Сон в клавиатуру

Сначала он говорит "Данте, мы нефилимы, я не смогу перетрудиться", а потом спит лицом в клавиатуре. Данте пхекнул, застав брата в подобном положении. Вообще-то он собирался его немного поотвлекать, потому что, как ночное существо, Данте был сейчас на пике активности, а как на зло, все уже спали! Другие развлечения, которые он мог бы найти на свою пятую точку, либо настоятельно запрещены в виду секретности, либо... вводили в тоску. А тоску, скуку и апатию Данте терпеть не мог. Значит, что логично, нужно было развлекаться тем, что есть. Верг на роль развлекалова подходил хорошо. Даже очень. Как минимум, потому что не смотря на то, что как Данте его не раздражал и не отвлекал от "действительно важных дел, Данте", тот все равно его не выгонял, а мирился с неизбежным злом. Ну а злить брата было забавно. Но даже он, сволочь такая, заснул. Трудоголик, выглядящий всегда, как с иголочки, и любящий спать на ортопедическом матрасе, бессовестно отключился прямо за рабочим столом в самой неудобной на свете позе. Еще и пускал слюну, чему-то улыбаясь во сне. Ну и что тебе снится, болезненный?... Данте дернул головой, отгоняя лишние мысли. Что же делать? Брат, конечно, спит очень мило, да и буквы наверняка весьма отчетливо отпечатаются на лице, но это когда он еще успеет увидеть? Чего-то интересного хотелось уже сейчас. Например... Данте бросил короткий взгляд на маркер, лежащий рядом со стопками бумаг... немного украсить лицо брата. Он прикусил щеку изнутри, чтобы не засмеяться вслух, губ тронула предвкушающая, злорадная ухмылка. Не похоже, чтобы брат когда-либо засыпал на вписке, так что такого опыта у него точно нет, а значит, будет ну очень весело. Нужно что-то особенное! Колпачок - в сторону, медленно приблизиться к лицу и... Данте застыл, когда Вергилий сквозь сон жалобно простонал его имя. Тааааак. Или не жалобно? А скорее... Колпачок на место. Маркер - тоже. Данте прошелся из угла в угол, не отрывая тем временем задумчивого взгляда от брата. А ты полон сюрпризов, Верг. Это открывало новые возможности. Но не сказать, что он был к ним готов. - Данте, - снова простонал брат, но уже громче, отчетливее и развязнее. Оооочень интересно. Так. Данте закрыл кабинет на ключ. Неловко потер вспотевшие ладони о штаны, хотя из-за перчаток в этом было мало смысла, и сел на диван. Брат продолжал пускать слюни на клавиатуру и периодически выстанывать его имя. Брови умилительно нахмурены, губы слабо приоткрываются, но слова звучат довольно четко. Слово. Одно гребанное слово. Данте по привычке похлопал по карманам в поисках пачки сигарет, но со вздохом вспомнил, что последнюю он прикончил в обед, когда проснулся. Курить хотелось неимоверно, потому что, хаха, кажется, он собирается сделать кое-что не очень братское. Он раньше не особо засматривался на парней, но на выстанывающего его имя брата встало каменно. Почти моментально. Блядство. Он неровно выдохнул, растрепав еще больше и так нечесаные лохмы. Резко, чтобы не передумать, расстегнул пряжку ремня, пуговичку, вжикнул застежкой и сжал напрягшейся член (трусы он принципиально не носил) рукой в перчатке. Черт, забыл снять, хотя... если прикрыть глаза и вслушиваться только в голос, можно представить, что это его... Данте длинно выдохнул носом, чуть поведя им. Когда отказываешься от какого-либо способа восприятия, остальные становятся более острыми. В кабинете Вергилия все пахло, что не удивительно, Вергилием. Данте повело. Брат будто был со всех сторон, укутывая собой, втапливая в себя, впаивая, о-очень горячо. Так. Данте прикусил губу, чтобы не издавать слишком громких звуков. От самого его присутствия и даже почти касания Вергилий не проснулся, но кто знает? Может быть, если он будет