Заснеженные

Эмилия: Солнце любовно согревало промокший от свежего летнего дождя Лондон. Я беспечно ехала домой на недавно купленном скейте, рассекая лужи и ловя восхищенные взгляды мальчишек-подростков. Кто сказал, что преподаватели должны носить только строгие платья и целыми днями читать заумные книжки?! Профессора тоже могут гонять на доске и наслаждаться эскимо! Обычно я гуляла летними вечерами просто так, для здоровья. Но моя сегодняшняя прогулка все же имела причину и цель: – Вовремя ты собралась, – заметил Северус, пытаясь перекричать рокот и гудение котелков на своем рабочем столе, – Мне предстоит работа с мерзко пахнущим компонентом, лучше тебе этим не дышать – Если пропахнет одежда, сам отстирывать будешь! – выкрикнула весело я из передней, зашнуровывая кроссовки – Надеюсь, проблем не возникнет, – отозвался с веселым ехидством любимый и тут же снабдил меня аккуратно написанным, внушительным списком снадобий и деньгами – Не трудно будет доехать до Косой аллеи? – Не трудно, – я нежно поцеловала его в губы, подхватила под мышку скейт, и уже хотела покинуть квартиру, когда сильная рука поймала меня за плечо. – Защита. Где? – железным тоном поинтересовался Северус, со значительным видом разглядывая мои разодранные колени – Да ладно тебе! В ней неудобно… – Опять вернешься в крови? – А ты меня опять полечишь, – отозвалась я, ласково улыбнувшись – Люблю тебя Да, я снова сделала по-своему! Теперь ветер приятно холодил ссадинки на голых коленках. Не фарфоровая, не разобьюсь! А от ссадин никто не умирал. Северус слишком оберегает меня. Разве что за стекло витрины еще не упрятал. Мой путь лежал мимо парка, в котором часто собиралась молодежь на роликах. Сегодняшний вечер исключением не стал – у входа собралась пестрая толпа отдыхающих. И я бы проехала мимо, если бы внезапно мне в глаза не бросилась ставшая родной пушистая шевелюра. – Гермиона-а-а! – я едва не сшибла ученицу с ног – Ай, аккуратно, Эмилия, я на роликах! – рассмеялась девушка, крепко обнимая меня Мы не виделись с выпускных экзаменов. А сейчас уже июль! Целая вечность прошла! Она не изменилась. Все та же моя умница-красавица Гермиона Грейнджер. – А со мной поздороваться, мисс Шайнбрайт, не желаете? – деловито осведомился насмешливый также очень знакомый голос откуда-то снизу Прямо на бордюре, умудряясь сохранять аристократическое достоинство, сидел Драко. Непривычно было видеть его не в мантии и не в школьной форме, а в футболке и бриджах. Мой взгляд упал на его обувь… – Драко, ты тоже на роликах!!! – кажется, мой довольный визг услышал весь парк. Испустив полный радостного умиления крик, я тут же крепко обняла своего любимца – Эмилия… – прошептал он куда-то мне в шею – Вот, вытащила наконец, – весело прокомментировала Гермиона – Все чего-то стеснялся, а теперь наконец-то поддался! – И правильно, чего дома летом сидеть! – я наконец отпустила ученика и снова перевела взгляд на Гермиону – Как вы? – Ну, экзамены позади, – улыбнулась Гермиона – Меня ждет Министерство, как я хотела, работать пойду туда. – Я тоже, но в другой отдел. И мне предстоит еще месяц подготовки на особых курсах, – Драко осторожно встал, боясь шелохнуться, чтобы не уехать куда-то не туда, – Зато, когда подучусь, стану штучным специалистом. Малфоевская гордость и достоинство не покидали его натуру, причудливо сплетаясь с ласковым обаянием. Мне он таким и нравился! Повисла пауза. Мне очень хотелось спросить ребят, не собираются ли они пожениться, но на мгновение я растерялась, обдумывая тактичным ли будет этот вопрос и левой рукой поправила спадающую лямку рюкзака. Карие любопытные глаза Гермионы тут же выхватили тонкое серебряное кольцо на безымянном пальце, и девушка тотчас широко улыбнулась: – Когда? – тихо спросила она, указывая подбородком на украшение – В августе, – слегка смущенно улыбнулась я – Все произошло так быстро. Мы даже не начали еще планировать праздник. Все в последний момент – вот наш девиз! Я тут же шутливо погрозила ученице пальцем: – Имей ввиду, что букетом буду целиться в тебя! – Ой-ой... – протянул Драко и задумчиво добавил – Вот