Prima of Versailles

Куда ведет мой путь?

Путь занял, как им казалось, целую вечность. Всю дорогу между партнерами не прозвучало ни слова. Тишина напоминала вакуум, вселенскую пустоту, ничего. Единственным, что не давало сойти с ума, было радио, из которого доносилась красивая музыка, что доносилась тихим шепотом. В какой-то момент зазвучала песня, напоминающая Уинслоу о былых временах, наполненных грустью и печалью. Вдруг он услышал тихое и мелодичное пение. Голова резко повернулась в сторону звука. Это был Ким. Он пел. — Знаешь эту песню? — поинтересовался Одли. После заданного вопроса взгляд водителя был снова устремлен на дорогу. — Да, эту песню моя матушка обожает всей душой. Говорит, что если бы не отец, то она охмурила бы Монро, — с издевательской усмешкой в голосе ответил Макс. Он явно не любил своего отца. Не любил всей своей душой. — К твоему сведению, мне от матери досталась любовь к данному исполнителю, а что насчет… — не успел Ким договорить, как его прервало пение Уинслоу. — Every day remember, how I love you so, — подхватил за певцом строчку Одли. Через пару минут машина остановилась, мужчина посмотрел на своего друга и продолжил пение, — In your heart believe, what in my heart I know, — он притронулся к груди, якобы касаясь своего сердца, а после направил руку на Макса и с улыбкой пропел, — that forever more I’ll wait for you. Лицо парня покрылось легким багровым румянцем, что был схож цветом с полярным днем перед заморозками. Но он все же не остался в стороне, он присоединился к исполнению песни. Макс нежно взял мужчину за руку и будто вырвал его сердце из ладони, — the clock will tick away the hours one by one. Зеленый. Певцы, наслаждающиеся песней и друг другом, скрылись в скромных улицах Франции. Максимилиан и Уинслоу через полчаса все же добрались до Версальского дворца, что встретил их с распростертыми руками. Одли осмотрел архитектурное строение сверху донизу. Впервые за долгое время, которое тянуло словно резина, мужчина смог разглядеть в нем ту первичную красоту, которую он увидел девять лет назад. Он ощущал себя туристом, который увидел здание впервые в жизни. Теперь здание не напоминало склеп, в котором он был заперт все это время. Сначала мужчина хотел забыться, благодаря балету, но после понял, что попал в настоящую ловушку. Здесь он ощущал себя марионеткой, которая беспрекословно выполняла указания своего начальника. Это заставляло с каждым днем ненавидеть себя и свою жизнь еще больше. С новым восходом солнца мужчина терял надежду на «побег», но сегодня, в этот роковой день, яркая звезда взошла с запада. Теперь он ощущал себя…свободным? Мир обрел яркие краски, но Одли не понимал каким образом. — Уинслоу, мы приехали, ты собираешься выходить? — обеспокоено спросил Максимилиан. Парня начинало смущать, что его партнер с каждым разом все страннее и страннее. Он словно отстранялся ото всех. Ким не понимал, что происходит с Уинслоу. Это пугало. Его поведение напоминало людей, что давно потеряли надежду даже на абсолютно мнимое спасение. Людей, что приняли свою скорую кончину. Одли был словно пленник, которого ежедневно пытали. При взгляде на мужчину у Макса начинала проявлять не свойственная ему черта — жалость. Ему хотелось закрыться вместе с Уинслоу в месте, где никто и никогда бы им не помешал. Парень жаждал расспросить своего новоиспеченного друга обо всем. Почему он выглядит таким отстранённым? Что произошло у него в жизни, что он стал таким? В этом ли причина его двоякого поведения? и что же в конечном счете он испытывает к Максу? Но Ким понимал, что между ними не такого рода отношения, поэтому никаких ответом он не получит. Никакой взаимности. — Черт, — пронеслось в голове, что не могла прекратить думать о танцоре, — что же мир хочет мне