слишком громким, этого будет достаточно?... Не то, чтобы он хотел, чтобы Вергилий проснулся, - это было бы очень неловко, мол, привет, бро, стой смирно, сейчас додрочу и поговорим, - но и если проснется - Данте был уверен, Вергилий не будет особо против. Стоны с чужим именем были красноречивее любых слов. Он т а к стонет его имя, это пиздец. Данте сжал член сильнее, так, как ему кажется, сделал бы Вергилий, и вскинул бедра навстречу руке, коротко рыкнув. Он даже бы хотел, пожалуй, чтобы брат проснулся. Он до крови прикусил губу, зажмурив глаза. Если он их откроет, то встретится взглядом с Вергилием. Брат вскинет вопросительно бровь, чуть наклонив голову к плечу, так, что челка, слабо держащаяся после сна, неровно упадет на лоб, касаясь кончиками серебристых волос пушистых ресниц. Он прикусит свои эти блядские губы, которые отлично будут смотреться растянутыми на его члене, и подойдет ближе. Данте закусил ребро второй руки, чтобы вышло хотя бы мычание, а не стон, потому что... блять. Брат продолжит смотреть ему бесстыдно прямо в глаза, почти не моргая, кажется, запоминая каждую деталь, каждый изгиб тела, вздувшуюся вену, положение гребанных пальцев на члене. Данте прикусил руку до крови, шикнув, тут же зализывая выступившую кровь. Ебать. А потом Вергилий сядет ему на бедра, прижимая к спинке дивана, вжимаясь своим стояком в его. Сожмет волосы в кулак, запрокидывая голову, и поцелует так, что у Данте звенеть начнет в яйцах. Черт. Он почти заскулил от того, как охуенно будет ухмыляющиеся губы заставить снова стонать его именем, но теперь не из-за сна. - Данте... Совершенно блядский стон. Данте чуть не спустил от него. Блять. Если он откроет глаза, они встретятся взглядами. Да? Нет? С-с-сука... Вергилий просто смотрит, как Данте дрочит на него, просто продолжает кусать раскрасневшуюся уже нижнюю губу, не мешая. Сам спустился рукой вниз по прессу, прямиком на пах, сжимая, как есть, через штаны, в которых уже неприятно мокро и липко от возбуждения. Он выбросит эти трусы потом нахуй, потому что такое не отстирывается, а он же ебанный чистоплюй - терпит, потому что вид Данте, дрочащего на него - это пиздец. Ага. Данте кусает костяшку пальца, вылизывает наиболее эротично, как если бы брат смотрел, давит на язык, ощущая горький привкус из-за сигарет. Блять, не тот вкус. Тьфу. Он разочарованно выдыхает, пальцы брата, ну, определенно точно, другие на вкус. Снова давит на язык, хмурится, играя с языком. И он почти ощущает кожей изучающий взгляд. Почти, потому что брат спит, потому что он стонет его имя сквозь сон и это, и это... Данте кончает, вздрагивая всем телом, себе на ладонь. Долго пытается отдышаться, не решаясь открыть глаза. В слепую ведет размашисто языком по ладони, специально для н е г о, задумавшись, будет ли у них сперма одинаковой на вкус. - Д-ах-нте, - чуть хрипче стонет брат, и старший открывает уверенно глаза, чтобы тут же разочарованно выдохнуть. Спит гад. Только теперь еще и щеки порозовели. Ээ, нет, так не пойдет. Ты собрался всю ночь во влажных фантазиях провести, что ли? Данте оглядывается в поисках салфетки, и не найдя ничего лучше, подтирается каким-то документом. Да похуй вообще, наверное, какая-то неважная лабуда. Как-нибудь переживут. Он встает, потягиваясь и ощущает, как снова возбуждение накатывает волнами от этих блядских звуков... Конечно, ему мало, но дальше без отдачи он не собирается идти, а потому... Он поджал губы, нависнув над братом, что продолжал спать и временами мычал более членораздельно. Зубами стянул перчатки с рук, откидывая их куда-то за спину. Провел нежно по волосам, пригладив - черт, мягкие-то почему такие? Ни в какое сравнение с волосами Данте! Ладно, похуй, главное, что это чертовски