплохо общаются с её. Да, Эйгон задирает их, смеется и гадко шутит, но откровенной ненависти не выказывает. С Эймондом все сложнее. У Джейса и Люка уже были драконы, хоть оба были младше, что злило её среднего сына до безумия. Почему бастарды имели больше чистокровного наследника? Однако он все равно никогда не скажет этого напрямую, не признается в зависти. Так что, они почти бегом покидают её и сестер, спеша в Драконью Яму. Алисента ласково гладит Алерию по голове, хочет сделать то же самое с Хелейной, но девочка привычно уворачивается, не желая прикосновений. Вместе с Колем и дочерьми она собирается вернуться в замок. — Я не пойду, — старшая дочь хватает её за руку, вынуждая остановиться, — хочу с ними, — она кивает в сторону, где скрылись братья, — но перед этим… — девочка запинается, — могу я с тобой поговорить? — Конечно, милая, — Алерия была ласковой, единственной из детей, кто все ещё не начал отдаляться. Но тон её голоса напрягает Алисенту. Она кивает гвардейцу, чтобы тот вместе с Хелейной ждал у выхода, — что случилось? Ее дочь спрашивает в лоб: — Про Эйгона, — светлые брови на круглом лице хмурятся, — это правда, что мы поженимся? Семеро видят, как ей хочется сказать нет, что это всего лишь слухи. Уберечь от мерзкой правды. Но она не может врать в лицо дочери, как это делает Рейнира, рассказывая своим детям об их крови. — Ты ведь знаешь, что таковы традиции дома Таргариен. Вы еще малы, однако в дальнейшем это возможно. — Но я не хочу! Эйгон ненавидит меня! Считает толстой и некрасивой! — голос её начинает дрожать. — Все еще изменится, вы подрастете… — она хочет подобрать слова, чтобы утешить дочь, но теряется, глядя в блестящие фиалковые глаза. — Дело вовсе не в этом! Пусть считает меня кем хочет! Я не хочу не поэтому… Он мой брат, матушка! Ты скажешь про обязательства и чистоту крови, знаю, отец уже говорил мне… — Алисента не знала о разговоре Алерии с Визерисом. Он не так часто уделял внимание её детям, — поэтому я и говорю тебе! Ты должна понять! Мейстеры, септоны, все говорят о грехе кровосмешения… Я не хочу, не могу… — Моя девочка, — она прижимает дочь к себе, не в силах слушать её, — мы что-нибудь придумаем, еще рано. Посмотри на меня, — она садится на колени и берет напуганное маленькое лицо в ладони, — не думай об этом, беги, побудь с братьями. — Я не выйду за него, — Алерия отстраняется и утирает слезы. Голос её звучит непривычно по-взрослому. Алисенте хочется в это верить. Однако она молча соглашается с дочерью, провожая ее взглядом.***
Их разговор с Хелейной прерывает гвардеец, что приводит Эймонда с Алерией. Видя внешний вид сына, Алисента тут же подрывается. Растрепанный, в песке, дыму и копоти. Конечно, он вновь ходил к дракону сестры! — Ты вновь это сделал, Эймонд! Сколько раз я тебе говорила! — она берет сына за плечи, трясет как куклу. — Мне запереть тебя? Это опасно, услышь меня! — Я говорила ему, матушка! — Алерия вырывается из хватки гвардейца, делает шаг вперед, но её тут же останавливает Эймонд. — Ты тоже виновата! Ты смеялась вместе с ними! — он переходит на крик. Королева хочет поскорее с этим разобраться. Слишком много нервов забрали у неё эти огнедышащие твари. — Что? Что произошло? — Алисента видит как дочь тут же прячет глаза. — Алерия, я спрашиваю, что случилось? Ответ она получает от сына. — Они привели свинью! Вместо дракона привели свинью и приделали ей крылья! — голос её сына дрожит. — Ты тоже в этом виновата! — Неправда! — Лгунья! — дети почти сцепились в драке, прежде чем Алисента предотвратила это, прижав Эймонда к себе. Она со всей уверенностью и серьёзностью говорит ему, глядя в лицо: — У тебя будет дракон, Эймонд. Самый большой и самый сильный, просто подожди, хорошо? — Эймонд кивает ей, прижимается сильнее. — Не будь столь одержим, твое время придет. Хелейна сочувствующе кивает и бормочет что-то о драконе, но Алисента занята другой