***
— Поверить не могу… Руж пьёт залпом уже вторую чашку успокаивающего чая, подливая в него не меньше целого шота коньяка. Шэдоу тоже бы рад выпить, но всё его существо обращено в сторону комнаты со спящей ежихой. За последние три часа они успели поговорить про прошлое и настоящее Соника, обтекаемо обходя его будущее, задеть его здоровье, а также обсудить собственные мысли по этому поводу. Конечно же довольно часто то Руж, то Шэдоу проведывали синюшного, но тот провалился в достаточно крепкий сон. Чёрный ёж прекрасно понимает, что давно стоило ему всё рассказать, но… он слишком эгоистичен. Добровольно отпустить любовь своей жизни, когда, наконец-то, они вместе и они счастливы? Зачем? Соник его! Только его! Его девочка, его самочка! — Мне Накки рассказывал, что Соник пропал. Помощи просил! И я помогала даже, но никаких зацепок! Полгода они его ищут, Шэдоу, полгода! Шэдоу поджимает губы, скользя взглядом по фиолетовым цветам, расцветшим выплавленным цветным стеклом на одном из кухонных шкафчиков. Что сказать своей подруге он не знает, а потому предпочитает до поры до времени просто молча принимать её гнев на себя. — Полгода с ума сходят, не зная, жив ли он или мёртв… А он буквально под носом был! Вот так просто! Вновь только молчание со стороны чёрного ежа. Конечно, это не устраивает летучую мышь, накрутившую саму себя, и она решает прямо обратиться к нему: — Ты ничего не хочешь сказать? И на этот раз Шэдоу уже не отмалчивается. Он переводит разъярённый взгляд гранатовых глаз на подругу, понижая голос до тихого рычания: — А что ты хочешь от меня услышать? Соник мой! Моя самка! Я никому его не отдам и не позволю ему самому уйти! Впервые после полувека бесконечной рефлексии и самобичевания наконец-то нашёл того, с кем счастлив. И кто счастлив со мной. Именно я делаю его счастливым, не кто-то другой. Плевать на всех, на друзей его, на Эггмана, на Мобиус сраный, вообще на всех плевать! Я только хочу, чтобы он был со мной! И он хочет быть со мной! — Но Шэдоу! Это ведь неправильно всё! Неужели ты не понимаешь? Как можно построить любовь на… на таком? Это не его желание, а лишь заложенная программа! Зная G.U.N., могу предположить, что они в мозги ему залезли, перевернули в кашу и положили обратно с нужными пометками! Рядом с тобой не тот Соник, которого мы все знаем, это просто… — Кто? — с давлением рыкнул Шэдоу. — Кто тогда? — Я не знаю! — всплёскивает руками мышь. — Давай, скажи это! — Милый! Я не хочу с тобой ссориться… — Тогда скажи мне это прямо в морду! То, о чём ты думаешь! Кем или чем является Соник сейчас! — Это не Соник, Шэдоу! Не Соник! Это какая-то дрянная его копия! Будто робот со своей функцией! — Вот! Вот оно! Это ты и думаешь! Что Соник лишь игрушка с единственной функцией — удовлетворения меня! Но это не так! — Да ёбанные ёжики, Шэд! Я не имела ввиду ничего такого! Тяжёлый кулак с грохотом опускается на мраморную столешницу, оставляя под собой выемку с несколькими расходящимися паутиной трещинами. Руж проглатывает все свои готовые вырваться слова и возражения, не просто видя, но и ощущая каждой клеточкой своего тела ту ярость, что испытывает её бывший напарник. Рубиновые глаза приобретают более насыщенный оттенок, руки сжимаются в кулаки, и вся поза кричит о том, что ещё одно слово со стороны мыши — и он на неё набросится отнюдь не с желанием утоления плотских утех. Вместо неё в разговор неожиданно вступает третий участник: — Кто вы? Что… что происходит? — Соник! Руж и Шэдоу одновременно поднимаются со своих мест, подскакивая к едва стоящему на ногах синему ёжику. Шэдоу сразу подхватывает его на руки, прижимает к себе бережно, ласково, относя обратно в постель. — Тебе нельзя подниматься, отдохни, — шепчет мягко. Руж скользит за ними, обеспокоенно сжимая пальцы. Её сильно заботят слова Шэдоу, его