приятное ощущение. Он проводит дальше рукой, спускаясь на шею, затем на плечо и, наконец, ощутимо встряхивает, заставляя осоловело проморгаться и оглядеться. - Данте? - голос брата после сна ниже обычного, чуть с хрипотцой, отчего возбуждение прокатывает снова. Ой, да ебись оно все конем! Будет он еще что-то объяснять, ага, ищи дурака. Данте наваливается сверху, с рыком впиваясь сразу глубоким, жаждущим поцелуем. Вергилий что-то мычит, кажется, протестующе, но сжав чужие плечи, не отталкивает. Только хмурит высокий лоб, трогательно заламывая брови. Данте, извиняясь за резкость, коротко клюет в висок, ведет холодным носом по горячей, бархатистой щеке, целует скулу, горячо выдыхает на ухо. - Ты заснул за столом. - Это причина выебать меня, пока я сплю? - с тенью улыбки и пляшущими чертями в потемневших глазенках спрашивает Вергилий, облизнув нижнюю губу. Весь он, лихорадочный, казалось бы, готовый в любой момент ринуться в атаку, все-таки безапелляционно, бестолково, абсолютно расслаблен в руках брата. - Как видишь, разбудил, так что без предъяв, - парирует Данте и подхватывает его на руки, почти грубо кидает на диван, и Вергилий уже собирается что-то прошипеть недовольно, но колено, двинувшееся между ног, заставляет длинно и хрипло простонать вместо этого. - Как же ты блядски стонешь, это пиздец, - рычит Данте, прежде чем резко стащить с брата свитшот и начать оставлять засосы и укусы по всей груди. Соски у Вергилия оказались чувствительные, так что Данте с хмыком начал с ними играться, внимательно смотря прямо в чужие глаза. Вергилий жмурился, до боли сжимая чужие плечи, наверняка оставляя синяки и царапины. - Смотри на меня, - требует Данте, лизнув один из сосков языком, подул. - Да-анте, - тянет Вергилий, распахнув глаза. - Мы братья, помнишь?... - но Данте не стал дослушивать, что хотел напиздеть ему Вергилий, вместо этого мстительно укусил в плечо и рыкнул: - Да мне похуй, - влажно расцеловал подрагивающий живот. - И тебе тоже, - укусил за бочину, тут же и зализывая укус. - У тебя так на меня стоит, б р а т, - пригладить коленкой сквозь одежду, вырывая хриплый стон, заставляя вздрогнуть, выгибаясь, и сбиться с дыхания. - А я так хочу тебя трахнуть, ты блять охуеешь... так что замолчи, просто замолчи. - Данте, - и в этом "Данте" внезапно было столько нежности и любви, что Данте даже немного растерялся, раздраженно-смущенно чертыхнулся и зло посмотрел на брата. Нет, ну вы посмотрите на него. Охуевший. Черт. Пиздец. Бляяяять. - Вергилий, - протянул почти жалобно он, ткнувшись слепо в губы. Не попал, ну да и черт с этими губами, брат сжал в тиски так, что весь воздух из легких выбило, и кажется что-то вместе с ними, потому что Данте никогда не ощущал себя так правильно, как сейчас. Так полно, гармонично, понятно. Любимо. Ебануться. - Данте, - брат смотрит доверчиво и ожидающе, и в Данте что-то перемыкает, разгораясь искрящейся проводкой, потому что н е л ь з я блять так доверчиво смотреть, доверять, сука, просто невозможно. - Вергилий... - хрипит он, кусая щеку изнутри, чтобы хоть немного прийти в себя. Хлопает по карманам плаща в поисках смазки, - сейчас, погоди, сейчас, - и с запозданием воспоминает, чертыхнувшись, что и она, уже два дня как, канула в лету, закончившись. Ни сигарет, ни смазки - не жизнь, а беспросветный пиздец блять. - Данте? - тянет вопросительно младший, поведя носом по яремной вене, бьющейся, как сумасшедшая. Лизнул. - Поищи во втором ящике стола, - хмыкнул он, уловив суть заминки. Данте странно на него посмотрел, но подчинился. Стащил штаны вместе с бельем, сам разделся и, выдавив смазки, стал растягивать. Внутри брата было умопомрачительно узко, горячо и влажно. Плечи слегка подрагивали, когда он с