* * *
Аша Грейджой ожидала, что её отец разгневается, получив весть об убийстве сына, так же, как и того, что мать потеряет от горя остатки своего рассудка. Но вышло всё совсем не так. Первой её остановкой стал бы Ланниспорт — это люди Ланнистеров убили её брата, так что нападение на Западные Земли было бы вполне логичным. Ну и, возможно, стоило предложить Роббу Старку поддержку на море. Аша не ожидала, что ей прикажут плыть на Север и захватывать Винтерфелл в качестве мести за гибель Теона.* * *
«Мейстер каким-то образом стал фактическим лордом Гнезда после смерти Лизы, — подумала Кет, саркастически усмехнувшись. — В силу своей власти над болезненным сыном Лизы». Роберт Аррен был похож на Лизу больше, чем Кет могла предполагать, на Лизу в её худшие годы, раздражительную, жадную и подозрительную. Кет не могла даже вспомнить, сколь часто она отыскивала Эдмара прячущимся в богороще после того, как Лиза обижала его всякий раз, когда чувствовала, будто брат крадёт у неё внимание отца. Кет могла только представить, насколько ужасным вырастет этот ребёнок, если и дальше поощрять в нём черты Лизы. Он был почти ровесником её Брану, но в Роберте не было ни очарования Брана, ни его хороших манер. Племянник вообще ничем не походил на Кет, разве что, возможно, совсем немного на упрямую Арью и капризного Рикона, хотя даже Рикон всегда вёл себя лучше Роберта Аррена. Лорды-декларанты прибыли в течение нескольких дней после прибытия четы Ройс, каждый из них был недоволен текущим состоянием дел, и Кет поняла, что Петир посеял семена недовольства среди этих лордов и леди, чтобы они ополчились друг против друга. Кет как раз пыталась отругать сидевшего у неё на коленях, уткнувшись лицом в грудь, Роберта за инфантильность, когда её нового супруга выбрали лордом-протектором Долины. Джон Ройс был хорошим человеком — Кет вспомнила, что он посещал Винтерфелл. Джон нравился Неду и пользовался его уважением, и именно потому, что Нед уважал его, а Робб нуждался в его помощи, Кет и согласилась на этот брак. Будь на то её воля, она навеки осталась бы вдовой, но у них с Джоном были разные спальни, и они были скорее компаньонами, чем супругами. Джон Ройс был учтив и вежлив, прислушивался к её словам с большим вниманием, что умели немногие мужчины. После конца войны она может счастливо зажить в Рунстоуне, и Рикону понравится быть оруженосцем Джона. Он собирался помочь её детям, и ради этого она была готова отказаться от своей принадлежности к Старкам и покинуть дом в Винтерфелле.* * *
Руки Сансы бесконтрольно дрожали, пока она шила, а кожу жгло от пристального взгляда королевы-регента. Другие женщины неловко болтали, пытаясь снять повисшую в воздухе напряжённость, и их взгляды, изредка падавшие на Сансу, были полны жалости. Она с тоской подумала о Леди, такой нежной по отношению к ней и Уилласу, Леди, которую пронзили стрелой, а потом отрубили голову мечом, и даже о Моле, брате мирцеллиной Мыши, одном из лучших коней Уилласа, который тоже пал вместе с Теоном, Гарланом и другими. Один из высоких мужчин, телохранитель леди Оленны, появился у дверей покоев Серсеи, и Санса почувствовала болезненное облегчение — если Королева Шипов послала за ней, значит, она проведёт остаток дня с одними только Тиреллами, с родителями, бабушкой и кузенами своего мужа. Санса никогда не чувствовала себя в безопасности, если в комнате не было ни одного Тирелла или человека из Простора, которые могли бы защитить её от жестокого короля. — Мой племянник, — робко спросила она у Левого, прижимая ладонь к начавшему расти животу. — Есть ли вести о нём? — Леди Оленна расскажет вам всё, — пообещал Левый, провожая её по коридору, ведущему в выделенное для Тиреллов крыло. — Вы выглядите бледной, миледи… вам пришлась не по вкусу утренняя пища? Я уверен, что леди Оленна прислала вам несколько блюд. Королева Шипов действительно прислала множество снеди, без, разумеется, тех продуктов, которые желудок Сансы уже отказался принимать, и та была очень рада, что беременность проходила достаточно легко, много легче, чем у Мирцеллы. Пребывание в Королевской Гавани было достаточно невыносимым и без физической боли — Джоффри и Серсея не уставали заботиться об этом. Леди Оленна подождала, пока Санса не устроится максимально удобно с чашкой успокаивающего напитка, и только тогда заговорила. — У нас были вести о сыне твоего брата, — произнесла старушка, понизив голос и наклонившись ближе. — Этот дурак Мерривезер и его супруга продолжают лизать пятки безумной королеве… Таэна, эта мирийская ведьма, выглядит той ещё бестией, но я думаю, что с ними мальчик будет в безопасности. Санса выдохнула с облегчением, откинувшись на подушку и прижав ладонь к животу. Даже сейчас, подальше от Серсеи, среди родственников Уилласа, пальцы всё ещё продолжали дрожать. — Я бы не слишком радовалась, — предупредила леди Оленна. — Он будет в безопасности при условии, что король не потребует головы мальчика. Санса напряглась, но леди Оленна успокаивающе погладила её своей сухой рукой. — Мы хотим быть уверены в том, что мальчику ничто не угрожает, — сказала старушка твёрдо. — Мирцелла Баратеон полжизни провела в Хайгардене, и я очень люблю её… так что мальчику не навредят, если не хотят поссориться с нами. Не волнуйся, дорогая, не в твоём нынешнем положении. Уилласу понадобится наследник… когда он наконец-то станет лордом Хайгарденским вместо своего олуха-отца. — Были ли вести от Уилласа? — прошептала Санса, осмелившись поднять на леди Оленну полный надежды взгляд. — Да, прилетел ворон из Староместа — моя внучка родила девочку и назвала в честь брата Гарлой. Твои брат и дядя уверены в союзе с Драконьим Камнем благодаря девушке Баратеон и её глупому дяде. — Есть ли какие-нибудь вести из Пентоса? Я слышала, королева-регент говорила что-то о Золотых Мечах… Леди Оленна прижала палец к губам Сансы, и её глаза злорадно заблестели. — Я расскажу тебе вести из Пентоса позднее. Во-первых, ешь лимонные пирожки… Женщине стоит лучше питаться, чтобы набираться сил для родов. Я уверена, что мой правнук будет исключительно хорош собой, учитывая, насколько ты симпатичная и как красив Уиллас.* * *
За обедом Мирцелла не могла не чувствовать ревность при виде того, как нежно Ренли прижимал Гарлу к груди. Она тосковала по Рикарду, волнуясь за него так сильно, что с трудом могла уснуть. Она знала, что её щёки ввалились, а вокруг глаз были синяки, но из-за недостатка сна, вызванной беременностью тошноты и унылых трапез с наиболее влиятельными людьми Станниса она и без того ощущала бы себя несчастной. Мирцелле казалось, что она теперь состоит лишь из острых углов и огромного живота, но всё это лишь укрепляло её решимость заключить союз между Станнисом и Роббом. Гарла Баратеон, наследница Штормового Предела, стала бальзамом для её раненой души, но, стоило только Мирцелле увидеть малышку на руках Ренли, как её тоска по Рикарду и Роббу становилась ещё болезненней. — Я могу подержать её? — попросила она, протягивая руки к крошечной кузине, которая больше походила на племянницу, нежели на двоюродную сестру. Улыбнувшись, Ренли передал ей свою дочь, и Мирцелла, взглянув на сонное, обрамлённое глянцевыми чёрными волосиками личико с гордыми чертами Баратеонов, но лукавыми глазёнками Тиреллов, сморгнула слёзы. — Когда она вырастет, то будет очень похожа на тебя, Ренли. — Я никогда не понимал отношения Роберта к тебе, - небрежно бросил тот, прислонившись к стене и сложив руки на груди. – Ты никогда не казалась мне беспомощной, как считал он, но теперь… теперь я понимаю. Я убил бы каждого, кто осмелился причинить ей вред. Слабо улыбнувшись, Мирцелла наклонилась, чтобы поцеловать Гарлу в лобик. — Я не ожидала меньшего от Баратеона-отца, — неловко пошутила она, многозначительно поднимая глаза к потолку. Прямо над этой комнатой был зал для совещаний, и всем было известно мнение Ренли о Станнисе как воспитателе. — Но, дядя, завтра вы с Лорасом собираетесь на войну, и, мне кажется, Маргери захочет провести с мужем и дочерью столько времени, сколько только сможет. Помрачнев, Ренли забрал Гарлу и вместе с Мирцеллой направился в покои Маргери. — Мне не нравится этот план Станниса, — тихо поделился он. — Похоже, мой братец воспринимает Королевскую Гавань такой же своей собственностью, как и Штормовой Предел, и полагает, что если его корабли поднимутся по Черноводной, а армия окружит город, то жители столицы сразу же откроют ему ворота — Мне уже осточертели эти разговоры о том, что он истинный король, — прошипела Мирцелла. — Да в седьмое пекло это его право… Станнису нужна другая стратегия ведения боя, но он отказывается слушать тех, кто не почитает его нового бога, и ты знаешь, что Красная Женщина отговаривает его от союза с «язычниками»-северянами. — О, я знаю, - рассмеялся Ренли, придержав её под локоть, когда ребёнок в животе снова начал толкаться. — Мне посоветовали исключить вас с Томменом из числа наследников Штормового Предела, отказать Роббу в поддержке его кампании и всецело поддерживать лишь Станниса. Я лучше назову себя королём, чем откажусь от тебя, но леди Мелисандра даже это использовала бы в своих целях. — Как хорошо, что мы всегда можем порадовать её новыми впечатлениями. — Да, новые впечатления — это всегда приятно, — согласился Ренли, широко улыбаясь. — Хотя, подозреваю, леди Мелисандра не согласилась бы с нами. — Ну, нам стоит постараться, чтобы наши с ней цели совпадали, так? Ренли резко посерьёзнел. — Будь с ней осторожна, золотая девочка, — предупредил он, укачивая завозившуюся Гарлу. — Я поставил бы свою жизнь на то, что она видит в своём пламени не только великого героя Станниса, но и нечто гораздо более тревожащее. Мирцелла скривилась. — Все знаменитые герои, как на подбор, красавцы, — раздражённо напомнила она. — Так что это очевидно, что Станнис не относится к их числу.* * *
Бран вдруг очнулся от своего сна, разбудив Миру и Жойена. Холодные Руки стоял рядом, такой же тихий и бесстрастный, как и всегда. Они уже так давно оставили Стену позади, и теперь все вместе ехали на лосе Холодных Рук, ибо лошади пали. — Что случилось, мой принц? — спросила Мира, и её голос показался Брану не громче шёпота. — Что вы увидели в своих снах? Лето свернулся подле Брана, печально скуля. Он тоже видел это, всю ту ужасающую реальность. — Я видел, как море пришло в Винтерфелл, — выдохнул Бран. — Утонувшие плавали во дворе, — он сглотнул застрявший в горле комок. — Моя сестра была одной из них.* * *
Железнорождённые не были милостивыми захватчиками, но и северяне не желали сдаваться. Они молчали, и на их бледных лицах не отражалось ничего, даже стыда, который они наверняка испытывали. Все, кроме одной. В центре винтерфеллского двора стояла девчонка Старк, которая управляла замком в отсутствие брата. Она чем-то походила на гончую — сплошные острые линии и большие тёмно-серые глаза, полные удивительной силы и гнева, совсем как у её волчицы, которая погибла, защищая хозяйку. Аша подумала, что девчонка, возможно, выросла бы в красавицу. Но вместо этого она умрёт, как дикая кошка, царапаясь и кусая своих пленителей, когда они потащат её к… Старк выплюнула что-то, и кровь потекла по её подбородку. Аша с ужасом поняла, что это был её язык, и почувствовала невольное восхищение тем, что эта девчонка предпочла истечь кровью, убить себя собственными руками (точнее, зубами), чем отдаться на милость победителей.* * *
Кет рвала на себе волосы и царапала лицо, когда получила письмо с вестями из Винтерфелла. В нём, написанном смелой, уверенной рукой Аши Грейджой, была ужасная правда. Арья, её дикая девочка, любимое детище Неда, была мертва. Джон добр и отзывчив, но он не знал Арью. Кет собралась в Риверран, оставив племянника на попечении супруга. Долина быстро сплачивалась под властью Джона, и Кет доверяла ему, зная, что он не предаст Робба. Ей нужно вернуться в Риверран. Увидеть хоть кого-то из детей. Там были Робб и Рикон, и ей необходимо увидеть их, потому что Арья мертва, а Бран и Санса потеряны. Она должна увидеть своих мальчиков.* * *
