Побочный эффект

      Сара закрыла глаза всего на минуту, но ручка, почувствовав слабину, тут же оставила чернильное пятно на бумаге, в самом конце полностью исписанной страницы. Шумно вздохнув, Сара перевела взгляд на стену с криво висящими медицинскими плакатами и календарём. Дата на нём стояла позавчерашняя — пятнадцатое мая тысяча девятьсот девяносто шестого года. Если бы не Итан, один и тот же день тянулся бы в этом кабинете годами, потому что Сара вечно забывала срывать листки.       Она знала: лучше отвернуться и глубоко задуматься о чёртовом календаре, дав себе время успокоиться, чем окончательно взбеситься и швырнуть ручку в стену или, например, сунуть подпорченный кляксой отчёт в шредер. Впрочем, кому какое дело до небольшого пятнышка, не перекрывающего главные слова текста? Сара прикусила ноготь, решая судьбу отчёта и собственного вечера. Хотя, вообще-то, какого чёрта? Она и так то и дело засиживалась в больнице дольше положенного, ещё немного — и придётся просить себе отдельную палату.       Сара подула на готовый отчёт, тщетно понадеявшись, что это поможет чернилам быстрее высохнуть, сунула его в папку и вышла из кабинета. Ещё и споткнулась о порог, потому что слишком торопилась, чем заслужила насмешливый взгляд охранника. Тот к тому же умудрился переглянуться с напарником в другом конце коридора и закатить глаза, дескать, неуклюжие бабы, что с них взять. Некоторые из вооружённых «миротворцев» были довольно приветливыми, но по пятницам Саре стабильно не везло; так вселенная заряжала её унылым настроением на все выходные. «Не вздумайте позволить себе каплю счастья, доктор О’Нил, и наслаждайтесь последствиями собственных необдуманных решений».       Сентфорское психиатрическое исправительное учреждение охранялось не хуже Алькатраса; два охранника в каждом отделении, два — в блоке с закрытыми на замок палатами, ещё по охраннику на столовую, комнату отдыха, процедурный кабинет, главный вход и ограждённый высоким металлическим забором под напряжением участок для прогулок. И это не считая внешней охраны, дежурившей по периметру. Большинство из сотрудников защиты знали Сару в лицо, остальные — притворялись, что не знают; однажды вытрясли из неё всю душу на входе, потому что Сара оставила пропуск в кабинете, и это упущение удивительным образом породило массовую амнезию среди охранников. Один из них — тот самый весельчак, среагировавший на её неуклюжесть, — решился запугать её многочисленными досмотрами и допросами, раз уж она пытается без документов попасть в, как он выразился, «государственное учреждение закрытого типа». При этом раздевал её взглядом и чуть не облизывался.       Но Сара всё равно не имела ничего против охраны. Только не в этом месте.       — Держи, — Сара сунула папку Итану. Тот повернулся к ней очень медленно, потирая переносицу двумя пальцами. Дежурство в ночь с пятницы на субботу — хуже не придумаешь. — Я дописала посмертный эпикриз Фрэнка.       Итан взял папку в руки с таким видом, будто не прочь составить себе такую же.       — Его нужно было напечатать.       — Шутишь? Ты этого не говорил.       — Полицейским нужен только печатный вариант.       — С каких пор?! — Сара завелась не на шутку. Но, глядя на Итана, немного успокоилась. Ему и так несладко в последнее время: уставшая жена с новорождённым ребёнком дома, встряска на работе… С другой стороны, мог бы и предупредить заранее, сэкономить ей время. Сара поджала губы. Мелькнула даже подленькая мыслишка уйти домой вовремя и предоставить Итану самостоятельно разбираться с бумажной волокитой. Но она тут же отмела её: в конце концов, Итан тоже не раз закрывал глаза на её промахи, особенно в самые первые дни её работы. — Ладно. Исправлю.       Итан улыбнулся ей, но как-то натянуто, механически. Сара даже внимания не обратила: после рабочей недели она и на такую улыбку не способна.       — В понедельник к нам переведут нового пациента. Ты оценишь.       