Синие зори Астры

420й год по летоисчислению Марса, 15-тое 2-сентября, после заката, Алекс Навигационная стрелочка указывала за выступ скалы. Алекс уже был близок к заплутавшей ногфлерке. Лёгкие и прочные военные берцы так же хорошо сцеплялись с камнем скалы, как и с красным песком. Алекс бежал, ругая себя за то, что потратил так много времени на то, чтобы узнать, что случилось с Астрой. Её история вызвала у него эмпатию, и даже жалость к ней, но он никак не мог ей помочь — ведь это могло помешать его планам мести за то, что сделали с его мамой. Алекс попробовал выкинуть всё это из головы, и раздражённо думал, зачем это ногфлерка забралась в такой дальний угол Сектора? Алекс завернул за выступ, и увидел беглянку. И тут же его намерения выкинуть ситуацию из головы, и просто выполнить приказ рухнули. Алекс увидел грациозную девушку, одетую несколько не по погоде — Вечером быстро холодало — в лёгкий и элегантный перламутровый костюм с чёрными полосками. Перламутровый цвет в Секторе обозначал женщину-специалиста, а чёрные полоски обозначали, что речь о лично несвободном человеке-ногфлере. Девушка стояла, отставив свою длинную и красивую, в обтягивающем её перламутре, ногу назад. Она держала в руках что-то, напоминающее толстую подзорную трубу, и направленное в сторону синей, солнечной зари. Её пипбой, имплантированный в правую руку, поблёскивал металлическим цветом, и басовито гудел вентилятором, пытаясь охладить свои горячие и медленные вычислительные ядра местного производства — вероятно, выполняя какие-то сложные вычисления, которыми Астра управляла через мозговой интерфейс. Она стояла, закрыв глаза и слегка покачивала своей трубой — вероятно, та была слишком для девушки тяжела. Алекс заинтересованно посмотрел в ту же сторону, но не увидел ни на поверхности Марса, ни в чёрно-синем небе ничего, кроме утренней и вечерней звезды — Земли. Алекс не смог сдержать любопытство, и, воспользовавшись прямой, широкополосной лазерной связью между своим пипбоем и пипбоем ногфлерки, используя свои уровни доступа фунджанина, скрытно подключился к зрительной коре её мозга. Он увидел, что Астра смотрит в своё устройство на Землю, и что Земля время от времени подёргивается в её поле зрения, а Астра пытается отладить программу, которая бы стабилизировала изображение, вероятно, с помощью покачивания матрицы-приёмника в трубе. В моменты, когда программа работает должным образом, можно заметить разницу в цвете между Северной Америкой и части центральной, которые постлюди отдали под разные геологические эпохи в истории Земли — в центральной америке сейчас «был» Девон, а в Северной — Юра. Алекс присмотрелся к программе, нашёл в ней ошибку, и исправил её. Тут же изображение стабилизировалось, и на мгновение Алекс с Астрой увидели, что побережье «юрской» северной америки как будто бы зеленоватое — вероятно, оно богато водорослями. Точнее мешал разглядеть уже дифракционный предел оптики. Но тут ногфлерка осознала факт вмешательства, открыла свои большие, круглые глаза с густыми, чёрными ресницами, испугалась, закричала и выронила трубу. Её крик был усилен эффектом резонанса кислородной маски, и почти заглушил глухой, в разреженной атмосфере Марса, звук бьющегося стекла. Через мгновение Астра, посмотрев в социальной сети Сектора профиль Алекса, уверилась, что он свой фунджанин, не чужой. После этого она проявила неслыханную для ногфлера наглость, отвернувшись от него, и будто бы забыла о его существовании — наклонилась к разбитой трубе, и заплакала. Алекс не знал что делать. Он виновато посмотрел данные с её нейрочипа, и выяснил, что ногфлерка не только находится в отчаянии — что было очевидно и по её внешнему виду — что так же она сильно замёрзла. Алекс скосил глаза вниз, к виджету внешней температуры, и увидел, что она составляет уже минус 20 градусов Цельсия. Это помогло принять решение, что делать дальше, и он отдал приказ выплюнуть аварийную, согревающую накидку. Мягко, но настойчиво Алекс отобрал у Астры разбитое устройство, тут же скормив его своему рюкзаку, завернул её в согревающую накидку, и активировал её. Она расползлась по телу Астры, герметизировать, и начала выделять тепло с помощью химической реакции. Накидка была красного, камуфляжного цвета. Этот цвет в Секторе был запрещён для всех, кроме фунджанинов-мужчин, но Алексу было на это плевать, и уж в этом случае он точно был в своём праве. Он отправил Астре мыслеграмму с пустым сообщением — не смог придумать, что продиктовать голосовому помощнику в пипбое — он передал эмоцию заботы и