уж не думал, что наш декан однажды найдет себе невесту. Да какую… Он стрельнул задорным и игривым взглядом, заставившим меня расплыться в улыбке. – Кстати, Драко, – я вспомнила очень важную вещь, о которой до этого не имела возможности рассказать моему слизеринцу — Тебя Гарри Поттер еще не приглашал присоединиться к команде выпускников по квиддичу? Парень с любопытством выгнул бровь и отрицательно покачал головой: – Ну значит, я приглашаю, как капитан! – торжественно объявила я – Команда что надо подбирается! Осенью попытаемся сыграть с седьмым курсом! По поводу тренировок договоримся – Все бы вам игры! – тоном Северуса проворчала веселая Гермиона – Но я обязательно приду за вас болеть! – Как отец? – внезапно спросила его я у Драко, тут же ощущая прилив теплого смущения – Все хорошо, – Драко слегка повел плечами – Он будто после всей этой истории… поменялся. Не сильно, но все же. Задумчивее стал. С матерью много времени проводит Мы помолчали. Затем слизеринец добавил чуть бодрее: – Для меня главное, что он Гермиону принял. Я с деланой непринужденностью хмыкнула: – Все никак не могу вернуть ему мантию, которую случайно стащила из Мэнора. Сове поручать не хочется, вдруг потеряет. Зайдешь как-нибудь, я тебе передам. – Не вопрос. Ты где сейчас живешь? – он хитро прищурился. Заданный вопрос явно имел подвох! – С вашим деканом, мистер Малфой. Вы это хотели услышать? – игриво отозвалась я – А Поттер? – С нами, но сейчас он гостит у Уизли уже вторую неделю. – Они и нас звали, – проговорила Гермиона и слегка толкнула Драко локтем – Помоги этого гордеца уломать съездить. Драко закатил глаза: – Зовут – надо ехать, – авторитетно заявила я – А то потом жалеть будешь Расставаться не хотелось. Однако я вспомнила про то, что хотела еще успеть поставить на вечер пирог, попрощалась с учениками и снова встала на скейтборд. Приятно было видеть, что мои подопечные счастливы. Как по отдельности, так и вместе. «Как отец?» – спросила я у Драко А между тем мальчик многого не знал. Не знал, что мы увиделись после всей этой истории один раз, когда стражи порядка все же поймали и пытались наказать Милори. История реставратора, обманувшего оказанное администрацией школы доверие тогда прогремела знатно, и долго не давала покоя журналистам. А когда неудавшийся похититель все-таки был найден и заключен под стражу, акулы пера устроили охоту еще и на меня, как на ближайшую родственницу несовершеннолетней пострадавшей. Северусу приходилось меня прятать. Родители чудом остались в неведении, я боялась, что новость просочится и за океан. Но от суда, куда меня вызвали в качестве свидетеля, укрыться не удалось. Тогда мы и встретились с главным свидетелем обвинения, то есть Малфоем снова. И едва не поругались, потому что Люциус настаивал на высшей мере наказания и даже был готов подкупить судью, чтобы засадить юношу в Азкабан, а я требовала принять во внимание возраст и факт пленения сознания духом. В итоге судьи приняли решение о том, что Ремору следует пройти лечение и получить психологическую помощь. Малфой был страшно недоволен, а я радовалась и торжествовала от того, что жизнь Милори не будет сломана. А Люциусу поделом: странно, что тот, кто пошел сам на похищение пытался судить человека, обвиняемого в этом же преступлении, совершенном фактически «по неосторожности». Драко также ничего не знал и о нашей переписке с Люциусом, которая длилась с зимы до мая. Мой милый наставник знал. Я ничего не скрывала, полагая, что общение носит дружеский характер. Но когда я простодушно поделилась с Люциусом новостью, что Северус сделал мне предложение, следом получила длинное и многосложное требование отказаться от брака. «Ты совершенно не знаешь, что такое семейная жизнь», «его хватит не более чем на несколько лет», «он совершенно не предназначен для семейной жизни»… И тому подобное.. Многое из того, что написал о Северусе Люциус можно было назвать необоснованными придирками, так как на тот момент мы с моим милым наставником успели пожить какое-то время вместе, узнали друг друга еще лучше, и окончательно и единогласно решили, что