Изумрудно-зелёный с серебром и Кубок Огня

За зельями время летело незаметно, да и сам Барти был недурным рассказчиком, вспоминая «для первого раза» только забавные случаи из своего ещё школьного прошлого, но Маргарет подтачивало совсем другое воспоминание о жизни Пожирателя Смерти. Её не отпускало видение зала суда и испуганное лицо юноши с карими, тревожными глазами. Отчего-то девочке совершенно не верилось что тот молодой мужчина, почти подросток мог пытать людей до полного безумия. Нынешний Крауч с его лихорадочным блеском в глазах и кривой усмешкой – мог бы, но скорее убить в порыве ярости, но тот – нет. В прошлом Барти не было ничего похожего на безумие – обычные будни ученика из хорошей, чистокровной семьи. Все те проделки, что волшебник рассказывал, моги произойти с любым из её друзей, даже с рассудительным Ноттом. Крауч даже не носил зелено-серебристый галстук, чтобы считаться «урождённым злом». Равенкловец с тягой к знаниям, лучший на курсе ученик, сдавший двенадцать СОВ – такому собственные мозги не позволили бы так глупо попасться. Маргарет кинула ещё один короткий взгляд на мужчину. Такой пошёл к Лорду не из-за страха или жажды мести, нет, он шёл за знаниями и умениями, которых ему не додали здесь, в стенах школы. Метка темнела на молочно-белой коже, напоминая о том, что каждый свершённый выбор всё же оставляет отпечаток, иногда - несмываемый. - О чём задумалась? – наконец, оторвавшись от котла, поднял взгляд на свою невольную помощницу взгляд профессор. - О суде, – честно призналась девочка, она прикусила губу не решаясь озвучить своего вопроса, но Крауч выглядел расслабленным и каким-то неопасным. Видимо, очередная вспышка ярости была ещё не скоро. Вздохнув, Маргарет решилась. – Вы ведь из-за этого ненавидите Каркарова? Он же рассказал о Вас Визенгамоту, если бы не тот донос – никто бы не связал Вас с тем преступлением. Вас же не было у Лонгботтомов, правда же? - А, за приятеля своего переживаешь, – по-своему расценив интерес слизеринки, усмехнулся Крауч, рухнув на кровать. Задравшийся подол ночной рубашки оголил худые, жилистые ноги до колен. Грета смутилась и торопливо перевела взгляд на лицо волшебника, которого, похоже, искренне забавляли её реакции. Откинувшись на стену, Крауч махнул ученице, чтобы не маячила и устроилась где-нибудь самостоятельно. – Зря, я не собираюсь мстить этому недотёпе. Его родители сделали выбор и за него ответили… - Значит, всё же были, – тихо выдохнула Маргарет, постаравшись скрыть своё разочарование. Уставившись на огонь в камине, девочка прикусила кончик языка, чтобы не выдать своего истинного отношения. - И да, и нет. Если тебя интересует, пытал ли я лично Алису и Фрэнка Лонгботтомов, мой ответ «нет», – после недолгого молчания, произнёс Барти. Голос Пожирателя звучал глухо и как-то задумчиво, вынудив Маргарет обернуться. Настал черёд фальшивого профессора избегать прямого взгляда, что было крайне странно для столь порывистого в решениях и словах волшебника. Он вдруг показался девочке усталым и каким-то… надломленным. Стало заметно, что Азкабан и арест повлияли на него значительно больше, чем он желал показывать. Маргарет отчего-то подумала, что и повредившийся рассудок мага – последствие общения с дементорами. – В ту ночь, когда Повелитель исчез, мы все, те, кто носим Метку, почувствовали это. Ты себе представить не можешь тот и ужас и боль, которые мы испытали. Кто-то бросился бежать, как тот же Каркаров. Он всегда был трусоват, кого-то заботила собственная репутация… Но были и те, кто искал, не теряя надежды найти Лорда. Не мог же величайший волшебник просто исчезнуть, погибнуть после встречи с младенцем. Нас было немного, меньше десятка, но все, как один, бросились на поиски, следуя намеченному самим Повелителем списку семей. Крауч облизнул губу и чуть прикрыл веки, вспоминая ту ночь на