Командировка

Самолет медленно выпускал шасси и готовился сесть на взлетную полосу. Лили-Галина устало и одновременно встревоженно смотрела через иллюминатор постепенно приближающуюся серую, чуть запорошенную первыми снегами дорогу, и не знала, в общем-то, что и сказать. Как начать. Поверит ли он ей? Сможет ли? Простит ли много лет молчания? Небесного «тихохода» тряхнуло, и он уже заскользил по инерции по полосе. *** Николай Иванович не знал, что и думать. То, что его дочь — мертва, и он невольно смирился с этим, да и время способствовало рубцеванию этой раны… А тут странное письмо от незнакомки, утверждающей, что она его дочь, а еще — написано ее почерком… И еще то, что не отнимешь — это факты из жизни настоящей Галины, его дочери. Никто, кроме его дочери, не мог знать об том или ином. Фарс это или не фарс?.. Он взял с собой их собаку, Люську. Пожалуй, именно собака немного помогла мужчине-отцу привести себя в чувство. Люся, большая и красивая, черная лабрадор-сука, очень грустила по хозяйке, не понимала, почему женщина больше не приходит, не приезжает. Неожиданно Люська, до этого мирно сидевшая в ошейнике и на поводке, дернулась, принюхалась, резко встала на задние лапы, натянув поводок до предела, и заскулила-завыла-залаяла с просто неописуемой радостью. И начала рваться изо всех своих сил к телескопическому трапу. Старик с трудом сдерживал ее порыв — он понял, что собака, скорее всего, почуяла того, кого ждет и он сам, пребывая в смеси радости, страха и смятения. Навстречу к ним из толпы разномастного народа неспешно вышла женщина с ярко-рыжими волосами и большим чемоданом в руке и сердце старика екнуло. Слишком ее походка. Слишком ее манера держаться… Слишком… Он узнал ее. *** Скоро они уже радостно плакали друг у друга на плечах, а Люська, радостно лая и внося вокруг немалую сумятицу и пугая пассажиров, носилась кругами и бешено (и громко) лаяла. От счастья. — Папа! — прошептала она в объятиях отца, чувствуя, как сердце буквально разрывается от счастья. Она и не надеялась, что он ее узнает… много времени утекло с тех пор, да и не та она больше. — Люся, хорошая моя девочка! Узнала! Узнала меня! Молодец! Собака подставлялась под ее руки, ласково лая и ведя себя как щенок — прося почесать ей голову и брюхо. Свою хозяйку, несмотря на другой, слабый посторонний запах, она узнала. — Но что… Как?.. Почему… — старый мужчина пока не мог обрести свой голос до конца. — Я не понимаю… Почему ты такая… — Пап, не здесь, — быстро проговорила Лили-Галина, снова вытирая слезы из глаз и небрежным жестом откидывая мешавшие рыжие волосы назад. — Мне многое нужно объяснить, а кое о чем придется и помолчать… Давай мне Люську, я, все что могу, расскажу… *** За столом в кухне в этот день впервые было людно. Чай дымился в узорчатых чашках, на плите кипел пузатый чайник с горячей водой, а на столе была орда выпечки, столь любимой Галиной. У ног обоих восседала лабрадор, которой иногда доставался тот или иной кусочек от пирога или пирожка. Женщина рассказала старику все честно и откровенно — от «смерти» до последних дней, и о сделке. И о том… — У тебя в этой жизни сын… Как здорово! У меня есть внук… ну, почти, — немного смутился мужчина даже честно не зная как это правильно назвать. Его «дочь» привезла и все-все фотографии сына с собой. — Привезешь? — На каникулах — конечно. Сейчас меня можешь назвать очень дальней родственницей, седьмой водой на киселе. Чтобы не было лишних вопросов. — Женщина сложила руки на плоском животе — она блюла и сохраняла привлекательную фигуру даже спустя годы. С магией это дело было довольно легко. — А мне завтра надо обязательно зарегистрироваться как волшебнице… — Заметила она. — Но я приехала не только за этим. Ты