Исполни мое желание

      В оранжерее было на удивление тихо. Это был словно маленький и уютный, процветающий мирок, отделенный от шума большого города стеклянными стенами, в котором все живое могло наслаждаться покоем и тишиной.       Мне нравилось это место. Я могла просиживать здесь часами, ухаживая за цветами и прочими самыми разнообразными растениями, прорастающими тут просто в огромном количестве и заполняющими воздух своим мягким, ненавязчивым ароматом.       Поставив на стеллаж горшок с только что пересаженными 'Rosea Plena', — моей любимой разновидностью пионов, — я улыбнулась, ласково касаясь пальцами его нежных лепестков. Они очень красивы, и совсем неприхотливы. Из всего, что можно легко и без особого труда вырастить в тепличных условиях, это именно пионы. Хоть они и любят заботу, но с ними не приходиться возиться как, например, с тем же розами.       Что ж, мне остался последний горшок. С ним я справилась довольно быстро.       Чисто машинально вытерев руки о фартук, — хоть этого и не требовалось, потому что до этого предусмотрительно надела перчатки, — я устало вздохнула и любовно огляделась вокруг.       Моя семья уже семь поколений занимается растениеводством, еще многие столетия назад признав это делом всей своей жизни и даже спустя столько лет, как бы не менялась жизнь вокруг нас и как бы не бежал вперед технический прогресс, мы оставались верны семейным традициям.       Может, это и немного странно, но все, — или почти все, — в нашей семье перенимали ценности наших предков и шли по тому же пути, что и они, развиваясь в этом направлении с каждым годом все сильнее и сильнее.       И моя мама, Серафина Серра, не стала исключением из правил, в отличии от своего младшего брата, который предпочел уйти в дантисты, а «не копаться в земле», как он сам выразился перед окончательным переездом в Канаду. От него этого ожидали, так что никто не удивился, но все равно он ушел слишком резко и неожиданно.       Как и мой папа. В детстве, когда мы были еще вполне счастливой семьей, мы с ним хорошо ладили, а теперь почти не видимся. Он редко приезжает, больше уделяя внимание своей новой семье. Я до сих пор не понимаю, что заставило его уйти, ведь они с мамой почти не ссорились…       Порой мне его очень не хватает.       Я невесело улыбнулась, отгоняя прочь грустные воспоминания, затем прошлась по оранжерее неторопливым, прогулочным шагом, больше напоминавшей Ботанический сад. Вернее, это была та самая часть огромной плантации, которая предназначалась именно для отдыха и растения здесь выращивались не для продажи, а просто для удовольствия, чтобы радовать глаз. И потому тут не было той, несколько больничной стерильности, которая соблюдалась в остальных залах, предназначенных конкретно для выращивания и конкретно на продажу.       Нет же, здесь было единение с природой.       Я, как и моя мама, пошла по стопам наших предков, уже с раннего детства полюбив всю растительность, какая только существует на нашей планете, хорошо и наверняка зная, что это тоже — мой путь, моя дорога, моя судьба. Мое предназначение.       И с тех пор я ни разу не поменяла своего решения, хотя однажды у меня и была такая возможность.       Задрав голову, я уставилась на голубое небо, едва виднеющееся сквозь буйные заросли, затянувшие своей порослью стеклянный потолок и снова улыбнулась, на этот раз с нежностью.       Здесь было так чудесно, что не хотелось уходить. Будь моя воля, я бы жила тут.       — Элиан, — услышала я за спиной голос матери и от неожиданности вздрогнув, обернулась. — Ты все еще здесь? Я думала, ты уже ушла, — сказала она с толикой удивления в голосе.       — Нет, я немного задержалась, — ответила я ей, наблюдая, как она приближается ко мне, глухо цокая каблуками по светло-коричневой брусчатке. Моя мама была высокой, стройной и достаточно привлекательной женщиной средних лет, не смотря на свои сорок два года. Она казалась моложе, потому что всегда следила за собой, поддерживая здоровье и естественно, красоту. Взглянув на нее, можно было смело решить, что ей всего тридцать с небольшим, а то и меньше.       — Все в порядке? — обеспокоенно спросила она, приподняв мое лицо за подбородок. — А чего глаза такие грустные?       — Просто немного устала, вот и все, — солгала я, хотя ложью это было лишь отчасти.       — Тогда, наверное, тебе лучше пойти домой, — тут мама заметила горшки на полу и рассыпанную землю вокруг. — Ты пересаживала пионы? — воскликнула она и кинулась к цветам, а я вздохнула. Хоть я и занимаюсь растениеводством уже с детства, она все еще не была уверена во мне до конца, до сих пор считая ребенком. И, если честно, повод для подобных оснований у нее был. Правда, своеобразный.       — Да. Там земли было мало, все корнями проросло, вот я и занялась этим.       — Ох, Элиан, ты могла не утруждать себя, — возразила мамa, трепетно расправляя веточки и листочки. — Можно было позвать кого-нибудь из персонала и они сделали бы все в наилучшем виде.       Я оскорбленно взглянула на нее.       — Хочешь сказать, я не справилась?       Заметив, как изменился мой тон, мама тут же посмотрела на меня внимательным, чуть усталым взором из-под густых, не прокрашенных ресниц.       — Oh, tesoro mio*, я такого не говорила, — покачала она головой, говоря со мной той самой ласковой интонацией, с которой маленькому ребенку объясняют, почему разбитая ваза — это плохо.       Тяжело вздохнув, я сложила руки на груди и произнесла:       — Mamma, мне уже семнадцать. Когда ты, наконец, начнешь относиться ко мне как к взрослой, а не как к девчонке тринадцати лет?       — Элиан, мы уже не раз говорили об этом, — заговорила она после продолжительной паузы и тоже сложила руки на груди. — Давай не будем начинать все с начала, — ее тон звучал просительно и в этот самый момент я поняла, что, скорее всего, так и останусь для нее тринадцатилетней девочкой, не способной позаботиться о себе самостоятельно.       Я опустила глаза, понимая, что не стоит даже начинать. Это будет бессмысленный разговор, который очень быстро перерастет в спор. Ничего мы этим не добьемся, а настроения себе подпортим знатно.       — Хорошо, — сдалась я, опуская руки. Мама радостно улыбнулась, чмокнула меня в щеку и упорхнула, пожелав напоследок быть осторожной на дорогах. Оставшись в одиночестве и тишине, я снова тяжело вздохнула и проговорила ей в след, прекрасно зная, что она уже не услышит:       — Si, mamma.       Затем сняла фартук и бросив его на пол, уперла руки в бока, чувствуя, что меня это достало.

***

      Рим — один из старейших городов мира, древняя столица Римской империи. Ещё в Античности, в III веке до нашей эры, Рим стали часто называть Вечным и это имя было заслуженно, ибо город простоял уже не одно тысячелетие. Благодарить же за такое название, ставшее неофициальным, но очень актуальным, стоит поэта Альбий Тибулла, который применил его в своей второй элегии*. Еще Рим называют «Городом на семи холмах», но откуда произошло это название я уже не помню.       Прислонившись лбом к стеклу, я уставилась на город, пролетающий мимо и чью историю я очень хорошо помнила, так как любила ее во всех направлениях. Здесь я родилась и здесь живу вот уже семнадцать лет, лишь единожды покинув столицу Италии, на короткий срок переехав в столицу другой страны. Я пробыла там всего пару недель, но за то какие это были недели! Наверное, самые лучшие в моей жизни… Жаль, что они закончились так быстро. Я все еще скучаю по тому времени, а ведь прошло уже года четыре точно. Эх, это были действительно запоминающиеся дни…       Выйдя на своей остановке я неторопливо, даже нехотя прошлась по улицам и аллеям, наблюдая кипящую жизнь вокруг и с еще большей неохотой свернула на свою улицу, где высилась современная многоэтажка, гордо поблескивающая на солнце.       