В свои четырнадцать — почти пятнадцать! — Эдрик Дейн был одним из самых молодых лордов Звездопада, но он надеялся стать хорошим лордом для своих подданных, как только достигнет совершеннолетия и получит разрешение вернуться домой. Он вырос в Водных Садах вместе с Тристаном Мартеллом, и по вечерам, когда заходящее солнце окрашивало розовый мрамор в красноватый оттенок, а остывающий воздух пах апельсинами, принц Доран делился с ними своей бесконечной мудростью. Нед не питал иллюзий по поводу своего интеллекта — он знал, что Трис намного умнее — но верил, что узнал от принца Дорана достаточно, чтобы стать справедливым лордом. Он не сомневался в том, что станет одним из лучших, если не самым лучшим фехтовальщиком во всём Дорне. Он уже превзошёл лорда Берика и тех, кто знавал ещё его дядю и постоянно рассказывал зловещие истории о тяжёлой службе Эртура Дейна в Королевской Гвардии Эйериса Таргариена. Нед жалел, что не успел лично узнать последнего из Дейнов, кто носил титул Меча Зари, и клялся самому себе, что как можно быстрее добьётся права носить легендарный клинок. Для начала он просто должен был заслужить посвящение в рыцари. А ещё, помимо собственного будущего в качестве Меча Зари и дружбы с Трисом, он был уверен в том, что по уши влюблён в Арью Старк из Винтерфелла. Эдрик был поражён, обнаружив на Севере женщину — то есть, девочку, конечно, — с душой истинной дорнийки, но, с тех пор, как она победила каждого из мальчишек, дразнивших её на тренировочной площадке, он знал, что хотел сделать Арью своей женой. Он ухаживал за ней так, как учил отец до того, как лёгочная болезнь убила его. Ну, по крайней мере, пытался, ведь Арья не любила цветы и красивые вещи. Она хотела, чтобы Нед бился с ней на тренировочных мечах и научил стрелять из лука, сидя на лошади, как дотракийцы — самого Неда когда-то обучил этому лиссенийский наёмник. Он обнаружил, что ему нравится, что Арья всегда небрежно повязывает свои волосы, не заботится о чистоте лица или одежды, говорит всё, что ей вздумается, и в душе переживает, когда её игнорируют. Она казалась настоящим глотком свежего воздуха в болоте придворной учтивости, которой, будто непроницаемым щитом, были окружены все знатные девушки, которых он встречал прежде. Нед был безумно счастлив, когда брат написал ему, что готов заключить эту помолвку, и обрадовался ещё сильнее, когда Арья дала понять, что не против. Он боялся, что она откажет, но позже Арья призналась, что решила попробовать справиться с ролью леди Звездопада, так как Нед не станет заставлять её носить платья, укладывать волосы и вести себя, как её старшая сестра. Тогда он поцеловал её в первый раз. Всего он украл у неё четыре поцелуя — тот первый, второй, в ночь рождения её племянника, в прекрасный день в Волчьем лесу, когда она впервые застрелила оленя на полном скаку, и в Риверране, в ночь расставания. Этот прощальный поцелуй навсегда останется в памяти Неда, потому что это был последний раз, когда он ощутил вкус губ Арьи. Аша Грейджой убила Арью Старк, и Нед собирался отомстить за любимую, даже если это будет последним, что он совершит в жизни.* * *
Мирцелла гуляла по крепостным валам вместе с Ширен, когда, наконец, впервые встретилась лицом к лицу со знаменитой Красной Женщиной. Ширен чувствовала себя в компании здешних леди так же неловко, как и сама Мирцелла, так что они полюбили гулять по вечерам, когда не было слишком холодно или сыро. Мирцелле нравилось беседовать с Ширен, и она рассказывала о Винтерфелле, Старках, Риверране, маленьком Рикарде и даже не ещё рождённом ребёнке, и невольно ловила взглядом покрасневшие щёки и застенчивую улыбку дочери Станниса всякий раз, когда заходила речь о таинственном возлюбленном Ширен. Ширен всегда была милой девочкой, но после смерти Роберта Станнис и Селиса почти не обращали на неё внимания — по крайней мере, Мирцелле так показалось. После отъезда Девана Сиворта, бывшего оруженосцем Станниса, в Королевскую Гавань, Ширен ушла в себя, потеряв даже те жалкие крохи уверенности, которые были у неё прежде. Мирцелла взяла на себя обязанность вновь вернуть кузину в общество других леди Драконьего Камня и тут же пожалела об этом, когда поняла, насколько отвратительными могут быть Селиса и другие здешние женщины. — Иди вперёд, — попросила Мирцелла кузину, целуя её в изуродованную серой хворью щёку. — Я скоро догоню тебя. Думаю, леди Мелисандра желает говорить со мной. Ширен помедлила, с опаской покосившись на Красную Женщину, но потом кивнула и поспешно удалилась, оставив Мирцеллу наедине с Мелисандрой Асшайской. — Леди Мелисандра. Я много слышала о вас. — А я о вас, леди Старк. Я видела в пламени обстоятельства вашего прибытия. — Вот как? Если вы предвидели то, что произошло, то почему не послали людей на помощь? — Я вижу только неизменное, — заявила Мелисандра. — Никакие мои действия не смогли бы изменить исход вашего путешествия — Теон Грейджой и Гарлан Тирелл должны были умереть, а ваш сын и золовка — попасть в руки вашего брата. — Леди Мелисандра, вы больше не видели моего сына в своём пламени? — Я не пыталась его увидеть, — безразлично ответила та. — Я лишь надеялась разглядеть, преклонит ли ваш муж колено перед своим законным королём… — Вы так стараетесь всякий раз использовать это гадкое слово, — перебила Мирцелла. — «Законный». Вы правда верите, что мой дядя законный король? Пусть даже мой брат не сын моему отцу, но отец назвал Джоффри своим наследником, что делает братца законным правителем. — Именно поэтому ваш муж воюет с ним? — Мой муж воюет потому, что мой братец безумец, убийца и идиот. Именно поэтому Робб был втянут в войну, пока мой дядя таился здесь, на этой проклятой скале. А теперь простите, леди Мелисандра, но меня ждут к ужину. Приятного вам вечера, миледи.* * *
Робб не обратил ни малейшего внимания на раздражение Эдмара. — Ты думаешь, что я женюсь на девице Фрей из-за какой-то ерунды? Почему я должен это делать? — он стукнул кулаком по столу, расширив ноздри и поджав губы, не отрывая взгляда от Робба и Бриндена. — Я лорд Речных Земель и Трезубца, я… — Ты женишься на дочери или внучке Уолдера Фрея, — твёрдо заявил Робб. — Мы обещали им брачный союз, но Бран пропал. Мы вынуждены противостоять Ланнистерам на юге и Грейджоям на севере, и нам нужны мечи Фреев. Так что ты поедешь в Близнецы, женишься на леди Фрей и ляжешь с ней в постель, понял? — Я? — Это не обсуждается, Эдмар! — разозлился Робб. — Разве ты не понимаешь, что Ланнистеры держат в плену Сансу и Рикарда? Что Грейджои осквернили мой дом и убили Арью? Нам нужны Фреи! И так как сейчас из всех нас ты — самый завидный жених, то тебе придётся сделать это. Ясно? Угрюмое выражение лица Эдмара стало для Робба последней каплей, и он бросился прочь, сопровождаемый Серым Ветром. Только бы добраться до богорощи и уже там выплеснуть свою… чужую… ярость — спасти из лап львов щенка и двуногую старшую сестру, отомстить за двуногую младшую сестрёнку, убив девушку-кракена, сестру погибшего друга… Он упал на колени перед сердцедревом, шепча под нос проклятия и силясь разделиться с Серым Ветром, сдерживая желание вернуться в замок и как следует врезать Эдмару промеж глаз. Идиотизм Эдмара вдобавок к захвату Сансы и Рикарда, смерти Гарлана и Теона от рук Горы, смерти Арьи, Дейси и Мейдж от рук Аши Грейджой, и ярости Серого Ветра из-за потери Леди и Нимерии… Учитывая его собственные гнев и печаль, постоянную усталость из-за одновременного ведения тяжёлой военной кампании и попыток управлять королевством, и острую, болезненную тоску по Мирцелле, Робб полагал, что Большой Джон не был так уж неправ, сказав, что в последнее время он стал слишком раздражительным.* * *
Руки Мирцеллы беспрестанно чесались от отчаянного желания ударить Селису с того самого времени, как объединённые армии Баратеонов отплыли в Королевскую Гавань. — …Но, конечно, в Семи Королевствах может быть только один король, и это означает, что есть только одна принцесса и никаких принцев… — сказала Селиса невзрачной маленькой женщине, отмеченной несчастными флорентовскими ушами. Мирцелла сидела на другом конце покоев с Маргери и жёнами других штормовых лордов. Бриенна охраняла их — по настоянию Ренли, хоть и не была этим довольна. Мирцелла до крови искусала внутреннюю сторону щёк, чтобы сдержать рвущиеся с языка проклятия. Однако следующие слова Селисы стали последней каплей. — … И, так как нет больше принцев и принцесс, кроме моей дочери, то узурпатор переоценил значимость своих заложников. Мирцелла тут же вскочила на ноги, отбросив своё шитьё, и в одно мгновение пересекла комнату. Маргери едва успела поймать её за уже занесённую для пощёчины руку прежде, чем Мирцелла ударила Селису по самодовольной физиономии, которая более чем подходила к отвратительному характеру. — Мой муж намного больше король, чем твой, — прорычала Мирцелла, так яростно пытаясь высвободиться из рук Маргери, что Бриенне пришлось поспешить на помощь своей леди. — Он был коронован своим народом, всем Севером, и принял на себя бремя, которое нёс Дом Старк в течение тысячи лет до того, как появился Эйегон Завоеватель со своими драконами. Он освободил Речные Земли от ланнистерских шавок, завоевал половину Западных земель и сейчас готовится осадить Ланниспорт и Кастерли Рок. — Он потерял свой замок. — Как только он укрепит своё положение на Юге, то вернётся в Винтерфелл и истребит Дом Грейджой за убийство его сестры, — прошипела Мирцелла. — Почему, вы думаете, Грейджои осмелились напасть, лишь когда все наши войска ушли на Юг? Кто-нибудь из ваших врагов напал на вас? Боятся ли они вас? Что, вообще, сделал ваш самозваный король? О каких победах может заявить Станнис Баратеон, когда приплывёт в Королевскую Гавань — он всё ещё наивно считает, что сможет взять столицу одним ударом? Селиса ничего не ответила, глядя на Мирцеллу с открытым ртом. — Что касается моего сына, то он более принц, чем Ширен принцесса. Я принцесса по рождению, и, следовательно, в моём сыне течёт королевская кровь. Ширен же не наследует ничего, кроме Драконьего Камня, потому что ни один мужчина… даже ни один ребёнок на материке не преклонит колено перед Станнисом. Рикард — самый ценный заложник из всех, которых Джоффри только мог заполучить, ибо полкоролевства объединилась против моего брата-идиота лишь потому, что мой муж — король Севера! — Его Величество — законный наследник Железного Трона, — робко произнесла одна из компаньонок Селисы — Мирцелла могла бы поставить свою корону, на то, что это мать Эдрика Шторма, но корона была потеряна во время путешествия из Риверрана. Мирцелла никогда ещё не ощущала себя Ланнистером сильнее, чем в этот момент. Запрокинув голову назад, она горько засмеялась. — Я устала от того, что все вокруг твердят об истинности прав дяди на престол, — сказала она. — Эйегон Таргариен завоевал право назвать себя королём. Мой отец завоевал Железный Трон. Мой муж воюет, чтобы подтвердить своё право на корону. Так что пусть Станнис Баратеон, лорд Драконьего Камня и Земель Короны, покажет свою храбрость, завоевав хоть что-нибудь.* * *
Джорах Мормонт презирал Браавос всей душой. Он спрашивал себя, лучше ли относился бы к этому городу, приехав сюда при других обстоятельствах, а не будучи изгнанным Дейенерис. Она выбрала самую ничтожную цену за то, чтобы править вместе с юным принцем — они последовали традиции Таргариенов жениться на близких родственниках с большим энтузиазмом, и, в конце концов, мальчишка был так же одурманен ею, как она им. Но она прогнала Джораха от себя, ненавидя его за обман, пусть он и перестал шпионить, как только увидел в ней будущую великую королеву. Он найдёт способ искупить свои грехи. Ради Дейенерис Таргариен Джорах Мормонт не постоит за ценой. Именно для этого он истратил своё последнее золото и стал наёмником, надеясь присоединиться к её войску.* * *