Хэллоуин. Маргарет пыталась отыскать в его лице восторг или удовольствие, что должны были появиться в тот момент, хотя бы отголоски пережитых эмоций, но ничего этого не было. Пожиратель Смерти резко открыл глаза, и Маргарет почти захлебнулась в той обречённой тоске, что отразилась во взгляде мужчины. На несколько секунд ей показалось, что она вот-вот сможет проникнуть в воспоминания Барти о тех страшных часах, но волшебник моргнул, и наваждение прошло, оставив после себя лишь тупую боль в виске. - Беллатриса тогда отчего-то решила, что Тёмный Лорд должен быть именно у Лонгботтомов. Меня не должно было там быть, я с Лестрейнджами никогда особо не ладил, в их тройке нелишним был бы только Повелитель, всех остальных Белла отсылала, снабдив проклятьем, дабы не мешали ей развлекаться, – хмыкнул Барти, впрочем, без былого веселья. – Она упивалась вниманием Лорда, возможностью утолить свой голод… О, леди Лестрейндж не было равных, когда дело касалось дуэлей или пыток. Маргарет замерла, боясь нарушить тишину. Крауч говорил негромко, делая долгие паузы, похоже, он давно нуждался в том, чтобы рассказать всю правду хоть кому-то. Барти не оправдывался, не хвастался, только делился своими пугающими воспоминаниями. Грета понимала, что откровения Пожирателя Смерти могут стоить ей гораздо дороже, чем помощь с зельями, однако, ей хотелось верить, что верный слуга Волдеморта, не откажется от идеи представить её своему хозяину. Её видения и знания были бы полезны в грядущей войне. - Я тоже был занят поисками в ту ночь, но был я у совершенно другого дома, только поздно. В Годриковой Впадине уже были авроры, они прочёсывали улицы, но меня никто не тронул – я же сын Бартемиуса Крауча. Эти идиоты решили, что кто-то сообщил мне о «жуткой трагедии», и я прибыл от лица Министерства. Пришлось задержаться, составить необходимые бумаги… К Лонгботтомам я попал уже когда всё было кончено. Беллатриса казалась ещё безумнее, чем её пленники. Поверь, на тот момент это было сложно, – саркастично улыбнулся Барти, впервые за свою долгую речь, посмотрев на студентку. Маргарет молча внимала рассказу, стараясь ни словом, ни жестом не выдать своих эмоций. – Все говорят, что это «Круциатус» довёл их до сумасшествия и их мальчишке внушили эту же чушь. Лонгботтомы были волшебниками, не магглами. Каким бы не была боль, она не могла превратить их в то, что я видел. - Вы поэтому вызвали тогда Невилла? – осмелилась прошептать Грета, чувствуя подкатившую к горлу тошноту. – Хотели показать? - Он всё равно ничего не понял, только испугался, – покачал головой Пожиратель, отчего его соломенные пряди окончательно растрепались. – Старуха Лонгботтом постаралась, чтобы всё выглядело «прилично». Старая дура попыталась из внука вылепить копию сына – не удивительно, что у неё не вышло! - Но что тогда произошло? Говорят, родители Невилла полностью потеряли рассудок той ночью, – осторожно напомнила девочка, не зная, хочет ли на самом деле знать правду. - О да, они безумны, можешь не сомневаться, но не от боли. Мне даже жаль их. Смерть была бы милосерднее. Я даже хотел их освободить… – между светлых бровей мужчины залегла вертикальная морщина, будто бы воспоминания приносили ему страдания. – Отвратительное зрелище. Особенно если знать, какими они были до встречи с Беллатрисой. Дверь тогда мне открыл Рабастан, имея вид крайне потрёпанный – этот самонадеянный идиот пытался остановить невестку. Крайне неперспективное занятие, скажу тебе, проще приручить мантикору, чем остановить «Леди Блэк-Лестрейндж». Я говорил Роди, что он зря с ней связался. Белла же маньячка, это знали все, ещё во время учёбы. Лестрейнджи всегда ценили в первую очередь кровь, а всем известно, что в Англии нет никого чище Блэков… Роди, видите ли, нравилось, какая она становилась «отзывчивая», после очередной устроенной бойни. Барти хрипло