Уроки каллиграфии

      — У тебя столько всего в аптечке, — озадаченно заметил Ян. Он сидел за кухонным столом, и был укутан в вязаный плед.       — Доживёшь до моих лет, сам, вероятно, такой же обзаведёшься.        Костя уже закончил с обработкой рук Яна, сняв слабо затянутые парнем бинты и наложив новые, и стоял перед ним, нанося лечебную мазь на покрасневшие щёки.        — А что это за таблетки? — Ян покосился на один из пластиковых кейсов, лежавших в аптечке вместе с различными дезинфицирующими средствами, бинтами и пластырями.        — Не разговаривай, дай я тебя намажу нормально, — Костя приподнял голову Яна за подбородок, отвлекая его от разглядывания кейсов. — Сиди спокойно.        Ян потерял к таблеткам интерес и снизу вверх заглянул в сосредоточенные глаза мужчины. Костя мазал обветренную кожу согревающим средством, и от его мягких прикосновений, не вяжущихся с нарочито серьёзным лицом, Ян улыбнулся.        — И чему улыбаешься только, — Костя напоследок провёл большим пальцем по подбородку Яна и, прищурившись, окинул оценивающим взглядом результат своей работы. Обморожение не должно было быть слишком серьёзным, но для профилактики он всё-таки решил воспользоваться мазью, которая теперь толстым слоем покрывала лицо парня.        — Просто так, — не переставая улыбаться, пьяный Ян хотел было уткнуться в живот Кости, но тот его остановил.        — Ещё ничего не впиталось, подожди.        Ян насупился, но Костя проигнорировал его недовольство и собрал со стола выпотрошенное из аптечки содержимое. Убрав небольшую сумку назад в кухонный шкафчик над плитой, он спросил:       — Какой чай тебе заварить?        — Я не хочу чай.        — Просто горячую воду?        — Ага.        Наблюдая за тем, как Костя ставит чайник, Ян задумался.        — А гулять мы не пойдём?        — У тебя и так уже есть все шансы заболеть, куда тебе ещё на улицу. Дома посидим, — отозвался Костя и заглянул в холодильник. — Будешь что-нибудь? Я не готовил много, но есть, чем поживиться.        — Жа-а-аль, — протянул Ян, уловив только первую часть сказанного. От приятной тяжести шерстяного пледа и ощущения уюта, по которому он за несколько часов отсутствия уже успел соскучиться, его начало клонить в сон.        Видя, что Ян клюёт носом, Костя вздохнул. Он хотел расспросить Яна о том, что с ним случилось, но в таком состоянии тот едва ли мог рассказать что-то внятное. Костя собирался предложить ему пойти спать, но молодой человек, сидя с закрытыми глазами, пробормотал:       — Костя, ты очень сильно злишься на меня?        — Почему я должен на тебя злиться?        — Ну… Тебе, наверное, мерзко было сейчас видеть... Ну, это… Снова…        Костя сел на стул рядом с Яном и печально на него посмотрел. Почувствовав на себе чужой взгляд, Ян разлепил веки и увидел напротив два глубоких голубых озера.        — Надеюсь, ты всё же понимаешь, что моя негативная реакция на самоповреждение вызвана не тем, что мне мерзко смотреть на твои порезы. Отчасти это правда так, но вопрос скорее в том, что я переживаю за тебя. И вместе с тем, честно говоря, у меня мало укладывается в голове, как можно добровольно самому себе причинять вред и настолько не ценить собственную жизнь, чтобы делать с собой подобное. А поскольку ты режешься, толком этого не осознавая, у меня твои действия вызывают ещё большую тревогу. Что, если в один момент ты попросту не сможешь остановиться и сделаешь нечто непоправимое?        — Но я, — Ян замялся.        Костя был прав, Ян действительно мало что соображал, когда запирался в ванной, поэтому ему толком нечего было возразить. Даже на трезвую голову он не смог бы придумать убедительный аргумент для того, чтобы опровергнуть слова Кости, и он это прекрасно понимал, поэтому не знал, что сказать.        — А-Ян, я не могу на этом настаивать, но я думаю, что тебе нужно обратиться к врачу. У меня есть друг, который работает в больнице и наверняка сможет посоветовать тебе хорошего специалиста.        Костя старательно избегал слова «психотерапевт», понимая, что его совет, скорее всего, воспримут в штыки. Андрей ему самому не раз предлагал сходить к психотерапевту, но он отказывался, потому что не хотел пополнять свой и без того раздутый список врачей ещё одним не самым приятным, с которым к тому же определённо приходилось бы лишний раз обсуждать больницы.        Ян ожидаемо замотал головой.        — Мне не нужен врач. Мне просто… Нужно съехать. Мне дома… Никак. Мы там все друг другу чужие, и никто никому не нужен.        «Так всё же это из-за родителей», — между нахмуренных светлых бровей Кости промелькнула морщинка, которая очень быстро разгладилась. Ян не должен был думать, что негодование было адресовано ему. Косте было хорошо известно, что парень не позволял себе жаловаться на свою семью. Так было из-за того, что Ян боялся предстать в глазах Кости глупым подростком, проблемы с родителями которого были вызваны нелепым бунтарством или до сих пор бурлившим в крови юношеским максимализмом.       Костя думал, что, стушевавшись из-за пьяного откровения, Ян больше ничего не скажет, однако в его случае правило «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке» действовало безотказно, поэтому, помедлив, он также добавил:       — Мне можно пожить с тобой?        Вопрос для Кости стал полной неожиданностью.       — Ты хотел бы переехать ко мне? — переспросил он в замешательстве.        — Не сейчас. Когда выпущусь… Отец говорит, чтобы я съехал. И я сам этого хочу… Мне, конечно, нужно своё жильё, но, может, я бы на какое-то время смог остаться у тебя, ведь… Мне с тобой хорошо.        У Кости заныло под рёбрами, и свело горло. Ян говорил о том, что гипотетически могло произойти через полгода, но Костя не смотрел в будущее настолько далеко. Ему тоже было хорошо с Яном, но это было в настоящем, а быть уверенным в том, что их отношения продлятся долго, не приходилось. В глубине души Костя как раз надеялся на то, что с выпускными экзаменами и окончанием университета Ян пустится в свободное плавание и оставит своё временное романтическое увлечение позади. Еле выдавливая из себя слова, в которые сам не верил, Костя через силу произнёс:       — Да, конечно, мы сможем пожить вместе.        — Спасибо. Я знал, что ты мне не откажешь, — Ян придвинулся к мужчине и, обняв его так, что тот тоже оказался укутанным в плед, чувственно поцеловал его. Костя испытывал очень противоречивые эмоции, но скрыл это и, отвечая на поцелуй, зарылся пальцами в волосы на затылке Яна. Ему было не по себе от того, что он сотворил собственными руками. Ян настолько сильно доверял ему и думал, что на него можно было положиться, хотя на самом деле это было совсем не так. Но, кажется, из-за своего страха за молодого человека Костя мог только продолжать питать эту слепую веру. Оторвавшись от тёплых губ, он прошептал:       — Если ты не хочешь идти к врачу, помни, что у тебя есть я. Должно быть, твои «приступы» сложно отследить, и тебе трудно контролировать себя во время них, но, если ты просто чувствуешь себя плохо, знай, что ты можешь позвонить мне. Или, как я уже говорил, ты можешь приходить ко мне в любое время… Так даже лучше, — Костя потрепал Яна по голове. — Этот учитель всегда готов выслушать и поддержать тебя.        В уголках глаз Яна проступила влага. Он теснее прижался к Косте и искренне пообещал, что постарается следить за своим состоянием.        В объятьях под пледом обоим было очень тепло, и Ян вновь прикрыл глаза. Его голова склонилась на плечо мужчины, но, стоило ему почувствовать под щекой мягкую ткань домашней рубашки, Костя резко отстранился и вскочил с места.        — Извини, я сейчас, — бросил он и быстрыми шагами направился в ванную. Обнимаясь с Яном, Костя внезапно ощутил, как из его носа потекла кровь. Переживаемые в течение всего вечера волнения в очередной раз привели к кровотечению. Ругаясь про себя, Костя закрылся в ванной и, сняв очки, обыденно стал прикладывать к переносице смоченное холодной водой полотенце. Разумеется, он не хотел, чтобы Ян видел это, и надеялся, что тот не последует за ним. Благо, парень был достаточно разморённым, чтобы задумываться о чём-то, поэтому, когда Костя спустя десять минут справился со своей проблемой и вернулся на кухню, Ян уже задремал, оперевшись на стол и положив голову на руки.        Ян уснул до того, как пробили куранты, и начало нового года его преподаватель встретил, стоя возле окна и наблюдая за цветными вспышками салютов в небе. Загадывая своё желание, Костя бросил взгляд на спящего парня и подумал: «Пусть в наступающем году у тебя всё изменится в лучшую сторону». При этом вслух он тихо сказал:       — Ты прав, А-Ян. Фейерверки на улице и правда красивые. Может, мне тоже повезёт, и мы сможем сходить посмотреть на них через год.        Брошенная в сумрак кухни фраза была наивной, но иметь надежду на что-то всё же неплохо. Надежда ни к чему не обязывает — реальность всегде вносит в жизнь каждого свои коррективы, поэтому всё в любом случае чаще всего идёт не так, как того хотел бы человек. Поток жизни течёт не по чьему-то указанию, и ему глубоко безразлично, во что верят и на что уповают люди.        Дао бессмертно, безымянно.       Дао ничтожно, непокорно, неуловимо.              