нам необходимо создать семью. Я была так рассержена и возмущена бестактностью Люциуса, что на его послание не ответила и переписку прервала. И едва не сожгла всю пачку малфоевских писем в камине. Вовремя остановилась. Сейчас я не злюсь на Малфоя. Я научилась воспринимать ослепительного аристократа в северусовской манере – с пониманием и снисхождением. Кто из нас не без греха… Да и без Люциуса история моего первого года преподавания в Хогвардсе и моя история любви не была бы такой яркой. Он явился одновременно героем и антагонистом, заставляя нервничать из-за своей непредсказуемости и то же время спасая тех, кому нужна была помощь. Ведь мы могли не пересечься с ним, приди я в школу в сентябре, как положено. Хорошо, что профессор Макгонагалл настояла на том, чтобы я до ноября прошла еще один особый курс по боевой магии, и только после этого взяла меня в школу... Эх... Не стоило забывать и об остальных героях остросюжетной пьесы, в которую нежданно на два месяца превратилась наша жизнь. Я часто вспоминаю каждое действующее лицо нашей драмы, словно перебирая мысленно фотокарточки, и испытываю сладкую грусть. Милори, прибывая в лечебнице, так и не ответил ни на одно мое письмо. Но я полагаю, что он так поступает не от озлобленности или обиды, а из-за гложущего чувства стыда. Остальные реставраторы разошлись кто куда. Знаю только, что красавица Ария вышла замуж, а везучий блондинчик Кристиан начал активно делать карьеру в Министерстве. Невилл Долгопупс сдал успешно экзамены и начал подготовку для работы преподавателем. Я считаю, что для него, человека с большим и добрым сердцем, выбранный путь прекрасно подходит. Полумне остается отучиться год. Этот мирный чистый человечек тоже обязательно найдет себя, я в это верю. Блейз Забини, казалось, совершенно не испытал никакого сожаления от содеянного, даже несмотря на то, что прежние товарищи тихо и единогласно отвернулись от него. Он сдал выпускные экзамены и исчез. Моя Анабель провела пасхальные каникулы в Мэноре, а после летних экзаменов уехала к родителям в Америку. Она стала серьезнее, практически перестала кривляться и проказничать. Может, это потому что она превращается постепенно в девушку из девочки, может, потому что сестричка подражает сдержанной миссис Малфой, с которой много общается. А может виной всему внезапное горе: весной у ее подружки Беатрис Дендры, после нескольких внезапных припадков прямо в школе, диагностировали неизлечимое заболевание, похожее на эпилепсию, и родители приняли решение забрать ее навсегда из Хогвардса и вернуться в Грецию, где климат легче и родные будут рядом. Уехали они в начале лета, мы провожали их до аэропорта и даже непонятно как узнавший о внезапном несчастьи Люциус нашел время проститься с маленькой предсказательницей. Знаю, что она каждому что-то сказала на прощание. Мне она прошептала на ухо с невероятной для двенадцатилетнего ребенка серьезностью: «Вас духи любят и без кольца Соломона. Не позволяйте себе унывать». Мы пообещали продолжать общаться в письмах. Но… это другое. Конечно, Анабель переживает. Аиша тоже переживает, за последний месяц учебы она превратилась в бледную тоненькую тень. Даже сдержанный и далекий от сентиментальности Северус выглядел расстроенным, после отъезда девочки. "Дар мисс Дендры оказался слишком тяжел для такого маленького человека", – печально заметил он. Возможно, он прав и причина болезни девочки кроется в ее способностях... Регулус… Озорника тоже можно было назвать полноценным участником нашей истории. Долго не выходил у меня из головы этот призрачный мальчик и вызывал вспышки светлой грусти. До тех пор, пока я однажды не написала его акварельный портрет. Запечатлела его таким, каким видела на балу во сне. Портрет получился настолько точным и удачным, что когда Северус увидел мою работу, прямо таки вздрогнул: – Будто бы живой... Теперь этот портрет стоит на моей книжной полке. Рядом с «Собором Парижской Богоматери». О судьбе духа Абраксаса Малфоя, к сожалению, я до сих пор не знаю. Надеюсь, он все же обрел покой. Карл Каменщик поселился в Хогвардсе на том самом