внезапный эгоизм, но слова Соника беспокоят не меньше, потому как означают наличие у них гораздо большей проблемы, которую можно представить в их случае. — Пить… — Всё принесу, не переживай. В комнате Шэдоу укладывает свою ношу на постель, поглаживает по голове между ушами. Невозможно не заметить, насколько ласковым взглядом он смотрит на синего ёжика рядом с ним, насколько легки и нежны его прикосновения к нему. Руж вздыхает. Кажется, она понимает своего друга и видит искренность его чувств. Хотя и не может представить, как сама бы повела себя в подобной ситуации. Наверное, для начала она постаралась бы в неё не попадать. — Его нужно отвести в больницу, — проговаривает тихо, замечая, как Соник, вдоволь напившись воды прямо с рук чёрного ежа, вновь засыпает. — Миссия закончена, ты можешь вернуться в организацию и отдать его врачам. Шэдоу, что сидит рядом с Соником, сжимая в больших когтистых лапах персиковую лапку, на мгновение хмурится, но всё же вынужден согласиться. — Да… прости, что свалился тебе на голову. И прости… за те слова. Ремонт столешницы оплачу. Я очень надеюсь, что этот разговор останется между нами, и ни Наклз, ни Тейлз, ни кто-либо ещё не узнает ничего о Сонике. Я сам… — уставился перед собой невидящим взглядом. — Сам с этим разберусь. Руж ничего не остаётся, кроме как довериться.***
Следующая неделя показалась наполненной безумным круговоротом событий. В основном все они крутились вокруг синей ежихи, которую закрыли в лазарете G.U.N. на целых пять суток. Как удалось врачам организации не просто залечить шишку на её голове, но ещё и легко поставить на ноги — остаётся загадкой. Даже Шэдоу начинает думать, что ничего невозможного для них не существует. Оказалось — ещё как существует. — Что значит, она ничего не помнит? — Это значит, агент Шэдоу, — медленно проговаривает тот самый шакал, скаля зубы, — что у агента Соник потеря памяти в результате ушиба головного мозга. Вы были слишком беспечны… — Хочешь сказать, что это из-за меня она страдает?! — Я хочу сказать, что миссию вы провалили. И едва не лишили организацию агента. — ЧТО?! Руж с Шэдоу в удивлении воззряются на стоящего перед ними шакала, ожидая чего угодно, но только не того, что только что услышали. — В каком смысле мы провалили миссию? — Шэдоу начинает медленно закипать. — Мы остановили поезд, предотвратили теракт, что не так? — Вот именно, мистер Шэдоу. Вашей задачей было остановить поезд и пригнать его на железнодорожную базу G.U.N. А вы стащили его с рельсов, в результате организация понесла большие убытки, восстанавливая полотно и поднимая разбросанные вагоны. Шэдоу медленно моргает, пытаясь осмыслить услышанное. Его что, серьёзно сейчас ругают за то, что он на эмоциях не пригнал им на блюдечке поезд, а разломал его? У него на руках была Соник с разбитой головой, ему было абсолютно похую на поезд, Вестополис и тем более G.U.N. И сейчас ему это ставят в обвинение?! Руж с ужасом кидается к Шэдоу, что зашипел словно кипящий чайник, краснея от гнева, и бросился на шакала. Его руки перехватывает летучая мышка, налегает тяжёлой грудью, кое-как сдерживая необузданный нрав друга. Ещё не хватало устроить здесь драку. Шакал вздрагивает, отступая; вид живой крепкой горы мускулов, неотвратимо надвинувшейся на него, понятное дело, напугал бы кого угодно. Однако он продолжает прерванную реплику: — Я бы… хотел, чтобы вы дослушали, мистер Шэдоу. Что бы не произошло на миссии, вы должны были довести её до обозначенного результата. Но вы этого не сделали. Позже мы определим меру наказания. — Вы противоречите сами себе, — заговаривает Руж быстрее, чем Шэдоу даже открывает рот. Смотрит лазурными глазами в глаза шакала, всё пытаясь вспомнить его имя и должность, в которой он работает. Вроде один из офисных агентов… Но она плохо его помнит. Кажется, с ней