*** 

             На следующее утро Ян проснулся и обнаружил, что обнимает Костю со спины. Он не помнил, как Костя ночью довёл его до кровати, но пробуждение рядом с ним, как и всегда, было приятным, за исключением разве что того, что у парня нещадно трещала голова. Уткнувшись в светлый затылок, Ян немного переместил затёкшую руку, которой обнимал Костю. Сердце мужчины под его ладонью билось очень медленно, он спал. Ян вслушивался в мерный ритм его сердцебиения и снова начал засыпать.       Когда Ян уже почти отключился, он сквозь дрёму почувствовал, что грудная клетка Кости стала вздыматься более тяжело, и он глубоко задышал, словно ему не хватало воздуха. Яна это напрягло, поэтому он приподнялся на локте, чтобы посмотреть на мужчину. Костя был очень бледным, и его лицо выглядело напряжённым.        — Эй, — Ян осторожно погладил спящего по щеке.       От лёгкого прикосновения Костя распахнул глаза и судорожно сделал несколько глубоких вдохов ртом, пытаясь отдышаться. Только после этого он окончательно смог сбросить с себя остатки сна и заметил, что Ян пристально смотрит на него.        — Кошмар приснился, — сиплым голосом пояснил Костя.        Ян сверлил его изучающим взглядом, и Косте показалось, что он ему не поверил. Однако Ян лишь спросил:       — Тебе принести воды?        — Да, спасибо, — прохрипел Костя.       После того, как Ян ушёл на кухню, Костя сел в кровати и, дожидаясь парня, пробормотал:        — Как закончатся праздники, и правда надо бы сходить к Андрею провериться.        В результате сказанные в первое утро нового года слова быстро забылись, и весь январь Костя провёл, почти не задумываясь о том, что ему было необходимо пройти плановое обследование. Весенний семестр начинался только в феврале, однако несмотря на то, что у мужчины не было никаких забот, связанных с работой, каждый его день был наполнен хлопотами. Эти хлопоты делали его счастливым, поэтому Косте некогда было растрачивать себя на негативные мысли.        В силу того, что Яну было стыдно после того, как Костя снова увидел его пьяным, он наконец-то рассказал о том, что происходило в его семье. В частности, он поделился с Костей тем, что старается как можно меньше выводить из себя отца, чтобы спокойно дотянуть до выпуска.       Для того, чтобы у него была возможность доучиться и отец не перекрыл ему кислород, отказавшись в феврале платить за последний семестр учёбы, Ян все новогодние каникулы корпел над билетами, чтобы закрыть зимнюю сессию без пересдач. Он днями напролёт торчал у Кости и, сидя в гостиной под ёлкой с чашкой чая, разбирался с кучей финансовой теории. Занятие это было до уныния муторным, однако Яна мотивировали не только вопрос оплаты учёбы и перспектива скорейшего окончания вуза, но и то, что, когда он делал перерывы в зубрёжке, он мог проводить время с Костей. В конечном счёте, несмотря на подготовку к сессии, эти праздничные дни стали для Яна самыми запоминающимися в жизни. То же самое можно было сказать и про Костю.        Паре казалось, что они были вместе уже очень давно. И у парня, и мужчины было ощущение того, что они многие годы бродили в одиночестве, всё это время идя навстречу друг другу, следуя на зов своей родственной души, пока наконец красная нить судьбы не свела их вместе. Они оба обрели нечто значимое, и не были готовы расставаться друг с другом даже на несколько часов, из-за чего напоминали зависимых опиумных курильщиков. Опиум благоговейной любви дурманил им головы, и они терялись в его опьяняющем дыме, позабыв обо всём, что их когда-либо волновало. Холодной зимой они разделяли одну на двоих цветущую весну.        