Сара заинтересованно наклонила голову. Было кое-что в её отстойной работе. Что-то, что заставляло вставать утром и идти в самое депрессивное место в Сентфоре в любую погоду. Засиживаться допоздна и закрывать глаза на некоторые издержки профессии. Не врываться в кабинет мистера Хилла с проклятиями и заявлением об увольнении.       — Человек в маске. Его в новостях показывали. Ритуальные убийства, неоправданная жестокость, пропавшие без вести люди. — Сара пожала плечами: она редко засиживалась у ящика. Итан покачал головой. — Ты как из другой вселенной. Папка с делом лежит в ординаторской. Джон Доу.       — Без имени?       — Ни имени, ни страховки, ни банковского счёта. Никаких документов, он словно взялся из ниоткуда. Я же говорил: ты оценишь.       Сара задумчиво кивнула, забрала бумаги по Фрэнку и вернулась в кабинет. Бумаги тут же полетели в кучу других требующих внимания документов; грёбаный Фрэнк, он и при жизни доставлял немало хлопот, а теперь тем более отвязаться не может. Пару лет назад Сара мечтала скромно отмахиваться от благодарных пациентов, чудом исцелившихся её особым подходом. Наивная, амбициозная, она верила, что медицина — её призвание; достойнейшее, благородное дело, и ей, как доктору, будут открыты если не все дороги, то очень многие.       Изредка она завидует себе тогдашней. Но только изредка.       Сара схватила уже порядком остывший кофейник, вылила остатки безвкусной жжёной бурды в свою Скуби-кружку и уселась за компьютер. Включался он всегда долго и так громко, что заглушал любые голоса в радиусе ярда. Нервно постукивая пальцами по столу, Сара взглядом отыскала папку «Джона Доу» и потянулась за ней, даже не задумавшись. Только удивиться успела, какая она крошечная, тонкая.       И действительно: Сара лишь бегло ознакомилась с деталями дела, но уже с подозрением пролистала все бумаги до конца и озадаченно нахмурилась. Даже она, не блещущая особыми детективными способностями, могла сказать, что обвинение высосано из пальца. Ни свидетелей, ни анонимных заявлений. Причастность, кажется, доказана лишь на словах. Описание преступлений такое скудное, будто написано девятилетним ребёнком в качестве сочинения «Моя жизнь в Сентфоре». Штатный психиатр отделался сухим описанием осмотра: «В сознании, ориентирован в собственной личности, месте и времени верно. Доступен к контакту, на вопросы отвечает быстро. Демонстративен, манерен. Отказывается выполнять инструкции врача. Высказывает бредовые идеи особых способностей. Мышление паралогичное. Агрессивных и суицидальных тенденций нет».       Сара приподняла брови, зачитывая диагноз:       — Параноидная шизофрения… Обострение… Диссоциальное расстройство личности… Наркотическая зависимость…       И ни одного обоснования. Сара судорожно осмотрела папку с двух сторон и на полном серьёзе подумала, что её обманули. Только потом заметила крошечный вкладыш на тонкой бумаге из лаборатории, упавший ей на колени. Большими буквами был выведено: CP-25: 86 мкг/мл.       Си-пи-двадцать пять она знала хорошо — в текущем году именно этот наркотик подкинул персоналу их больницы так много работы, что оставалось только лечь под одеяло и мечтать, чтобы никто их не трогал. Каждый второй пациент — вчерашний прилежный житель Сентфора, внезапно убивший жену, соседа или случайного прохожего под воздействием нового вещества и признанный невменяемым. Никто из новоприбывших так и не пришёл в себя.       Но ни у кого из новоприбывших не было такого количества наркотика в крови. Удивительно, что этот Джон Доу не скончался. И даже оказался в состоянии что-то рассказать психиатру. Как же Итан его обозвал?.. Человек-маска? Человек в маске?       Компьютер коротко пиликнул, обращая на себя внимание, и Сара усилием воли оторвалась от бумаг. Отложила их в сторону, обещая обязательно разобраться с этим недоразумением, и повернулась к толстому монитору с битым пикселем. Если верить указанному на экране времени, Сара должна была уйти домой ещё минут сорок назад. И сколько часов ей понадобится, чтобы напечатать эпикриз?       Она сделала большой глоток холодного кофе и застучала пальцами по клавишам.