Когда Эйегон набросил плащ в цветах Таргариенов на плечи Дейенерис в найденной ими маленькой септе, Эшара тяжело вздохнула, не уверенная в том, стоило ли смеяться над абсурдностью того, что родовые цвета у жениха и невесты одинаковы. Она пыталась отогнать тоскливые мысли о собственной так и не состоявшейся свадьбе, где сиреневый плащ с белым мечом и звёздами сменился бы на белый с серым лютоволком. Вместо этого Эшара подумала о том, насколько поразительно красивы Таргариены со своими серебряными волосами, фиалковыми глазами и белой кожей. Она вспомнила, как Элия и Рейегар любили Эртура, и подумала, что, возможно, это было потому, что брат внешне очень походил на Таргариена. Барристан сказал, что у сына Аллема, Эдрика, такие же светлые волосы, как у Эртура. Она желала бы относиться к оставленному дому с такой же неприязнью, как Джон, но не могла, поэтому отбросила свою озабоченность по поводу целесообразности этого брака, ведь так они сделали ещё один шаг к возвращению в Вестерос. Командиры их армии наёмников радостно закричали, когда Эйегон поцеловал Дейенерис в губы, но Эшара не могла разделить этой радости.* * *
На протяжении многих лет Ренли Баратеон тратил бесчисленное количество золотых драконов на изящную броню, развлекая этим Роберта и раздражая Станниса, но он впервые надевал доспехи для защиты от людей, которые всерьёз хотели его убить. Нет, ну тот инцидент с идиотом Хайтауэром не в счёт, они ведь тогда были ещё совсем мальчишками. Глупая шутка привела к тому, что оба возжелали защитить честь своих «оскорблённых» земель. Старый хайгарденский мейстер смеялся от души, когда Ренли вместе с тем идиотом, имя которого вылетело из памяти — запомнилось только то, что Мирцелла, тогда ещё совсем крошечная, считала, что у него смешные уши — пришли к нему с кучей синяков, сломанными костями и даже одной рваной раной, шрам от которой до сих пор остался у Ренли на ключице. Он взял с собой два платка, привязанных к его запястьям под бронёй — один от Маргери, а второй от Мирцеллы, вышившей платок от имени Гарлы. Он думал о своих женщинах — жене, дочери и племяннице, ставшей ему одновременно младшей сестрой и лучшим другом — когда, вместе с Лорасом, повёл войско в атаку на объединённые силы Ланнистеров и Тиреллов. Невнятный смех Гарлы, её улыбки и то, как мгновенно она успокаивалась, стоило только ему что-то сказать. Злое чувство юмора Маргери и лукавый блеск её карих глаз в те моменты, когда брат и сестра Тиреллы менялись покоями, чтобы Маргери могла провести время наедине со своей подругой, а Ренли — с Лорасом. Непокорная усмешка Мирцеллы, её громкий смех во время бешеной скачки против ветра в Штормовых Землях, контраст между её легкомысленным поведением при дворе и острым умом, демонстрируемым в частных беседах. Когда проклятый Тарли пробил великим валирийским клинком своего Дома его доспехи и плоть, Ренли успел прошептать имя Гарлы, почувствовать теплоту рук Маргери на своём лице, увидеть улыбку Мирцеллы и услышать голос Лораса до того, как провалился в пустоту.* * *
Когда дверь его камеры отворилась, Джейме сощурился от яркого света. Уиллас Тирелл был мрачнее тучи, и сжимал свою трость так крепко, что пальцы побелели. Он всё ещё казался достаточно красивым, но бледным и измотанным, будто почти не спал в последнее время. Джейме думал, что понимал, почему — он бы и сам не спал, зная, что его беременная жена в руках одного из самых жестоких безумцев во всех Семи Королевствах. — Мне нужно знать, — сказал Тирелл тихо. — Согласится ли Джоффри обменять мою жену на тебя? Джейме горько рассмеялся при мысли о том, что Джоффри никогда не поступает разумно. Возможно, мальчишка и родился от его семени, но Джейме никогда не имел даже мимолётной мысли о том, чтобы заявить о своём отцовстве даже до того, как стало известно о тревожащих наклонностях Джоффри. Он даже не мог называться сыном Роберта, потому что, даже при всей своей нахальности, распутности и периодических приступах неконтролируемого насилия Роберт не был по своей природе злым человеком. Пусть Джофф и слушал Серсею во всём, но даже она не была настолько безрассудна и жестока. — Король никогда не обменяет меня на вашу милую жену, лорд Тирелл, но она в надёжных руках — в столице находятся ваш отец и бабушка со множеством кузенов. А вот сын лорда и леди Старк в опасности… Вы же знаете, что король всегда ненавидел свою сестру, а теперь ещё и её муж восстал против его власти…* * *
Тирион быстро полюбил своего внучатого племянника. К счастью, ребёнок казался очень похожим на Мирцеллу и ничего не унаследовал от Джоффри, и только он во всей столице радовался приезду Тириона. Тайвин отсутствовал в городе. Он как раз направлялся в Ланниспорт во главе нового войска, когда пришлось разворачиваться и выступать навстречу объединённым силам Станниса и Ренли, и Тириона вновь отправили выполнять обязанности Десницы короля, хоть все окружающие то и делали, что игнорировали карлика. Маленький Рикард Старк с волосами Ланнистера и глазами Талли широко улыбался своей тёте Сансе, боялся дядю Джоффри и ёрзал на коленях Тириона, пытаясь дотянуться до чаши с мороженым. Тирион сам взялся за воспитание малыша, забрав его у лорда и леди Мерривезер, потратив немало усилий для убеждения Серсеи и Тайвина, что ребёнку будет лучше с его семьёй. — Тебе, мой мальчик, посчастливилось родиться с красотой твоей матери и силой твоего отца, — сказал Тирион, вытирая мороженое с кончика носа Рикарда. — Надеюсь, ты будешь так же хорош с мечом, как твой двоюродный дед Джейме, умён, как я, воспитан, как тётя Санса, и добр, как дядя Томмен. И мы должны молиться, чтобы ты не унаследовал безумие дяди Джоффа или жестокость бабушки Серсеи. Но, мне кажется, скорей уж в тебе проявятся черты Баратеонов, чем Джоффа или Серсеи, — тут же добавил он, обеспокоенный собственными мыслями. — Тем не менее, будем надеяться, что благоразумие Старков возобладает над спесью Ланнистеров, правда? Рикард кивнул, широко распахнув глазёнки, а потом заметил взлетевшую с плеча Тириона муху и спустился со скамьи в попытке поймать её. — Играй-играй, малыш, — устало протянул Тирион, слушая, как мальчик смеётся. — А я приложу все свои ничтожные силы, чтобы ты вернулся к своей матери целым и невредимым. Я ведь всегда любил Мирцеллу.* * *
Робб нашёл Уилласа в компании одного из Фоссовеев в темнице Цареубийцы. Последний мог лишь бормотать, что «я увидел, как лорд Тирелл спускается в подземелье, ваш’светлость, и подумал, что это странно, ваш’светлость, ведь лорду Тиреллу было бы тяжело спуститься по скользким и крутым ступеням со своей больной ногой и тростью, ваш’светлость…». — Отдай мне ключи, Уиллас, — твёрдо сказал Робб тем тоном, который Мирцелла прозвала королевским. — Мы не выпустим Цареубийцу. Мы не можем. Пока он останется здесь, мы всё ещё можем надеяться, что Рикарда и Сансу никто не тронет. Отдай мне ключи. — Как ты можешь так спокойно говорить об этом, Робб? — прошипел Уиллас. — У них твой сын и моя жена… а скоро и мой ребёнок тоже, стоит ему лишь появиться на свет. Ты встречался с Джоффри лишь однажды, а я знаю его с самого детства, его и Мирцеллу, и ты даже не можешь представить себе, насколько Джоффри ненавидит сестру. Робб вспомнил о последнем пире в Винтерфелле, когда Джоффри порвал платье Мирцеллы, глядя на неё совсем не по-братски, и о всех его злорадных замечаниях о том, что Мирцелле нужен жестокий муж. — Я знаю об этом больше, чем ты думаешь, - сказал он тихо. – А теперь отдай мне ключи, Уиллас. Немедленно. Выдохнув, Уиллас передал ему связку. — Я был бы признателен, сир, если бы вы отвели лорда Тирелла в его покои, — тихо велел Робб безымянному для него Фоссовею, и тот кивнул, помогая Уилласу подниматься по лестнице. — Вы думаете, что понимаете короля, лорд Старк? Робб с презрением покосился на пленника. — Я никогда не буду понимать моего шурина, Цареубийца. В ответном взгляде Джейме Ланнистера был вызов, но было и что-то, напоминающее одобрение. — Ради Мирцеллы, я надеюсь, что это действительно так.* * *
Кейтилин прибыла в Риверран в разгар вьюги. Холодный ветер терзал её щёки, когда она спустилась с лошади и в сопровождении людей её мужа поспешила в замок. — Леди Ройс, король и лорд Талли сейчас в приёмной милорда, прошу сюда… — Я знаю дорогу, — отрезала она, прогоняя слугу взмахом руки. Поднимаясь по лестнице в приёмную отца, теперь принадлежащую Эдмару, Кейтилин сняла перчатки и платок. Рикон сидел у Робба на коленях, заснув на его груди, а Томмен прижался сбоку. Эдмар и Бринден стояли возле камина, вполголоса беседуя, а Робб невидящим взглядом уставился на карту перед ним. Уиллас Тирелл расположился напротив, подперев подбородок рукой. — Это не то приветствие, на которое я рассчитывала, — сказала Кейтилин, вынудив себя улыбнуться, когда все присутствующие с удивлением повернулись к ней. Рикон зашевелился на груди Робба и спрыгнул с его колен ещё до того, как полностью проснулся, крича «Мама! Мама!» и бросаясь к ней в объятия. Робб последовал за ним, крепко стиснув и Кейтилин, и младшего брата. — Мне очень жаль, — хрипло выдавил он. — Бран, Санса, Арья… Рикард… Я не смог спасти никого из них. Какой из меня король, если я не могу уберечь даже собственную семью? Какой я король, если не смог удержать даже собственный замок? — Мы заберём всё обратно, — яростно возразила Кейтилин. — Мы отобьём Рикарда и Сансу, мы отомстим за Арью и вашего отца, и мы уничтожим Грейджоев, вернув назад Винтерфелл. Кивнув, старший сын выпустил её, отступив со смущённой улыбкой, и снова занял своё место рядом с Томменом. Кейтилин устроилась в кресле, усадив на колени Рикона, волосы которого поглаживала, пока мальчик не уснул на плече матери. — Весь Риверран так и бурлит! — нарочито легко произнесла Кейтилин. — Кажется, я пропустила что-то интересное. — Я женюсь, — коротко пояснил Эдмар. — На дочери Уолдера Фрея. Отбываю в Близнецы завтра. Король собирался сопровождать меня, но мы только сегодня вечером получили вести из Ланниспорта, который вот-вот падёт. И так как мы не можем находиться в двух местах одновременно, у нас что-то вроде дилеммы. Кейтилин выпрямила спину, обнимая Рикона. — Как думаешь, брат, мать короля может быть почётным гостем на твоей свадьбе? — спросила она, подмигнув Бриндену за плечом Эдмара. Дядя понимающе улыбнулся в ответ — его всегда забавляло, что она умеет обуздать вспыльчивое эго Эдмара так же ловко, как это удавалось покойному Хостеру Талли. — Я думаю, что Робб будет намного полезнее при осаде Ланниспорта, чем на свадьбе своего дядюшки.* * *
Мирцелла плакала из-за вестей о смерти Ренли очень долго. На Драконьем Камне воцарился траур, когда из Королевской Гавани вернулись остатки флота, полные скорее раненых и убитых, чем живых и здоровых. Мирцелла была настолько погружена в печаль из-за потери дяди, заменившего ей старшего брата и лучшего друга, потери, случившейся так скоро после гибели Теона, Гарлана и дикой маленькой Арьи, после плена Рикарда и Сансы, что не была в состоянии более думать ни о чём другом. Но теперь её разум прояснился, и она впала в ярость. — Леди Старк, — произнёс Станнис, не отрываясь от своей карты. — Я не посылал за вами. — Теперь вы понимаете, почему вам стоит заключить союз с моим мужем? — спросила она, хлопнув ладонями по столу и наклоняясь к нему. — Дядя, прислушайтесь к голосу разума… — Я не твой дядя, — категорически заявил он. — И прошу простить меня, леди Старк, но я занят… — Лорд Баратеон, — нарочно обратилась она так, проигнорировав неодобрительные взгляды всех прочих присутствующих в комнате людей. — Вы потерпели страшное поражение. Вы потеряли бы Штормовые земли, не сплотись лорды для защиты леди Гарлы и леди Маргери. Вы отправили войско в атаку, которую недостаточно продумали, и ни один из ваших офицеров не заметил, что устье реки всё ещё перегорожено цепью, а ваши великие адмиралы не усмотрели ничего тревожного в куче брошенных кораблей, наводнивших проклятую реку! — Леди Старк, — снова произнёс Станнис, поднимая голову. Мирцелла подумала, что даже при том, что он выглядел как истинный Баратеон, он совсем не походил лицом на её отца или Ренли. — Зачем вы здесь? — Здесь, в этом зале, или здесь, на Драконьем Камне? — выплюнула она, наваливаясь на стол так сильно, как только позволял её растущий живот. Молодой мейстер Станниса был непреклонен, заявляя, что в этот раз она вынашивает близнецов, и она молилась, чтобы он был прав и чтобы эти роды прошли легче, чем с Рикардом. Мирцелла уже боялась самого процесса, видя в кошмарах окровавленную постель наряду с тем сном про турнир и воспоминаниями о побеге из Риверрана. — В этом зале я потому, что гощу у вас в течение почти трёх месяцев, дядя, и вы отказываетесь говорить со мной! А на Драконьем Камне я по