сказать? Зачем он свел нас вместе? А главное, почему я в нем так заинтересовался? Беспорядок мыслей мешал сконцентрироваться на происходящем. Потрясся головой из стороны в сторону, он попытался избавиться от безумных мыслей. Нужно было идти внутрь, так как заканчивающееся на репетицию время уже начинало дышать в затылок. Легким, как казалось Киму, касанием он дотронулся до мужчины, чтобы вывести его из состояния транса. Прикосновение, что напоминало Максу мягчайшую постель, для Уинслоу оказалось раскаленным металлом. Его тело дернулось из-за «ожога». Голова повернулась в сторону мучителя, — прости, я немного задумался. Нахлынули воспоминания, — с его уст сорвался нервный смешок. — Что же пошли, а то Шат и так пошел нам на встречу, перенеся репетицию. Поэтому не стоит заставлять ждать нас еще больше. Одли молниеносно отворил дверцу и выскочил из автомобиля, он был похож на испуганное животное. Но точно ли на животное? Нет. Он напоминал не его. Уинслоу был похож на того, кто сильно пытался сбежать от своего кошмарного прошлого, словно от внезапно вспыхнувшего пожара. От такого резкого изменения Макс опешил. Ему было невероятно интересно, как человек за такое короткое время кардинально изменился. В это же время, пока Ким стоял в недоумении, Уинслоу был уже рядом с дверью, которая вела в мир искусства. Ким все же решил поторопиться, который видимо не собирался ждать парня. — Ну нужно так торопиться! У нас в запасе есть еще пара минут! — прокричал Макс, пока бежал со всех ног, — Ты забыл заблокировать машину! — Ким настолько хотел остановить Уинслоу, что даже не заметил камень, который возник у него на пути. Зацепившись мысом ботинок, он не смог сдержать равновесие и упал, словно первый снег поздней осенью. Также неожиданно. Теперь его ладони были разодраны и окровавлены. Полный нонсенс. — Блять! Да подожди же ты! Но Уинслоу был словно погружен в океан мыслей. Он ничего не слышал. Что же происходит у него в голове? Почему? Почему он убегает от мира и прячется в себе? Максу хотелось все же получить объяснения такого поведения, но он ясно понимал, что от правды, скрывающейся за тяжелым занавесом, станет только сложнее. Еще никогда правда не делала, что-то лучше. А иногда, правда была еще одной ложью. И все же Уинслоу остановился, но причиной этого был директор, что вышел навстречу парням. Мужчина был неимоверно счастлив их видеть в целости и сохранности. Мужчина, что на вид был лишь немного старше Одли, посмеялся, — Мистер Ким, в следующий раз постарайтесь быть внимательнее. Не хватало еще того, чтоб один из членов нашего коллектива находился в суде из-за своей невнимательность. О мой Бог! — прокричал Шат, — что с вашими руками?! — Все хорошо, просто не заметил камень, — с улыбкой произнес Ким. — Извините за беспокойство. Директор подошел к Максу и похлопал его по плечу, чтобы снять напряжение, — ну чего, Вы, все же хорошо. Все мы совершаем ошибки и попадаем в глупые ситуации. Не нужно извиняться за то, что вы человек. От этих слов на душе Макса и, правда, стало легче. Словно все, что накопилось за долгое время, улетучилось. — Извините… То есть, если на этом все, то мы пойдем в гримерку, — Ким посмотрел на своего партнера, который стоял в стороне. Уинслоу все время молчал. Он был совершенно не здесь. — Когда же он придет в себя? Что случилось? — размышлял про себя парень. Он взял мужчину за руку и повел в нужную комнату. — До встречи, мистер Шат. Встретимся после репетиции, — Макс улыбнулся директору, что остался позади. — Конечно. До встречи! — произнес Шат прежде, чем парни скрылись за поворотом. Танцоры поднялись наверх, где находились все гримерки. Макс и Уинслоу дошли до двери, на которой красовалось красивое число тридцать один. Ключ сначала не хотел проворачиваться, но