once upon a december

Петербург замело. Мерзлячая болезненно-холодная крупа сыпалась на город с вечера; к утру город превратился в огромный снежный сугроб. Ещё вчера брезгливо-серый и мерзко тянущий холодом из подворотен Петербург сегодня дышал анемично-белым и равнодушным, морозил нос и щеки, утопал в белом. Машины приходилось выкапывать, и опаздывающие на работу граждане, не поменявшие зимнюю резину, вполголоса матерились утром во дворе; те, кто добирался на своих двоих, вязли, тонули, падали и не поднимались. Купол Исаакия золóто сверкал сквозь серые низкие облака; в Петербурге было холодно и снежно. Муравьёв-Апостол младший (тот, что Ипполит) любил зиму и снег, но уж, увольте, не в таких количествах. Поэтому утром он, едва глянув в окно, сунул нос обратно под одеяло и заявил, что универ проживёт сегодня без него. — А как же коллоквиум у Романова? — попытался воззвать к Стас. Поля буркнул что-то нечленораздельное из-под одеяла; Стас расценил это как “никуда не пойду ничего не хочу никто мне не нужен пусть справляются сами”, пожал плечами, оставил где-то на кухне кофе и убежал. Ему, в отличие от Польки, в универ нужно было позарез: зачёт по истории нельзя пропускать. Ближе к двенадцати он позвонил Польке, который в сети не появлялся. — Слушаю вас, — ответили ему чётко поставленным голосом, — горячая линия правительства Москвы, чем могу помочь? Стас фыркнул. — Мы в Питере, если ты забыл. — Санкт-Петербург, попрошу! — немедленно взвился Поля, который на дух не переносил, чтобы “этот величественный, прекрасный город какой-то несведущий о его могучей истории деградант обзывал легкомысленным Питером”. Под несведущим деградантом обычно имелся в виду кто угодно, кроме Стаса. Кузьмин закатил глаза. — Ты что делаешь? — Пью чай, — доложился Ипполит, — китайский чай из китайской чашки пьёт русский человек и читает французскую книгу, а что изволите поделывать вы, господин юрист? — Господин юрист изволит сдавать зачёты на пятёрки. В отличие от- — Не надо мне тут в отличие, — перебил Муравьёв, — хочу сидеть дома и буду сидеть дома! В объяснительную напишу, что не пришёл по причине погодных условий, ты посмотри, там до сих пор метёт! У тебя ещё сколько пар? Стас слушал в трубке родной-родной голос, без конца о чём-то болтавший, и на душе теплыми рыбками неспешно шныряли туда-сюда медленные мысли. — Стася! — Я задумался, — фыркнул Стас. — Ещё три, я поздно вернусь. Сходи в магазин, нам нужен хлеб, молоко и овощи. — А если не схожу? — Стас практически увидел, как сморщил нос Ипполит. — Ну тогда мы с тобой ещё несколько дней будем питаться духовно. — Отличная идея, я считаю, зачем вообще люди придумали еду? Всё, Стась, целую, тебе пора, — и Полька сбросил вызов. Стас изумился: почему он сидит дома и знает, что у него начинается пара? Ипполит написал вечером, когда закончилась (последняя ну слава те господи) пара по философии и студенты еле живые выползали из универа. Стась давай пойдём домой вместе мне страшно лазить одному по сугробам пожалуйста

ты всё-таки вылез из дому

aга значит перспектива питаться духовно тебя не прельщает

ну Стась умоляю тебя

конечно давай, господи

где мне тебя искать??

я буду ждать у остановки

через десять минут

Полька в самом деле ждал: замерзший, без перчаток и с пакетом из пятёрочки в руке. Стас покачал головой на это чудо природы и достал из рюкзака вторые варежки. — Выспался? — Ага. Полька быстро оборачивается и обжигающе его целует. Соскучился. — Тебе купить гигиеничку, да, — вздыхает Стас и сам мимолетно мажет губами по холодной щеке. Ипполит хитро улыбается, смотрит из-под длинных тёмных ресниц, а в глазах мелкие бесенята пляшут. — Купи, — соглашается. Стас улыбается: он ведь и правда купит, а Полька забудет о нец в первый же день, и будет вспоминать только если он напомнит; Стас думает о скором новом годе, и о том, что дома уже стоит ёлка и упакованы подарки, но не все, а только ещё наполовину; не забывает он и о наполовину закрытой сессии, и так счастливо-тепло становится на душе. Ипполит рядом зябко ежится от летящего в лицо мелкого снега. Поднимается ветер, кружит по стылой земле белые песчинки, гуляет по Петербургу, подымая поземку. Где-то далеко замерзает Нева, где-то разводят мосты. Где-то совсем близко, в их с Полькиной квартире на окнах висят гирлянды и переливаются неброским уютным светом. Ипполит рядом зябко ежится и берёт его за руку. Стас думает, что всё у них хорошо.