Grazie, mamma*, за такой чудесный выбор. Уж не знаю, с какой стати, но ей взбрело в голову, что растительности в нашей жизни и так хватает за глаза и стоило бы разбавить однотонность наше существования чем-нибудь еще. И она не придумала ничего лучше, чем перебраться, (как я именовала ее про себя) в бетонную коробку, обтянутую металлом и стеклом, где тебе ни цветов, ни красок, одна монотонность и пустота. Этот выбор раздражал меня и по сей день.       Цокнув языком я вошла в дом, показала дотошному консьержу свои ключи с номером квартиры и протопала к лифту, но лишь для того, чтобы досадливо выругаться сквозь зубы.       — Culo, * — буркнула я радуясь, что мама не слышит и повернулась к лестнице, мысленно ругаясь на чем свет стоит. Почему этот лифт опять не работает? Что там опять сломалось? Его же только вчера починили!.. Что ж, придется идти пешком. И, как назло, я живу на седьмом этаже.       Grazie, mamma, тебе еще раз.       Как я добиралась до своего этажа можно смело вычеркивать из памяти за ненадобностью. Вот уж чего я точно не захочу вспоминать, это как бодренько пробегала первые три этажа, затем шагала еще два и уже на последние два едва ли не заползала, выдохшаяся как бегун после десятикилометрового марафона.       Прислонившись затылком к стене, я тяжело и шумно дышала, пытаясь прийти в себя и банально набраться сил, чтобы доползти уже до двери. Злость на ситуацию все еще кипела во мне, к ним примешалось еще раздражение и голод, что настроения, конечно же, не прибавляло. Как назло я не догадалась прихватить с собой ни перекусить, ни побольше денег, чтобы забежать в какое-нибудь кафе, которых у нас тут пруд-пруди. Все, что было у меня с собой, я потратила на семидесяти-пятиминутный проезд до дома, дважды при этом поменяв автобус. Все таки, крутая у нас система дорожного транспорта: купил подходящий билет и езди себе сколько надо и куда надо. Жаль только, билет нужно брать заранее, а то не все водители его продают.       Ох, ладно. Отлепившись от стены, я поправила взлохмаченные волосы и только поднялась на последний пролет, как меня чуть не сшиб пробегающий мимо парень. Если бы не перила, за которые просто чудом успела ухватиться, я бы кубарем скатилась по ступенькам.       — Cretino! * — завопила я, с криком выпуская наружу все свое раздражение и усталость, что скопились за день и возросли прям таки до критической отметки после только что произошедшего инцидента. — Смотри куда прешь! Или у тебя что, глаза на затылке?! Ты меня чуть не сбил! — продолжала кричать я, подозревая, что, наверное, зазря так распалилась.       Парень притормозил и обернулся, смерив меня раздраженным взглядом, а я смолкла, уставившись на его лицо. Все раздражение как ветром сдуло, осталось лишь искреннее удивление.       У левого глаза, ближе к виску, красовался длинный темный шрам в виде кривого полумесяца, чей конец тянулся вниз, к щеке и выглядел довольно-таки устрашающе, заметно выделяясь на мрачном лице юноши.       — Чего уставилась? Никогда шрамов не видела? — огрызнулся он, будто насилу выговаривая эти слова, а я поняла, что и впрямь таращусь на него, что было совсем уж невежливо. Опомнившись, смущенная и немного растерянная, я пробормотала:       — Прости, я не хотела… — С запозданием я осознала что, вообще-то, это я здесь пострадавшая сторона и, распалившись еще больше, пошла в наступление, таким образом скрыв собственную неловкость. — И вообще, это ты должен извинятся! Ты меня чуть не сшиб! Из-за тебя я могла сломать себе что-нибудь!       Судя по его потемневшему лицу, он хотел сказать что-то резкое, грубое, возможно, даже послать меня куда подальше, но вместо этого крепко стиснул зубы, проглотив так и не высказанные слова.       — Извини, — выпалил он глухо и спешно отчалил, пальцами взлохматив свои черные космы, торчащие во все стороны.       