***

      Принтер напечатал для Сары три копии; перестраховщицей её не назовёшь, но нынешний вечер — идеальный претендент на звание самого отвратительного, так что лучше не рисковать. Вместе с готовыми бумагами она повернулась к Итану — тот, кажется, около получаса сидел за столом совсем неподвижно. Он уже выпил два Ред Булла, что, по всей видимости, не помешает ему улечься поспать на старом диване, как только Сара уйдёт из ординаторской.       Впрочем, вряд ли Сара выглядела лучше.       Она быстро переоделась, схватила сумку и папку с делом Джона Доу — с этим загадочным джентльменом следовало разобраться поскорее, чтобы не забивать голову на выходных.       — До понедельника, — громко попрощалась Сара. Итан, не оборачиваясь, ответил совсем невпопад:       — Да.       Под пристальным взглядом одного из охранников, Весельчака, она забежала на лестницу. Поднялась на третий этаж, постучалась в кабинет с золотой табличкой «Доктор Аарон Хилл» и зашла, не дожидаясь ответа.       Мистер Хилл тоже выглядел уставшим. Перекладывал документы с места на место, будто не знал, что с ними делать, и постоянно запускал руку в растрёпанные волосы с проседью.       — Я буквально на минутку, — затараторила оправдания Сара, — хотела только узнать, каким таким волшебным образом к нам направляют нового пациента без нормального осмотра, судебного заключения и хоть какого-то подобия…       Её перебил зазвонивший телефон. Мистер Хилл схватил трубку с такой яростью, что чуть не запутался в пружине, и тут же заговорил, не дожидаясь собеседника:       — Мой ответ — нет. Скоро приеду, тогда поговорим.       Он метнул на Сару строгий взгляд, и она поспешила уткнуться в дело Джона Доу, делая вид, будто её нет в комнате. Из трубки послышался капризный голос: «Блин, пап, не обламывай меня!»       Впрочем, как следует задуматься о дочери мистера Хилла Сара не успела. Она нахмурилась, рассматривая толстую папку в своих руках, и нервно пролистала все бумаги. Слишком много бумаг — гораздо больше, чем было буквально пару часов назад.       Сара ещё раз проверила имя и дату. Перечитала диагноз. Даже успела углубиться в подробнейший полицейский отчёт, когда вдруг отвлеклась на громкий звук — мистер Хилл швырнул трубку на место и пригладил волосы.       — Так что там с новым пациентом? — бесстрастно поинтересовался он.       — Мне показалось, кое-чего не хватает, но я уже нашла, извините, — жалко проблеяла Сара, чувствуя, как к лицу прилила кровь. Но она же не могла так ошибиться? Может, Итан подложил недостающие документы, пока она была занята Фрэнком? — Наверное, слишком устала и не сразу заметила.       — Интересно, — ответил мистер Хилл с явным отсутствием какого бы то ни было интереса. — Впредь будь внимательнее. В следующий раз это может быть что-то не настолько безобидное, а медицина редко прощает ошибки, — заявил он таким надменным тоном, что у Сары заныли зубы. Она поморщилась, жалея, что не нашла оправдание получше. — Я понимаю, что ты устала. Неделя была тяжёлой. Присядь и подожди пару минут, я закончу и подвезу тебя домой.       Вечно он так. Сначала плешь проест, а потом включает заботу.       — Спасибо. Я лучше пройдусь, мне нужен свежий воздух.        «Потому что в этом кабинете всегда слишком душно», — хотела добавить она, но вовремя закрыла рот. Мистер Хилл — отличный руководитель, жаль только никак не вытащит занозу из задницы.       Сара выскользнула из кабинета прежде, чем её уговорили бы на неловкую десятиминутную поездку в машине. Кивнула уборщику, махнула рукой охраннику в фойе и вышла на улицу. Удивительно, но прохладный ночной воздух на самом деле действовал исцеляюще.       Воздух здесь в принципе был свежим — больницу окружал сосновый лес. В первые недели работы Сара побаивалась ходить домой одна — машину водить она так и не научилась, — но потом привыкла. Наверное, все орудующие в лесной чаще маньяки-убийцы обходили это место стороной. Вдруг что.       Её дом находился неподалёку — если так можно сказать, учитывая, что в Сентфоре каждый дом находится неподалёку. Дыра дырой, захочешь — и на карте не найдёшь, но зато весь Мэриленд знал психиатрическую больницу для преступников. Байки о творящихся там безумствах прославили город, только туристов совсем не прибавилось.       