после нескольких усилий она все же открылась. Партнеры шагнули за порог Одли прошел вглубь и сел в кресло, стоящее около окна. Легкий ветерок играл с его растрепанными волосами. Мужчина смотрел куда-то вдаль, что-то выискивая. Его взгляд был затуманен белой пеленой, что не давала ему что-либо увидеть. — Уинслоу! — Макс дал мужчине нехилую пощёчину, пытаясь привести его в чувства, но все было бесполезно. — Что, черт тебя побери, с тобой происходит?! Ты можешь ответить на мой гребанный вопрос? Ответа не было. Снова наступила тишина, и это уже начинало раздражать Макса. Еще мгновение молчания, и он мог бы буквально сойти с ума. Вдруг послышался смех. — Ах, скажи уже ему, что твое тело находиться вне контроля, — Второй и Первый стояли рядом друг с другом и наблюдали за пустой оболочкой, которая бездумно наблюдала за природой за окном, — чего же ты не скажешь? Точно, забыл. Ты же не можешь! — с издевкой говорил Пхен. — Пхен, — Уинслоу вцепился в него, — соизволь объяснить, что тут происходит! Сон наклонился к телу, которое никому не принадлежало. Сейчас можно было сказать, что Второй был олицетворением слова «издевка», — ты же все прекрасно понимаешь. Зачем мне тебе что-то объяснять? Тебе известна причина, почему тело не подчиняется нам в данный момент. Вспоминай. Давай же, Уинслоу, — в тот момент, когда хватка Одли ослабла, Пхен вырвался и встал рядом. Второй и Первый. Оба находятся вне тела. — И все же я думаю, что некрасиво игнорировать человека, — Сон осмотрел Макса, а после снова наклонился к оболочке. Он прикоснулся бестелесной рукой к щеке смотрящего. — Ответь же ему хоть что-то, Одли. — И как ты это себе представляешь? Мне позвать шамана или же сообщить через спиритическую доску? — проворчал Уинслоу, смотрящий на весь этот содом. — Не знаю, — ответ был на удивление очень прост для Пхена, что всегда был достаточно разговорчив. В какой-то момент его очертания становились нечеткими. Он постепенно исчезал. — Что-то не так. С ним что-то не так! — он резко повернулся к Первому, — он вернулся! Черт, как же больно! — Сон схватился за голову, которая, казалось, вот-вот взорвется. Одли подбежал к нему, чтобы тот окончательно не свалился наземь, — о ком ты говоришь? Кто вернулся? Есть только ты и я! Третьего не существует, — мужчина прижал Пхена к себе. Он боялся, что Второй исчезнет. Ведь если не станет его, то Уинслоу тоже придет конец. — Эй, придурок! Кто разрешал тебе так просто уходить? Или ты, наконец, решил отказаться от своего тела? Нервный смех усиливался, складывалось ощущение, что он заставит лопнуть перепонки, — я всегда тебя недолюбливал, но это еще не повод исчезать! Ты что вытворяешь?! Мы же вместе и помрет в этой дурацкой гримерке! — Эй, плакса! — Пхен коснулся слезы, что стекала по щеке Первого, — мы не погибнем, и он не умрет. Все будет в порядке, я просто немного отдохну. — Почему ты в этом так уверен? — Одли совершенно ничего не понимал. Он чувствовал себя человеком, который из прошлого попал в наше время. — Что же ты знаешь? — Правду. И ты тоже… — Пхен улыбнулся перед тем, как полностью испариться. Одли смотрел на марионетку, что продолжала сидеть на месте, но неожиданно стала шевелиться. — Что ты, черт возьми, такое? — он смотрел куда-то дальше. За тело, сидящее в кресле. — А главное, кто ты такой? — за оболочкой стоял Третий. Раздался громкий удар кнута. Мать безжалостно избивала своего ребенка. Она обращалась с ним хуже, чем обходятся с лошадьми на скачках. Каждый ее удар становился все сильнее. Голени, по которым она гладила хлыстом, стали похожи на мясо недавно разделанного животного. Это была ужаснейшая картина. Было не понятно, как мальчик стоит на ногах. — Хэй, что вы творите? Как вы можете так с ним обращаться? — Уинслоу подбежал к ребенку и