воле моего лорда-мужа, в качестве посланника Короля Севера! Взгляд Станниса пронзал насквозь, но Мирцелла выдержала это испытание на прочность — она знала, что была на равных с ним во всём, кроме возраста, и её не запугаешь. Не сейчас. Не после всех этих потерь. — Оставьте нас, — сказал он всем присутствующим, небрежно махнув рукой. — Присаживайтесь, леди Старк. Она подождала, пока все выйдут, и лишь Мелисандра задержалась возле окна. — Вам нужен этот союз больше, нежели нам, лорд Баратеон, — начала Мирцелла без предисловий, опускаясь в ближайшее кресло. — Сегодня утром ко мне прилетел ворон из Риверрана — мой муж направляется в Ланниспорт, и из всех Западных земель только Кастерли Рок до сих пор им не завоёван… — А Железнорождённые захватили Винтерфелл. Вы не настолько обезопасили себя, как бы вам этого хотелось. Мирцелла стиснула зубы — дурная привычка, унаследованная от матери — и сложила руки на груди. — А у вас есть Драконий Камень. Как это удобно, дядя — владеть собственным островом, в то время как мой муж может претендовать более чем на половину всех королевств. — Ваш муж неверно выбрал направление, — прошелестела Мелисандра со своего места возле окна. — Истинная угроза надвигается с Севера. — Грейджои? Они грозные соперники на море, но на суше им не выстоять против армии северян, жаждущих мести, — отмахнулась Мирцелла. — Один из сыновей знаменосца моего мужа, бывший бастард лорда Русе Болтона из Дредфорта, уже ведёт войско на Винтерфелл. Мирцелле не нравился Русе Болтон — его странные, почти белые глаза пугали её куда больше, нежели ободранный человек на его знамени, но Робб считал его наилучшей кандидатурой для отвоёвывания Винтерфелла. — Ободранный человек не тот, кем кажется, — заявила Мелисандра, подходя ближе. Рубин на её шее, казалось, пульсировал, как то пламя, в которое она так любила смотреть. — И нет, Кракены — не та угроза, о которой мы говорим. Ещё дальше на север, девочка. — Я не девочка, миледи, — раздражённо выпалила она. — Я мать, жена и королева. Расскажите же мне об этой самой угрозе, леди Мелисандра. — Азор Ахай, посланник Р’гллора, должен остановить Великого Иного, леди Старк, — мечтательно протянула Мелисандра. — И ради этого мы отплывём на Север. — Мы поможем дозорным на Стене против этой странной силы, угрожающей не только Ночному Дозору, но и всем Семи Королевствам, — пояснил Станнис. — Брат-бастард вашего мужа недавно был избран Лордом-командующим. — Джон? Джон Сноу теперь Лорд-командующий Ночного Дозора? Что стало с его предшественником? — Убит собственными людьми во время похода за Стену, — без обиняков пояснил Станнис. — А лорд Сноу позволил одичалым, ищущим убежище, поселиться в Даре. Мы поможем им в этой войне, а потом освободим Север от Грейджоев и Болтонов во имя нашего союза с вашим мужем. — То есть, вы собираетесь помочь Роббу? — она поднялась на ноги, пошатнувшись. На восьмимесячном сроке её живот был куда больше, чем перед самым рождением Рикарда, и это безмерно её пугало. Она старалась быть как можно осторожней. — Вся эта ерунда об отказе иметь дело с самозваным королём больше не имеет значения? — Он отдаст свою корону, когда Ланнистеры и их союзники будут повержены, — произнёс Станнис. — Он останется лордом Винтерфелла и хранителем Севера, но не более того. Я признаю вас и Томмена детьми Роберта, как того и хотел Ренли, но вы откажетесь от всех прав на наследование в роду Баратеон. Наследницей Гарлы будет моя дочь. — Ренли назвал наследницей Гарлы меня, милорд. Вы хотите пойти против его воли? — Мой брат во многих отношениях был прекрасным человеком, но, леди Старк, его привязанность к вам была совершенно слепой. Пусть даже вас и любят в Штормовых землях, но в ваших жилах нет ни капли крови Баратеонов. Кроме того, как вы сможете управлять Штормовым Пределом из Винтерфелла? — Я собиралась уступить мои права Томмену или одному из своих сыновей… — Святая простота! Будто вы не знаете, что ваш брат сейчас находится под опекой Лейтона Хайтауэра, пока не станет достаточно взрослым для поступления в Цитадель! Мирцелла почувствовала, как кровь отхлынула от её лица. Путешествие Томмена на юг было строжайшей тайной, о которой знала только горстка людей… — Ренли рассказал об этом? — рискнула она, не ожидая, правда, что дядя поделится с ней такой конфиденциальной информацией. — Да, он считал, что я должен знать правду, — неохотно признался Станнис. — Меня мало заботит судьба твоего брата при условии, что он не попытается претендовать на Железный Трон или наследие Баратеонов. — Ренли всегда видел в людях только лучшее. Возможно, именно это и спасло мою мать. — Ренли был куда лучше, чем я всегда считал, — заявил Станнис, удивив её. — Он был ещё ребёнком, когда я перебрался на Драконий Камень, поэтому я знал его не так хорошо, как Роберт. К тому времени, когда мы снова получили шанс узнать друг друга, он уже спутался с Тиреллами, и я счёл его изнеженным дурнем, таким же, как они. Но своим отношением к вам с Томменом он доказал мне, что я был неправ. — Он любил тебя, дядя, — тихо произнесла Мирцелла. — Может, ему трудно было демонстрировать это, но он тебя любил, — она поколебалась, но всё же добавила. — Ему было нелегко, с таким человеком, как ты. — Я тоже любил его, — упрямо заявил Станнис. — Но ему пришлось умереть за меня, чтобы я это понял.* * *
Эйегон описал клинком красивую смертоносную дугу, рассекая тренировочного манекена так же легко, словно резал масло. — Как давно он у тебя? — требовательно вопросил он, поворачиваясь к куче людей, наблюдающих за ним. — Если это действительно… — Это Чёрное Пламя, — кивнул Джон, стоявший рядом с Эшарой. — Золотые Мечи забрали его у Безумного Мейелиса, и это будет более чем правильно — вернуть его Дому Таргариен, когда они возвращают себе Железный Трон. Фиолетовые глаза Дейенерис заблестели, становясь, казалось, ещё ярче. — Драконья сталь для короля драконов, — согласилась она. — Наши враги будут ещё более устрашены, когда ты выступишь против них с валирийской сталью в руках. Эшару всё ещё беспокоили их планы, но с ней никто ничего не обсуждал — Иллирио заверил их, что благодаря Варису Семь Королевств погрузились в хаос войны, и Эйегон с Дейенерис отказались от альянса с кем-то из трёх враждующих сторон, вместо этого решив высадиться в Штормовых Землях и с боем пробивать себе дорогу к столице. Из Дорна прибыл посланник — принц Квентин Мартелл, племянник Элии, от имени своего отца пообещавший им поддержку. Они с Эйегоном сразу же подружились, чему Эшара была крайне рада. Элия всегда говорила, что хочет, чтобы её дети были близки со своими кузенами, но Эшара опасалась, что Таргариены планируют вторжение, не имея никаких других союзников, кроме дорнийцев. Можно много воспевать, как Эйегон Завоеватель и его сёстры подчинили Вестерос только лишь с драконами и небольшой армией, но эти драконы были привязаны к ним силой дружбы и магией, да и, к тому же, были настолько велики, что заслоняли солнце, когда поднимались в небо втроём… К тому же, Эйегон и его королевы были закалёнными ветеранами, как в бою, так и в политике. И, хоть Эшара и не спорила, но она считала большинство планов Эйегона и Дейенерис слишком дерзкими, особенно при условии, что один дракон по-прежнему оставался без всадника и его было слишком опасно использовать в бою… Она волновалась за них, и её беспокойство лишь возросло, когда Эйегон за ужином объявил своему совету и генералам, что произошла смена планов. Они плывут не в Штормовые Земли. Они высадятся на Драконьем Камне.* * *
Роберт Аррен ненавидел лордов-декларантов. Они должны были повиноваться его приказам, потому что он был лордом Долины, но они лишь игнорировали его, называя «хорошим мальчиком» и говорили о вещах, которых он не понимал. Только лорд Джон, муж тёти Кейтилин, когда-либо прислушивался к его словам, поэтому Роберт и не возражал против назначения этого человека на должность лорда-протектора. Лорду Джону даже можно сидеть на Высоком Троне, раз уж другие лорды считают, что маленькому мальчику там не место, ну, пока они на зиму не переберутся во Врата Луны. Роберту быстро стало скучно — мать тоже устраивала такие собрания после смерти отца, к тому же, он плохо чувствовал себя с самого утра. В его животе неприятно ныло, и именно так, как случалось перед его обычными припадками. Лорд Джон спорил по поводу военной помощи сыну тёти Кейтилин лорду Роббу, старшему двоюродному брату Роберта. Остальные лорды были против этого, потому что приносили клятву верности Железному Трону и королю Роберту, который законно передал трон Джоффри. Роберту никогда не нравился Джоффри, жестокий и злой мальчишка, который часто щипал Роберта и дразнил его плаксой. Его руки задрожали, и Роберт потянул лорда Джона за рукав. — Позовите мейстера, — потребовал он. — Мне нужно моё лекарство. Лорд Джон спокойно кивнул. Роберт подумал, что тот выглядел встревоженным, и это ему понравилось — он любил людей, которые волновались за него, как мать. — Нет, — заявил один из лордов, с привязанным к спине причудливым мечом. Роберт терпеть его не мог — этот человек был другом лорда Петира, убившего мать. — Нет, пусть мальчишка увидит. Лорд Джон, кажется, всё понял, потому что выхватил меч и заслонил Роберта от лордов-декларантов. Роберта же затрясло так сильно, что он просто не мог толком увидеть или услышать что-то. Он понял только, что лорд Джон и сир Лин, тот самый противный друг лорда Петира, сражались, и лорд Джон был убит. А потом Роберт услышал ещё кое-что, от особенно сильной судороги сваливаясь с Высокого Трона. — Этот несчастный ребёнок заслужил только смерть. Джону Аррену было бы стыдно за такого сына.* * *
В Ланниспорте было теплее, нежели в Речных Землях, и этот климат был неприятно непривычен для Робба, который до войны не покидал Винтерфелла. — Ваша светлость, — Большой Джон прибыл на целую минуту раньше, и не один. — Я привёл гонца из Рунстоуна. — Вести от моего отчима? — удивлённо переспросил Робб. Он не ждал ничего от Джона Ройса. — Нет, Ваша светлость, от вашего сводного брата, лорда Андара Ройса. Его лорд-отец был убит при попытке защитить вашего кузена, лорда Роберта Аррена, от сира Лина Корбрея. Всё тепло сразу же улетучилось из воздуха. — Лорд Джон Ройс мёртв? Матушка снова овдовела? — Мне жаль, что я прибыл с такой плохой вестью, Ваша светлость, но это не всё. Лорд Андар хочет, чтобы вы знали: в то время, как Дом Ройс из Рунстоуна и его союзники по-прежнему будут поддерживать вас во имя союза его отца с вашей леди-матерью, лорды-декларанты объявили лорда Гарольда Хардинга властителем Гнезда и поклялись в верности королю Джоффри. Робб сел, тяжело вздохнув. Долина была так близко от Драконьего Камня, а это означало, что Мирцелла теперь ещё более изолирована от него, особенно после поражения Станниса при Черноводной. Кроме этого, войска Долины очень пригодились бы ему, ведь Тайвин Ланнистер уже шёл к ним вверх по Золотой Дороге. — Благодарю за то, что доставили вести, — сказал Робб наконец. — В лагере вам дадут пищу и место для сна. Я прошу только, чтобы завтра вечером, на закате, вы вновь пришли ко мне, за ответом для лорда Ройса. Человек низко поклонился и ушёл. Лицо Большого Джона было мрачным. — Нет ли воронов из Близнецов и Риверрана? — устало осведомился Робб. — Я надеюсь, мой дядя уже женился? — Из Близнецов ни слова, но ваш двоюродный дед прислал весть о том, что часть армии Тайвина Ланнистера под руководством его брата Кивана движется к Риверрану. — Значит ли это, что Бес снова стал Десницей моего шурина? Большой Джон засмеялся, точно Робб сказал нечто забавное. — После фиаско с лесным пожаром? О нет. В отсутствие Тайвина Ланнистера Десницей назначили Мейса Тирелла, — глаза Амбера блестели от веселья. — Кажется, Ланнистеры не так умны, как им хотелось бы думать, не так ли?* * *