чердаке, на котором преданные ученики разыграли для меня представление. Пока учебный год не кончился, я периодически навещала его, а также активно рассказывала о нем детям. Теперь если кому-то бывает грустно, все ходят к Карлу и общаются с ним и я уверена, что это общение заставляет его не только помогать студентам справляться с внутренними переживаниями, но и ощущать самого себя нужным. Эта история помогла мне собрать круг близких и дорогих людей и научиться ценить их. Однако самый главный итог всех этих событий в том, что теперь, какие бы испытания не приготовила для меня жизнь, со мной теперь всегда будет рядом мой любимый жених, который скоро станет моим мужем. Северус не идеален и я принимаю его неидеальным. А каждое светлое проявление его личности, заставляет меня влюбляться сильнее. А еще больше я радуюсь оттого, что моя любовь и близость явно преображают его. Великий Мерлин, он наконец-то научился улыбаться не только глазами, но и губами! И я все же считаю этот факт своей заслугой. Также он научился говорить о своих чувствах и легких, и тяжелых... Мне было приятно, когда однажды мы с Северусом утром выходили из дома по делам, и я услышала, как пожилая соседка по лестничной клетке, увидев нас, тихо сказала своему мужу: – Только посмотри, наш господин Тень нашел себе госпожу Свет Ана честно хранила в тайне наши отношения, чтобы избежать мощного резонанса со стороны младшекурсников. Старшие догадывались, но целомудренно помалкивали, тем более Драко, Гермиона, Невилл и Полумна строго пресекали какие-либо сплетни на наш счет. Но в середине февраля, прямо на день всех влюбленных, новость о вспыхнувшем между нами чувстве все же стала всеобщим достоянием. А все из-за Поттера! Он прислал нам в подарок бутылку какого-то очень ароматного вишневого напитка, которую мы вздумали открыть во время праздничного ужина и угостить всех преподавателей. Но Гарри не счел нужным предупредить, что странный напиток реагирует на тех, кто испытывает сильное любовное чувство… В общем, стоило разлить пахнущую вишней жидкость, как она начала светиться в наших с Северусом бокалах. Причем с каждым мгновением сильнее и сильнее. Розоватые лучи, похожие на рассветное солнце, были замечены всеми участниками трапезы. В главном зале повисла гробовая тишина, и все как один, начиная с профессора Макгонагалл и заканчивая самым маленьким первокурсником уставились на нас. После нескольких тягостных секунд молчания смущенный Северус, отчаянно пытающийся сохранить невозмутимый вид, шепнул мне: – Пьем И в глубокой и сосредоточенной тишине мы опустошили свои бокалы на глазах у всего Хогвардса. Было неловко и в то же время… так весело и смешно. В тот день в комнате Северуса впервые над нами робко проклюнулась и разрослась омела, хотя прежде и не появлялась. Стали жить в одной комнате мы примерно с марта. Это произошло необыкновенно плавно... Нас совершенно не напрягало времяпрепровождение в компании друг друга, а многие бытовые привычки оказались похожими, что еще сильнее укрепило уверенность в том, что мы созданы друг для друга. Забавно однако: мы продолжали учить детей, и сами одновременно терпеливо и постепенно учились тонкостям совместной жизни. А в апреле, в день моего двадцатишестилетия, на моем пальце появилось серебряное помолвочное кольцо… Я, не минуты не задумываясь, ответила: «Да». Вспоминая все события из ближайшего прошлого, я подъезжала к нашему дому. Малиновый закат догорал в лужах, в переулках поднимался невесомый серебристый туман. Я ехала, вновь размышляя, что же такое любовь, и осознавала, что сейчас я отвечаю себе на этот вопрос иначе, чем той горячей зимой. Любовь – это в первую очередь тайна. Великая тайна, не ограничивающаяся одной только телесной близостью, которая кажется невероятно прозаичной по сравнению с проявлениями глубокого искреннего чувства. И сколько не скажешь о любви, все кажется верным – и слова Драко о тени, и слова Люциуса о наивысшей степени близости, и моя собственная теория синтеза. Все эти объяснения верны и в то же время недостаточно полны... Северус ждал меня на балконе, задумчиво