защиты. Приняв её, ногфлерка затихла, и подняла на него взгляд. Алекс, используя сервоусиление от костюма, без труда её поднял, и понёс по направлению к месту назначения. Астра испытала ощущение стыда, о чём Алекс узнал — ведь он не отключался от её нейрочипа — и стала вырываться. На что Алекс сказал ей вслух, используя голосовую связь бронекостюма: «не мешай» Неся Астру, он отправил мыслеграмму командиру: «ногфлерка личный номер 116.114.97.112 найдена. Слегка пострадала от холода и собственной неуклюжести, и теперь эмоционально нестабильна. Несу её к месту назначения», прикрепив эмоцию уверенности в себе, и ощущения хорошо сделанной работы. После чего отправил другую мыслеграмму — второй жене Деда, которая выполняла в Секторе роль ключницы, экономки, ну или завхоза: «Использовал одноразовый артефакт первого класса — согревающую накидку. Прошу выдать мне новую, а так же заказать такую же, для восполнения запасов, для прибытия со следующим торговым караваном» Топча берцами чёрно-красный песок, и двигаясь по направлению стрелочки к ночной бочке Астры, Алекс пытался разобраться в своих чувствах. Ему нравилось держать её, теперь притихшую, в руках. Очень понравилось и то, что он почувствовал, когда «спас» Астру от холода. Когда вспомнил, как её напугал, рассмеялся. За пределы кислородной маски ни вышло ни звука, но Астра поняла по глазам, что Алекс смеётся, и ощутила недоумение, тут же считанное Алексом через нейроинтерфейс. Он послал ей мыслеграмму с информацией об ошибке в программе астры, и с записью видео, сделанного со зрительной коры Алекса, сохранённого в его пипбой — всё, что слышали, чувствовали, и видели ногфлеры, загружалось в Компьютерное Облако Сектора, как только их пипбой добирался до широкополосной связи, но фунджанины имели право на приватность, и аналогичная информация из их жизни хранилась только на личном пипбое — если, конечно, они не хотели сами её пошарить кому-нибудь. Астра в ответ послала мыслеграмму, в которой рассказала, что оптическая труба — это срочный заказ уважаемого фунджанина Деда, и теперь у неё будут проблемы (она приложила эмоции вины и надвигающейся катастрофы). Отлаживать стабилизацию изображения по Земле и после захода Солнца было совсем не обязательно, но ей очень хотелось посмотреть на прародину человечества, и местообитание великих постлюдей своими глазами, ведь другого шанса может не представиться, а жить ей осталось не так и долго, и поблагодарила за фикс программы. Алекс не знал, что сказать и как успокоить, но ответил мыслеграммой немного невпопад, прикрепив эмоцию «впереди ещё много времени, расслабься», и с текстом, что раз она работает оптиком, то успеет создать ещё множество оптических инструментов, и у неё обязательно будет шанс посмотреть на Землю вооружённым глазом ещё раз. Он сам к ней обещает присоединиться в таком случае. В ответ Астра тихо заплакала. Алекс не знал, что с этим делать. Он не решился пытаться воздействовать через нейрочип/пипбой, например, впрыснув в кровь Астры успокоительные, решив, что может таким образом потерять доверие дикорождённой. Алекс, через полчаса. 42й посёлок ногфлеров Алекс нёс Астру по узким улочкам посёлка, и в иллюминаторы его провожали любопытные взгляды ногфлеров. Наконец, он дошёл до покрытой ржавчиной ночной бочки, на которой стоял курсор, помещённый в его поле зрения нейрочипом. Жилище Астры было переделкой из большого и малого топливного баков, соединённых пластиковым рукавом. Малая бочка использовалась как шлюз. Единственное окно было в шлюзе — прозрачная дверь. Алекс спросил вслух, через внешние динамики бронекостюма: «согрелась?», на что Астра кивнула. Он поставил её на ноги, и позволил ей самой открыть дверь шлюза — ему не хотелось её принуждать к чему-либо. Алекс достал разбитую трубу и инструмент для устранения течей из рюкзака, и, обмотав трубу пластиковой плёнкой, вручил её Астре. Астра отправила мыслеграмму «спасибо. Мне надо бежать — завтра рано вставать, делать разбитую трубу заново», прикрепив к ней эмоции благодарности, вероятно, накликав мыслеграмму на экранной клавиатуре взглядом. «Дикарка», подумал Алекс, и спросил взглядом, можно ли зайти? Астра сделала вид, что не поняла вопрос, хотя даже без чтения эмоций с её чипа, от которого Алекс не отключался, было видно, как она смутилась. Держа трубу в обеих руках, она зашла в шлюз, закрыла дверь, впустила кислород, и сняла свою перламутровую кислородную маску, встретившись глазами с Алексом. У Астры оказался красивый, аккуратный носик и тонкие, длинные губы, которые отлично