А причиной тому, что из Близнецов не пришло никаких вестей по поводу свадьбы Эдмара Талли с Рослин Фрей, был поход Фреев на Ланниспорт и Риверран с целью помощи Тайвину и Кивану Ланнистерам в войне с армиями Старков и Талли. Эдмар не смог выдавить ни слова, когда его голого вытащили из постели и показали труп Кейтилин с поседевшими прекрасными волосами и перерезанным горлом. Рядом с ней лежал Маленький Джон и все прочие северяне, прибывшие в Близнецы в качестве гостей на свадьбе. Прекрасный зал Уолдера Фрея был красным от крови родственников и друзей Эдмара, и от шока он не мог вымолвить и словечка. Рослин, его юная жёнушка, бросилась к его ногам и отчаянно зарыдала, прося прощения и настаивая на том, что она не хотела, но не могла противиться приказу отца… Уолдер Фрей и Русе Болтон позволили Эдмару одеться до того, как он предстанет перед ними, и долго сетовали на отсутствие Робба. — Его голова стала бы отличным подарком, — сказал лорд Уолдер. — Хотя Тайвин Ланнистер предпочтёт лично подарить своей внучке голову её мужа, хе. После этого Русе Болтон почти сразу же уехал на Север, ободрённый подписанным Ланнистерами указом о назначении его лордом Винтерфелла, ставшим благодарностью за помощь в уничтожении Робба и всего, чего тот добился. Эдмар же умирал со стыда — пока его подданные умирали в дождливом Кастамере, он лишал Рослин девственности. Он чувствовал себя разбитым и опозоренным и думал, как бы отреагировал на это его отец. Эдмар был уверен, что лорду Хостеру было бы ещё более стыдно, и он разозлился бы на своего никчёмного сына. Он не мог спокойно закрыть глаза в течение трёх последующих недель, потому что сразу же видел перед собой изуродованное тело Кет. И только надежда на то, что в один прекрасный день он лично убьёт двуличного старого ублюдка Уолдера Фрея, заставлял Эдмара держаться.* * *
Мирцелла не обращала внимания на всё, что происходило в Вестеросе, так как мейстер Пилос помогал ей произвести на свет третьего сына. — Ещё чуть-чуть, миледи! — бодро произнёс он, принимая очередную чистую простынь из рук Марей Бар Эммон, внучатой племянницы сира Барристана Селми и жены лорда Дурама Бар Эммона. Мирцелла сразу же заинтересовалась новой леди, прибывшей на Драконий Камень, и в этот раз именно она вместе с Маргери присутствовали при родах. Бриенна упросила позволить ей охранять Гарлу, потому что, видимо, до сих пор не пришла в себя после рождения Рикарда. Маргери держала на руках старшего из близнецов Мирцеллы, и та больше всего на свете хотела бы дотянуться до своего мальчика и успокоить его плач. Мирцелла содрогнулась от боли и сжала руки Марей с такой силой, что испугалась, как бы не сломала чужие тонкие пальцы. — В этот раз я управилась за семь часов, — храбро выдавила она сквозь зубы, подтягиваясь на кровати выше и тяжело выдыхая через нос. — Серьёзные улучшения, не так ли, Марг? — Определённо, — согласилась Маргери, укачивая малыша. — И ты способна на то, чтобы дважды побить собственный рекорд! Мирцелла успела сдавленно хихикнуть до того, как мейстер Пилос предупредил её о последней схватке… Плач разнёсся по комнате, и Мирцелла откинулась на подушки, истерически смеясь от облегчения. — Мальчик или девочка? — спросила она, протягивая руки, чтобы взять одного или сразу обоих своих новорождённых детей. — Мальчик, — радостно сказал мейстер, ловко перерезая пуповину и закутывая младшего в пелёнку. — Чуть меньше, чем первый, миледи, но вполне здоровый. —Прекрасно, — серьёзно произнесла Мирцелла, принимая малыша из рук Пилоса и подзывая к себе Маргери, потому что не могла познать покой, пока оба сына не будут в её объятиях. — И снова мне придётся послать ворона, чтобы сообщить мужу, как я назвала наших детей. И что за восхитительный у нас брак на расстоянии.* * *
Джон всё ещё не мог поверить своим глазам. — Мне очень жаль, милорд… — Ты говоришь со своим законным королём, — возразила Красная Женщина. — Ты должен обращаться к нему подобающим образом. Джон поднял брови, но промолчал о том, что не считал этого короля законным. Как и для большинства других северян среди дозорных, он считал своим королём Робба… даже несмотря на то, что ночные дозорные, конечно же, не подчинялись ни одному королю. — Ваша светлость, — он едва заметно склонил голову в легчайшем намёке на почтительность. — У нас крайне малочисленные запасы… — Мы привезли с собой свои собственные, — отмахнулся Станнис Баратеон. — Мне нужны неиспользуемые вами замки и твои одичалые. Джон сдержал улыбку, лишь представив, как могли бы отреагировать одичалые на то, что их считают «его». — Тогда вам придётся поговорить об этом с лидерами Вольного народа, Ваша светлость, — ответил он. — Боюсь, я не могу говорить за них. Говоря о Вольном народе, Джон ощутил беспокойство за Брана — если одичалые бежали к Стене из страха перед Иными, то что насчёт маленького мальчика? Он что, отпустил брата навстречу его смерти? Джон в шутку предупреждал Брана о том, что за Стеной слишком легко расстаться с жизнью, но слова Манса Налётчика по-прежнему звенели в ушах… — Тогда хотя бы ваши замки, прямо сейчас, — нетерпеливо заявил Станнис. — Всё в ваших руках, лорд Сноу — чем раньше мои люди сумеют обустроить гарнизон, тем скорее мы выступим на Винтерфелл. Джон вспомнил о том, как услышал о смерти Арьи и, поддавшись безудержному гневу, чуть было не дезертировал. Тогда Гренну пришлось вырубить его, чтобы остановить. — Хорошо, Ваша светлость, — сказал он. — Будете ли вы так любезны пройти со мной?* * *
Очнувшись, Бран уставился на лорда Бриндена. Он слышал, как рядом плачет Мира, и мельком видел, как она склонилась над Жойеном, чьи глаза были щироко распахнуты. Глаза лорда Бриндена горели во тьме яростно-красным. — Моих братьев и сестёр окружают странные вещи, — задумчиво протянул Бран, всё ещё одурманенный соком чардрева. — Очень странные. Вокруг Джона пылает пламя, цветы защищают Сансу ото львов, а Рикон бежит в высокой траве за чёрной рыбой… И Робб, вокруг него башни, львы и многое другое. Я видел и Винтерфелл — море отхлынуло от него, потому что пришёл странный розовый человек с капюшоном на лице…* * *
Говорили, что у неё больше нет имени. Сжечь, сжечь, сжечь! Она впилась зубами в крысу, чувствуя, как кровь стекает вниз по подбородку, будто вода. Сжечь, сжечь, сжечь! Она слушала, как вода капает с потолка. Сжечь, сжечь, сжечь! Она любила воду. Сжечь, сжечь, сжечь! Она знала, на что похожа вода. Сжечь, сжечь, сжечь! Она знала, что у неё было имя. Сжечь, сжечь, сжечь! — Аша, — прошептала она, вытаскивая крысиное ребро из дыры, оставшейся на месте зуба. — Аша Грейджой, дочь Кракена. Сжечь.* * *
Вороны прилетели в Ланниспорт тем самым утром, когда Робб готовил наступление на армию Тайвина Ланнистера, и позже он думал, что это было хорошо — то, что у него не осталось времени на анализ вестей. Первой и, безусловно, самой радостной, стала весть с Драконьего Камня о рождении Теона и Ариса Старков, с рыжими волосами Талли и глазами одновременно зелёного и синего цвета. Лорас писал, что Мирцелла обессилела из-за родов, но мейстер настаивал, что с её здоровьем всё в порядке. Вторая пришла из Винтерфелла — и он не ожидал вообще ничего подобного. Лорд Русе Болтон, бывший властитель Дредфорта, ныне назвал себя лордом Винтерфелла и Хранителем Севера милостью короля Семи Королевств Джоффри из Дома Баратеон, Первого его имени. Об Аше Грейджой, сестре Теона и убийце Арьи, не говорилось ни слова, и Робб добавил имена Русе Болтона и его бастарда в список людей, которых он лично обезглавит Льдом. Третья — из Близнецов, о судьбе дяди Эдмара и матушки, и Робб не чувствовал такого подавляющего горя с того дня, как весть о казни отца прибыла в Винтерфелл. Проклятый Уолдер Фрей умрёт, Робб позаботится об этом. Ему удалось успокоить себя лишь мыслью о том, что они очень удачно захватили Ланниспорт, ведь это очень важная стратегическая позиция, с которой они помешают объединению армий Фреев и Ланнистеров. Четвёртый ворон прилетел из Риверрана — ко всеобщему изумлению, Чёрная Рыба совершил совершенно безумный побег вместе с Риконом, проплыв под Водяными воротами и благополучно доставив мальчика в Дозор-в-Сероводье. Пятая и последняя птица была из Староместа — Робб сомневался, что когда-нибудь сможет отплатить Домам Хайтауэр и Тирелл по достоинству — и принесла с собой вести о планах Мейса Тирелла, чтобы благополучно вывезти Сансу в Хайгарден до того, как их с Уилласом ребёнок появится на свет. К тому времени, как он написал ответ на все пять посланий, Ланнистеры уже таранили ворота, и у Робба не было времени на размышления.* * *
Джорах не поднимал головы, пока король и королева шли мимо, готовясь сесть на своих драконов. Он думал, что это правильно — то, что Дейенерис стала наездницей Дрогона, самого большого и свирепого из трёх выращенных, вскормленных её молоком и защищённых ею в то время, как Эйегон, ныне наездник Визериона, учился говорить на высоком валирийском и махать мечом. Рейегаль выглядел странно одиноко без всадника, и Джорах на мгновение почувствовал безумное желание вскочить на шею дракона прямо на глазах у Дейенерис… Но нет, он воздержится от этого. Драконы были огнём, обретшим плоть, а он северянин — лёд и снег текли в его венах, а все знали, как легко лёд тает от жара пламени.* * *
Эшара никогда не любила путешествовать по морю, хоть и обожала кататься на лодках, но ради Эйегона (точнее, ради Элии) она столько времени была вынуждена провести на корабле, что чувствовала, что только одним этим уже могла искупить любые грехи, совершённые ею за свою жизнь. Она наблюдала, как флот покидал Пентос — флот столь многочисленный, что она быстро сбилась со счёту, и на всех до единого кораблях развевался трёхголовый дракон, красный на чёрном, герб мальчика-короля, которого она столько лет воспитывала как родного сына. Эйегон подарил ей новый гардероб — всё в цветах Дома Дейн, лавандовом и серебристо-белом, и она плакала, обнаружив среди платьев ожерелье с жемчугом и аметистами. Элия подарила ей практически точно такое же, когда узнала о её беременности, но Эшара потеряла его во время побега из Звездопада. Она стояла на палубе флагмана между Джоном и Барристаном, один был облачён в пышную красно-белую одежду с новой эмблемой Десницы, выполненной в виде руки, на груди, а другой — в доспехах, украшенных белой эмалью. Рядом с этими мужчинами Эшара чувствовала себя такой маленькой и незначительной со своими заплетёнными в прихотливую причёску волосами и в платье из плотного атласа цвета печальных глаз несчастной королевы Рейеллы. Эйегон подмигнул ей, обернувшись, и Эшаре на мгновение показалось, что все эти люди — Рейелла, Элия, даже Рейегар до того, как обезумел из-за Лианны Старк и разрушил всё — никогда её не покидали, потому что всегда были в этом мальчике, в котором текла их кровь. Но она не могла избавиться от предчувствий, что прибытие Таргариенов в Вестерос не будет «радостным возвращением», как утверждали Джон и Барристан. Эшара не могла перестать страшиться того, что именно благодаря им Старки, Ланнистеры и Баратеоны объединятся.* * *
Томмен Баратеон любил Старомест. О, он беспокоился о Мирцелле, Рикарде, Роббе и остальных, но он на самом деле по-настоящему любил Старомест, и лорд Лейтон убедил его, что самое важное — это информация. Томмен знал, что, хоть лорд Тирелл и был Десницей Джоффри, а дедушка воевал с Роббом в Западных землях, к лорду Лейтону отовсюду прилетали вороны с различными вестями, которые тот потом передавал Роббу. Томмен знал, что Таргариены с армией наёмников и драконами отплыли из Пентоса в Вестерос. Он знал, что за Стеной происходили странные вещи, а жрица дяди Станниса верила в то, что сможет победить наступающую тьму. Он знал, что его племянник, Рикард, на данный момент в безопасности в надёжных руках дяди Тириона, потому что тот был одним из немногих людей, которые не боялись противостоять Джоффу. Томмен знал всё это и многое другое, и всё, что он узнавал, он передавал Мирцелле с помощью тайнописи, которой она и дядя Ренли научили его. Томмен любил Старомест потому, что здесь он впервые в жизни ощущал себя по-настоящему полезным.* * *