он не работал, только с ежами. — Вы говорите, что нужно было довести миссию до конца, но ведь бывает такое, что непредвиденные обстоятельства случаются на миссиях! Никто не застрахован от этого, даже они! — кивает на сидящую в стороне Соник, на кого-то с удивлением смотрящую. — И как бы он тогда довёл миссию до конца и не позволил бы Соник умереть? Тут уж приходится выбирать, знаете ли. — Выбирая между тратами на сбор ошмётков поезда и тратами на последствия смерти созданного вами же агента, в которого вы столько вложили, разве не очевидна выгода? — Чёрный ёж, всё же немного успокоившись, вкладывает всё возмущение в тяжесть собственного взгляда и грубость голоса. Только вот чёртовому шакалу, кажется, совершенно плевать, ведь он спокойно смотрит в ответ. Даже с какой-то усталостью, мол, что за тупые дети, не понимают прописных истин. — В любом случае, господа, результат миссии неутешительный. Поезд разрушен, доктор сбежал, а Соник ничего не помнит. Ни себя, ни вас, ни нас. К счастью, боевые навыки, а также различные умения, необходимые для жизненного функционирования, всё ещё при ней. От наказания вас это не убережёт, сейчас начальство находится на собрании как раз по вашему поводу. Только вернутся, вас вызовут и сообщат, какое вы понесёте наказание за проваленную миссию. Несколько мгновений молчания, пока друзья переваривают информацию. Что случилось, то случилось, их работа и без того сопряжена с различными рисками. Наказание? Пф, ну, оставят без премии. Страшно что ли? Главное, что живы. Остаётся только один вопрос: — Возможно ли вернуть ей память? — Мы ищем все возможные пути решения. На данный момент есть только один способ, который мы ещё не испробовали. Руж и Шэдоу с готовностью смотрят на шакала, а тот разводит руками: — Она создана на основе вашего проекта, зависит от вас и положительной силы хаоса в вас. Быть может, вам стоит совокупиться с ней… На этот раз Руж была готова, а потому ей удаётся вовремя перехватить вновь взбесившегося Шэдоу за руки, хлопая его по морде крыльями, старательно приводя чувства. Потасовка привлекает внимание проходящих мимо прозрачных стен комнаты, в которой они находятся, и сотрудники останавливаются, чтобы попялиться на сильнейшего агента G.U.N., находящегося в таком бешенстве. Довольно редкое зрелище, учитывая, что обычно Шэдоу спокоен и даже меланхоличен, а громче всех кричит та, что сейчас едва не вжимается в складки дивана в желании потеряться где-то между сидушкой и подлокотником. Но в данный момент Шэдоу со сложностью может контролировать собственные эмоции. Ему хочется разгромить всю чёртову Зону, разрушить до мельчайших руин, убить каждого сотрудника, утопить всё в крови! И сдерживает его только давняя подруга, которой он доверяет больше чем себе, которая вытаскивала его из такой задницы, что и вспоминать страшно, и… Соник, что сидит в другом конце комнаты. Солнце его жизни, самое важное и дорогое. С неимоверным усилием воли взяв внутреннюю бурю эмоций под контроль, чёрный ёжик с фирменным фырканьем отходит на шаг. — Исключено. — Шэдоу рычит, не позволяя горечи прозвучать в своём голосе. Чтобы не наброситься на чёртового шакала вновь, ему буквально приходится взять себя в руки, скрещивая лапы в привычной позе, отворачиваясь в другую сторону. И тут же натыкаясь взглядом на сидящую чуть в стороне ежиху. Соник выглядит совершенно обычно, в гетрах и высоких перчатках, как при первой их встрече, только… заметно, как ей неловко. Если раньше она села бы, раскинув ноги в стороны да закинув руки на спинку дивана, совершенно никого и ничего не смущаясь, то сейчас она сжимается, словно пытаясь занять как можно меньше места, руки держит на коленях, на манер благовоспитанной девочки. Смотрит куда-то чуть в сторону, хмурится, двигает губами, словно разговаривая с кем-то