Часть V. Гарри Поттер и Орден Тайн

Когда на следующий день я спускался из спальни, на середине залитой солнцем гостиной я заметил новый предмет: вокруг него стояла кучка учеников. К доске объявлений был пришпилен большой лист, закрывавший собой все остальные — списки предлагаемых подержанных книг по чарам, регулярные напоминания Аргуса Филча о правилах школы, расписание тренировок по квиддичу, предложения об обмене карточками от шоколадных лягушек, последние объявления о контрольных, даты вылазок в Хогсмид и объявления о потерянных и найденных вещах. Новое было напечатано жирным чёрным шрифтом, внизу красовалась официального вида печать и подпись с завитушками. ПРИКАЗ ГЕНЕРАЛЬНОГО ИНСПЕКТОРА ХОГВАРТСА Все ученические организации, общества, команды, кружки и клубы настоящим упраздняются. Организацией, обществом, командой, кружком и клубом считается регулярно собирающаяся группа из трёх и более учеников. За разрешением на реорганизацию обращаться к генеральному инспектору (профессору Амбридж). Никакие организации, общества, команды, кружки и клубы учеников не могут существовать без ведома и санкции генерального инспектора. Всякий ученик, уличённый в принадлежности к организации, обществу, команде, кружку или клубу, не санкционированным генеральным инспектором, будет исключён. Основанием, настоящего приказа является Декрет об образовании № 24. Подписано: Долорес Джейн Амбридж, генеральный инспектор. — Нас это никак не касается, — шепнул я стоявшим рядом Рону и Дину и отправился на завтрак. Как только я вошëл в Большой зал, стало ясно, что приказ появился не только в башне Гриффиндора. Возбуждённые разговоры, больше обычного суеты и хождения вдоль столов: все обсуждают прочитанное. Я едва сел за стол, как на меня накинулись Фред и Джордж. — Ты видал? — Думаешь, она узнала? — Что будем делать? — Во-первых, успокойтесь, — невозмутимо сказал я. — Амбридж ни о чëм не знает и не узнает. И даже если это не так, вам переживать не о чем, я во всëм разберусь. Когда я пошëл из Большого зала на историю магии, ко мне с отчаянным видом подбежала Анджелина. — Ты понимаешь, что к квиддичу это тоже относится? Мы должны идти к ней и согласовывать состав команды Гриффиндора! В приказе написано: «команды»! Амбридж ни за что не даст нам играть, она же ненавидит гриффиндорцев, а Фред и Джордж уже успели еë достать… — Всë в порядке, Анджелина, — я попытался еë успокоить. — Слушай, просто покажи ей список игроков, она должна разрешить нам играть. А если не разрешит, я сам к ней схожу и договорюсь. Анджелина поблагодарила меня и убежала, но это было только начало. С этим приказом все как с ума посходили! ШОТ существует уже несколько лет, и я сомневаюсь, что хоть когда-то сбор армии в стенах Хогвартса считался законным. Но теперь ко мне то и дело кто-нибудь подбегал и спрашивал, что делать, что будет, как быть… Короче говоря, ШОТовцы поддались всеобщей панике. Зато вечером, как я и предполагал, Анджелина получила разрешение для команды Гриффиндора от Амбридж. Наверняка, увидев меня в списке игроков, «жаба» посчитала своим долгом не лишать меня, бедненького мальчика, возможно, последней радости в жизни. После тренировки по квиддичу у меня снова заболел шрам. На этот раз я кое-что почувствовал. Какую-то злость, словно… Волан-де-Морт хочет, чтобы что-то сделали, но делается это слишком медленно. Я сам толком не понимал, откуда я это знаю, но я знал, что это правда. Наверное, это и правда что-то вроде легилименции: я случайно проник в голову Тëмного Лорда и прочитал одну его мысль. А ночью, во сне, я снова шёл по коридору без окон, и шаги мои гулко отдавались в тишине. Всё ближе дверь в конце прохода, всё чаще удары сердца… если бы открыть её… войти туда… До неё рукой подать… Я протянул… Но не успел я коснуться дверной ручки, как вдруг проснулся от удара грома. Хотя уже была середина осени, грозы никак не хотели прекращаться. Я потëр шрам — в момент пробуждения его пронзила острая