Эдрик Дейн, пятнадцатилетний лорд Звездопада, недавно посвящённый в рыцари, с разбитым и переполненным жаждой мести сердцем и едва зажившей раной в нижней части спины, сделал глубокий вдох, въезжая в ворота замка, бывшего ему домом. Он отплыл с Драконьего Камня, как только мейстер позволил ему покидать постель, и весь путь до Солнечного Копья не вставал со своей койки, чтобы не ухудшить своё состояние. Больше не оруженосец, он был полон решимости принять своё наследство — принцесса Арианна и принц Тристан очень удивились его появлению в Солнечном Копье, но Трис быстро предложил проводить его до дома. Они не разговаривали в течение нескольких лет, и Нед был поражён, как легко он включился в прежний ритм их общения — Трис всегда был более тихим, задумчивым и осторожным, как и его отец, в то время как Нед много болтал и часто спрашивал совета у своего друга. К облегчению Неда, Трис согласился, что это было разумно — вначале получить право носить Рассвет, а потом уже начать мстить за Арью. А ещё Трис посмеялся над тем, как неуклюже Нед спрыгнул с лошади, охнув от боли в раненой спине. — Успокойся, друг мой, — сказал он, выглядя старше своих тринадцати (чуть старше, чем Арья, доживи она до дня наречения). — Твоя тётя будет очень рада увидеть тебя. — Она будет несказанно счастлива, что меня посвятили в рыцари и она наконец может выйти за Берика, — с усмешкой согласился Нед. — В своих письмах Аллирия всегда торопила меня поскорее стать рыцарем. Вдвоём они вошли в распахнутые ворота в белоснежный замок, чьи стены едва заметно блестели на ярком солнце, и Нед с облегчением увидел, что зима не коснулась Звездопада. Он не мог представить свой дом не утопающим в роскошных садах. Аллирия ждала его внутри, ещё более красивая, чем он помнил, и ещё сильнее ставшая похожей на его отца, даже если её волосы были столь же тёмными, как и волосы Аллема Дейна — светлыми. Нед безмерно скучал по отцу. — О, Нед, — выдохнула Аллирия, обнимая его и целуя в щёку. — Мы не одни. Он отстранился и положил ладонь на рукоять меча. — Кто-то угрожал тебе? — тихо спросил он, удивлённый тем, что теперь возвышался над тёткой. — Кто здесь? — Кузен, сир Герольд. Помнишь его? Трис прошипел что-то, похожее на «Тёмная Звезда», и Нед напрягся. Он никогда не забудет Тёмную Звезду, последнего, кто видел его отца живым. Рыцарь из Горного Приюта давно претендовал на то, что принадлежало Неду по праву, бросал вызов отцу Неда за титул лорда Звездопада несколько раз и, как подозревал Нед, мог быть причастен к смерти Аллема Дейна. — Я пойду к нему, — заявил Нед. — Он в Серебряном зале? Аллирия кивнула, поймав его за руку, когда он повернулся, чтобы уйти. — Будь осторожен, маленький племянник, — предупредила она. — Я больше не хочу терять членов своей семьи. Он наклонился и поцеловал её в лоб. — Не бойся, тётушка, — заверил Нед. — Всё будет хорошо. Серебряный зал представлял собой длинную узкую комнату с высоким потолком, выложенным зеркалами. Вытянутые арки вдоль наружной стены были завешаны полупрозрачным серебристым шёлком, сквозь который было видно море, и ткань красиво струилась на морском ветру, когда ставни были открыты. Нед с детства любил бывать здесь — отчасти потому, что часто играл здесь с Аллирией и отцом, ловя солнечных зайчиков, но в большей степени из-за того, что именно в этом зале хранился Рассвет. Тёмная Звезда сидел на нижней ступени пьедестала, на котором покоился Рассвет, и Нед немедленно вспомнил, как красиво блестел свет на молочно-белом лезвии двуручного меча, вынутого из ножен. — Сир Герольд. — Лорд Эдрик. Рад видеть вас. Нед медленно шагнул вперёд, не отрывая взгляда от меча. Его меча. Принадлежащего ему по праву рождения. — Я тоже всегда рад видеть вас в Звездопаде, дорогой кузен, — произнёс он, тонко намекая на то, что всё здесь принадлежит ему. — Я вижу, вы любуетесь моим мечом. Тёмная Звезда приподнял тонкие брови. Нед вспомнил, как Аллирия несколько раз говорила, что Герольд Дейн очень красивый мужчина, вот только слишком холоден и зол, и теперь Нед понял, что она имела в виду. — Ваш меч, лорд Эдрик? Я не знал, что оруженосцы имеют право носить фамильное оружие. — А посвящённые в рыцари — имеют, — спокойно возразил Нед. Он действительно ощущал странное умиротворение — боевое спокойствие, так Берик всегда говорит. Он сказал, что редко можно найти такого человека, которого бы успокаивала, а не воспламеняла предстоящая схватка, но Нед обладал именно таким даром. Берик упоминал об этом в присутствии сира Барристана Селми, которого Нед чтил как одного из немногих людей, хорошо знавших его дядю Эртура, и сир Барристан, мягко улыбнувшись, сказал, что сир Эртур Дейн перед лицом опасности всегда оставался полностью хладнокровен. — Ах, новоиспечённый рыцарь! — воскликнул Тёмная Звезда, хватая Рассвет и поднимая его с пьедестала. Руки Неда буквально зачесались от желания коснуться рукояти этого меча, обёрнутой искусно окрашенной фиолетовой кожей с серебряной вышивкой, но он заставил себя сосредоточить своё внимание на Тёмной Звезде. — Очень самонадеянно с твоей стороны считать себя достойным Рассвета. — Меч Зари должен быть Дейном из Звездопада, сир Герольд, — решительно напомнил ему Нед. — А вы — лорд Высокого Приюта, представитель младшей ветви Дома Дейн. Тёмная Звезда снял с бедра меч, простой, выкованный в замке. Нед посмотрел на оружие, потом — на человека, держащего его, и стиснул зубы. Его собственный меч выскользнул из ножен с едва заметным шорохом. Тёмная Звезда рассмеялся. — Ну же, мальчишка… «Боевое спокойствие» очень помогало Неду — казалось, он мог предугадать любой ход Тёмной Звезды ещё до того, как тот сделал его, и почти что чувствовал ненависть этого человека на вкус. Он слышал, очень смутно, как Аллирия и Трис что-то кричат на другом конце зала, как к ним присоединяются и другие голоса, но он не прислушивался, не хотел слышать. «Мне нужен Рассвет, чтобы казнить Грейджоев, — мрачно подумал он и ощутил удовлетворение, когда меч Тёмной Звезды со звоном выпал из его руки и упал на пол. — Я отомщу за Арью». Он приставил меч к горлу Тёмной Звезды и тут же передёрнулся от отвращения. — Я не убийца собственной крови, — тихо произнёс Нед. Откуда-то позади появились двое стражников, несомненно, вызванных Аллирией, и утащили его ошеломлённого противника, кричащего и бьющегося в их руках. Нед шагнул вперёд, не обращая внимания на жгучую боль в нижней части спины, и взял Рассвет с пьедестала. Меч оказался куда более лёгким, чем он себе представлял, легче, чем стоило ожидать от подобного размера, и сейчас это была самая дорогая для Неда вещь. Он обхватил рукоять обеими ладонями и на пробу описал мечом плавную дугу. — Аллирия? — мягко позвал он, убирая клинок в ножны и обнимая его. — Кажется, моя рана открылась, не могла ли бы ты позвать мейстера? Мейстер Ломан, который прибыл сюда ещё до рождения Неда, осыпал его множеством красочных ругательств по поводу безрассудной схватки с Тёмной Звездой прежде, чем сжать в крепких объятиях и поздравить с возвращением домой. Рана Неда не кровоточила, но боль была ужасной, и мейстер Ломан настоял, чтобы он отдохнул три дня перед тем, как сесть на корабль до Ланниспорта и присоединиться к Роббу Старку. На второй день прибыла Арианна Мартелл с тремя старшими Песчаными Змейками и, к ужасу Неда, с принцем Оберином. Арианна и её кузины ограничились попиванием подслащённого лимонного сока с Аллирией и поддразниванием Триса рассказами о девушках, чьи имена были Неду незнакомы, но принц Оберин ворчливо потребовал показать ему здешние сады. — Выходит, Меч Зари теперь ты, — сказал он. — Твой дядя был великим человеком. Хорошо, что его наследие живо. Нед взволнованно пожал плечами. — Я не дядя Эртур, мне не стать легендой, — тихо возразил он. — Я исполню свой долг, а затем вернусь в Звездопад и посвящу себя обязанностям лорда. — Сражаться Рассветом уже означает стать легендой, — указал принц Оберин. — Когда ты прибудешь в Ланниспорт, то увидишь, что немногие сражаются двуручными клинками — ты да Робб Старк, ну и, может, ещё какие-то из его чокнутых северян, но шептаться будут только о вас двоих. — Из-за дяди Эртура. — Так как сейчас ты Меч Зари, Грейджои обмочатся прямо в свои солёные сапоги, только услышав о тебе. Нед слабо улыбнулся. — Даже если и так, я всё равно сниму своим Рассветом их головы. Конечно же, Арианна и её свита прибыли не просто для того, чтобы принц Оберин вёл с Недом задушевные беседы. — Ты наверняка слышал, что Таргариены отплыли из Пентоса, — сказала она, внимательно глядя на него поверх своего хрустального кубка. — Король Эйегон — мой двоюродный брат, сын моей тёти Элии. Дорн поддержит их. Нед кивнул. — Я присоединяюсь к Роббу Старку по личным причинам и буду биться за него при Ланниспорте. — За Старков и Баратеонов, которые такие же предатели, как и Ланнистеры. Нед стиснул зубы, встречаясь с Арианной взглядом. — Я уже говорил вашему дяде, что отомщу за Арью Старк, а затем вернусь в Звездопад. Война кажется увлекательной штукой, Ваше высочество, пока не попадаешь в её круговорот и она не затрагивает близких… До сих пор Дорн не вмешивался в войну Трёх Королей, но как только Эйегон и Дейенерис Таргариены высадятся… — После того, как они приземлятся, лорд Дейн? О нет, — рассмеялась леди Ним. — Они уже здесь. Думаю, как раз в этот самый момент они прибыли на Драконий Камень.* * *
Мирцелла мирно проводила время с Маргери, Марей и другими женщинами, которые остались на Драконьем Камне. Она ворковала над Теоном, болтая с Маргери, кормящей Гарлу, и Марей, держащей на руках Ариса. С востока приближались корабли, корабли и драконы, и оставалось только ждать, когда эти полтора мифических Таргариена прибудут сюда. Не было никакого смысла в панике, попытках сбежать или сражаться. — Я никогда не верила, когда ты говорила, что это не доставляет таких уж неудобств, — сказала Маргери, убирая грудь обратно под корсаж платья. — Сначала было неприятно, но теперь, когда я привыкла, то почти не замечаю, как она ест. — Она тоже привыкла к этому, — сказала Мирцелла, улыбнувшись, когда Теон, насытившись, оторвался от её соска с громким причмокиваньем, и она передала малыша Марей, забрав Ариса для кормления. — Со временем вам обеим стало легче. — В те дни, когда мы скакали на лошадях по Простору, я и подумать не могла, что мы будем говорить о воспитании детей, как моя матушка и её дамы, — вздохнула Маргери. Мирцелла рассмеялась. — Просто радуйся, что мы не такие, как наши матери, — пошутила она, заправляя волосы за ухо. — И, мне кажется, что нам нравится всё это даже сильнее, чем твоей матушке, Марг. — Вряд ли стоит гордиться этим… В комнату ворвались Лорас и Бриенна, и Мирцелла подняла голову, чтобы сделать им выговор, но в тот же момент увидела людей позади них — сира Барристана Селми, двоюродного деда Марей, смуглого молодого человека, который мог быть только дотракийцем, и высокого худого мужчину в белых эмалевых доспехах рыцаря Королевской Гвардии. А за ними, облачённые в доспехи, серебряноволосые и с удивительными лиловыми глазами, вошли двое, которые могли быть только королём Эйегоном и королевой Дейенерис из Дома Таргариен, Шестым и Первой их имени соответственно. Они казались смущёнными. — Вы так яростно пытались защитить всего лишь кучку женщин? — недоумённо вопросил Эйегон. Мирцелла была удивлена тем, насколько он был красив, и тут же фыркнула про себя. Когда-то мать говорила о том, что Рейегар Таргариен был самым прекрасным мужчиной во всех Семи Королевствах, так стоит ли удивляться тому, что его сын унаследовал эту красоту? — Наш долг — защищать их, — заявила Бриенна с гордо поднятой головой. — Почему мы должны делать это спустя рукава? Мирцелла видела, какими взглядами Таргариены одарили друг друга, и сразу поняла, что слухи о любовной связи этих двоих правда, так как они с Роббом точно так же могли понять друг друга безо всяких слов. Дейенерис что-то шепнула одному из мужчин позади неё, и все, кроме сира Барристана, покинули комнату с Эйегоном во главе, уводя с собой Лораса и Бриенну. — Я Дейенерис Бурерождённая из Дома Таргариен, — представилась женщина. — Назовите мне свои имена. Мирцелла отметила её реакцию на каждое из имён: тот, кто оставался верен Дому Таргариен до самого конца, удостаивались улыбки, в то время как поддержавшие её отца получали всего лишь прохладный кивок. Она была последней в очереди, и Арис всё ещё сосал её грудь, как будто это было более чем нормально — допрос кормящей матери вражеской королевой, которая, скорее всего, пожелает просто казнить её. — А вы, миледи? — спросила Дейенерис, складывая свои маленькие руки перед собой. — Я Мирцелла из Дома Старк. Рада приветствовать тебя, Дейенерис из Дома Таргариен, как одна королева другую. Арис оторвался от её соска…* * *