невидимым. Шэдоу хочет подойти к ней, обнять, успокоить, его внутренний самец требует близости, но… Он понимает, что сейчас этого делать не стоит. Не тогда, когда она только поднялась на ноги и испытывает жуткий стресс от потери памяти. — Ты ведь был в такой же ситуации. Стоящая рядом Руж пытается взять происходящее в свои руки, но и она мало что может. Да и что сделаешь-то? Память вернуть насильно не получится, остаётся только ждать… Разговаривать, рассказывать обо всём и надеяться, что она вспомнит только то, что НУЖНО вспомнить. — Когда я нашла тебя в одной из лабораторий Эггмана после падения с АРК, ты ведь тоже мало что помнил. Но… со временем память вернулась. — Я едва не уничтожил Землю. Дважды. — Вспомнил всё и обошлось! Вот и с Соником будет то же самое. Сначала ты ходил со своими «Кто я такой? Зачем я такой?» и «Насколько тише надо говорить, чтобы звучать пафоснее?», а теперь он будет. — От тяжёлого взгляда рубиновых глаз Руж исправляется: — Она. Она будет. И вновь молчание, в течение которого Шэдоу уже более спокойно обдумывает слова подруги, видя в них некоторую логику. Однако, если проводить аналогию с его дуршлагом вместо памяти, то высока вероятность Соник вспомнить не только их совместно прожитые чудесные полгода, но и… всё остальное. — Раньше всё у вас решалось сексом, может, действительно, и в этот раз получится, — тихо продолжает Руж, мягко улыбаясь, зная, что друг не будет на неё гневаться. И это правда. Лёгкая усмешка расползается по губам ежа, стоило лишь вспомнить при взгляде на смущённую Соник, как хорошо им всегда было вместе. — Я предложил ведь то же самое, — буркнул шакал, но тут же осёкся под двумя парами глаз, смотрящих на него с тяжестью всей планеты. Громкий крик, раздавшийся в очередной установившейся в их странном разговоре тишине, получился столь неожиданным, что заставил вздрогнуть даже бывалых агентов. — Замолчи! — Соник?.. Руж и Шэдоу с удивлением понимают, что крик принадлежит Соник. Та стоит около своего дивана, чуть запыхавшаяся, стыдливо жмёт уши к голове, смотря на них таким взглядом, словно они привели её на убой. И, будто пытаясь избежать страшной расправы, срывается синей молнией в сторону жилых отсеков. — Соник! — вскрикивает Шэдоу, уже готовый ринуться за ней, но его останавливает лапка Руж на плече. И сжимает со всей до сих пор невиданной в нежных руках силой. — Оставь, — тихо проговаривает. — Ей нужно прийти в себя. А на следующий день выясняется, что Соник сбежала.***
Тишина… Тишина и боль. Вокруг ничего нет. Темнота. Почему так темно? — Давай же, просыпайся, слабак. Вокруг лишь чёрный со вспышками алого. Медленно приходит чувство себя, своего физического тела, пространства вокруг. Голова ощущается огромной пульсирующей раной. Словно цирковой шатёр, надутый изнутри пожаром, он вот-вот лопнет, разорвётся на миллионы мелких частичек. — Поверить не могу. Быстрейшее из живых существ… не успело. Чёрный постепенно светлеет, красные вспышки сходят на нет. Со всё раздувающейся головной болью тяжёлые словно гири веки едва приоткрываются, и даже это простое действие отнимает безумно много сил. Из раскрытого рта вылетает лёгкий стон. — Но самец у тебя охуенный, конечно, детка. Тут не поспоришь. Глаза наконец-то фокусируются на тёмной фигуре, находящейся рядом. Из окна, прикрытого шторами, едва просвечивает свет, но его хватает, чтобы при прояснении зрения увидеть синюю ежиху. Она парит в воздухе рядом, скрестив руки и ноги в позе, как будто покачивается на гамаке на горячих пляжных островах, а не у постели с едва живым существом, похороненным под бинтами и тяжёлым пуховым одеялом. И улыбка её тоже мало уместна в данной ситуации. — Ты… кто? — задаётся вопрос хриплым едва слышным голосом. — Ёжик в пальто, — фыркает язвительно ежиха, закатывая глаза. Однако расслабляет руки, тыкая