Заметки по ходу перепрохождения

Как-то я читала фанфик, в котором попаданец из современного Китая оказывается в условном фэнтези-Китае, строит себе домик в лесу, заводит себе демонического пёселя, а потом идёт в ближайшую деревеньку и покупает ему игрушку. Покупает. Игрушку. Псу. Потом мне попался фичок с попаданцем в европейский Ренессанс, в котором главный герой искал зубную щётку. Тут он на рынке условной Флоренции щётку не нашёл, но купцы пообещали привезти её из далёких далей, условной Африки. И это... Это на самом деле многое говорит о нас, и нашей привычке к капитализму. Мы привыкли, что всё можно купить. И я не про честь, совесть и вульву, а про подушку в форме авокадо, специальный венчик для взбивания молока и фрукты с другого континента. А если что-то настолько редкое, что купить нельзя, то, так уж и быть, можно заказать и тебе обязательно привезут. На самом деле такое положение вещей — крайне новое, и большую часть человеческой истории было не так. Чёрт, да даже моё поколение застало переход к капитализму после развала Советского Союза, и я успела насмотреться на остатки неденежной экономики, в которой варились мои старшие родственники. У неё есть несколько отличительных черт. Во-первых, ничего нельзя купить, во всяком случае — просто так. Я помню удивление матери каждый раз, когда оказывалось, что что-то можно просто купить. Не по знакомству, не по блату, а просто встать, пойти и купить. Что можно нанять грузчиков. Что можно выкинуть старый комбайн и купить новый. Что можно не перешивать одежду, не делать заплатки, а просто купить что-то новое и не мучиться. Не было вот этой уверенности, что всё можно купить, была уверенность, что ничего купить нельзя. И я почти уверена, что в условное средневековье всё было похоже — хотя не могу гарантировать. Если купить нельзя, то откуда люди брали вещи?.. Они их делали. Шили сами, чинили сами, мастерили сами. Если у нас первым инстинктом будет поискать какую-то штуку в интернет-магазине, то в те времена сразу прикидывали как её сделать, либо кто из знакомых может её сделать. Но при этом была жуткая специализация каждого члена сообщества. Женщины готовят, мужчины ловят паническую атаку при виде сырой крупы. Мужчины правят сантехнику, женщины впадают в ступор при виде отвёртки. И это не просто так. Если кто-то, кто специализируется на шитье, видит любительский пошив на ком-нибудь другом — он этого человека живьём сожрёт, а косточки с подругами перемоет, мол, как так, как можно в таком позорище ходить, руки кривые оборвать бы тому, кто это сделал. Не умеешь — не берись. Фишка в том, что обмен благ в таком сообществе обеспечивается не деньгами, а репутацией. Если тётя Вера сшила тебе юбку, значит ты обязана поделиться с ней яйцами от твоих несушек. Если дядя Коля починил тебе телевизор, нужно накормить его обедом, напоить водочкой, а потом поделиться солёными огурчиками, как консервацию сделаешь. Если ты заколол козу, тебе нужно поделиться мясом со всеми соседями, чтобы когда кто-то из них заколол свою козу, они поделились с тобой. Помню, в школьном учебнике это называлось натуральным обменом, но я не уверена, что это именно оно или там сильно упростили понятие для школьников. Там на картинке была улыбчивая крестьянка, которая меняла молоко на яйца, но... Это не совсем то, что происходило. Поменять что-то на что-то было разовой сделкой, которую проводили с чужаками, которым не сильно-то доверяли. Между своими как раз действовала кредитная система репутации. «Я сейчас сделаю тебе хорошо, а потом ты не сможешь отказать сделать хорошо мне». Это экономика отношений. В ней не не используются деньги, но репутация. Такие сообщества очень рады помогать новичкам, с той же радостью, с которой банкир стремиться дать тебе кредит — за него придётся расплачиваться с процентами. Плюс это накладывает свой отпечаток на коммуникацию. «Ой, мне так тяжело, ой, я так устала» — это не просто жалобы, это способ торга, способ набить себе цену. Если ты что-то делаешь легко и без жалоб, значит это для тебя «дёшево», можно это у тебя просить ещё и не особо расплачиваться в ответ. Эмоциональный шантаж, манипуляции, стратегическая дружба с полезными людьми — это всё не реликты плохого воспитания, а реальные возможности для материального роста в таких условиях. В какой-то мере денежная экономика