дочерью. — Зачем ты издеваешься над братом? Ты ведь старше, к тому же леди! Твое дело следить за ними, быть опорой и поддержкой! Разве мы сегодня не говорили о том, что вы семья? Девочка теряется, смотрит в пол. Её белое лицо идет красными пятнами, то ли от обиды, то ли от стыда. — Такого больше не повторится. — Извинись перед братом. Сейчас же. Она кривится, морщит нос и тяжело дышит, хватаясь за живот. — Извинись, Алерия. — Живот, мама, очень больно… — её дочь растерянно поднимает глаза, смотрит то на неё, то на брата. Проблема с Эймондом уходит на второй план, когда Алисента понимает, что её дочь расцвела. Неожиданно и совсем невовремя. Мейстер дает ей отвар от боли, объясняет, что все в порядке и оставляет их в покоях дочери. Хелейна участливо приходит к сестре вместе с матерью, а за ней и заинтересованный Эймонд. Её старшая дочь лежит в кровати, поджав колени к груди. Рядом с ней Хелейна, которая показывает особенно красивого жука, старается отвлечь сестру, как умеет. Алисента улыбается, глядя на них. Это было бы просто чудесно, если бы не сам повод. — Что с ней, мама? — Эймонду неловко среди одних женщин, но он все же присаживается на кровать сестры. — Алерия теперь взрослая, Эймонд. Она расцветает, становится женщиной, — Алисента не утаивает от сына причину, дети уже знали многое. — Сильно больно? — мальчик смягчается и оставляет обиду на сестру. — Уже легче. Прости, что дразнила тебя. — Забудь, — Эймонд поджимает губы, — я могу посидеть с вами, если хочешь. Дети неловко улыбаются друг другу. — Побудь с сёстрами, хорошо? Я поговорю с вашим отцом. Стоит ей оставить детей, как ярость вновь охватывает её. Ей обидно за сына, обидно, что его дразнили и задирали. И кто? Бастарды Рейниры! Коль верной тенью следует за ней, когда она выходит из покоев Визериса. — Это просто невыносимо! Он либо ослеп, либо намеренно делает вид, что ничего не замечает! — она делится с личным гвардейцем всем, что накипело в ней за этот день. Он выслушает, Алисента знает. Никто не понимал её в этом замке лучше, чем Кристон Коль. Кто бы мог подумать, что её защита десять лет назад, перерастет в столь тесную и сильную привязанность мужчины к ней? — Побудьте снаружи, сир Кристон. Алисента входит в покои сына без стука. Она не сдерживается и закатывает глаза, когда видит чем занят её первенец. Крупицы отвращения разрастаются внутри неё, хоть она и старается сдерживаться. Это все-таки её кровь. — Эйгон! — юноша вздрагивает, пытается прикрыться и нелепо падает с окна, натягивая одеяло на голые бедра. — Чья это была идея? — Матушка! — он все еще пытается прийти в себя, откидывает длинные волосы, хмурится. — Свинья, Эйгон. Твоих рук дело? — Это они! Джейс и Люк, кто-то из них, может и оба. — Я уже говорила с твоей сестрой, скажу и тебе. Эймонд ваш брат… — Он идиот! — тут же перебивает её сын. — Вы семья! — она снова вспыхивает. — И Эймонд, и дети Рейниры не всегда будут твоими игрушками и подпевалами. Вы растете, ты уже взрослый! Ты можешь дразнить его дома сколько угодно, но перед ними… — ей приходится перевести дух, — перед ними не смей! Рейнира рано или поздно станет королевой, а Рейнис ей наследует. — И что? — непонимание на лице сына злит еще сильнее. — Боги, Эйгон, неужели ты не понимаешь? Вы — угроза! Ты, Эймонд, Дейрон! — Алисента присаживается рядом с ним, старается поймать его взгляд. — Если она придет к власти, вы все можете лишиться жизни! — Я не буду… — Конечно, будешь! — она хватает сына за лицо, сжимает до боли. — Сейчас ты этого не осознаешь, но однажды… Однажды ты будешь королем. Ты первый сын, Эйгон, помни об этом, — Алисента переводит дух, разжимает пальцы и убирает их с лица принца, оставляя красные полосы. Тот смотрит растеряно, с обидой и недоверием. Он не хочет всего этого. Не хочет и она. — Одевайся. Ей жаль, что она сорвалась, однако поделать ничего не может. Видят Семеро, с каждым днем ей все тяжелее.