указательным пальцем в нос существа на постели, и становятся видны разорванные манжеты её перчаток, а также красивого атоллового цвета кольца на запястьях. — Я… как бы это сказать? Тёмная твоя сторона. Хе-хе-хе… Созданная из тёмной энергии хаоса, что хранится в тебе. — Ч…что? Какой энергии? Какого хаоса?.. — Мдаа… Не ожидала, что так ебанёшься. Звуки раздражают, а потому закрыть глаза и отдаться пульсирующей головной боли кажется наиболее предпочтительным общению с непонятной грубиянкой. Которая, как оказалось, не плод агонизирующего ушибленного мозга, на что были надежды, а вполне реальная такая… галлюцинация. И во второй раз она появляется, когда Соника — так ему сказали его имя — привели в какое-то помещение, где его ждали белая летучая мышь и… ох, такой красивый чёрный ёж, что Соник на мгновение стушевался, смутился, замечая его взгляд на себе. Они явно хотели к нему подойти, но путь им преградил тот, кто привёл его — чёрный шакал с неприятной ухмылкой. Оставив синего на диване, он отвёл двух морфов в сторону, что-то им сообщая едва слышным голосом. А Соник остался на мягкой сидушке, чуть помахивая хвостом. Он ведь… Ведь должен же помнить их, да? Они так на него смотрели… Ёж так на него смотрел. Не оставалось никаких сомнений, что раньше они были очень даже знакомы. Быть может, они друзья? Коллеги? Разглядывая украдкой крепко сложенное тело, покрытое густой лоснящейся чёрной шерстью, Соник замечает золотые ингибиторы на его запястьях и лодыжках и тут же переводит взгляд на собственные, только яркого лазурного оттенка. Интересно, зачем они? Связаны ли они как-то? — Бесполезно… Соник отводит взгляд, не сдерживая тяжёлого вздоха. Он не помнит. Ничего. Совершенно. Абсолютно. Ни других морфов, ни людей, ни эту организацию с непонятным аббревиатурным названием. Ничего. НИ-ЧЕ-ГО. — Мм, любопытно… Что тут у нас? Соник вздрагивает от внезапно появившегося ощущения присутствия ещё одного морфа рядом с собой, а затем и прикосновения к плечу. Кто и зачем так к нему подкрался? — Святой Хаос, зачем так пугать!.. Погоди… Да быть не может! Ему же показалось тогда! Привиделось! Тёмно-синяя ежиха сжимает пальцы на его плече, облизываясь; взгляд бордовых глаз смотрит куда-то в сторону, и Соник со смущением понимает — она смотрит на того тёмного ежа. И та подтверждает его мысли: — Вы только посмотрите на этого жеребца! — Что ты здесь делаешь? — шипит Соник, скидывая с себя чужую ладонь и сжимая собственную в раздражённый кулак. Он прекрасно помнит эту дрянь, что так грубо к нему обращалась в весьма беззащитный и болезненный момент. Зачем она снова появилась? — Просто ещё раз хочу посмотреть на того, с кем ты будешь спать этой ночью. — СПАТЬ?! — Как только вы займётесь горячим страстным сексом, мне придётся исчезнуть. Ммм, а так хочется на него попялиться! Соник смотрит непередаваемым взглядом на находящийся рядом галлюн, задаваясь одним лишь вопросом «Это что, действительно я?». В это мало верилось, но, как он уже успел узнать о силе Изумрудов Хаоса, такое кажется вполне возможным. Вторая его личность, сотканная из тёмной энергии Изумрудов, получившая собственное сознание… Но в результате чего? Из-за того, что он ударился головой? Заимел раздвоение личности, и теперь его отдадут в психушку? Из-за вот этой вот дамочки? Пошлой, вульгарной, самоуверенной, наглой… И чем больше говорит галлюцинация, тем отчётливее Соник понимает — пусть лучше психушка, чем слушать… ТАКОЕ. И тем более воочию видеть, о ЧЁМ она говорит! — Ах, поверить не могу, такой самец! Присмотрись к нему! — Соник невольно слушается и смотрит на стоящего чуть поодаль ежа, что-то хмуро рычащего шакалу. Он едва не набрасывается на него, но летучая мышь вовремя вмешивается. И Соник всё равно остаётся под впечатлением. — Его рубиновые глаза… — Синего словно кипятком