Своим домом Сара гордилась. Она купила его сама, и этот факт всегда поднимал её расположение духа, даже несмотря на то, что вся недвижимость в Сентфоре стоила в три раза дешевле, чем в большом городе. Дом был маленьким, но и не совсем коробка из-под обуви — зарабатывала Сара неплохо; скромная гостиная, скромная спальня, скромная кухня и всего одна ванная. Не так хорошо, как коттедж отца, но почти так же хорошо, как квартира матери. И гораздо, гораздо лучше комнаты в общежитии.       Дом встречал её уютным беспорядком; такой бывает только в местах, где живут несколько человек, и почему-то это было приятно. Полки, заваленные старыми книгами, фигурками, фотографиями в рамках, фотографиями из фотобудки, обычными фотографиями, полароидными фотографиями создавали впечатление оживлённости. Будто посреди маленького хаоса Сара не была одинокой.       Она включила магнитофон, засыпала содержимое Мак Энд Чиз коробки в кастрюлю и открыла баночку Маунтин Дью — от шипящей газировки заслезились глаза. Особого аппетита у Сары не было, как и всегда после работы, но она упрямо заставляла себя питаться хотя бы три раза в день — хорошая привычка, выработанная в студенческие времена, которая спасала организм от физического истощения.       Покачивая жестяную банку в руках, Сара задумалась о Джоне Доу.       Она не имела права выносить из больницы его личное дело, поэтому не смогла ознакомиться с новоприобретённой информацией. А жаль; скорее всего, именно ей придётся вести с ним консультации: Бобби выйдет только через неделю, а Итан и без того перегружен другими пациентами.       Магнитофон подозрительно затрещал, прерывая её мысли и искажая голос Майкла Джексона. Цифры на электронных часах дважды моргнули, а затем электричество в доме исчезло, оставляя роль единственного источника света лишь огню под кастрюлей.       Сара выглянула в окно, но в остальных домах всё работало прекрасно.       Она убавила огонь и только-только собралась выйти на улицу к распределительному щитку, как откуда-то со двора раздался неживой, металлический скрежет, от которого волоски на затылке встали дыбом.       Сара замерла, неотрывно глядя в окно, ожидая, когда кто-то — или что-то — посмотрит на неё в ответ. Но потом нервно отвела взгляд; всё-таки знать, что именно поджидает тебя в темноте, как-то… страшно.       А ей никогда раньше не было страшно в собственном доме.       В стене, к которой она прижималась спиной, раздалось тихое постукивание, но его было достаточно, чтобы Сара рухнула на колени и открыла один из многочисленных кухонных шкафчиков. У неё было ни дробовика, ни даже бейсбольной биты, лишь молоток для отбивания мяса и давно не точеные ножи.       Сара прислонилась спиной к холодильнику, крепко сжимая молоток для мяса. Другой рукой даже умудрилась дотянуться до занавески и прикрыть окно, чтобы спрятаться от посторонних глаз.       Входную дверь Сара и без того каждый день закрывала на все замки, что было довольно странно для жителя маленького городка; давным-давно отец сказал ей, что лучше быть живым параноиком, чем мёртвой дурой. Если она выживет, обязательно ему позвонит…       Она пыталась успокоить себя, списать всё на ветер, снующих без дела подростков или даже грёбаных опоссумов. Но разум только подкидывал ей все красочные описания её пациентов: невменяемые, неумолимые, жестокие, безжалостные…       Безумные.       Она вздрогнула и чуть не выронила молоток из рук, когда свет снова включился, а магнитофон заиграл, кажется, куда громче прежнего: «You are not alone»…       — Дерьмо.       Сара с силой зажала красную кнопку, пока не исчез звук, выключила газ на плите. Сунула макароны в холодильник — теперь-то ей уж точно кусок в горло не полезет. На всякий случай ещё раз проверила замок на двери, а потом залезла в постель как была, в уличной одежде. И молоток положила на прикроватную тумбочку.       Сара вовсе не считала себя сумасшедшей. Просто… было кое-что в её отстойной работе. Что-то, что заставляло её делать странные вещи.       Так. На всякий случай.