боль. Кстати, после случая с приказом Амбридж мы с Орденом Тайн решили, что нам нужен какой-нибудь удобный и незаметный способ внутренней связи в ШОТ. Конечно, можно было сделать наши орденовские монетки на всех, но это, во-первых, очень утомительно, а во-вторых, потом будет трудно в них ориентироваться. Да и ходить с полными карманами фальшивого золота мне как-то не хотелось. Короче говоря, мы решили обойтись самыми обыкновенными Протеевыми чарами. Если кто-то изменит надпись на ребре фальшивого галлеона с помощью трансфигурации, все монетки станут горячими и изменятся точно так же. В общем, это была упрощëнная версия тех монеток, которыми пользовался Орден Тайн. Каждый носил по одной и мог передавать или получать короткие сообщения (правда, только общие для всех). Как мне кажется, для связи в ШОТ вполне достаточно и этого. Надо сказать, со старшекурсниками нам пришлось здорово помучиться. Во-первых, они уже набили руку в школьных заклинаниях, так что было непросто их переучивать на более удобные в бою позы. А во-вторых, почти все из них не привыкли вкладывать в свою магию всю силу. Так что мне пришлось тренировать с ними заклинания, начиная чуть ли не с первого курса. Заставлять их добиваться того, чтобы Люмос не слегка мерцал на конце палочки, а мог ярко осветить тëмную комнату. Другие тоже были не в восторге. Гермиона, вот, жаловалась на почти полное отсутствие знаний у большинства старшекурсников, а Драко и Невилл негодовали, что они наотрез отказывались нормально воспринимать слизеринцев. Но, как говорится, нет ничего невозможного. Да и не всë было так уж плохо. Например, Седрик справлялся очень даже хорошо, прислушивался к каждому совету и действительно старался. Кстати, появилась наконец-то действительно хорошая новость: в ноябре, когда выпал снег, Хагрид наконец-то вернулся. Оказалось, он с мадам Максим путешествовал к великанам. Они хотели по просьбе Дамблдора переманить их на свою сторону. Правда, Хагрид и мадам Максим всë же опоздали. У великанов они встретили нескольких Пожирателей Смерти, из-за чего и задержались так надолго. Хотя Хагрид явно чего-то недоговаривал — шрамы то у него были совсем свежие! Но мы давить не стали. Если захочет, сам всë нам расскажет. А ещё к нему заявилась Амбридж. Жалко, конечно, что мы Хагрида не успели о ней предупредить. Но, вроде как, он смог выкрутиться. Теперь, правда, я был уверен, что Амбридж глаз с него сводить не собирается. Да и как могло быть иначе? Хагрид только и делает, что нахваливает Дамблдора и хвастается, как директор ему доверяет. Надо сказать, Амбридж ищет любого предлога, чтобы избавиться от учителей, которых считает близкими Дамблдору. Вот профессор Трелони, преподавательница прорицаний, уже на испытательном сроке. Так что Хагриду стоило бы вести себя осторожнее, но я не был уверен, что он вообще на это способен. В воскресенье утром Гермиона снова ходила к Хагриду, пыталась предложить ему программу занятий, которая удовлетворила бы Амбридж, но всë без толку. Лесничий только повторял, что хочет ученикам сюрприз сделать. Говорит, что только ненормальный предпочтёт изучать нарлов или химер. Гермиона сказала, что он был в каком-то странном настроении. Не желал говорить, где поранился. Появление Хагрида за столом преподавателей во время завтрака не все ученики встретили с восторгом. Некоторые, как Фред, Джордж и Ли, с радостными криками побежали между столами Гриффиндора и Пуффендуя пожимать его огромную лапу; другие, как Парвати и Лаванда, обменивались хмурыми взглядами и качали головами. Я знал, что многие из них предпочитают уроки профессора Граббли-Дёрг, и, честно говоря, понимал, что для этого есть весомые основания. Интересное занятие в представлении Граббли-Дёрг не обязательно должно быть связано с риском, что кому-то откусят голову. Во вторник, побывав на уроке ухода за магическими существами, Невилл рассказал нам, что там происходило. Хагрид показывал им фестралов — скелетоподобных