Начало.
Трескучий мороз проворно проникает сквозь толстый слой одежды, желая ощупать тёплое человеческое тело своими незримыми ледяными пальцами. Изо рта вместе с уставшими вздохами вырывался прозрачный пар, растворяющийся в опустившейся на крыши домов ночи. Под ногами весело поскрипывает бесчисленное количество маленьких кристалликов, переливающихся прекрасным сиянием в свете поднявшейся луны. На белоснежных улицах города — ни одной живой души. И лишь меняющие друг друга разноцветные огонёчки в окнах высоких серых многоэтажек давали понять, что жизнь не закончилась: она там, ютиться в тепле квартир. В голове Хана теплилась милая душе мысль о том, что его терпеливо дожидаются где-то около обжигающей батареи, пока он торопливо пробирается через огромные сугробы, в которые то и дело попадает по прихоти показавшегося из-под морозного покрова льда. По плохо вытоптанным серебряным тропинкам идти тяжело, ноги начинают ощутимо побаливать, но, несмотря на это неприятное ощущение, парень с полным отсутствием какой бы то ни было грации идёт вперёд, предвкушая приятный трепет в районе рёбер, когда он наконец попадёт в чужие беспричинно ласковые руки, выслушивая ворчливые причитания из-за того, что он в очередной раз потерял перчатки. Но он готов к этому, ведь от скорой кончины он себя точно уберёг: не зря же наматывал на шею три метра шарфа. Умереть от удушения в прекрасную праздничную ночь — не входило в список его тайных пожеланий. Вокруг всё необъяснимо пугающе безжизненно, таинственно. Не звучат звонкие голоса детей, ворчливое бухтение взрослых и хриплый лай уличных собак. Лишь пару деревьев за спиной, укутанные белёсым маревом, безмолвно мёрзли, не способные выразить своё ледяное недовольство. Хан медленно и незаметно для самого себя растворялся в этом приятном для слуха приглушённом похрустывании, доносившемся из-под промёрзшей подошвы его зимней обуви. Эта морозная мелодия пробирала его до самых кончиков оледеневших пальцев, не давая ему окончательно предаться странной праздничной тоске. Под тонкую кожу закралось явственное ощущение, что ни один человеческий неровный вздох не сможет побеспокоить парня своим присутствием, но, вопреки сему чувству, в спину неожиданно прилетел комок снега, разлетевшийся на мелкие кусочки. На тёплую шею осел жгучий холод. Он плавно стекал под одежду, очерчивая изящную линию позвоночника. Джисон осмелился лишь сжаться, поёжившись от ледяного прикосновения, которое с трудом можно было бы назвать нежным. За спиной кто-то с трудом сдерживал клокочущий в грудной клетке смех. Парень, раздражённый столь наглой атакой исподтишка, с надуманной суровостью развернулся на скрипучих пятках, чуть не запутавшись в собственных ногах. Не успел он даже оглядеть нападающего, как в его грудь стремительно влетел снежок размером с человеческое сердце. — Замёрз? — просмеялся Минхо, освещая Джисона своей мягкой улыбкой, сотканной из сердечной доброты. Он был завёрнут в большой тёплый пуховик, защищающий своего милого хозяина от жгучего мороза. В его зрачках горели озорные искорки, что заставляли Джисона почувствовать тот благодатный жар, исходящий из нутра старшего. Видно, он не дождался прихода парня и решил пойти в наступление. — Прости, не хотел попасть тебе за шиворот, — успокоившись от смеха, Ли наспех поправил сползающую на глаза шапку и приветливо помахал парой тёпленьких варежек, поднимая их над головой. Джисон, недоверчиво высунув из затянутого на горле шарфа покрасневший нос, стал внимательно разглядывать человека перед собой, чудным образом оказавшимся подле него. Минхо по своему обыкновению выглядит до жути подозрительно — как и должна выглядеть великая тайна, с какой он неожиданно вырос из-под снега. Для Хана это так притягательно очаровывающе, что он не сразу может отвести взгляд, затаив дыхание наблюдая, как тёплый пар ложится на чужие губы прежде, чем растворяется в воздухе. Очнулся не сразу: пришлось мысленно стряхнуть с головы толстый слой снега. В глазах Ли сияли улыбчивые блики, что не давали младшему хоть немного обозлиться на пакость парня, стоявшего перед ним. Он смог только мягко улыбнуться в ответ, всей душой стараясь игнорировать лютый холод, поселившийся в его карманах. Пораскинув мыслями, он неожиданно согнулся пополам и погрузил и без того покрасневшую руку в ближайший сугроб, вынимая из него тающий на глазах рассыпчатый комочек снега, не силясь слепить из него хоть что-то, издалека напоминающее шар. — «Торжественно клянусь, что замышляю только шалость», — сквозь стук зубов, до Минхо донёсся хрип, выпущенный вместе с хитрой улыбкой. Джисон попытался замахнуться настолько, насколько ему позволяли ноющие кости, и разжал оледеневшие пальцы, запустив в старшего жалкое подобие снежка. Хан не удосужился даже посмотреть на поражение Ли, крепко зажмуривая глаза, быстро запуская руки обратно в карманы. Минхо не мог расслышать его тихое шипение, но по выражению лица Джисона всё становилось понятно без слов, что не могло остаться без внимания старшего. — Подожди, ледышка, руки отвалятся, — Минхо быстро натянул заботливую улыбку на лицо, поспешив к страдающему младшему, губы которого, казалось, уже начинали приобретать бледный синюшный