обливает от взгляда, в котором даже на расстоянии видна нежность, ласка и тоска. — Его озорная усмешка… — Мышь рядом с ним что-то говорит, и он, не сводя с Соника взгляда, весьма так игриво усмехается, но тут же вновь хмурится, дёрнув ухом в сторону шакала. — Мягкая словно шёлк грудная шёрстка… — Глаза Соника вцепились в белое облако шерсти на крепкой груди, скользя ниже по накачанному торсу, в то время как висящая рядом с ним в воздухе ежиха прижала к щеке ладонь, издавая восторженный пищащий звук. — Это тренированное мускулистое тело! На щеках Соника можно жарить яичницу, и то всё сгорит при одном прикосновении. Он переволновался, раскраснелся, слишком уж разыгралось воображение от одних только слов галлюцинации. А ведь… ёж и правда очень красивый. И все перечисленные плюсы невозможно отрицать. Только вот галлюн всё никак не может остановиться и замолчать; с уголка её губ потянулась капелька слюны, а левая рука задвигалась, скользя вверх-вниз… словно что-то сжимая… что-то, имеющее продолговатую фаллическую форму. Бля. — И его соблазнительно выпирающий ЧЛЕН! — Замолчи! Выслушивать это более невозможно, и Соник в порыве чистейших эмоций визжит, зажмурившись и едва не закрывая уши. Он просто хочет, чтобы это прекратилось, чтобы галлюцинация заткнулась, исчезла и никогда более не появлялась. Зачем она говорит такие вещи? Почему сообщает об… ЭТОМ так, словно это так и должно быть? Они не просто знакомы с этим ежом? Они… Они пара?.. От одной только мысли оказаться под ним, почувствовать на себе его вес, его запах, его вкус, Соника повело настолько, что жар обжог внутреннюю поверхность бёдер. Но пока он не мог столь легко принять подобные мысли, ведь ёжик, даже если они пара, совсем не знаком ему, он его не помнит. А потому слова галлюцинации кажутся непростительно возмутительными и непристойными. А ещё неуместными. И, определённо, он ненавидит эту синюю тварь, когда замечает на себе удивлённый и одновременно обеспокоенный взгляд рубиновых глаз. И не только — сейчас на него смотрят все, кто находится в радиусе десяти метров. Но Соник не видит никого больше, кроме парня перед ним. Сглатывает тяжело, понимая, что для него он ведёт себя как придурок, разговаривающий сам с собой и… Кричащий сам на себя. Что не далеко от правды, как бы не было прискорбно признавать. Понимая, что более находиться там не может, Соник срывается и бежит в сторону выделенной для него комнаты. Сердце замирает, когда ему кажется, что чёрный ёж кричит его имя…***
— Я правильно понимаю, что ты — воплощение тёмной энергии хаоса, что хранится во мне? — Именно так. — И ты отпочковываешься от меня в моменты, когда её становится слишком много? — Чтобы тебя не разорвало, да. Тёмная энергия сильнее светлой, она хуже действует на носителя. Обычно ты трахаешься с тем чернушненьким, и он позволяет нам разрядиться. Ох, как же он хорош! Соник глубоко вздыхает и трёт переносицу с протяжным «Суууукааааа». Как он устал от этой блядищи. Всего чуть больше суток, как они сбежали, и она уже успела его достать до трясущихся рук. Впрочем, руки трясутся несколько по иной причине, и тонкая паутинка трещин на кольцах красноречиво говорит, что простыми галлюцинациями вскоре уже будет не обойтись. Что ещё кажется странным — это его внешность. Он успел осмотреть и разглядеть себя в нескольких отражающих поверхностях, каждая из которых показала ему красивую синюю ежиху, такую же, что витает рядом с ним. Но… обращаться к себе в женском роде ему кажется неправильным, кощунственным, неестественным. Наверное, что-то произошло в его жизни, приведшее именно к тому, что у него есть сейчас. И с одной стороны это странно. А с другой… не сказать, что ему некомфортно в этом теле. Ему… ну, норм. К тому же, сейчас на первый план вылезают совсем иные вещи, о которых ему следует