рассмеялся и вытянул перед собой руку. Длинные белые пальцы подрагивали. Волшебник выругался сквозь зубы и с силой растёр запястье. Дрожь прекратилась. Выдохнув в адрес Беллатрисы несколько особо крепких ругательств, Крауч порывисто поднялся и принялся разливать готовое зелье по флаконам. Грета едва ли понимала, о чём говорил волшебник, но даже мысли не допускала сказать хоть слово поперёк. Чем больше рассказывал Пожиратель Смерти, тем меньше девочка надеялась на то, что переживёт сегодняшний визит. Свидетелей таких откровений не следует оставлять в живых, тем более в стенах школы. - Беллатриса вывернула их мозг, точно просеяла песок через мелкое сито, ни одно воспоминание не осталось без её внимания. Эта была длинная ночь. Очень длинная и страшная, – скривился Крауч и вновь облизал губу. – Не найдя ничего ценного в их головах, она озверела окончательно и уже тогда вспомнила о любимом «Круциатусе», хотя мне кажется Лонгботтомам было уже всё равно – рассудка у них уже не было. Я велел всем троим убираться, ведь их уже искали, но Белла как с цепи сорвалась. Начала кричать, разбрасываться заклинаниями. Она была безумна от своей ярости. Я ушёл, во мне ведь ещё теплилась надежда найти Повелителя… Крауч закупорил последний флакон и принялся убирать следы своего незаконного зельеварения. Спустя несколько минут о том, что в комнате Хмури вообще что-то происходило, не говорило ничего, даже запах от варева выветрился – помогло раскрытое окно. Грета с какой-то усталой обречённостью ожидала, когда Пожиратель Смерти обратит на неё внимание. Как ни странно, страха за свою жизнь почему-то не было, хотя девочка никогда не могла похвастаться свойственной гриффиндорцам отвагой. - Тебе особое приглашение нужно? – негромко поинтересовался Крауч, повернувшись к ученице. – Или ты здесь заночевать решила? - Простите? – Маргарет подняла на преподавателя удивлённый взгляд. - Вали к себе в подземелья, Эйваз. Я конечно не против твоей компании, но слухи о том, что студентка провела ночь в комнатах преподавателя, расползутся быстро. Это, конечно, доставит множество проблем, как директору, так и старику Хмури, но не думаю, чтобы тебе хотелось прославиться таким образом, – вздохнул Барти, окинув девочку крайне задумчивым взглядом, будто действительно решал, не оставить ли Эйваз до утра. – Я ведь прав? Маргарет резко выдохнула и быстро кивнула, подтверждая, что совершенно не хочет стать участницей столь сомнительного слуха. Барти усмехнулся криво и снял запирающие чары с двери, мотнув головой в сторону выхода. Упрашивать слизеринку дважды не пришлось – девочка вылетела из комнат преподавателя и заторопилась прочь – в уютную тишину и полумрак подземелий. Думать об услышанном было поздно – завтра было занятие по Зельям, а профессор Снейп никогда не отличался терпимостью к сонным и невнимательным студентам, даже со своего факультета. Приняв душ, девочка забралась в кровать и забылась беспокойным сном, в котором оживала рассказанная Краучем история. Пробуждение от кошмара было тяжёлым, но даже сама возможность от него очнуться казалась Грете подарком. Быстро расправившись с завтраком и перекинувшись парой фраз с немного взбодрившимся после их вчерашнего разговора Виктором, Маргарет заторопилась на занятия. Ей требовалось занять голову чем-то, помимо трагедии почти четырнадцатилетней давности. Уроки, как ни странно помогли отвлечься, и девочка даже немного повеселела, поучаствовав в разговоре Блейза и Теодора об тёмных артефактах из «коллекции» Хмури. Несмотря на то, что она не была экспертом в этой теме, но хорошая память позволила поделиться парой интересных мелочей, подмеченных прошлой ночью в кабинете преподавателя ЗОТИ. - Забини, тебя барсучья подружка турнула, что ты к этим двум заучкам примкнул? – всё ещё посмеиваясь, спросил отделившийся от группки слизеринцев