лошадей, видеть которых могут только те, кто видел смерть. Именно они тянут кареты, которые отвозят учеников в Хогвартс и обратно. Но это было ещё ничего. Куда большие проблемы начались потом. Оказалось, Амбридж решила проинспектировать первый же урок Хагрида. И она сделала в своëм блокноте немало нелестных пометок: «вынужден прибегать к примитивному языку жестов», «по-видимому, легко теряет нить изложения», «проявляет признаки одобрительного отношения к насилию», «ученики запуганы настолько, что не признаются в своём страхе» и прочую чепуху. Ещё и прицепилась к невнятной речи и «травме» Трейси Дэвис, полученной два года назад. Я, если честно, не был уверен, что Хагрида такими темпами не уволят в ближайшее время. Наверное, он и сам это подозревал. Каким бы безответственным Хагрид не был, вряд ли его можно было бы назвать глупцом. Пришёл декабрь со снегопадами и целой лавиной домашних заданий для пятикурсников (к счастью, большую часть я успевал сделать ещё во время уроков). С приближением Рождества обременительнее стали и обязанности старост. Мы надзирали за украшением замка («Ты вешаешь мишуру, а Пивз взялся за другой конец и пробует ею же тебя задушить», — жаловался Невилл), следили за первокурсниками и второкурсниками, чтобы на переменах они не выбегали на мороз («Мы на первом курсе не были такими грубыми», — говорила Гермиона) и посменно патрулировали коридоры с Аргусом Филчем, решившим, что предпраздничное настроение приведёт к массовым дуэлям юных волшебников («У этого навоз вместо мозгов», — негодовал Драко). Мы были настолько заняты, что успели уже забыть, что такое свободное время. Рождество все мы собирались провести вне Хогвартса. Драко, как обычно, поедет к родителям, Невилл — к бабушке. А вот родители Гермионы разрешили ей провести каникулы вместе со мной у Сириуса. На последнем занятии ШОТ у четвëртого и пятого курсов я никак не мог налюбоваться своими учениками. Так как школьную программу они уже знают в совершенстве, с этого года мы начали проходить тëмную магию. Это, скажу я вам, дело непростое. Я был невероятно рад тому, что никто не нанëс никому серьëзных или непоправимых увечий. Когда дело касается тëмной магии, такое случается нередко. Да и вообще, ребята делали успехи. Мы с ними уже почти доизучали проклятия из трактата Мисапинои Блэк — прапрапрабабушки Сириуса. Дальше мы с Гермионой планировали познакомить ШОТовцев с трудами отца Мисапинои Ликоруса Блэка. Короче говоря, учебный процесс шëл полным ходом. Ночью же мне снились странные сны. Я был юным отважным гоблином и мечтал поскорее приступить к семейному бизнесу — работе в банке «Гринготтс». Но гоблин-отец утверждал, что я ещё слишком мал для этого. Я обиделся и сбежал из дома, украв у какого-то волшебника палочку. А потом меня поймали авроры, потому что нечеловеческим существам запрещено использовать волшебные палочки… Вдруг сон переменился… Тело у меня стало сильным, гибким, гладким. Я скользил между блестящими металлическими перекладинами, по тёмному холодному камню… я скользил по полу на животе… было темно, но я видел вокруг мерцающие предметы странной переливчатой окраски… поворачивал голову туда и сюда… На первый взгляд коридор был пуст… но нет… впереди сидел человек, его подбородок отвис, и фигура его слабо светилась во тьме… Я высунул язык… я ощущал запах человека… тот был жив, но дремал… он сидел перед дверью в конце коридора… Я желал укусить человека… и нельзя поддаться желанию… меня ждёт более важное дело… Но человек зашевелился, серебряный плащ свалился с его ног, и он вскочил. Его неясная мерцающая фигура надвигалась, нависала, он вынул из-за пояса волшебную палочку… и у меня не было выбора… я взвился с пола и раз, другой, третий всадил зубы в тело человека, чувствуя, как захрустели рёбра и хлынула тёплая кровь… Человек кричал от боли… потом умолк… съехал по стене… кровь растекалась по полу… Нестерпимая головная боль… голова раскалывается… — Гарри! ГАРРИ!