Ранее Костя не подозревал, что обычно спокойный Ян может оказаться настолько активным и жизнерадостным человеком. Он привык видеть Яна сидящим над иероглифами или книгами, но оказалось, что энергия в нём била ключом. Костя давно уже позабыл о многих простых радостях жизни и вместе с приободрившимся Яном стал многое открывать для себя заново. Они ещё несколько раз катались вместе на байке, почти каждый день гуляли и по многу километров проходили пешком, устраивая туры по барам и чифанькам, словно дети играли в снежки и валялись в сугробах, и парню даже удалось затащить Костю на каток. Костя очень давно не стоял на коньках, и долго отказывался от предлагаемой авантюры, однако в один день после того, как Ян успешно сдал экзамен, всё же поддался на его уговоры, о чём потом нисколько не пожалел. Походы на каток стали для них главным совместным развлечением на всю оставшуюся зиму, и, пусть Косте и было тяжело кататься в темпе Яна и после таких прогулок он каждый раз лежал абсолютно вымотанным, усталость стоила получаемых эмоций. Очень часто после катка Костя также находил в себе силы и для пары раундов в постели. Половая конституция Яна была ещё более убийственной, чем его любовь к догонялкам на коньках, но Костя стал слишком избалованным и, каким бы уставшим себя ни чувствовал, сам иной раз попросту не мог отказаться от головокружительного секса.        При этом, насколько бы близкими ни стали отношения между парнем и мужчиной, Ян по-прежнему очень бережно и с глубоким уважением относился к своему преподавателю. Когда наступил февраль и пришла пора снова ходить в университет, для Кости это стало ещё более ясно. У него были некоторые сомнения относительно того, каким образом они смогут скрывать свои отношения от многочисленных пар глаз, однако на территории кампуса Ян не делал ровным счётом никаких поползновений в сторону мужчины, что не могло его не радовать. Парень был сдержан и не относился к числу тех влюблённых студентов, которые докучали своими чувствами преподавателям. Ян понимал, что не должен мешать Косте работать, поэтому на парах попросту продолжал следить за тем, как он искусно вёл занятия. Со стороны ни у кого и мысли не могло возникнуть о том, что студента и преподавателя связывали любовные отношения. Наоборот, в какой-то степени Ян даже меньше стал раздевать учителя Хая взглядом и реже фантазировал о нём, когда преподаватель стоял у доски. Яну больше было это ни к чему, потому что после пар он приходил к Косте домой и там видел его в таких проявлениях и позах, о которых его одногруппницы вряд ли когда-либо в жизни могли грезить в своих самых смелых и откровенных весенних снах.        Ничто не омрачало тихую и мирную жизнь двух людей, которые дарили друг другу тёплый и уютный дом, за исключением разве что всё же иногда прорывающихся в их маленький мирок внешних волнений. Если для Яна эти трепыхания были связаны с семьёй, то для Кости человеком, время от времени возвращавшим его к реальности, был Андрей. В связи с постоянными напоминаниями друга о том, что уже давно пора было пройти плановое обследование, у Кости медленно и верно развивалось некоторое подобие паранойи, в котором он толком не отдавал себе отчёт.       Из-за звонков Андрея, ещё более участившихся ближе к февралю, Костя всюду брал с собой телефон, опасаясь того, что Ян может взять трубку вместо него, если он будет отсутствовать в комнате при очередном звонке. Ян уже знал, что Андрей был лучшим другом Кости, и, хоть этот хмурый на вид человек не понравился ему в их первую и единственную встречу, парня мало волновало, что он названивал его преподавателю. Костя это понимал, как и понимал то, что Ян вряд ли позволил бы себе отвечать на звонки, но, как и у всякого, кто что-то скрывает, его преследовали иррациональные страхи, не подчиняющиеся разумным доводам сознательности.        Костя брал с собой мобильник даже в ванную, пока однажды такая напрасная мера предосторожности, напротив, сильно его не подвела.        Яну нравилось тело его любимого учителя Хая, и он очень любил смотреть на обнажённого мужчину. Желая иметь как можно больше возможностей наслаждаться ярким светом своей луны, Ян поспособствовал появлению ещё одного способа совместного времяпрепровождения — совместного принятия ванн. Ян обожал лежать с Костей в тёплой ароматной воде и обнимать со спины его утончённую фарфоровую фигуру. Костя не возражал и после дневной беготни по вечерам по-настоящему расслаблялся, полулежа в ванной на груди парня.        