оперевшись на изящные кованые перила. Ветер осторожно перебирал его густые черные волосы. Не удержавшись, я задорно свистнула, привлекая его внимание, и тут же подхватила скейт под мышку. Любовь – это целая Вселенная. Вселенная на двоих. Северус: Я ждал. По полю гулял тревожный ветер. Старый клен раскинул надо мной могучие ветви и широкие листья. Небо хмурилось дождевыми облаками. В отдалении глухо ударил раскат грома. В воздухе пахнуло электричеством. Гроза приближалась. Впрочем, было бы подозрительно и странно, если бы все прошло слишком гладко в этот знаменательный день. Наконец послышался веселый легкий топот по деревянному мосту через ручей в нескольких шагах от меня. Я оглянулся. Эмилия бежала навстречу, счастливо улыбаясь. Она отказалась от роскошного пышного наряда и выбрала платье попроще, которое тем не менее сделало из беспечной девчонки элегантную леди. – Снова опаздываете, мисс Шайнбрайт? – хитро поинтересовался я, когда две маленькие бледные ладони ударились в мою грудь – Прическа стоила того, – слегка отдышавшись ответила она Действительно, мастеру удалось сотворить из длинных волос моей невесты нечто необыкновенное. Высокая прическа выглядела удивительно романтично и не оставляла ощущение тяжести и нагромождения. – Осталось фату закрепить, – добавила Эмилия – Но это я сейчас девочек попрошу... На меня упала первая тяжелая дождевая капля. Снова прозвучал раскат грома. Я немедленно притянул Эмилию к себе и накрыл широким рукавом мантии: – Быстрее. Иначе прическа до праздника не доживет. Темная церковь с витражными окнами ждала нас в тени кленовых деревьев. С замиранием сердца пройдя вдоль рядов скамеек, я успел заметить вдохновенные лица Грейнджер и Драко, хитроватую физиономию Поттера, который сжимал наготове фотоаппарат, внимательные глаза и рыжие косы младшей Уизли, бледное лицо взволнованного Долгопупса и отстраненно улыбающееся личико Лавгуд. Ей, кажется, понравились витражи… Чета Малфоев также присутствовала. Люциус еле заметно кивнул мне. То ли он попытался подстроиться под меня, выбрав черный строгий костюм, чтобы лучше получиться на снимках, то ли выражал таким образом последний протест. Нарцисса ободряюще улыбнулась. Я почти физически ощутил, как искренне она желает нам счастья. Места спереди, обыкновенно занимаемые родителями и родственниками жениха и невесты, пустовали. Традицию нам пришлось слегка нарушить. Невесту к жениху должен подводить отец, насколько я знаю. И мы не сомневались ни минуты, что так и будет, и что в роли отца невесты выступит Марсель Латур. Однако, ожидания разбились вдребезги после того, как Эмилия в начале июня позвонила матери, чтобы пригласить ее с отчимом на свою свадьбу. Я был рядом и слышал весь разговор. Эмилия включила на … телефоне громкую связь. После взаимного приветствия, повисла неловкая пауза. Наконец Эмилия вполголоса объявила: – Мама, я выхожу замуж! Приглашаю вас на нашу свадьбу десятого августа! – Замуж? – в голосе молодой женщины на мгновение мелькнуло удивление, которое тут же сменилось, как мне показалось, на слащавую восторженность – Поздравляю, доченька! Надеюсь, твой избранник хороший мальчик... Эмилия беззвучно фыркнула и подняла на меня веселые глаза, словно спрашивая, хороший ли я мальчик. Я ответил выразительным движением брови. Редкое совпадение. Не очень хороший, да и не мальчик давно. В динамике отчетливо послышалось хихиканье Анабель, а затем ее беспечная реплика: – Мама, он не мальчик! Он профессор! Профессор Снэгг! Снова повисла пауза. После нее голос матери Эмилии зазвучал встревоженно. Я даже рад был этому. Хотя бы какое-то искреннее чувство засквозило вместо несколько отстраненной интонации... – Эмилия, это правда? Он сильно старше? – встревоженно спросила женщина – Сколько ему лет? Много? Хотя бы не пятьдесят? – Не волнуйтесь, не больше сорока, – не сдержался я – Вы тоже здесь? – пролепетала она – Вы... и правда профессор? – Профессор зельеварения в школе волшебства и чародейства Хогвардс, – объявил я и добавил с легкой иронией – Привет вам из волшебного мира, который вы, судя по всему, совсем