проще: там договариваются о цене, сразу платят её и расходятся. В экономике отношений надо помнить, и надо на эфемерных чувствах и ощущениях доказать, как это для тебя дорого, как много за это придётся заплатить. В экономике отношений существуют люди с несправедливо хорошей репутацией. Люди из «хорошей семьи», мошенники с хорошо подвешенным языком, люди, принадлежащие к некой фракции и пользующиеся её репутацией — священники, солдаты, врачи. Не то, чтобы эта экономика была более справедлива, да. Если ты тихий человек, тебе на шею сядут и ножки свесят. Поэтому после развала Советского Союза у людей не было финансовой грамотности, но всё ещё оставалась грамотность отношений. Дружи с нужными людьми, дружи стратегически, ненавидь, но дружи — хоть шерсти клок с этого обалдуя да получишь. Не думаю, что это именно то, какая модель взаимоотношений есть в условном китайском фэнтези или в Европе времён Ренессанса... Но это всё равно будет ближе, чем наш глобализированный капитализм. Люди без АлиЭкспресса совсем иначе воспринимают мир. * * * Этот концепт любопытно накладывается на АС1. Среди ассасинов времён Альтаира деньги явно были не в чести. Милитаризированный орден со строгой иерархией, с деревенькой под боком для изготовления жратвы и садом с полуголыми девицами для постельных утех... Есть нифиговая такая вероятность, что сам Альтаир деньги в руках ни разу не держал, а если и держал — то просто разок случайно спёр их вместе с метательными ножами. С одной стороны, ассасинов явно обеспечивают всем необходимым деревня у подножия Масиафа, но это скорее групповой договор, чем индивидуальный. Местные жители дают еду, ассасины — защиту. Вроде как взаимовыгодный договор, который теоретически может быть равным, но на деле как всегда главенствует тот, у кого оружие. Местные жители просто платят налог и ни у кого из ассасинов нет строгой необходимости заводить с ними дружбу для выживания. Примерно как у феодалов с крестьянами. С другой стороны, экономика отношений должна была существовать между самими ассасинами. Даже если материально их полностью обеспечивали, то в деле тренировок, развлечений и шалостей институт репутации должны были сложиться. В таком разрезе это больше похоже на армию или, более близкий мне пример, школу. Выше статус у того, кто лучше рассказывает анекдоты, громче смеётся над чужими шутками, может поддержать разговор, с кем выходят более весёлые шалости, кто может помочь с домашкой... в смысле, с тренировкой. И тут Альтаир. Альтаир, который: «Я не должен быть милым, я должен быть ассасином». Альтаир, который, грубо говоря, вооружённый ботан. Альтаир, который специалист в официальном тренинге, и который не тратил время на накопление социального капитала со сверстниками. Сами по себе впечатляющие боевые навыки Альтаира могут переводится в социальный капитал, и они переводятся, но не всегда — в положительном ключе. Кто-то восхищается, что он такой крутой и готов пасть за него порвать и помпонами махать. Кто-то, наоборот, завидует и готов нагадить при первой же возможности. У Альтаира есть кредит репутации с каждым братом, но несмотря на то, что он его не строил. С кем он налаживал отношения, так это с аль-Муалимом. Альтаир по сути как Гермиона с первого курса, талантливая выскочка, которая старается понравится учителям, а не сверстникам... и вполне в этом преуспевает. Вот в таком разрезе Альтаир капец какой высокомерный. Эдакий мажорчик, который может позволить себе не заводить дружеские отношения со сверстниками и всё равно получать лучшие миссии, обмундирование и похвалу. Недостижимый чувак, которому ты ничего сделать не можешь, и который может позволить себе на тебя не смотреть. Сам Альтаир мог честно ничего такого в виду не иметь и не тратить свои силы на презрение. Но одно то, что он и на дружбу их не тратил, уже рисует его высокомерным и немножечко чужаком. Представляю, как горели жопы у всего Ордена. Все: — Ты, сука, с нами не разговариваешь! Ты разговариваешь с начальством. Ах ты высокомерный мудак! Альтаир: — Что с вами, какое плохое зло я вам сделал, вы чо, ебанутые? Все: — Ты не пошел со мной бухать! Ты не обсуждал со мной метательные ножи! Тебе миссию ту крутую дали! И новый скрытый клинок! И меч у тебя самый крутой! Альтаир, на голубом глазу: — Ну да, потому что я лучший. Полыхание жоп до неба а-а-а.