беспокоиться, и самоидентификация — не в их числе. — Я не хочу туда возвращаться. И тем более под кого-то подкладываться. Как ещё можно разрядиться? Ежиха фыркает, скрещивая руки на груди. Она парит в своей обычной расслабленной позе в воздухе рядом с сидящим на лавке в каком-то парке Соником, беспечно потягивающим через трубочку газировку в большом стакане. Последние сутки прошли не очень, пришлось ночевать на крыше какого-то дома, украсть толстовку тёмно-красного оттенка — не самый любимый и практичный цвет, но что уж получилось, замёрзнуть не хочется, — и так же выкрасть несколько булочек. Конечно, этого не хватает, он жутко голоден. Но голод — ничто по сравнению с тем кошмарным чувством, будто внутри тебя начинается шторм и ты вот-вот родишь некое подобие грозового торнадо-чао. — Ничего, скоро заговоришь по-иному… — Что? — Что? Зелёные глаза сталкиваются с алыми, несколько мгновений играются в гляделки, пока красные не закатываются. — Можно попробовать физические упражнения. Не знаю, может, тебе подрочить? О! А ещё лучше… Тёмная подлетает к стоящей неподалёку от лавки большой доске с рекламой, разглядывая заинтересовавшее её объявление. — Вот! Можно поучаствовать в боях без правил. Смотри, для участников — обед бесплатно. А то бурчание твоего живота сведёт меня с ума. — Тебе вообще лучше нахрен скрыться и никогда не появляться… — О нет, дорогуша. Я теперь с тобой до самого конца жизни. И если меня не будет, ты просто умрёшь от переизбытка тёмной энергии хаоса, если не выплеснешь её. Очень желательно в страстном сексе. — Блеск… Ладно, пошли на бои.***
Да! Оказывается, кого-то бить это не так уж и сложно! А ещё весело! А сколько энергии можно высвободить! Соник просто даёт себе свободу двигаться как он хочет, с какой скоростью хочет и прилагаемой силой. И это просто невероятно! Только вот… проблема с давлением внутри так и остаётся. Он тратит достаточно усилий на бой с несколькими противниками, чьи силы и способности явно превосходят его, специально выматывает себя, надеясь, что энергия высвободится, и проклятая Тёмная вернётся обратно. Но та продолжает восседать с краю арены у самого выхода, ехидно усмехаясь. Словно говоря, что ничего у Соника не выйдет. Зато повеселится, конечно. Очередной противник вышел из боя проигравшим, и Соник прыгает, размахивая руками, поглощённый восхваляющей его толпой. И вместо того, чтобы разрядиться, заряжается лишь больше, но на этот раз — тёплой энергией, позитивной. Что, правда, не помогает в достижении первоначальной цели. Когда неожиданно чувствует отголоски схожей с его энергией хаоса, только заряженной положительно. — Кто же будет следующим противником? — Не знаю, но явно кто-то новенький! Я такого бойца у нас ещё не видел! Однако имя многообещающее! — Скажи же его! — Встречайте впервые на нашем ринге — ЁЁЁЁОООЖ ШЭЭЭЭДОУУУУУ! Ещё только оборачиваясь и не слыша слова ведущих, он уже знает, кого увидит. Того красивого чёрного ежа, что выйдет на ринг в одних только возмутительно облегающих шортах, сверкающий дерзкой усмешкой. Он-то что здесь делает?! Тёмная, заметив ежа, с восторгом тут же подплывает к нему ближе, заулыбалась довольно. И делает странный жест кулаком около рта, толкаясь языком в щёку, от чего Соник поджал уши. Ну что за блядина… А противник весьма силён. И дело даже не в физической части силы, нет. Кажется, его энергия хаоса тоже находится в странном, нестабильном состоянии, как и её. И полоски, что ранее казались ей ярко-алыми, теперь приобрели цвет вишнёвого сока. Ещё немного и сольются с чернотой шерсти. Что же. Вызов принят! — Подходи, я тебя не боюсь! К концу «боя» цель оказывается достигнута; энергия выплеснута, и Тёмная с довольным стоном растворяется в дымке поднявшегося вокруг ежей хаоса. Но вместо Сони́к возвращается Со́ник. И всё становится только хуже.