Робб закусил собственный пояс, пока один из мейстеров зашивал рану на его плече, когда в шатёр вошёл Доннел Локк с письмом в руке. — Это от королевы, Ваша светлость, — выдохнул он, опускаясь на колено и протягивая клочок пергамента, запечатанный лютоволком на золотистом воске. — Большой Джон велел мне торопиться. Робб выплюнул пояс, выругавшись, когда игла вновь вошла в его тело, и забрал письмо из протянутой руки Доннела. «Таргариены высадились на Драконьем Камне вместе со своими драконами. Я веду переговоры о союзе. В первый день следующей недели жди гостей с востока. Мы выступим на Штормовой Предел, как только всё согласуем. Ты отдашь свою корону в качестве залога мира? Я сказала, что ты сделаешь это. Надеюсь, что ты в порядке, любовь моя. Целла». Робб чуть не рассмеялся. — Слухи о короле и королеве Таргариенах правдивы, — сказал он, кивком поблагодарив мейстера и натягивая рубашку, указывая оруженосцу, чтобы принёс доспехи. — Они высадились на Драконьем Камне и сейчас ведут переговоры с моей женой. Интересно, что она имела в виду, говоря, что в первый день следующей недели стоит ожидать гостей с востока. Робб отложил растущее беспокойство, потому что должен был полностью сосредоточиться на предстоящем сражении. Ведь даже при полной некомпетентности Стеврона Фрея горе тому, кто недооценит Тайвина Ланнистера.* * *
Эйегона Таргариена, казалось, чрезвычайно позабавило, что замком управляли лишь Мирцелла, Маргери и Марей. — Мне говорили, что за пределами Дорна женщины в Семи Королевствах вовсе не энергичны, — сказал он Квентину Мартеллу, новоявленному члену Гвардии Короны, усаживаясь верхом на массивную шею дракона. — Я думал, что моей жене придётся много трудиться, чтобы её приняли как равную, и всё же Робб Старк доверил своей супруге быть посланницей. Как интригующе. — Очевидно, вы никогда не имели сомнительного удовольствия встречаться с моей матушкой, — фыркнула Мирцелла, подхватывая Теона поудобнее. — Мой брат, конечно же, король, а мой дед был Десницей до отъезда в Кастерли Рок, но можете быть уверены, настоящая власть в Королевской Гавани принадлежит Серсее Ланнистер — тех, кого ей не удастся подкупить или запугать, она попробует соблазнить. Она безжалостный манипулятор. Переговоры с Таргариенами выдались напряжёнными, если не сказать больше. Из них двоих Эйегон оказался куда более опытным дипломатом, в то время как Дейенерис была куда решительней. Мертвецы из прошлого не давали ей покоя, и Мирцелла начинала относиться к Матери Драконов всё более и более настороженно. Она думала, что Дейенерис вот-вот потеряет голову, пока не упомянулось, что Варис-Паук организовывал Мирцелле, Томмену, Ренли и Старкам побег из Королевской Гавани и просил лорда Неда помнить, что они друзья — после этого переговоры пошли более гладко. Эйегон и Дейенерис были первыми людьми из всех виденных Мирцеллой, которые, казалось, на самом деле доверяли евнуху, и они восприняли его помощь Мирцелле как лучшую из возможных рекомендаций. В итоге Дейенерис с частью армии, достаточно небольшой, чтобы не сказалась нехватка сил для атаки на Королевскую Гавань, отплыла в Белую Гавань на помощь Станнису на Севере. Она как-то очень зловеще пообещала вернуться в течение месяца, и Эйегон пошутил, что лучше ей вернуться до того, как он закончит с Западными Землями. Тем не менее, им удалось прийти к согласию, хотя Дейенерис и кричала поначалу, что сожжёт всех выживших Старков, Ланнистеров и Баратеонов, а Мирцелла клялась, что Семь Королевств больше никогда не склонятся перед безумными драконовсадниками. Наёмное войско Таргариенов присоединилось к армии северян, дабы не только вернуть Винтерфелл и освободить Речные Земли, но и прорвать осаду Риверрана. Хоть Мирцелла и была благодарна им за помощь, но всё же не доверяла, так что с плохими предчувствиями села она на корабль, который должен был увезти её, Маргери, Марей, Бриенну и прочих сопровождающих в Штормовой Предел, оставляя Драконий Камень в руках Джона Коннингтона и Эшары Дейн.* * *
Нед был поражён, когда Робб приветствовал его кратким, но крепким объятием прежде, чем отстранить от себя на расстояние вытянутых рук и оглядеть сверху донизу. — Твои цвета подходят тебе, — сказал он с улыбкой. — Мирцелла упоминала, что тебя ранили на Черноводной… но ты располагайся, мы найдём место для твоих людей, нам сейчас важен каждый. — О, Ваша светлость, — заторопился Нед, когда Робб зашагал обратно к своей лошади. — Могу ли я представить вам Его высочество принца Оберина Мартелла из Дорна и его дочерей, леди Обару и леди Нимерию? Робб замер и взглянул через плечо Неда на Красного Змея с копьём в руке, а потом медленно улыбнулся. — Я много слышал о вас, принц Оберин, — произнёс он. — Хотя, признаюсь, даже после того, как я получил письмо от моей жены о высадке вашего племянника на Драконьем Камне, ваше присутствие здесь меня всё равно удивляет. — Мой племянник заключил союз с вашей женой, — пожал плечами Оберин. — Как лучше доказать Ланнистерам, что Дорн восстал, если не послать меня против них? Гарлан Тирелл лишил меня удовольствия лично оборвать жизнь Григора Клигана, что я так жаждал сделать после того, как он осквернил и убил мою сестру, но, полагаю, для свершения моей мести будет достаточно и головы Тайвина Ланнистера. Робб медленно кивнул. — Когда мы победим, палачи нам не понадобятся, — задумчиво протянул он. — Головы многих наших врагов уже потребованы — например, брат моей жены мой, и, я полагаю, ваш племянник заявит свои права на Цареубийцу. — Аша и Бейлон Грейджои мои, — вклинился Нед, потянувшись рукой за спину, чтобы коснуться рукояти Рассвета. — За Арью я уничтожу Дом Грейджой. Улыбка Робба увяла, смягчившись. — Мирцелла была права, говоря, что ты хорошая партия для Арьи, — сказал он. — Если бы кто-то осмелился причинить тебе вред, пока она была жива, то она не задумываясь оборвала бы жизнь этого человека своим клинком брави. Лорд Дейн, принц Оберин… у нас есть приманка для львов. Внучатый племянник Мирцеллы, Эммон Фрей, самозваный лорд Риверрана и властитель Речных Земель до Трезубца по приказу короля Джоффри, и сир Киван Ланнистер обрадовались, что смогут, наконец, отправить гонца с просьбой о подкреплении. Они оба боялись, что ворона могут перехватить по пути в Королевскую Гавань, но всё равно были удивлены, когда на их измождённых людей напало свежее войско. Принц Квентин Мартелл, в своей блестящей чешуйчатой белой броне, ныне забрызганной алым, со злобной усмешкой проделал свой путь сквозь телохранителей, и сир Киван рассеянно отметил, насколько молодой принц похож на отца. — Короли и королевы передавали своё почтение, — громко сказал он. — Мне сказали, что у вас в плену лорд Талли, но не странно ли, что в самое ближайшее время вы окажетесь на его месте? Робб молча стоял на одной из башен внутренней стены Ланниспорта в окружении самых лояльных и важных союзников: Большого Джона, Доннела Локка, Неда Дейна, Оберина Мартелла и Лукаса Блэквуда, в ужасе наблюдая, как армии Тайвина Ланнистера и Стеврона Фрея превратились в пепел. Эйегон Таргариен, верхом на драконе цвета слоновой кости и золота, был самым ужасающим зрелищем из всего, что Робб когда-либо видел в своей жизни. Он приземлился на стену недалеко от них, с широкой ухмылкой и привязанным к спине мечом валирийской стали. Таргариен оказался ниже ростом и сухощавее, чем Робб, но всё равно достаточно мускулистым и сильным. — Радуйся, Король Севера! — весело произнёс он, протягивая Роббу руку. — Ваша жена посылает вам свою любовь, а мне жаль, что она не смогла увидеть, как сгорели Ланнистеры. Рад встрече, Робб из Дома Старк. — Я тоже рад встрече, Эйегон из Дома Таргариен, — ответил Робб, ошеломлённо пожимая ладонь Эйегона. — Я благодарен вам, Ваше высочество, потому что мы не смогли бы нанести столь быстрый удар без вашей помощи. Ухмылка Эйегона стала шире, и в глубине его тревожно-лиловых глаз блеснуло что-то безумное и дикое. — На данный момент ваши враги — мои враги, лорд Старк, — сказал он. — У нас с Визерионом есть другие дела, и сейчас Ланнистеры побросают свои лагеря и двинуться к городу, так что вашим лучникам будет несложно справиться с ними. Удачной охоты! И он забрался на спину дракона, вновь взмывая на нём в небо. Робб покосился на Большого Джона и с облегчением увидел страх в его глазах. — Королева не говорила вам, что он настолько… увлечённый? — рискнул спросить Нед, наблюдая за человеком, который смеялся, пока его дракон поливал пламенем красно-золотые шатры. — Нет, — ответил Робб, сдерживая дрожь в голосе. — Она этого не говорила.* * *
Рамси Болтон распахнул ворота Винтерфелла и повёл своё войско на Станниса Баратеона, даже не дождавшись, пока труп его отца перестанет дёргаться в предсмертных конвульсиях. — Север мой! — закричал он, держа меч высоко поднятым над головой и посылая своего коня в галоп. — Мой! Никакой южный лорд не заберёт его у меня! Мой! Бой был жарким и кровавым, в ужасных условиях снежной бури и ограниченной видимости. Метель была настолько сильной, что большой чёрный дракон и его зелёный брат остались невидимыми до того момента, как извергли первые языки пламени.* * *
Санса вразвалочку семенила за леди Оленной — обе шли одинаково медленно, одна из-за беременности, а вторая из-за возраста — и Правый с Левым сопровождали их. — Быстрее, девочка, — раздражённо поторопила её леди Оленна. — Ребёнок в животе не должен так сильно отяжелять тебя. Санса ахнула от страха. — Моё время вот-вот наступит, бабушка. — Тогда тем более стоит поторопиться, — твёрдо заявила леди Оленна. — Если ты не в состоянии, тогда тебя придётся понести. Санса закатила глаза, немного смущённая тем, насколько резко старая леди выражает свою привязанность. — Я пойду вперёд, бабушка, — твёрдо заявила она, уверенно сжав чужие тёплые и морщинистые пальцы. — Я ведь покинула наше первое с вами чаепитие в Хайгардене без посторонней помощи, не так ли? Леди Оленна хрипло рассмеялась, заворачивая вместе с Сансой за угол. Там их ждал лорд Мейс с тёплыми плащами в руках. — Да, девочка, это так, — согласилась Оленна. — А сейчас надевай плащ и надейся, что мы доберёмся до Хайгардена раньше, чем королева-регент узнает о нашем отсутствии.* * *
— Я злюсь из-за того, что нам пришлось заключить союз с Таргариенами, — тихо прошептала Мирцелла Маргери, склонившись над доской для кайвассы. — Они располагают к себе, но в них есть что-то… — Их взгляды, — согласилась Маргери, передвигая своего короля. — Иногда, когда они говорят о мести за своё семейство… Мы все хотим отомстить за тех, кого потеряли, но они хотят крови, а не справедливости. — Пламя и кровь, — пробормотал Лорас со своего места возле окна, где они с Бериком тоже играли. — Чего ещё вы хотите от Таргариенов? Мирцелла горестно вздохнула. В течение долгого мгновения никто из них не произнёс больше ни слова, и тишина нарушалась только стуком фигурок для кайвассы о доску и сопением детей, спящих в кроватках на противоположном конце комнаты. — Тут что-то большее, — сказала Мирцелла наконец, закусив губу. Она сняла с доски одну из фигурок Маргери, но пробормотала проклятие, осознав, что вот-вот потеряет свою королеву. — Не просто жажда крови. Я видела и жажду крови, и безумие, и в Таргариенах в равной мере есть и то, и другое. Мне кажется, что им пока что просто удаётся сдерживать своё безумие с помощью разума. — Если они помогут нам выиграть войну… — Марг, подумай своей головой, — перебила её Мирцелла. — Думаешь, Дейенерис действительно позволит моему дяде вернуться с Севера? Она убьёт его при первой же возможности, и я почти хотела бы присутствовать на её встрече с леди Мелисандрой после того, как Станнис умрёт. Берик рассмеялся, двигая своего дракона и выигрывая таким образом у Лораса. — Красная Женщина и Матерь Драконов, — протянул он. — Интересно, чьё пламя горит ярче? — Тут дело будет не в яркости, — сказала Маргери, снимая королеву Мирцеллы и показывая ей язык. — А, скорее, в том, чьё пламя лучше сжигает, и что может быть жарче драконьего огня? Мирцелла атаковала драконом, уничтожив внушительную часть «армии» Маргери и позволяя себе выиграть за три простых хода. — Наверное, ничего, — согласилась она, стискивая руки так сильно, что костяшки пальцев захрустели. — Но даже пламя и кровь Таргариенов не идут ни в какое сравнение с зимой, а она, как говорят в моём семействе, уже близко.* * *