нас сможешь тут легализовать, если что? Обоих? Старик подумал и кивнул: — Легко. Если что — я просто признаю тебя еще одной дочерью. Вне брака. — Опасный шаг… — Скорее деваться некуда. Ты хочешь так воскреснуть? И только так можно объяснить схожесть у нас поступками, характерами и действиями. Галина-Лили прикусила губу. На это крыть было нечем. *** Письмо, что доставила невзрачная сова из числа «классических» почтовых, оставило больше вопросов, чем ответов, но из тщательно зашифрованных строк Гарри почерпнул множество информации. Например то, что она улетела в Россию — судя по всему к родственнику о котором она упоминала. Гарри не знал толком кто там живет на самом деле — не слушал маму тогда, но, насколько он понимал, для нее было очень важно. А учеба тем временем шла своим чередом. Поттер шел в числе первых учеников, без особого труда справляясь с домашними заданиями, заклинаниями и всем прочем. Стоит упомянуть об уроках зельеварения. Снейп даже не отреагировал на него. Просто скользнул по нему взглядом — и все. Ни цеплялся, ни выделял, ни слова не сказал — для него Гарри Джеймс Поттер никто, пустое место. Поттера это изрядно подуспокоило, но осторожности и внимания он, на всякий случай, не терял. Вот Невиллу, которого мужчина изрядно поднапугал своим образом и резкими словами, досталось от Снейпа вдвойне. Снейп уже успел наложить на паренька наказание и осуществить снятие баллов. Самым ленивым на курсе и неуспевающим был и оставался Уизли. Младший сын семьи не успевал буквально по всем предметам, перескакивая со «слабо» на «отвратительно» и обратно. Из девочек успешнее всего, но вместе с тем невыносимее всего, была Гермиона Грэйнджер. По учебе она тоже шла в числе первых, но, как выразилась Патил: «… была просто невыносимой всезнайкой, буквально лезла во все, даже когда ее не спрашивают.» Соседки по комнате ее просто терпели, а Рональд, которого профессор МакГонагалл часто сажала вместе с ней, надеясь что та его «подтянет» по баллам, пламенно ненавидел. Все его недовольство когда-нибудь должно было излиться, и это невольно произошло на Хэллоуин. *** В этот день они по заклинаниям приступили к заклинанию «Вингардиум Левиоса». С тех пор как жаба Невилла, Тревор, несколько раз, по желанию и заклинанию Флитвика, облетел класс, многие умирали от желания овладеть подобными чарами. Но все было не так-то просто. Нюанс был как в жесте, так и в самом заклинании. С первой попытки ни у кого не вышло. Со второй тоже. Кое-что произошло на третьей — перо у Гарри плавно оторвалось от поверхности и зависло в воздухе. Поттер перевел дух — вообще-то заклинание не самое простое. Флитвик зааплодировал и дал премию — пятнадцать баллов для факультета. После этого у некоторых тоже кое-что начало получаться. У Уизли не выходило. Гермиона, сидевшая рядом, у которой тоже удались эти чары, коротко сказала ему об ошибках. Рональд, считавший себя правым в любой ситуации, от ярости, позабыл обо все, и высказал «невыносимой всезнайке», что она просто кошмар, и поэтому у нее нет и не будет друзей. Поттер моментально захотел вмешаться — его мама постоянно говорила ему о том, что девочек обижать нельзя, и тот, кто это делает — слабый и ничтожный человек, но не успел. Прозвенел звонок на перемену; Гермиона выскочила из класса, совсем забыв про свои вещи, и расплакалась прямо на ходу, и быстро исчезла с глаз. Гарри в два прыжка достиг Рона, развернул — и ударил его кулаком в солнечное сплетение. В толпе школьников, идущих на праздничный ужин, начавшейся драки было не видно. — Мерзкий волшебник, — бросил Поттер, когда Уизли буквально скатился на пол, не в силах сделать вздох, — обижать слабую девочку! Между прочим, она права на твой счет, подсказала как исправить