Побег из Марокко

Жади взглянула на дядю Али широко распахнутыми от страха глазами. Теперь точно всё пропало. Бежать было некуда, в дверях стоял дядя Али, а путь к окну преграждал Саид. В данный момент, девушка не знала, кого из них ненавидит больше, но она знала одно: Саид представлял опасность, но только теоретически, в будущем, хотя, возможно, не таком уж далеком, но дядя Али мог и даже, по негласным законам этой забытой Богом страны, имел полное право убить ее за грех, в котором Жади только что созналась по собственному желанию. Все это случилось только из-за Саида, да сократит Аллах его дни. Как он осмелился зайти в комнату мусульманки, сорвать с нее одежду, да еще и бессовестно разглядывать ее, воспользовавшись охватившим девушку страхом и потрясением! Но сейчас все это было неважно. Нужно было как-то избежать гнева дяди Али, а провалиться сквозь землю Жади, к сожалению, не могла. Думать было некогда, глядя через плечо Саида, стоявшего в полушаге от нее и, судя по всему, тоже с замиранием сердца ожидающего дальнейших действий Али, Жади заметила, что ее дядя уже пересекает порог комнаты и направляется прямо к ней с недобрым огнем в глазах и неизвестно, какими намерениями. Сердце сжалось у нее в груди, в глазах потемнело, воздуха не хватало, ладони вспотели, а лицо неистово горело, словно девушка уже оказалась в пламени ада. Внезапно в одно мгновение всё наконец закончилось и Жади упала без чувств. *** Жади проснулась в своей комнате. Половина ее тела находилась на кровати, а другая половина и затекшие ноги лежали на полу. Вдруг она вспомнила все, что произошло до ее падения в обморок, и с обидой осознала, что никто даже не уложил ее на кровать. Дядя Али оставил девушку в комнате, как только она потеряла сознание, ни на секунду не позаботившись о ее состоянии. О Саиде и говорить было нечего. После того, что он узнал, ему, наверное, даже смотреть на нее было противно, не то что прикасаться к ней. Это было ей на руку, теперь разрыв помолвки с Саидом был для Жади обеспечен. Вот только какой ценой? Девушку или накажут плетьми на площади, или… честно говоря, она не могла придумать другого исхода событий. Возможно, продадут в рабство бедуинам? Об этом даже подумать было страшно. Конечно, Жади могла броситься к дяде Али и со слезами на глазах клясться ему, что солгала насчет потерянной невинности. Возможно он сжалился бы над ней и отвел бы к врачу, который подтвердил бы ее слова. И что дальше? Дядя Али поскорее захочет избавиться от надоевшей племянницы и выдаст ее замуж если не за Саида, так за кого-нибудь другого. И чем такая судьба лучше, чем быть забитой плетьми на площади, пусть даже до смерти? Вдруг Жади вспомнила еще одно событие сегодняшнего утра, когда Саид сорвал с нее накидку, чтобы проверить, есть ли на ее теле ожоги. Это, несомненно, было большим грехом и оскорблением, нанесенным не только Жади, но и дяде Али. Конечно, Саид захочет утаить этот постыдный поступок от Али. Но Жади могла бы рассказать правду. С другой стороны, к чему бы это привело? Даже если дядя Али решит поверить ее словам, что уже маловероятно, грех Саида будет казаться ему божьим благословением по сравнению с грехом, который «совершила» Жади. Ведь в Марокко не было ничего страшнее для девушки и всей ее семьи, чем потерять невинность до замужества. Ситуация казалась абсолютно безвыходной. Практически ни на что не надеясь, Жади проверила дверь и окно. Как и ожидалось, они были заперты снаружи. Разбить окно было нечем, попытки скорее всего окажутся тщетными, зато соберут возле ее комнаты всех обитателей дома. Вдруг послышался женский шепот из-за двери. - Жади, это я. О Аллах, это была Зорайде! Услышав голос единственной родной души в этом доме, Жади рванула к двери и села на пол, прижавшись к ней ухом, чтобы слышать всё. - Зорайде, благослови тебя Аллах, ты пришла! Жади старалась говорить очень тихо на случай, если дядя Али был дома. - Послушай меня внимательно. Дядя Али принял решение насчет тебя. Он помиловал тебя и не станет отправлять на площадь. Тебя не накажут плетьми, Жади… - весть была счастливой, но по непонятной причине в голосе Зорайде не было ни отголоска счастья. - Слава Аллаху. - прошептала Жади, но плохое предчувствие подсказывало, что радоваться было нечему. - Дядя Али решил отдать тебя бедуинам. Просто так, за бесценок, ведь даже бедуинам известно, что если мужчина отдает женщину им, значит, она уже не представляет никакой ценности… - Жади поняла, что под ценностью, судя по всему, подразумевается невинность. Сбылись ее худшие опасения, но почему-то девушка уже не чувствовала прежнего страха. Что в доме дяди Али, что в караване бедуинов - всё одна каторга. Что они могут сделать? В худшем случае заставят ее выполнять грязную работу. Работа не пугала Жади. Все лучше, чем до конца дней ублажать нелюбимого мужа… - Почему ты молчишь, Жади? - резкий шепот обеспокоенной Зорайде заставил девушку вынырнуть из своих мыслей, - неужели ты не понимаешь, что эта участь только кажется милостью! На самом деле для иной женщины она страшнее смерти от ударов плетьми. Все знают, что делают бедуины с порченными девушками. О Аллах, помоги! - Зорайде не сдержалась и начала тихонько рыдать. Слова Зорайде больно ударили Жади по сердцу. Как она могла сразу не подумать об этом, какая же она глупая! От ожидавшей ее участи внутри все сжималось. Зорайде права, лучше умереть. Никогда Жади не могла подумать, как горька судьба марокканской девушки, если та отказывается потакать желаниям родных. Какая-то служанка окликнула Зорайде, и бедняжка убежала, оставив Жади наедине с ее отчанияем. «Никто меня не спасет, - думала девушка, позволяя горьким, горячим слезам стекать по щекам, - Мамочка, с тех пор, как ты оставила меня, я никому не нужна, я совсем одна, - Жади не могла успокоиться, с каждой секундой все больше осознавая безвыходность своего положения, - Никто в целом мире не думает обо мне, никто…» Жади так и просидела всю ночь на холодном полу, прижавшись к двери, утирая тканью белоснежной одежды горячие слезы и даже не подозревая, что все-таки был в этом мире один человек, который, хотя очень хотел, но не мог перестать о ней думать.