А я тяжко вздохнула, слыша его отдаляющиеся, быстрые шаги. Вот и познакомились. Развернувшись, я побрела в свою квартиру, думая об этом недружелюбном парне. Никогда раньше его не видела. Стало быть, новый сосед, въехавший недавно. Я живу тут с тех самых пор, как вернулась из другой страны и знаю если не всех, то очень многих, чтобы с уверенностью сказать, что его точно вижу впервые. И, открывая ключом двери, поняла, что друзьями мы навряд ли станем. Хотя, с чего я вообще об этом подумала?       Пожав плечами, я вошла в квартиру и тут же закатила глаза с тяжким стоном, сдержав растущее внутри негодование. Быстренько подбежав к огромным, с большую часть стены, окнам, распахнула сразу все створки, впуская внутрь свежий воздух и с удовольствием вдохнула эту прохладу, стремительно прогоняющую нестерпимую духоту, которую я просто терпеть не могла. Так-то лучше…       Положив сумочку в кресло, я распустила волосы и замерла возле длинного, от пола до потолка, зеркала. Не сдержавшись, брезгливо поморщилась, опуская руки, стисну в кулаки. И дело совсем не в том, что я какая-нибудь растолстевшая дурнушка не умеющая следить за собой, а в том, что сравнивая себя с тринадцатилетней девочкой, я не преувеличила и не преуменьшила.       Так и есть. С натяжкой я выгляжу от силы лет на тринадцать в свои неполные восемнадцать.       А все из-за того, что я родилась недоношенной, всего шесть с половиной месяцев, что значительно повлияло на мою дальнейшую жизнь, сильно затормозив в развитии… Уж не знаю, что пошло не так, но я не просто выгляжу намного моложе своих лет, но и обладаю слабым иммунитетом, из-за чего часто и много болею. И, чтобы предотвратить всевозможные, запоздалые последствия, мне нужно хотя бы два раза в год проверятся у личного врача, который, после проверки кучи сданных анализов, решит, все ли у меня в порядке и не пустит ли никакая внезапная болезнь мою жизнь под откос.       Шмыгнув носом, я отвернулась, не желая лицезреть доказательство моей неполноценности, которое и так вижу во взгляде моей матери, почему-то считающей виноватой в этом себя. Я же не винила никого. Все равно уже ничего не изменить. А если не изменить, то стоит ли пытаться?.. Есть, конечно, один способ, а хотя, нет, забудь об этом. Это слишком рискованно.       Отбросив не прибавляющих радости мысли, я включила телевизор, который тут же показал мне дешевую любовную мелодраму и побрела на кухню, думая, чтобы съесть. Подумав немного, набрала всего понемногу, прихватила свежевыжатого сока и вернулась обратно в гостиную.       Усевшись перед телевизором, я уже было потянулась к пульту, чтобы переключить канал, но тут сериал прервался экстренным выпуском новостей, немало меня этим озадачив. Растерянно уставившись в экран, я с изумлением наблюдала, как оператор снимает двух личностей, летающих по воздуху на э-э-э… Что это? Огромные мыльные пузыри?       А ведущая, тем временем, вещала:       — …были замечены возле Колизея. Они нападают на людей, используя как оружие что-то очень похожее на шары изо льда и воды. Передаю слово Луис Маккалан, находящейся на месте событий…       Я сидела на диване, оцепенев и держа в руках поднос с едой. Мой взгляд был прикован к двум летающим людям, издевающихся над паникующей толпой, выстреливая в них чем-то вроде шариков из длинных соломинок, которые, разрастаясь до невероятных размеров, творили нечто невообразимое с людьми, стоило им в них попасть.       Мне уже приходилось видеть нечто подобное. Во Франции, в Париже.       Кажется, у меня нет выбора.       Резко поднявшись, я, словно робот, отложила поднос и медленно прошла в свою комнату, краем уха все еще прислушиваясь к творящемуся в телевизоре. Встав возле комода, глубоко вздохнула и достала оттуда маленькую, аккуратную шкатулку в виде цветка лотоса. Поднеся его к лицу, трепетно погладила золотую резьбу и быстро раскрыла ее.       Золотистая вспышка озарила комнату и в этом сиянии появилась розовая малютка-квами, с тремя золотистыми пятнышками-капельками на лбу и крохотными, едва заметными перышками на лапках, такого же золотистого цвета, что и на голове.       