Командировка

Первый год они с Гарри снимали квартиры и дома максимум на месяц, скитаясь по различным районам Лондона и его пригородов. Женщина по-максимуму старалась замести следы, сделаться незаметной. Безопасность — ее и Гарри была на первом месте. Хорошо, что ей помогала верная Фиби, её домовушка. Скоро уровень накала спал. Она выписывала «Ежедневный пророк», чтобы хоть как-то быть в теме новостей магического мира, и события, напечатанные там, её радовали. Множество сторонников Лорда было арестовано, кое-кто был посажен в Азкабане, а кто имел большие деньги — откупился и затих. О них с Гарри писали, называя героями, но Лили-Рогозина за Орденом не пришла, боясь того, что к ней прицепятся с ненужными ей вопросами, да и оставлять маленького сына, пусть и на короткое время, уже успевшего неплохо изучить речь и пытающегося говорить, было страшно. *** Скоро облик Лили-Рогозиной начал меняться — начали тускнеть яркие рыжие волосы, изменялось (будто бы плавилось) лицо. Голос стал иным. Магия сама откликнулась на желание «скрыться». Особенно это касалось сознания. От Лили ей досталась «в наследство» отличная память по магической базе, и скоро она окончательно встала — утряслась в голове. Воспоминания о прошедшей жизни тоже встали на соответствующее место, как и то, что называлось материнским инстинктом. За Гарри она была готова порвать любого — он окончательно стал только её сыном. Когда сын перешёл уже на более взрослое меню окончательно, она начала усиленно приводить себя в форму. Её тело, разумеется после родов, приобрело женские, более обтекаемые формы, и ей это не нравилось. За три месяца она при помощи активных физических упражнений, зелий и проверенных лекарств, правильного питания и тренировок в различных спортивных центрах, вернулась к её самым любимым формам. В конце-концов она ещё молодая женщина, вдова ещё не вышедшая окончательно «в тираж». Они окончательно осели в одном из пригородов, удобных близким расположением детских садиков, школы и больницы. *** Да, о больнице. Ей очень хотелось работать «по профилю». В итоге, в здешних аналогах центрах занятости ей удалось узнать о том, что нужно из документов для того чтобы стать медсестрой. Снова она напряглась — покупка книг, массы методичек, затем отбор и покупка инструментов, и, самое главное, практика. Но голь на выдумки хитра, и она нашла своеобразные курсы сестер милосердия — уход за больными, за бедными, которые не могли себе позволить ни медпомощь, ни страховку, и обездоленными. За год она смогла-таки дорасти до старшей медсестры, часто заменяющей ведущего хирурга. Ну и приобрести полезные связи — к ним обращался не только «простой люд», но и те, кто не хотел отсвечивать криминальными травмами, ранениями и многими неприятными болезнями. Гарри был под надежным присмотром, и можно было спокойно заниматься своим устройством в жизни. Надёжное место работы — крепкое стояние на собственных ногах и уверенность в будущем. Все это позволило устроиться в обычную больницу, где её заметили — она была поразительно точным диагностом, и скоро обросла как и постоянными благодарным клиентами, так и к ней намеренно приезжали со всей Англии. Главврачу она была очень благодарна — иногда он позволял брать ей в руки скальпель, «быть на подхвате» во время тяжёлой операции, так как получить лицензию было трудно до невероятности. Но своих попыток и надежд она не оставляла. *** Гарри рос очень хорошим. Она приучила его к спорту, правильному питанию, к образу жизни, к стремлению получать знания и тянуться за умными. Он был очень добрым, сострадающим, готовым помогать ребёнком. Ещё был верным, умел держать себя в руках и держать свое слово, умным и честным, и, по-своему, хитрым. Он имел множество друзей, учителя в школе были им невероятно довольны. У него были «классические» мальчишеские увлечения — спорт, музыка. Ему нравились боевые искусства, на которые он ходил с подачи матери, но он любил и почитать какую-нибудь интересную книгу. Он с удовольствием изучал и языки — вполне свободно разговаривал