Драко. - Хейди готовится к контрольной по трансфигурации, – отозвался Блейз прохладно. – В отличие от тебя, Драко, я думаю не только о том, что написала Скитер. - О, то есть нам ожидать очередной спич? – удивлённо приподняла брови Маргарет. – И кто на этот раз стал жертвой её прытко пишущего пёрышка? Нет, не говори, дай угадаю! Грейнджер, не так ли? - Ты уже читала? – расстроился Малфой совершенно искренне. – А говорила, что не интересуешься. Нотт тихо рассмеялся обиженному тону приятеля, ничуть не заботясь о том, чтобы держать образ самого спокойного и невозмутимого слизеринца. Драко только недовольно покривился, продолжая хмуро ожидать ответа от подруги. Маргарет пожала плечами и заверила Малфоя в том, что, по-прежнему, не читает «жёлтую прессу». - Я только предположила. Мне казалось, больше ничего не могло так тебя… растревожить, – наконец, подобрала подходящее определение поведению друга. Чтобы не обидеть его чувств, она старалась быть максимально серьёзной. - Как будто тебя не волнует то, что Грейнджер приворожила Виктора! – обвиняющее воскликнул слизеринец, вызвав у подруги искренний смех. - Что, прости? – переспросила девочка, отсмеявшись. – Драко, ты сам-то в это веришь? Амортенция запрещена, к тому же даже она не может создать любовь. Поверь мне, я в состоянии определить, когда мой друг опоён, а когда… делает глупости на чистую голову. Насмешливо фыркнув, Грета покачала головой, вызвав заинтересованный взгляд Нотта. Теодор приподнял бровь, намекая на то, что разговор с подругой на тему её знаний действия запрещённых к применению зелий ещё не закончен. Маргарет запоздало прикусила язык, поняв, что Амортенция – программа отнюдь не четвёртого курса. Впрочем, особо она не переживала по этому поводу, ведь всегда был шанс списать всё на увлечение Зельеварением. Однако впредь стоит быть осторожнее, это слизеринцы привыкли к её увлечениям, а кто-то другой, например та же Скитер, при случае, обязательно использует это знание против неё. Обсуждение личной жизни двух Чемпионов и одной гриффиндорки перенеслось в подземелья. Правда, ни Грета, ни Нотт, ни даже Забини в них участия не принимали, занятые обсуждением запрещенных к использованию зелий. По мнению Блейза, который основывался на рассказах матери, Борн не включил в свою книгу и половины зелий, которые, действительно, стоили внимания. - Мама говорила, что «Сильнодействующих зельях» описаны только общедоступные рецепты, которые легко отследить, – пожал плечами мальчик, морщась от неприятного высокого смеха Паркинсон. Она как раз кинула Грейнджер «Ведьмин досуг», который гриффиндорка с поразительной ловкостью поймала. – Министерство, конечно, наложило запрет на все более или менее, по их мнению, опасные. Та же, Амортенция, например под запретом, хотя по мне довольно безобидное зелье. Что с того, что кто-то почувствует ко мне «сильное увлечение, вплоть до одержимости». - Зря ты так, – неожиданно вступился за министерских работников Теодор, пропустив Грету перед собой в класс. Профессор Снейп уже открыл класс, махнув студентам, чтобы заходили. – Отец как-то рассказал, что подобным «любовном напитком» в давние времена очень удачно пользовались те же ведьмы, чтобы упрочить своё положение. Вот скажи мне, ты бы хотел быть одурманенной… ну, той же Балстроуд? Блейз вздрогнул, взглянув на потенциальный «предмет страсти», которая самозабвенно давила прыщ на щеке, думая, что е никто не видит. Столь красочная перспектива заставила мальчика задуматься о верности своих слов. Пожалуй, он готов был согласиться, что Амортенция – не самое безобидное зелье. - Но можно же приворожить ту же Делакур, – всё же попробовал настоять на своём Забини, сверяясь со списком ингредиентов на доске. - Вот конкретно её очаровать не получится, – остудила пыл приятеля, Маргарет, принявшись толочь скарабеев. Кинув взгляд на