Она сладко зевнула и раскрыла свои огромные, по-детски наивные темно-карие глазки, вперив их в меня с непосредственным любопытством.       — Здравствуй, Натту, — с нежностью поприветствовала я ее и она бросилась ко мне, прижимаясь к моей щеке, чуть сместив вверх очки. Она счастливо улыбалась, жмуря глазки и обнимая меня лапками.       — Я тоже рада тебя видеть! Прости, что так надолго оставила тебя одну.       Натту лишь улыбалась мне, всем своим видом выражая, что ничуть не обижена, а я снова как когда-то, с грустью вспомнила о том, что она не умеет говорить.       — Ну что ж, надеюсь, ты выспалась, — начала я уже серьезней, когда услышала перепуганные крики доносящиеся с экрана и громкий шум, подозрительно похожий на взрыв. — Потому что нас ждет работа и некому кроме нас ее выполнять.       Натту тут же отскочила от меня, взглянула вопросительно и подлетев к телевизору, внимательно всмотрелась в экран, считывая необходимую ей информацию. Я прошла в гостиную следом, сведя брови у переносицы и смотрела на то, как два похожих друг на друга злодея атакуют Колизей, превратив его в поле для битвы.       — Ты готова? — спросила я квами. Повернувшись ко мне малышка решительно кивнула, сжав свои крохотные лапки в кулачки. Улыбнувшись ее настрою, я выпрямилась и надела на шею колье в форме ловца снов. — Что ж, тогда… — Я сделала третий по счету глубокий вздох и сказала слова активации, коснувшись пальцами цветка. — Натту, раскрой свои крылья.       Я охнула, когда меня затянуло в розово-золотистый кокон из света и красок и началась трансформация, протекающая настолько быстро, что я, успев отвыкнуть от этого чувства, едва успевала за ней проследить. Казалось, прошла всего секунда, а я уже стою в своем геройском облачении в полной боевой готовности.       Осмотрев себя с ног до головы, привыкая к давно позабытому чувству, я поймала свое отражение в зеркале и, подойдя к нему, снова ахнула, но уже от собственного внешнего вида. Готова поклясться, я стала выше дюймов на десять и выглядела… гораздо старше!       Из зеркального отражения на меня смотрела красивая девушка с пшеничного цвета волосами, собранными в нехитрую косу, лежащую на правом плече и перевязанную розовыми ленточками, чьи концы свисали ниже груди и слабо шевелились при малейшем движении ветерка. Тело облегал насыщенно-розового оттенка комбинезон, открывающий плечи, с легким, очень скромным декольте в золотистом обрамлении и тремя камушками-капельками по середине ярко-розового цвета. На щиколотках и запястьях красовались наросты в виде перьев, а за спиной развивался легкий, полупрозрачный плащ золотистого цвета длиной чуть ниже ягодиц.       Образ завершала аккуратная маска в тон костюму с более яркой золотистой обводкой вокруг глаз, сужающаяся к уголкам и расширяющаяся к бровям, оттеняя мои зеленые зрачки.       Положив руку на поверхность зеркала я не могла поверить, что вижу себя. Не могла осознать, что незнакомка в зеркале — это действительно я. Она была высокой, красивой… и взрослой. Такой, какой я должна была быть на самом деле.       Моя квами, духовная сущность которого является Фламинго, исполнила мое заветное желание — даровала мне здоровье, которого у меня не было.       Но только пока я ношу Камень Чудес.       Очередной взрыв привел меня в чувство. Моргнув, я вернулась в реальность и, широко распахнув окно, взобралась на подоконник, всем своим существом готовясь к предстоящей битве.       Я знала, что когда-нибудь этот день настанет и не ошиблась.       Сделав очередной и, возможно, далеко не последний глубокий вздох, я спрыгнула вниз, плавно приземляясь на крышу соседнего здания и, используя левитацию, помчалась в сторону главной достопримечательности города.       Если кто и может остановить злодея, то только герой.       А героем здесь являюсь я.