позабыли... – Да, вы правы, – неловко хихикнула Агата Латур и перевела дыхание будто бы с облегчением. – Так что, мама, вы приедете? – снова спросила Эмилия, вдоволь насмеявшись в диванную подушку от моего непроницаемого тона и необоснованного материнского испуга. – Мы бы с радостью... Улыбка тотчас покинула лицо моей девочки, а пальцы сжали край подушки. – Но… прямо на свадьбу не получится. Узнали бы заранее... Но мы приедем в конце августа обязательно , тогда и пересечемся, хорошо? Эмилия внешне не расстроилась, но я всем своим существом ощутил, как ей было обидно и неприятно. «Узнали бы заранее»! Насколько заранее следовало сообщить? Зимой? Неужели они уже распланировали все свое лето?! Что для этой Агаты важнее свадьбы ребенка? Я видел фотографии их американского жилища, которые она посылала дочери, и не верю, у них нет средств на билеты до Британии. Заметив, что я рассердился, Эмилия обвила мою шею руками сзади и уткнулась лбом в спину: – Не получилось. Жаль. Я нежно погладил маленькие пальцы, постепенно успокаиваясь: – Ну их, эти формальности! Мы что, аристократы какие-то, чтобы проводить церемонию по всем правилам! – бодро заключила она, согревая дыханием через рубашку мою кожу между лопаток – А может, вообще сбежим вдвоем... Была бы моя воля… Нет, я все же пообещал Эмилии не ругать маглов. Тем более ее родителей, моих будущих родственников. Кому от этого станет легче?... И так как ее отчим-магл завуалированно отказался присутствовать на свадьбе, мы решили, что ко мне Эмилию подведет духовное лицо. А насчет побега… Я подхватил оброненную случайно моей невестой фразу и в несколько дней сформировал из нее настоящий коварный план. После скромного праздника, для проведения которого Люциус ненавязчиво предложил Мэнор, ночью, мы отправимся в Париж. Почему в Париж? Потому что галломанию моей девочки можно вылечить только шоковой терапией. Эмилия мечтала увидеть Нотр Дам. А я… Я готов на любое странствие вместе с ней. Даже длиной в жизнь, почему нет? Люциус: Лето пролетело практически незаметно и на пороге опять встал сентябрь. Смотрю на себя последнее время в зеркало и не узнаю. Вроде бы, внешне я не изменился, даже не постарел. Но стал совершенно иначе себя ощущать. Эмилия… Вот имя ветра перемен, направившего мою жизнь в новое русло. И это связано не только с передачей магического кольца Соломона. Чувство к ней не было фантомным. Оно действительно какое-то время владело моей душой. Нежное влечение пополам с восхищением и с легким возмущением оттого, что никакая магия, даже самая тонкая и изощренная, не сделает меня, блистательного Люциуса Малфоя, желанным для нее. И непоколебимая стойкость в убеждениях сделали ее еще более привлекательной для меня. Такая пуританская уверенность в личных принципах сейчас редкость. Они со Снэггом определенно нашли друг друга. Без лишних слов скажу также, что свадьба Эмилии и Северуса была самой прекрасной из всех свадеб, на которых мне доводилось присутствовать. Короткая гроза закончилась еще когда мы были в церкви, а как только вышли, природа встретила нас яркой радугой через все небо. Все пожелания, произнесенные гостями из узкого круга приглашенных, были пропитаны невероятной любовью и уважением к молодоженам, не было никакой пошлости, банальщины и дежурных равнодушных фраз. Скромные преподаватели выглядели даже слегка... (прости, Мерлин, за этот жаргон!) обалдевшими от такого количества тепла и внимания со стороны гостей, и безусловно счастливыми. А сколько на празднике было духов… В церкви они, казалось, заполонили все свободное пространство, мне было даже слегка не по себе созерцать все это призрачное собрание. – Молодец, мальчик мой, справляешься, – бросил мне снисходительно какой-то молодой господин в пенсне. Я тогда возмутился про себя: с какой стати человек, выглядящий моим ровесником, называет меня мальчиком?... Впрочем, к общению с духами я быстро привык. Регулус Блэк был со мной все это время рядом, начиная с зимы. Никто не заставлял его, но где бы я ни был и чем бы ни занимался, родственничек неотступно следовал за мной. Сначала меня