Бран полностью очнулся, впервые почувствовав себя таким разбитым, точно по нему ударил молот вечности. — Вестерос горит! — закричал он. — Вестерос горит!* * *
Когда её выносили из глубокого подвала, она смеялась так безумно, что, казалось, остатки её кожи вот-вот треснут. — Он оставил кожу на моём лице и на моей заднице, — заявила она. — Когда он трахал меня, ему нравилось моё красивое лицо и моя розовая задница. Старик в белых доспехах, поморщившись, завернул её в свой тёплый белый плащ, прежде чем представить абсурдно невысокой женщине в чёрных мехах и алых шелках. — Это ты привела войско, взявшее Винтерфелл? — с сомнением спросила женщина, приподнимая серебристо-белые брови. Она засмеялась, прикрыв рот искалеченной, лишённой большого пальца ладонью — ей больше никогда не заставить оружие плясать в её руке. — Я дочь кракена, — хихикнула она с болью в голосе. — Аша Грейджой — он пытался заставить меня забыть моё имя, но я сильнее, чем выгляжу.* * *
Тайвину Ланнистеру каким-то образом удалось избежать драконьего пламени, отделавшись лишь незначительными ожогами, и он предстал, высокий и строгий, перед двумя королями и их людьми. Робб заметил, что Эйегона всего трясло от ненависти, но, в то же время, он чувствовал странное любопытство от перспективы встречи с дедом Мирцеллы, человеком, чьё имя во всех Семи Королевствах произносили с благоговением и страхом. Однако отец Робба никогда не говорил о лорде Кастерли Рок без отвращения и презрения. — Лорд Ланнистер, — спокойно произнёс Робб. Он был рад, что Эйегон не захотел встречаться с Тайвином Ланнистером в Кастерли Рок, и до сих пор не мог забыть, насколько поражён был открывшемуся его глазам богатству, когда гарнизон замка сдался в страхе перед драконом Эйегона. Робб чувствовал себя неловко в окружении такого просто непристойного богатства и предпочитал впервые увидеть своего самого опасного противника в простом серо-белом шатре. — Лорд Старк. Робб просто не мог не уважать стоящего перед ним человека за его стойкость — Тайвин должен был понимать, что власть и влияние уже никогда не вернутся к нему и впереди ждёт лишь смерть, но он всё равно продолжал хранить свою гордость и явно собирался делать это до последнего. — Я должен казнить тебя прямо сейчас, — произнёс Эйегон, его голос был напряжённым, а руки сцеплены так сильно, что костяшки пальцев побелели. — Ты предал свою семью и приказал убить мою мать, сестру и меня. Я казню тебя собственными руками. — Убьёте его без суда и следствия, и окажетесь ничем не лучше, — тихо сказал Робб. — Наденьте на него цепи, пусть познает унижение, а потом отвезите в Королевскую Гавань и судите вместе с его дочерью и внуком по законам, которые царят в Семи Королевствах. — А что насчёт его сыновей, Цареубийцы и Беса? — Беса будут судить, — пообещал Робб. — А что касается Цареубийцы, то он уже наш пленник, и, когда придёт время, я прикажу доставить его из Риверрана вместе с остальными заложниками. Эйегон, казалось, немного успокоился, хотя его глаза всё ещё были полны гнева. — Да, — прошептал он, пристально глядя на лорда Тайвина. — Когда придёт время, расплата свершится.* * *
Санса тихо напевала, укладывая сына спать и гладя его по щёчке. — Я проклинаю это неудачное время, — прошептала она ему. — Потерпи ты ещё несколько дней, и мы были бы уже на полпути к Хайгардену, в безопасности… но я не могу злиться на тебя. Эдвин Тирелл неподвижно лежал в своей кроватке, и Санса слабо улыбнулась. Она не хотела оставаться здесь, в Королевской Гавани, в руках Джоффри и Серсеи, но всё же наивно верила в то, что теперь, когда Эдвин родился, сможет защищать его намного лучше, чем когда он находился в ней. — Они придут за нами, вот увидишь, — прошептала Санса, не решаясь громко говорить о подобных вещах даже здесь, в их с Эдвином покоях. — А потом мы покажем твоему отцу, как ты на него похож, и поедем в Хайгарден… вот увидишь, мой маленький, твой дядя придёт за нами.* * *
Дейенерис оглядела жалкую кучку мужчин, что собрались вокруг неё, Дрогона и Рейегаля. Они были одеты в какие-то чёрные тряпки, а их оружие было намного более низкого качества, чем у её собственного войска. — Я хочу говорить с вашим лордом-командующим, — объявила она. — Я Дейенерис Бурерождённая из Дома Таргариен, законная королева этих земель, и мне нужен тот, кого зовут Джоном Сноу. — Я Джон Сноу, — сказал высокий мужчина с густыми тёмными волосами и такой же бородой. Тёмными, почти чёрными казались и его серые глаза. Его лицо было вытянутым и серьёзным, черты лица — мрачными, но в форме его рта и изгибе бровей чудилось что-то знакомое. — Говорите и уходите, миледи — Ночной Дозор не имеет отношения к политике. — И всё же вы укрыли у себя и защищаете вдову и дочь Станниса Баратеона. Джон Сноу слабо улыбнулся, и снова его выражение лица напомнило Дейенерис кого-то очень знакомого. — Нам не оставили права выбора в этом вопросе, — твёрдо произнёс он, и его люди согласно загудели. — Чего же вы хотите от нас, Ваша светлость? — Обеих женщин Баратеон — теперь они мои пленницы, так как лорд Станнис погиб в битве при Винтерфелле, и теперь моя армия двинется на юг. Она не стала упоминать, что не предприняла ни единой попытки остановить Дрогона от выдыхания пламени и позволила ему спалить как армию Болтона, так и армию Баратеона. Одним ложным королём меньше. — Можете не бояться, я не причиню им вреда. Леди Штормовых Земель сейчас является племянница Станниса Баратеона, так что его жену и дочь, лишённых всех земель и наследственных прав, благополучно препроводят туда. Джон Сноу медленно кивнул. — Ну раз так, то, Ваша светлость, добро пожаловать в Чёрный Замок, наслаждайтесь сомнительным гостеприимством Ночного Дозора. И вы как раз вовремя — мы празднуем свадьбу. Дейенерис нахмурилась. — Мне говорили, что мужи Ночного Дозора не женятся. Джон улыбнулся и жестом предложил ей последовать за ним. — Мы празднуем брак леди Элис из Дома Карстарк и магнара теннов, который станет символом союза между вольным народом и северянами. Вы будете желанным гостем на этом торжестве.* * *
Мирцелла и Марей с трудом оттащили плачущую Маргери от тела Лораса. — Штормовой Предел должен быть неприступен! — кричала она, яростно отталкивала их. — Гарла должна была быть здесь в безопасности! — Пойдём, Марг, — попросила Мирцелла, благодарная за помощь Берику, который поставил Маргери на ноги. — Мы отомстим за Лораса, клянусь… Пойди к Гарле, дорогая, она тоже сейчас плачет. Будь со своей дочерью, Марг. Мы с Марей позаботимся о Лорасе, а ты должна подумать о живых. Из человека, который пробрался в замок, всё ещё торчал меч Лораса, и его кровь стекала по золотой чеканке на посеребренном клинке. А кинжал того человека по-прежнему был в груди Лораса. — О, Рыцарь Цветов, — вздохнула Мирцелла, помогая Марей оттащить потенциального убийцу Гарлы и Маргери подальше от Лораса. — Ты рождён в Хайгардене, но ты по-прежнему принадлежишь Ренли, поэтому мы похороним тебя рядом с ним на холме под каштаном, откуда такой прекрасный вид на залив. Марей промолчала, но Мирцелла воспользовалась моментом, чтобы положить руку на плечо подруги. — Мы с Маргери сейчас можем наговорить о Лорасе и Ренли множество вещей, которые не должны попасть в чужие уши. Поэтому я прошу тебя никому не рассказывать об этом. Марей слабо улыбнулась, вынимая кинжал из тела Лораса. — Лорд Ренли и сир Лорас были не столь осторожны, как думали, — уверенно заявила она. — Мы все просто были слишком тактичны, чтобы молчать об этом. Так что похоронить их вместе будет… правильным.* * *
Джон и Эшара сидели на террасе, глядя на море и Королевскую Гавань. — Совсем скоро мы наконец отомстим, — сказал он тихо, взяв её за руку. — За Элию, за Рейегара, за Рейеллу… за них всех. Мы увидим нашего мальчика на троне, Эшара. Внизу, под ними, по берегу прогуливался Ролли, и его броня блестела в лунном свете. — Так много раздоров, — тихо прошептала она. — Их так много даже без прибытия сюда Эйегона и Дейенерис. Как думаешь, смогут они изменить королевства к лучшему? — Ты имеешь в виду что-то конкретное? Эшара поджала губы, задумчиво глядя на Ролли. — Будь Джейме Ланнистер женат, он смог бы преодолеть страсть к своей сестрице. Даже без Кастерли Рок в качестве наследства он был достаточно красив и богат, чтобы составить предмет мечтаний любой женщины. Запрет на брак для королевских гвардейцев — я знаю, что это было единственным, о чём жалел Эртур, принимая белое, да и Левину, благослови Семеро его душу, приходилось несладко в сокрытии своей любовницы… кстати, как её звали, не помнишь? Красивую девушку с тёмными волосами и голубыми глазами. — Ты хочешь, чтобы королевским гвардейцам — то есть, прошу прощения, гвардейцам короны — было позволено жениться. Но что они смогут оставить своим детям? — То же самое, что и любой межевой рыцарь или третий сын — даже если забыть о Джейме Ланнистере, первенце своего отца, но Эртур являлся наследником Звездопада до того, как Аллем и Дара поженились и завели детей, а Левин присоединился к гвардии только после рождения Дорана. Джон хмыкнул, глубоко задумавшись. — А что насчёт Десницы короля? — кокетливо осведомилась Эшара, легонько пихнув его в плечо. — Эйегон намерен отобрать Грифонов Насест у твоего двоюродного брата и вернуть тебе, так что придётся жениться и завести наследника… — У меня нет времени думать о таких глупостях, — грубовато ответил он. — Джон Коннингтон, ты покраснел? Он нахмурился, нетерпеливо уставившись на неё, будто желая, чтобы она что-то поняла. И Эшара действительно поняла. — О Семеро, — выдохнула она. — Почему ты ничего не сказал, дурачина? — Ты же продолжала тосковать о Неде Старке все эти годы… — И я думала, что ты так целомудренен потому, что… Ну, потому что предпочитал вовсе не женские прелести. Мы были наполовину убеждены в том, что ты влюблён в Рейегара — а Элия ещё и считала, что он отвечал тебе взаимностью, до того, как сбежал с Лианной Старк! Он поморщился. — И после этого вы называете меня дураком, миледи? — Ты и есть дурак, — настаивала она. — О боги, ты правда серьёзен? — Более чем. — Я, скорее всего, уже слишком стара, чтобы иметь детей, — предупредила Эшара. — Прошло уже практически девятнадцать лет с тех пор, как я и Нед… — Мы будем пытаться, — перебил её Джон. — И я полагаю, что король будет в восторге, останься ты жить при дворе. — Эшара Коннингтон, - задумчиво произнесла она. Не так красиво, как Эшара Старк, но брак есть брак. И так ли уж важна её тоска по Неду теперь, когда он мёртв? Кроме того, храбро подумала Эшара, красный цвет всегда шёл ей больше тёмно-серого. Она подарила себе ещё одно лишнее мгновение, чтобы в последний раз подумать о человеке, о котором впустую грезила столько лет, а потом решительно кивнула. — Эйегон будет в восторге.* * *
Эдмар посмотрел на Квентина Мартелла, сменившего свою белую броню на тёмную одежду и платок, обёрнутый вокруг головы, скрывающий всё, кроме его блестящих глаз. Эдмар был одет так же, пряча свои ярко-рыжие волосы под тёмно-синей шерстяной тканью. — Они пощадят мою жену? — пробормотал он, вплотную придвинувшись к дорнийцу. Квентин кивнул. — Женщин и детей не тронут, — пообещал он. — Мои король и королева не более мясники, чем ваш, лорд Талли. Ваша жена и ребёнок, которого она носит, не пострадают. Эдмар оглянулся на Близнецы, стоящие на реке, куда Фреи сбросили обнажённый, осквернённый труп Кет. Маллистеры нашли её и передали Молчаливым Сёстрам — Робб написал, что останки его матери должны сохраниться до того момента, когда он отвезёт их в Винтерфелл. Кет положили в септе, потому что в Риверране не было крипты. Талли никогда не нуждались в ней, предпочитая отдавать своих мёртвых воде, но Кет перед смертью превратилась в настоящего Старка. — Давайте сделаем это, — сказал Эдмар, и Квентин Мартелл поднял меч. Горстка их людей подкрались к замковым стенам и начали взобираться на них. «Сегодня вечером, — подумал Эдмар. — Сегодня вечером я отомщу за тебя, Кет».