обнял, тем самым закрывая его собой. Мать не остановилась, ей было все равно. В очередной раз послышался звук удара. И снова удар по окровавленным ногам. Одли не смог помочь ребенку. Уинслоу бы не смог, ведь его никогда здесь не было. За все время продолжающегося насилия ребенок не издал ни одного звука. Его маленькие руки жадно цеплялись за жерди, ведь только они помогали ему не упасть. Его лицо… На нем были безмолвные слезы, причиной которых была злость и обида. На жерди появились маленькие трещины, что от каждого сжатия разрастались. Точно так же, как и злоба ребенка. Ни он, ни мать не любили друг друга. — Ты ни капли не похож на меня! — кричала в порыве ярости женщина, пока наносила новые удары, — Мусор! Мусор, что загубил мою жизнь! Мою карьеру! Ну почему же ты не можешь хоть что-то сделать правильно? — Маргарита не хотела видеть своего сына. Он раздражал ее. Мальчик уже не мог стоять на ногах просто по тому, что они онемели. Он пошатнулся назад и с грохотом упал на пол, залитый кровью. — Мамочка! — ребенок прижал ноги к себе, ему было невыносимо больно, — мне жарко. Мои ноги, они горят. Мамочка, помоги мне. — О мой Бог! — женщина наконец пришла в себя, — что же я натворила? Мой сыночек! Мой милый Син Хен, — Маргарет подняла свое дитя на руки и понесла на кухню, чтобы оказать первую помощь, — прости меня. Прошу, прости! После щелчка дверной ручки Макс осел на землю, — что с ним такое? Он стал абсолютно другим человеком. Это Одли пытается так от меня избавиться? Совсем ничего не понимаю. То холодный, а то теплый. Я так точно сойду с ума. Нет, забудь Макс! Сейчас надо думать о другом! Парень вскочил с холодной плитки и двинулся к креслу, на котором совсем недавно сидел его противник и друг. Тяжелая сумка упала с тихим шлепком. Парень наскоро достал из нее вещи, которые взял на репетицию. Его торс обтягивала футболка, что повторяла рельефы. А крепкие ноги обволакивало серое трико. Ким смотрел в зеркало и пытался понять, что же с ним не так, из-за чего Уинслоу так себя ведет. И разве он один? А как же отец? Их поведения с Уинслоу идентичные. — Отброс, прошептал себе под нос парень. — Только этого ты и заслуживаешь, -резкий поворот. Макс направляется в сторону двери, чтобы как можно скорее попасть в зал. Репетиция уж точно избавит его от всякой ерунду. Пока Ким готовился к показному выступлению перед директором, Одли пытался вернуться обратно. — Черт, — мужчина ходил вокруг тела, что сейчас ему было не подвластно, — Что ты такое? Ау-у — Одли помахал рукой возле лица, в надежде привлечь внимание. Но, к его сожалению, это оказалось бесполезно. Он сделал тяжелый выдох и отвернулся к зеркалу, но резко тело совершило обратный поворот и смотрело через отражение прямо в глаза Уинслоу. — Что я здесь делаю? — произнесло оно. Рука непроизвольно двинулась к щеке отражения. Так тот пытался подтвердить, что это не сон, — я же умер… Как это может быть в сети. Уинслоу опешил. Он совершенно не понимал, что же происходит. Пазл в голове совсем не складывался, будто не хватало еще одной детали. — Что происходит? — Одли отошел в сторону и наблюдал за происходящим, — я ничего не понимаю, — вдруг в его глазах стало темнеть. Клонило в сон. Он не понял как, но танцор был уже на сцене, когда к нему вернулось сознание. Было слышно скрипки, что звучали отовсюду. Это было начало сцены. Уинслоу посмотрел на Макса и столкнулся с его тяжелым томным взглядом, направленным в самую душу. Одли ощущал себя обнаженным, словно Ким видел всю его подноготную, ему было стыдно. Стыдно, что не мог контролировать тело и сказать об этом, хотя тут совершенно не было его вины. По лицу Одли можно было прочитать, о чем же он сейчас думает. Но сейчас важно не это. Уинслоу нужно вжиться в роль. Стать Арманом. И вот наш