***
Подперев щеку ладонью, я с неохотой помешала уже успевший остыть крепкий, черный чай и широко зевнув, без особого интереса уставилась в высокие, от пола до потолка, пластиковые окна с видом на внутренний двор лицея, в котором училась уже четвертый год* и всеми силами старалась отогнать сонливость, что преследовала меня еще с самого утра. Зевнув еще раз, перевела взгляд на нетронутую чашку чая и усиленно тряхнула головой, надеясь хоть немного взбодриться, но ожидаемо, вместо этого заработала лишь легкую тошноту, преследующую меня все утро. А все этот дурацкий сон. Он опять мне приснился. И более того, оказался еще загадочнее и страшнее, чем в прошлый раз. Честно говоря, мне даже вспоминать не хотелось, что я там увидела, но память упорно и будто нарочно подкидывала эти бессмысленные картинки и образы, которые я тщетно гнала от себя на занятиях, не в состоянии понять, зачем мне вообще снятся эти жуткие сны и что они значат. Я чувствовала, что все это происходит не просто так и какой-то смысл в этих видениях все-таки есть. Но как понять, для чего они? О чем хотят предупредить? Как бы я не ломала голову и сколько бы сайтов не перерыла, ответа на эти вопросы так и не получила, хотя и потратила на это изрядное количество времени, часами просиживая за ноутбуком… Так что, я была уверена лишь в том, что ничего хорошего от таких снов ждать не приходится… Закусив губу, я вспомнила то неуловимое, ускользающее чувство чего-то, что я пока не могу понять и ухватить, но помня начало, в дальнейшем на хорошее всерьез рассчитывать попросту глупо. И я не сомневаюсь, что когда, наконец, разгадаю секрет этих пугающих видений, то правда мне очень не понравится и вероятно, я еще тысячу раз пожалею, что все-таки открыла тогда шкатулку, а не позволила себе струсить. А хотя… Хотя, как бы не жаловалась и не ныла, я прекрасно осознавала, что не смогла бы малодушно наблюдать, как страдает мой город и его жители, имея возможность их всех спасти… Ну, или хотя бы попытаться. Отсутствие хоть какого-то опыта никакие Камни Чудес не отменят, будь это даже Талисман Удачи, а я — сама Ледибаг. И к слову, об этом: что-то в последнее время Близнецов совсем не видно. Не то чтобы я хотела снова сразиться с ними, но… Сегодня уже пошел пятый день с нашей последней битвы и с той поры от них ни слуху ни духу, будто те сражения были лишь моей больной фантазией, а не реальностью. Меня передернуло. На место жутких видений тут же пришли болезненные воспоминания о фантомной боли, которую я испытала, когда один из шаров оказался вплотную ко мне… Она хоть и была слабой, но достаточно ощутимой, чтобы запомнить ее. Да и вообще, после того, как я стала героиней, все в моей жизни пошло наперекосяк: странные злодеи с непонятными целями, начавшие преследовать пугающие сны, до глупости нелепый прокол перед Фенрисом, о котором я до сих пор вспоминаю с содроганием и красным от стыда лицом… И в добавок ко всему, я еще и в пух и прах разругалась с мамой, закономерно решившей, что побегом из дома я проявляю свое подростковое бунтарство и юношеский максимализм, потому что почти на два часа опоздала на прием к врачу, о котором, к слову, она меня предупреждала. И ведь не объяснишь ей, что я сражалась с захватившими город Близнецами, являясь той самой героиней, которую она не воспринимает всерьез, а не упрямилась в угоду своему эгоизму. И это еще не говоря о том, что отныне мне придется стать тайным агентом в реальной жизни, по настоящему, а не играть эту роль, например, в многомиллионном блокбастере или продвинутом сериале с закрученным сюжетом. А я, признаюсь честно, даже хотела бы, чтобы так оно и было. Читаешь себе текст, учишь слова, вживаешься в своего персонажа, следуя давно написанному сценарию и ни о чем не паришься, ведь все уже решено за тебя и голову ломать не надо. Да, будь я всего лишь актрисой и вправду было бы проще… Увы, но я лишь человек среди множества тысяч других и не имею не малейшего представления о том, что будет завтра или даже сегодня, сейчас… Одно только радует во всей этой истории, в которой куда ни глянь, видны только сплошные минусы, а плюсов нет почти совсем — лифт наконец-то починили и он радостно работает как новенький, избавив меня от десятиминутного спуска по всем этажам и пролетам дважды в день. Интересно только, надолго ли? Это и еще кое-что: вчера, ближе к полудню, мои дорогие подружки наконец-то вернулись с двухнедельного морского круиза, на который, — за что отдельное ей спасибо, — мама меня не пустила, как раз успев к началу учебного года и вплоть до вечера мы бегали по магазинам, торопливо покупая шмотье и всякую всячину, нужную для занятий. А после, уставшие, но довольные, уселись в своем любимом кафе и уплетали пирожные за обе щеки, наперебой делясь новостями и обменивались фотографиями. Мне понравилось слушать об их приключениях на большом и комфортабельном лайнере, чему я немного