сочетались с её круглыми, голубыми глазами, и густыми чёрными ресницами. Впрочем, Алекс уже видел её губы и нос на фотках в соцсети Сектора, а глазами и ресницами любовался всё время, как встретился с ней. Алекс попытался представить её в образе мальчика-подростка с тем же геномом, но с Y хромосомой — в её оригинальном теле, и не смог. Фантазия рассыпалась от неправдоподобности. Астра помахала рукой, улыбнулась, открыла дверь в свой основной модуль, и скрылась внутри, закрыв дверь. Алекс стоял и смотрел на пустой шлюз ещё несколько мгновений, но потом перестал игнорировать уже давно замеченное движение за спиной — нейрочип предупредил его через датчик движения на спине бронекостюма, и услужливо предлагал включить камеру, что Алекс проигнорировал, поглощённый прощанием с Астрой. Вспомнив в последний момент, что ногфлеры не могут отправлять сообщения фунджанинам, с которыми они не взаимодействуют по инициативе фунджанина прямо в данный момент, Алекс добавил Астру во френды в соцсети, и переименовал её контакт в «дикарка». Без этого она бы не смогла писать ему. Не став смотреть в камеру, кто это ошивается сзади, как стал бы делать в боевой обстановке, чтобы не дать знать противнику, что тот обнаружен, Алекс по-простому развернулся к источнику движения, и увидел пожилую ногфлерку, примерно 25 марсианских лет, судя её изношенному виду. Ногфлерка носила едко-жёлтый с полосами костюм неквалифицированного рабочего, и, чуть дальше, стайку полосатых тинейджеров — по большей части коричневых (а, значит, неквалифицированных парней). Все ногфлеры присели, и сделали обычное в такой ситуации «ку». При этом тётка сделала это как-то нерасторопно. Напротив ногфлерки нейрочип подсветил знак вопроса, показывая, что она бы хотела что-то у Алекса спросить. Тинейджеры диктовали текст для мыслеграмм с помощью голосового помощника в пипбоях друг другу, и Алекс, имея на бронекостюме усиленные микрофоны их прекрасно слышал: «Вы видели, Астра одела мужской военный камуфляж! Какой позор» «А ты разве не знаешь, что она бывший мальчик? Верно передумала, и хочет вернуть всё взад, только стать при этом фунджанином. Ей всё сходит с рук. Все её аморальные поступки» «Верно! Давай называть её он» «Давай! Ты видел, как он клеился к фунджанину? Совершенно аморальная тварь. Наверное, этот фунджанин какой-то ненормальный» Алекс решил в данный момент проигнорировать тётку, и начать с тинейджеров. Отправитель последнего сообщения получил мыслеграмму без права отправить ответ, с прикреплённой к ней эмоцией ярости, и с напоминанием, что неуважение фунджанина для неквалифицированного ногфлера карается недельным лишением кислородного рациона. И Сектору плевать, где именно ногфлер возьмёт кислород, до тех пор, пока он выполняет норму по куитрилу, но если он его украдёт у сектора, то будет казнён. Остальные тинейджеры получили сообщение «Относитесь к Астре уважительно. Она ни в чём не виновата, и никаких моральных и общественных норм не нарушала. Согреть её армейской накидкой было моим личным, фунджаниновским решением. И не с вашим рылом его обсуждать», к которому приложил эмоцию собственного величия и сословного презрения. Подростки в страхе разбежались. После чего, Алекс повернулся к тётке, напротив которой по-прежнему горел вопрос. Алекс по-простому кивнул ей. Тётка послала ему приватную мыслеграмму, а так же сказала вслух: — Уважаемый фунджанин, простите мою племянницу за невоспитанность. Она, как и я, родились и воспитывались вне системы Сектора. Алекс кивнул, и развернул окошко мыслеграммы, текст которой тётка, вероятно, набрала, как недавно Астра, кликая взглядом по экранной клавиатуре для сохранения приватности перед соседями: «Пожалуйста, отстаньте от Астры. Вы барчук, она для Вас просто игрушка, а она наивна и чиста. Вы разобьёте ей сердце» «Вот это дикая даёт, — подумал Алекс, — наверное, она не знает, что всё, что она мне посылает, пишется и читается другими фунджанинами?» Он состроил страшную рожу, решив не отвечать, как он решил, туповатой старой карге, и развернулся уходить прочь в свою казарму, как вдруг, рядом на ночной бочке Астры зажужжала сервоприводами какая-то полуубитая камера, явно взятая Астрой со свалки, показав, что она в курсе пантомимы. Когда Алекс удалился на приличное расстояние от посёлка N42, он вдруг получил мыслеграмму от Астры «Как думаешь, почему китайская часть предков-основателей смотрела советские фильмы ХХго века?» К мыслеграмме были прикреплёны 2D видеофайл со странным названием «кин-дза-дза» и эмоция хорошего, тёплого контента.