герой бежит к Маргарите, чтобы рассказать ей о своей пламенной любви. Женщина же, облокотившись на спинку диванчика, смотрит на него с неким пренебрежением. Арману больно, он отходит, весь переполненный печалью. Его нежная и невинная любовь отвергнута. Ему больно. — Что? Почему мне по-настоящему больно? — Одли коснулся рукой груди. Он чувствовал, как быстро бьется его сердце. — Это же… это чувства Армана?.. или же они мои… — Нет, это боль не из-за отказа Маргариты, — Что же это такое? — он обернулся назад. Нет. Не возможно. Не может быть. Маргариты тут нет. Есть только Максимилиан. Уинслоу не может увидеть в нем ту самую Маргариту, он видит только своего друга. Арман ползет к Маргарите. Нет, он ползет к Киму. Это просьба принять его, принять ту любовь, которую он хочет подарить. Но Максимилиан лишь издевательски насмехается над ползающим в ногах мужчиной. — Не надо, — шептали глаза Одли, что слился с Арманом воедино, — не смотри на меня так. Не делай этого, — мужчина прильнул к коленям Кима и положил на них голову. Мужчина встает и с глубокой нежностью берет за руку свою Маргариту. Их взгляды встречаются. Смятение. Уинслоу смущен. И вот они дошли до момента, где в прошлый раз Одли потянул спину и страдал еще несколько дней. Он не сможет. Если сейчас он уронит Макса, то это будет полный провал. — Уинслоу, — шепнул Ким на ухо Одли. Это заставило мужчину немного смутиться. — Не переживай, все будет хорошо. Мы справимся. … да, это все же случилось… то, чего никто не ожидал… Уинслоу тянет Макса на себя, он хватает его в свои объятия. Он смотрит на него с такой лаской, словно мать на ребенка. Мужчина нежно кладет руки на талию Кима. Боль и легкая страсть. Вот Маргарита уже летит вверх, ведь Арман кружит ее на руках. Он смотрит на ее прекрасную ровную и фарфоровую спину. Она — ангел. Ей не хватает только пары белых крыльев, которые помогли бы взлететь и упорхнуть к своим сестрам и братьям. Максимилиан аккуратно садиться на плечо Уинслоу, словно птичка на ветку. Его надменный и все же нежный взгляд направлен на Армана. Маргарита и Арман наблюдают друг за другом, пытаются понять чувства, которые испытывают друг к другу. Ох, этот ее взгляд, как же он восхитителен, как же он невероятен, он просто манит. Мужчина ставит Маргариту на бренную землю, по которой ей приходиться носить свое беспомощное тело. Арман спускается вниз к подолу ее платья, не как к куртизанке, а как к женщине, что пленила его сердце. Танец завершился. Шат встал с кресла и начал аплодировать, — это было невероятно! Я так и знал, что вы будете дополнять друг друга. Вы превосходно сыграли! В какой-то момент я подумал, что передо мной и в правду Арман и Маргарита. — Спасибо, — синхронно ответили танцоры. Макс сначала удивился, а после начал смеяться. Уинслоу же было не до смеха, — Макс, я пойду первым, я, кажется, все же потянул спину. Ты пока послушай замечания Шата. — Макс улыбнулся и пошел к директору. Уинслоу отвернулся и пошел обратно в гримерку. Ему хотелось быстрее привести себя в порядок. Его мысли снова были спутаны. Нет, — Одли боролся сам с собой, — это какой-то бред. Я просто сплю, а это все дурацкий сон. Когда дверь в гримерку открылась, Уинслоу первым делом отправился в уборную. Ему было необходимо ополоснуть лицо холодной водой. Когда его щеки перестали пылать, он выключил кран. Его янтарные глаза поднялись вверх, он смотрел на себя в отражении. Хоть щеки больше и не горели, но были покрыты бордовым румянцем. — Что мне теперь сказать Пхену? — Одли был в замешательстве, — я подставил его. Что же он сделает? Куда приведет нас этот путь? — Уинслоу не мог придумать ни одного подходящего ответа, который удовлетворил бы Второго. … да, это все же случилось… то, чего никто не ожидал…он влюбился по-настоящему…