Грейнджер, девочка только усмехнулась – гриффиндорка нагло улыбалась удивлённой Паркинсон, надежды, которой, похоже не оправдались. Мисс Всезнайка не выглядела ни смущённой, ни растерянной. Похоже, статья в «Ведьмином досуге», не произвела на девочку должного эффекта. Переведя взгляд на удивлённо замершего приятеля, Грета поспешила пояснить. – Она же на четверть вейла, я же уже говорила, нет? - Ваша жизнь, мисс Грейнджер, без всякого сомнения, полна любопытных событий, – раздавшийся голос профессора Снейпа не позволил Блейзу ответить. Маргарет удивлённо подняла голову, в словах декана ей слышались подозрительно ласковые нотки сочувствия. По меньшей мере, подобное отношение к гриффиндорке было странным. Профессор Снейп, впрочем, быстро исправился, - но не следует обсуждать ее на занятиях. Десять очков с Гриффиндора. Занятые беседой, гриффиндорская троица не заметила приближения профессора Снейпа, за что, собственно, и понесли заслуженное, по мнению слизеринцев, наказание. Преподаватель незаметно подошёл и встал за их спинами, судя по неприятному прищуру, прекрасно слыша, о чём шла речь. Весь класс застыл в ожидании реакции гриффиндорцев. Драко воспользовался столь удобным случаем, чтобы вывести в воздухе искрящуюся надпись: «Поттер – смердяк». Эйваз только покачала головой на это ребячество приятеля. - О, так вы ещё и журналы на уроках читаете! – поразился декан Слизерина неискренне, подобрав с пустого стула «Ведьмин досуг». Склонившись к друзьям, Блейз тихо напел пару вступительных нот похоронного марша, намекая на то, что гриффиндорцам сейчас достанется по полной программе. Нотт качнул головой, возвращаясь к приготовлению зелья. Его судьба Избранного и его компании волновал меньше всего. Профессор Снейп, тем временем, осмотрев журнал, пренебрежительно скривился. – Ещё минус десять очков с Гриффиндора. О, ну, конечно, как я мог сомневаться... Профессор Снейп увидал статью Скитер и криво усмехнулся. Маргарет совершенно не к месту подумала, что декан, наверное, не очень хорошо видит, потому, как волшебник щурился значительно больше обычного. Отчего-то это показалось таким странным, что девочка пропустила реплику учителя в адрес Поттера. Очнулась она только после того, как большинство слизеринцев, кроме неё и Теодора, засмеялись. - «Разбитое сердце Гарри Поттера»! – растянув губы в многообещающей, кровожадной улыбке прочитал декан Слизерина и направился к своему столу. – Что же, Поттер, приключилось с Вашим сердцем на этот раз? Устроившись в своём кресле, профессор Снейп принялся читать статью вслух, делая многозначительные паузы и голосом расставляя нужные ему акценты. Вышло на удивление талантливо. Маргарет тихо посмеивалась в особо «трогательных» местах повествования. Ей нравилось слушать голос Мастера Зелий. В отличие от того же Поттера, она могла оценить этот волшебный, глубокий тембр и поистине сатирический талант рассказчика. Гриффиндорца же, цветом лица сравнявшегося с факультетским знаменем, едва ли не колотило от бешенчтва. В исполнении декана Слизерина заметка звучала особенно неприятно для мальчика. - «...доброжелателям Гарри Поттера остается только надеяться, что в следующий раз он отдаст свое сердце более достойной», – закончил, наконец, профессор Снейп, усмехнувшись, и, под смех Драко и присоединившейся к нему Паркинсон, свернул журнал в трубочку. – Пожалуй, разумнее будет вас троих рассадить, а то, боюсь, вы больше заняты своими любовными переживаниями, а не моим предметом. Вы, Уизли, останетесь здесь. Мисс Грейнджер, думаю, с мисс… Эйваз, Вам будет удобнее. Поттер – передо мной, за первой партой. Ну, быстро! Маргарет удивлённо подняла глаза на преподавателя, удивлённая его поразительно благодушным настроением. Многие слизеринцы, особенно Паркинсон, были недовольны столь мягким «наказанием». Всему факультету было известно, что, несмотря