оттенок. Ли со спрятанной в сердце тенью обеспокоенности глядел в невинные глаза Хана, начавшего покачиваться из стороны в строну в попытке хоть как-нибудь заставить тело разогреться, закрывая глаза на неспособность отогреть ладони. Минхо со странной серьёзностью слегка нахмурил брови и усердно закопошился в своих карманах, пытаясь что-то выудить оттуда. Наконец он произнёс: — Возьми варежки, иначе никогда не согреешься, — в его руках лежала пара кроваво-бордовых варежек, которые могли подарить младшему столь желанное тепло, в котором он так отчаянно нуждался сейчас. Но Джисон лишь смотрел неуверенно на большую белоснежную снежинку, связанную на поверхности рукавичек и не решался вынуть руки из ненагретых карманов, принимая предложенные вещицы. — Возьми, говорю, — не унимался Ли, прижимая варежки к чужой груди с тихим ворчливым шёпотом. Тонкие кисти рук Хана хоть и не сразу, но оказались в тёплых-претёплых лапах, что заставило парня расплыться в доверчивой улыбке. Минхо смотрел на него, как на что-то сокровенное, будто бы получал несоизмеримое удовольствие от благодарного взгляда, направленного в его карие глаза. Ли мог бы смотреть на него, тонуть в снегу до самого рассвета, пока белоснежное сияние не начнёт жестоко резать глаза, вынуждая их закрыть. Стоять здесь без дела больше не хотелось, поэтому в его руках мгновенно оказались чужие укутанные ладони, которые он ловко погрузил в большой пушистый сугроб, после этого опрокидывая и Джисона. Запрыгнув в снег следом, старший не смог сдержаться от приглушённого хихиканья, заметив краем глаза, как парень умильно морщит нос, когда на щёки плавно опускаются маленькие ледяные кристаллики. Хан наконец раскрыл заснеженные ресницы и смог взглянуть на Минхо во всей его красе. В чужих тёмных глазах, словно в чистейшем зеркале, отражалась зимняя морозная ночь, поблёскивая на глубине зрачков разгулявшимися звёздами; на лице разгорался жар, нагоняя на нежную кожу очаровательный румянец; выбившаяся из-под объёмной шапки чёлка небрежно торчала во все стороны, спуталась и была покрыта нетронутой белизной инея, которую младший со всей серьёзностью посчитал неприкосновенной. Ли выглядел чудесно, сам того не ведая, вытравливая все посторонние мысли из чужой головы. Минхо с нескрываемым восторгом устремил блестящий взор в туманное небо, поднимая ладонь вверх — поближе к луне и звёздам. Бессмысленное ожидание праздничного чуда, что могло сойти на промёрзлую землю, можно было посчитать лишь глупой детской мечтой, которую заперли на невидимый ключ строгие взрослые, не желающие создавать себе новые проблемы. Но сейчас, разве важно, кто и что подумает, уцепившись презрительным взглядом за молодого парня, с искренним восторгом направляющего в чернильную темноту свои руки, согретые в мягких варежках. Джисон удивлённо ахнул, когда на ладонь старшего мягко опустилась малюсенькая снежинка, принёсшая с собой ещё сотни таких, как она. Ли был вне себя от переполняющей его душу безмятежной радости, которой он мог поделиться с притихшем Ханом, что внимательно вглядывался в его руки, будто не мог поверить собственным глазам, слезившимся от стужи и падающих на веки снежинок. — Не желаете ли восхитительного снега? — хохотнул парень, хитро поглядывая на младшего. А у того дыхание в зобу спёрло. Сказка ожила: сидела прямо перед ним, источала свежий аромат мороза и едва различимые нотки сочного цитруса. Джисон не успел ничего сказать в ответ, ведь над ним мгновенно нависла фигура Минхо, не осмелившаяся заползти на его тело из страха раздавить заледеневшие кости. Хану на лицо наконец перестали падать мелкие кристаллики и он, широко распахнув глаза, ловил дразнящий взгляд напротив, без стеснения расплываясь в лучистой улыбке. В голове на мгновение пронеслась забавная мысль о том, что сегодняшний праздничный ужин будет состоять лишь из снега и кусочка льда в качестве десерта, которая была неожиданно прервана громким хлопком, смешанным с людскими возгласами. Тело само по себе дёрнулось. Ли подвинулся, покорно убрал голову и заинтересованному, хоть и немного напуганному, взгляду Хана предстало великое множество разноцветных выстрелов, красочными букетами расползающихся по ночному небу. В нос ударил приятный запах зажжённых фейерверков. Не хотелось отводить взгляд, отвлекаться, прятаться за чужим телом. Парень получал необыкновенное удовольствие, пытаясь запечатлеть в памяти прекрасную рябь, отпечатавшуюся с обратной стороны тонких век. Первые салюты — всегда особо завораживающие, их искры особенно яркие. Странно, что до этого момента он не видел их истинной красоты. Был слеп столько лет. — С Новым годом тебя, Хан-и, — послышался сладкий шёпот около самого уха, заставивший уже порозовевшие от мороза щёки зардеться румянцем. — И тебя, хён, — выдохнул поспешно парень, ощущая на лбу что-то обжигающе горячее, приятной дрожью отозвавшееся во всём медленно согревающимся от чужого присутствия теле. На нежной коже остался своеобразный подарок, клеймо нежной привязанности — поцелуй, оставленный человеком в холодную праздничную ночь, сумевшим отогреть совсем озябшее тело парня, отдавая ему в дар милые кроваво-красные варежки с красивой снежинкой на их поверхности.Конец.