ошибки, а ты… Гарри махнул рукой, велел Неву с его сумкой идти на ужин, а сам быстро покидал вещи Гермионы в ее сумку и отправился искать девочку по женским туалетам, куда, вне всякого сомнения, она и убежала. *** Ему повезло не сразу. Услышав рыдания, Гарри, плюнув на то, что в женский туалет вообще-то нельзя, зашел прямо туда. Грэйнджер билась в истерике в последней кабинке. Гарри постучал в запертую на задвижку дверь: — Гермиона! Ты вещи свои забыла! Плюнь на Уизли, он просто завистливый и посредственный маг! Послышалось шевеление, потом шорох одежды, а после стук отодвигаемой задвижки — и перед мальчиком наконец-то предстала зареванная девочка: — Это женский туалет! — А это твои вещи, и Рон — просто идиот! — быстро пересек ее дальнейшую тираду паренек. Несколько минут Грэйнджер глядела на него и на свои вещи. Потом ее губы тронула легкая улыбка. — Ну и хорошо, — даже обрадовался парень, — пошли отсю… Но договорить он не успел. Послышались тяжелые шаркающие шаги от которых дрожали стены, и в дверной проем заглянула самая мерзкая голова из видимых Поттером. Но, к своему ужасу, Гарри опознал ее. Тролль. Это был горный тролль. *** — Живо в кабинку! — прорычал Гарри, и они оба запихнулись в маленькое пространство между дверью и унитазом. Гермиона, видимо готовясь заорать — обычная реакция на стресс у девочек, судорожно стискивала несчастную сумку и с каждой секундой становилась бледнее. — И не смей кричать! Есть шанс, что он нас не учует… Гермиона испуганно дернулась; открывшийся было рот она в итоге закрыла, и дополнительно заслонила ладонями рук. Но тролль уже сделал свой выбор и с силой пропихнулся вовнутрь. У Гарри еще оставалась слабая надежда, что существо их не учует, но все-таки это случилось — ноздри существа начали подергиваться и тролль начал принюхиваться. — Идешь за мной. У нас один-единственный шанс прорваться. Это неожиданность. И его тупая, неспешная реакция. — Очень тихо заговорил Поттер, — Я поставлю максимальный щит, но он продержится тоже недолго… — Я-я-я поняла, — заикаясь, произнесла девочка. Не дожидась, когда девочка испугается еще больше, он резко дернул дверь в сторону… *** Они выдохнули как только между ними и троллем пролегло пять этажей. У Гарри от быстрого бега кололо в боку, а Гермиона не могла перевести дух. — Согнись, и выдохни. — Заметил Поттер. — Ч-т-о это было? — пробрало ее в этот раз до костей. — Как что? Существо, и существо опасное - горный тролль. Очевидно, — тут у них под ногами содрогнулся пол, — учителя явно уже в курсе. Судя по всему, они применяют усиленную Бомбарду. Пошли в гостиную, я знаю более короткий путь. И безопасный. Гермиона, все еще дрожа, безмолвно последовала за ним. По счастью, им никто по дороге не встретился — всем преподавателям явно было не до них… *** Только через несколько часов Грэйнджер, сидя в дальнем кресле и что-то держа в руке, очнулась окончательно. И, не отрываясь, весь оставшийся вечер провела рассматривая смеющегося вместе с Невиллом Долгопупсом Гарри Поттера. Несостоявшийся банкет перенесли в гостиные, и праздник продолжился. Правда у Поттера был траур, и он пришел во всем черном — очередная годовщина гибели отца… Но, как сам мальчик говорил, отец дал ему и маме шанс на жизнь, и Джеймс Поттер был бы рад, что он сейчас наравне со всеми ест, пьет и смеется. Как он после всего случившегося держит лицо? Как может так легко смеяться и разговаривать? Как… Ответов у нее не было, но девочка с ранних лет умела анализировать. Она просто, не будь Гарри рядом, умерла от страха… или была бы убита троллем. Он мало того, сообразил что делать, и как спастись, так и ее спас, не испугался… Настоящий гриффиндорец. А что она… Не боец. И с этим надо было что-то делать.