В один из таких вечеров мобильник Кости, лежавший на полу возле ванной, зазвонил. Ян, в этот момент ласкавший чувствительные соски Кости, отвлёкся от своего занятия.        — Видимо, Андрей снова, — заметил он.        — Пусть звонит, потом перезвоню, — Костя плотнее придвинулся к Яну, показывая, чтобы тот продолжал.        На самом деле Костя внутри содрогнулся от внезапного позднего звонка. Он осознавал, что разговаривать с Андреем в присутствии Яна было едва ли лучшим исходом, чем если бы Ян сам как-нибудь ответил на звонок врача. Костя стиснул зубы в ожидании, когда телефон замолкнет. Однако, когда это наконец произошло, через пару секунд мобильник затрезвонил снова. Настойчивые звонки не прекращались.        Костя нервно облизнул губы.        — Думаю, всё-таки стоит ответить. Вдруг что-то важное.        — Ты собираешься говорить с ним сейчас, м? — Ян прикусил нежную мочку уха, покрасневшую от высокой температуры в ванной.        — Мы с тобой практически всегда вместе, и поэтому я игнорирую его уже порядочное количество времени.        Ян поцеловал Костю в плечо.        — Тогда действительно лучше взять трубку, — в голосе Яна слышались хитрые нотки, но Костя был настолько напряжён из-за предстоящего разговора, что не обратил на это внимание.        Костя наклонился через бортик ванны, взял мобильник и, вернувшись в своё прежнее положение, устроившись между ног Яна, ответил на звонок. Он не успел ничего сказать, как в трубке раздался звонкий голос его друга.        — Ну, наконец-то! Дозвонился до Кремля!        — Привет.        — Ты куда пропал? Ладно ещё со мной в бар давненько не ходил, но мне стоит тебе напомнить, что ты…        — Я сейчас не один, — Костя перебил Андрея, про себя молясь всем китайским богам, чтобы это потом не вызвало у Яна никаких вопросов. Однако эта фраза только порадовала парня, он хищно улыбнулся и, с громким плеском опустив руку в воду, сжал основание его члена, заставляя Костю судорожно сглотнуть. — Гхм, и я немного занят.        Андрей дураком не был и понял намёк, что болтать лишнего не стоило, но вместе с тем у него засосало под ложечкой от того, что он услышал плеск воды. Врача не могло не раздражать, что его друг из-за какого-то сопляка и его выходок стал настолько беспечным, что абсолютно перестал думать о себе. На протяжении всего января Андрей неустанно писал ему, чтобы он записался к нему на приём, но Костя из раза в раз отвечал, что придёт позже, в итоге дотянув до начала нового учебного семестра, когда времени на походы по больницам у него почти не было. Андрей смирился с тем, что его другу напрочь отшибло мозги от отношений с парнем, но факт того, что из-за Яна Костя во многом наплевал на себя, доводил его до точки кипения. Подавляя в себе злость, Андрей постарался проявить максимум своих дипломатических способностей, на который только был способен.       — Не беспокойся, я не буду отвлекать тебя от твоих дел, — рука задвигалась вдоль члена Кости, и поясницей он почувствовал, что Ян был сильно возбуждён. Костя закрыл глаза, и слова друга проникали в его сознание разве что как невнятный информационный шум. — Хотел предложить завтра вечером встретиться, всё-таки давно не виделись. Скажем, часов в пять или в полшестого. Мы собираемся с Игорем, ты бы мог к нам присоединиться.        Игорь был хирургом, с которым Андрей вместе консультировал Костю, поэтому было очевидно, что зовут его вовсе не в бар. Костя уловил смысл сказанного, но его мысли были сосредоточены исключительно на ощущениях в области паха. Он закусил губу и старался дышать ровно, чтобы Андрей в трубке не услышал его вздохов.       Костя откинул голову назад на плечо Яна и, сильнее сжимая телефон, медленно произнёс:       — Да, хорошо. Давай завтра в пять.        — Отлично. Рад слышать, что мы наконец увидимся.        — До завтра… Агх…        Костя бросил трубку.