это напрягало. Но потом я привык к этому вечно юному философу и даже стал беседовать с ним и советоваться. – Почему в ночь перед Сочельником мне приснилась Эмилия,в то время как опасность угрожала Анабель? – однажды, отвлекшись от бумаг, спросил я у него. Мальчишка серьезно нахмурился и перестал болтать ногами: – А вот ты сам подумай, Люциус, приснись тебе тогда умирающая девочка, бросился бы ты спасать ее с таким же рвением и бесстрашием, с каким ты бросился спасать Эмилию? – заметил он, подозрительно прищурившись – Наверное нет. Правда, и не поспоришь. Я тогда бы нашел тысячу и одно оправдание, чтобы остаться в поместье и избавить себя от хлопот из-за чужого ребенка. Все-таки высшие силы или те же духи очень хотели сделать из меня героя. И сейчас мне эта роль даже… понравилась. И напрасно я думал, что в сорок лет менять себя поздно и не имеет смысла. С наступившего нового года я продолжил помогать Хогвардсу с еще большим рвением. Никто меня не заставлял, не настаивал. Я просто захотел этого сам. В предстоящий учебный год дети пойдут в полностью восстановленную школу. С кольцом Соломона я также разобрался достаточно быстро и одной ночью освободил всех пленных духов Мэнора и собственного отца. А ведь я даже не подозревал, что его мятежный дух долгое время совсем рядом томился на цепи. Как же все-таки прекрасно – давать свободу! Надо сказать, я ожидал от успевших полюбить Эмилию духов сурового к себе отношения из собственного эгоизма и несдержанности, свидетелями проявления которых они наверняка становились. Однако существа из высшего мира все до единого были ко мне ласково-снисходительны, словно добрые учителя. Останки Карла Каменщика мы нашли и перезахоронили в Керси. Подлинник карты Шайнбрайта поместили в Хогвардсе под надежной защитой в кабинете директора. Замечание Эмилии, что Нарцисса могла бы бросить меня, но не сделала этого, заставило меня по-новому взглянуть на свою жену, заслуживающую моей нежности, внимания и любви. Она была со мной рядом в тот момент, когда я бездумно примкнул к Волан-де-Морту, она подарила мне сына… А сколько она подарила мне славных моментов в юности, воспоминания о которых сейчас грели мою душу!... Я ведь начал писать мемуары, о которых грезил, как только кончилась война. Мир должен узнать нашу истинную историю! А на предстоящую зиму мы наметили вместе поездку в Швейцарию, так как Нарциссе очень там понравилось и она горела желанием все мне показать. Сандро, неизменно веселый и не унывающий, навестил Мэнор в начале лета. Судя по его рассказам, он продолжал влипать в сомнительные авантюры, да еще и привлек к своим темным делишкам Блейза Забини. Предлагал и мне присоединиться, но я отказался. Устал от тайн, темных сомнительных личностей вокруг. Да и Нарциссе бы это не понравилось. Сандро на отказ отреагировал, как обычно – с юмором и пониманием. За то его и люблю. Драко и… Гермиона по-прежнему вместе. Поначалу было досадно, что несмотря на мое категоричное требование блюсти чистоту крови, сын все равно сделал выбор в пользу маглорожденной волшебницы. Однако потом я понял, что все мои придирки высосаны из пальца и абсолютно бесполезны. Как бы там ни было, Грейнджер – сильная колдунья, гордая и достойная, поставившая себя в общении так, что мы вынуждены считаться с ее мнением. Убедить сына закончить эти отношения у меня не вышло бы – это точно повлекло бы за собой ссору и болезненный разрыв. Я не хочу терять единственного и, все-таки, любимого сына. Единственное о чем я прошу теперь Драко, так это не спешить с бракосочетанием. Мальчику только исполнилось восемнадцать. Успеет еще связать себя семейными узами. А то больно лихо они начали…. Но кого эти молодые послушают? Если так дальше пойдет, я не успею оглянуться, как в ближайшее время стану дедушкой. Нарцисса мечтает о внуках. А я, кажется, не готов. В конце концов, мне слегка за сорок, и жизнь только начинается… Спокойная жизнь. Новая. Такая жизнь, какую я хотел. А старая уходит в воспоминания. И мне остается только попрощаться с ней строчками лорда Байрона: Прощай! И если навсегда, то навсегда прощай!