на французском, русском (тут уже Рогозина не сдержалась сама — не хотела забывать родной язык), изучал и знал латынь на уровне. *** То, что он волшебник как и она сама, Лили-Рогозина от него не скрывала. Магические выбросы на первых порах сдерживала она сама, а далее — уже Фиби или он сам. Впрочем, магию под уздцы Гарри взял уже с ранних лет, чему способствовали активные физические занятия, устроенные матерью, и высокий личный самоконтроль ребёнка, так же взращенный ею. Она не раз и не два повторяла ему — люди будут бояться того, чему не смогут дать описание. Поэтому где надо — сдержись (или спрячь). Ранее она прикупила свод законов Магической Англии по совиной почте, и чётко поняла права ребёнка — он может использовать магию лишь только при угрозе жизни. Точка. В остальных случаях её использование запрещалось. Впрочем, как она понимала, в магических местах и родовых особняках выявить это невозможно, и часть юных магов, таких же, как и сам Гарри, приедет в замок Хогвартс подготовленными заранее. Уровень учеников будет как небо и земля. Отслеживать их чары начнут сразу же после первого курса… сейчас же все банально списывают на магические выбросы. Но это и было хорошо. Они раз в неделю ездили практиковаться в магии и варке зелий, в закрытый ото всех дом Поттеров. Кстати, из него хотели сделать памятник, но Лили-Рогозина, узнав об этом, прислала в Министерство кричалку о том, что Гарри вообще-то родной сын Джеймса, и когда станет взрослым, унаследует его дом. А вы хотите лишить его РОДНОГО дома, где он появился у неё на свет. К тому же, она пока не может заставить себя переступить его порог — так как воспоминания об убийстве её супруга все ещё живы у неё в памяти. Министерство опубликовало ей и Гарри публичные извинения. И ещё раз пригласило за Орденом, что хранился у них. Так что Гарри будет подготовлен со всех сторон. *** У всего есть двойное дно. Галина так и не смогла преодолеть тягу к стрельбе и всему военному. Она изучала не только медицинскую литературу обоих миров, но и боевую. Оружие она скоро стала носить абсолютно легально, а в некоторые, более-менее свободные от пациентов и сына деньки ходила пристреливать обойму в тир, чтобы, опять же, не терять навык. Её пациенты «теневого мира» могли достать любимому доктору любое оружие — от мелкого, до крупных калибров, так что… *** Единственное, от чего она страдала по-настоящему, это «желание плоти». Она, как врач, понимала, что без секса жизнь будет ей не мила, и держалась как могла. До трехлетия сына. К ним в отделение поступил на помощь симпатичный волонтёр Джек, и она не смогла сдержаться… спустившись с ним в подвалы больницы. С тех пор она редко, но все-таки ощущала себя полноценной женщиной, красивой и желанной, но тщательно скрывала это от Гарри. Гарри хоть и обладал шустрым умом, но сейчас точно не смог бы её понять, так как он ещё не полноценный взрослый. А далее — она открыто сможет с ним поговорить о пока, на данный момент, частично запретном. Ещё она постепенно узнала новости магического мира, и, прознав о том, что крестный сына за решёткой по ложному обвинению, тут же кинулась вникать в суть дела, и пытаться смягчить наказание, если не дать Сириусу свободу. На её счастье, когда она все-таки прибыла в Министерство, её узнала Амелия Боунс… Скоро стартовал пересмотр дела, и Блэка вызволили из Азкабана, где он восседал вот уже семь лет. Лили покорно дала показания, затем узнала вердикт — «Оправдан», и снова исчезла, хотя Сириус рвался поговорить с ней. А Питера Петтигрю объявили в международный розыск. *** Лили-Рогозина знала, что когда-нибудь это произойдёт. Она не вернётся в магический мир, больно много у неё «завязок» в этом, а вот Гарри предстояла полноценная туда интеграция. Но она уже договорилась о якобы переходе сына на домашнее обучение, а летом — непременная сдача экзаменов… Все было готово. Они с Гарри во всеоружии. В руках у неё было письмо из Хогвартса, написанное фиолетовыми чернилами на желтоватом пергаменте: «Мистеру Гарри Дж. Поттеру, проживающему….»