натягом раздвигал пальцы, как можно сильнее. Брат не переставая прикусывал и облизывал раскрасневшиеся губы, то сжимая, то разжимая пальцы на чужих плечах. - Давай, - вдруг выдохнул он. - Нет еще, - клюнув в уголок глаза, отрезал Данте, продолжая сосредоточенно двигать пальцами внутри, растягивая. Вергилий нахмурился. - Ты мне еще советы начни давать, как трахаться, - хмыкнул вперед брата Данте, кинув на его сложновыраженченское лицо мимолетный взгляд. - Опыта-то у меня побольше будет, так что не кипишуй и постарайся расслабиться. Вергилий на секунду замер, а затем неожиданно хихикнул. - Да-да, смейся давай-давай, ты так охуенно сжимаешься на моих пальцах в этот момент, что это просто опиздахуительно, - Данте приласкал под ребрами, едва ощутимо касаясь губами. От этого бросило в дрожь, и Вергилий повел плечами, сбрасывая наваждение. - Я не кисейная барышня, Данте, - выдохнул он, притягивая за шею ближе. - Можешь не сдерживаться, - дьяволом заманивал он. - Конечно, - выдохнул сквозь стиснутые зубы Данте, еле сдерживаясь из последних сил. - Ты мой брат. (Ты не идешь ни в какое сравнение ни с кем-либо) И посмотрел очень серьезно и остро. Вергилий отступил, рефлекторно подавшись назад. - Вот и ладушки, - хмыкнул Данте и повел второй рукой по щеке и губам приободряюще, мол, чего ты начинаешь. Вергилий поцеловал каждый пальчик, сам насаживаясь, дыша глубоко и влажно, всем своим видом показывая, как ему хочется. Данте целовал пальчики в ответ, иногда покусывая и обсасывая, вылизывая по косточкам. Конечно, никакой горькости табака, но и не сладость, и не какой-либо еще яркий вкус, наоборот какая-то мягкость, ничего не значащая, которую трудно описать словами. Но чертовски приятная. Хорошо. Так. Да. Он входит в брата одним слитым, плавным движением, заставляя выстонать это его коронное "Данте", почти с хрустом выгибаясь в спине. Но никакой боли, просто это - по-другому. Так по-другому и так х о р о ш о, что Вергилий кончает на третьей фрикции. Но Данте это не останавливает, а тело, чувствительное после оргазма, легко возбуждается вновь. Вергилий весь мечется, как в бреду, рвет руками обшивку дивана и с таким нечеловеческим наслаждением предается похоти, с рычанием впивается в шею губами, слизывая кровь и так пиздецки стонет, что Данте и сам предается этому безумию, прокусывая чужую губу, смешивая кровь и передавая ее друг другу, целуя с таким остервенением, с каким разве что убить хотят самого заклятого врага. Помутнение рассудка обрывается, только когда они оба лежат, тяжело дыша, прижавшись друг к другу и долго, медленно, нежно целуются. Время ускользнуло обрывками кадров, оставляя терпко-сладкое, тяжело оседающее на дне горла послевкусие п р а в и л ь н о с т и. Наконец, оторвавшись друг от друга, Данте прижимает брата к груди, утыкаясь носом в макушку. - Пиздец, - заключает он, с каким-то тупым взглядом смотря в стену. - Мм, не все так плохо?... - аккуратно начинает Верг, но его прерывает Данте, сделав странное движение губами. - Да не, это-то охуенно, я про то, что у меня только что был самый потрясный в жизни секс, а я даже закурить не могу... Вергилий приподнялся на локте, слизав остатки крови с губы, долго смотрел на него и, наконец, заключил с тяжелым вздохом, мол, с этим, как и с неизбежным злом, стоит только смириться: - Ты идиот. - Ну, конечно, - не стал спорить Данте. - Я же красивый брат, а не умный. Вергилий снова лег, прикрыв улыбающееся лицо руками. - Че ты там прячешься? - прищурился Данте, тоже, впрочем, улыбаясь. *** Вергилий рукой коснулся подрагивающей улыбки, стараясь изо всех сил не засмеяться. Брат так и не понял, что он не спал. План прошел, как по нотам, хотя и не без неточностей, но... Победа. Безоговорочная.