на вражду, Эйваз не станет пакостить гриффиндорке. Декану это, конечно, тоже было хорошо известно, а потому не могло не удивлять. Мисс Всезнайка поджала губы, но покорно поплелась к парте Маргарет. Грета убрала свою сумку, освобождая место для девочки. Поттер, дрожа от ярости, швырнул свою сумку на сиденье первой парты и с грохотом бухнул котёл на стол, заставив Маргарет болезненно поморщиться. Профессор Снейп сплетя пальцы в замок устроил на них подбородок и, не мигая, уставился на гриффиндорца. Грета внутренне рассмеялась, поражаясь умению преподавателя действовать на нервы ученикам. Складывалось впечатление, что декану, действительно, нравится измываться над Поттером. - О Вас, Поттер, слишком много пишут. Слава, похоже, совсем вскружила вам голову, - негромко произнёс профессор Снейп, спустя какое-то время, когда класс уже успокоился. Маргарет прислушалась, занята приготовлением зелья. Мрачная Грейнджер, похоже, поняла, что соседка поддевать и насмехаться над ней не намерена, а потому немного успокоилась. Поттер, тем самым удивив слизеринку, смолчал. Судя по тому, что его лохматая подружка тоже кинула на приятеля быстрый взгляд – подобное благоразумие было и для неё в новинку. - Вы, Поттер, должно быть, полагаете, будто весь волшебный мир в восторге от Вас? – продолжил Мастер Зелий так же тихо, продолжая сверлить гриффиндорца неприязненным взглядом. – Лично мне нет никакого дела, сколько раз Вашу фотографию напечатали в газетах. Для меня Вы, Поттер, всего лишь наглый, зарвавшийся мальчишка, который считает, что школьные правила не для него. Когда профессор Снейп упомянул кражу ингредиентов из своей личной кладовой, у Маргарет всё внутри похолодело. Не хватало, чтобы декан догадался, что к нему влез вовсе не Поттер. Удивительно, что он вообще подумал на гриффиндорца, ведь запирающие чары слизеринка сняла аккуратно, как сделал бы сам профессор Снейп. Когда, мальчик, наконец, перестал изображать глухоту и процедил сквозь зубы, что не трогал запасов зельевара, Грета едва не уронила нож вместе с измельчённым корнем имбиря в котёл. Грейнджер в последний момент перехватила руку девочки и удивлённо приподняла брови, удивляясь рассеянности слизеринки. Маргарет тихо поблагодарила, заслужив ещё один непонятный взгляд от главной соперницы. На декана девочка не смотрела, ей хватало и интонаций зельевара, чтобы затаиться, опасаясь выдать себя словом или неосторожным жестом. Спасая девочку от дальнейших мук проснувшейся не ко времени совести, подогреваемой рассказом профессора Снейпа о Веритасеруме, в дверь постучали. В класс вошёл директор Дурмстранга, вид при этом имея крайне нервозный и взволнованный. Маргарет даже бояться за себя перестала, заинтересовавшись изменениями, произошедшими с Каркаровым. Мужчина остался до конца занятия, несмотря на недовольство профессора Снейпа. Директор Дурмстранга ходил позади кресла старого знакомого, прожигая ненавидящим взглядом Маргарет, похоже, выбрав её в качестве мишени для своей ярости. Странное поведение Каркарова и профессора Снейпа (который будто нарочно игнорировал присутствие постороннего на уроке), похоже волновало не только Эйваз. Нотт, поймав вопросительный взгляд подруги, кивнул, обещая поделиться с ней своими мыслями после Зельеварения. Поттер, за пару минут до конца урока уронил флакон с желчью броненосца и с крайне подозрительным видом скрылся под партой. Визит Нотта и Малфоя к профессору Снейпу решили отложить. Судя по тому, в каком состоянии вылетел из класса Каркаров, декану и без их новостей сейчас было крайне не сладко. Поттер, вышедший лишь немногим после директора Дурмстранга вид имел крайне задумчивый, а оттого подозрительный. Нотт предложил зайти к зельевару вечером, а то и вовсе на следующей неделе. Драко только кивнул. Попасть под горячую руку декана Слизерина не хотелось никому.