позавидовала и затосковала о потраченных впустую двух неделях, которые могла бы провести вместе с ними, но мне совершенно не понравилось рассказывать о своих приключениях, сошедшихся в одиноких прогулках по городу, просиживании в Ботаническом саду и ленивом пролистывании своей новостной ленты в сети, надеясь найти хоть что-то интересное. По сравнению с их насыщенной жизнью, моя, «видимая», была такой себе. Но еще больше мне не понравилось когда подружки завалили меня вопросами о тех событиях, что произошли здесь как раз перед тем, как они вернулись в город. О том, что они упустят это из виду и не станут мучить, вытрясая все подробности, не могло быть и речи и я, волей не волей, рассказала им все, что могла, очень надеясь не сболтнуть лишнего, прямо на ходу пытаясь припомнить, что там написали в газетах и показали по телевизору. Сама я, увы, так и не смогла добраться ни до компьютера, ни до какого-либо еще средства связи, включая смартфон, от использования которых меня оградила взбешенная мама, вручив мне стопку книг и тетради с ручкой и при этом еще посадив под домашний арест до конца сентября. Исключением стал лишь вчерашний день, в честь возвращения подруг, просто каким-то чудом сумевших убедить ее отпустить меня вплоть до самой ночи. Подобное было ожидаемо, но все равно обидно. Я ведь ни в чем не виновата. Жаль только, сказать об этом не могу, да и не стану. Иначе тогда мне белого света вообще не видать. К счастью, сейчас я на обучении, так что сутками напролет сидеть в родных стенах на удушливой жаре мне не придется, развеяв их прогулками от лицея до дома и обратно. Да и мучится придется всего-то две недели… Ничего, потерплю. Главное чтобы мама не ужесточила наказание, а я не дала ей для этого повод… Что очень даже возможно. Я ведь Героиня, как никак. На этой невеселой мысли я поникла еще больше и вновь подумала о тех проблемах, которые на меня свалились, особенно после начала учебного года. — Эй, Букля, ты чего тут одна сидишь? — раздался над ухом звонкий голос Леонор Де ла Пенья, которую мы дружно зовем Бунтаркой или просто Лео. Плюхнувшись рядом, так же звонко уронив поднос с едой на стол, она ткнула меня в бок, из-за чего мой локоть съехал и я чуть не ткнулась лбом в столешницу, благо своевременная реакция спасла меня от шишки на лбу. — О, ты что, все еще спишь? — удивленно воскликнула она и воззрилась на мою едва тронутую чашку чая и одинокую тарелочку с круассанами. — Да ты ж даже еще не поела ничего?! Воздухом питаешься, что ли? — Отстать от нее, — как всегда спокойно произнесла подошедшая следом Лукреция Барбиери, больше известная так же под обоснованным прозвищем Ботаничка, за свою поразительную любовь к книгам, которые таскала с собой повсюду. — Не видишь, она не выспалась. — Это чтобы наша Элли не выспалась? У нее же режим: в десять вечера спать и никакого телевизора! — воскликнула Леонор, эмоционально взмахивая ложкой. — Не понимаю, как она еще не свихнулась от такого неусыпного маминого контроля. Мадам Серра даже на курорт ее с нами не пустила! Побоялась, что прихватит инфекцию… Тоже мне, инфекцию она прихватит, как же! Если будет так сидеть в четырех стенах, то прихватит себе старческий маразм, а девчонке всего семнадцать! — Она фыркнула и тряхнула волосами, затем уставилась на сидящую напротив девушку, мрачно взирающую на нее из-под очков. — Чего ты пялишься, Лулу? Хочешь сказать, я не права? — Не хочу, — сдержанно возразила та, делая маленький глоток капучино. — Но ты перегибаешь палку… Впрочем, как и всегда. — Перегибаю палку? — возмутилась Леонор. — Да я правду говорю! Самую чистую и самую что ни на есть настоящую! И лгать не намерена! Que chica estupida! , *— последнее она пробормотала себе под нос, при этом не забывая жевать. На это небольшое представление мы с Лулу синхронно закатили глаза, прекрасно зная, что ее бесполезно переубеждать и тем более влезать в пламенные речи, которыми наша Бунтарка, получившая этот позывной тоже не без причины, так любит разбрасываться. За такое вполне можно получить по голове и перейти из разряда «друзей» в разряд «врагов». Справедливости ради стоит отметить, что Леонор довольно отходчива и быстро все забывает, а в ее пылких речах как раз таки едва ли не постоянно проскальзывает правда, которую не все и не всегда готовы принять. — С этим не поспоришь, — признала Лукреция. — И да: я знаю испанский. В ответ темпераментная Леонор только фыркнула и уткнулась в экран своего мобильника, шустро перелистывая электронные страницы, размытым пятном мелькавшие под ее пальцами. Снова зевнув, я помешала давно остывший чай и, вновь подперев щеку ладонью, немного устало воззрилась на Лулу, которая тоже полностью погрузилась в мир интернета, продолжая допивать свой капучино. На моих губах заиграла теплая улыбка, а в голове замелькали воспоминания, одновременно и горькие и счастливые. Мы втроем познакомились в первый же день учебы еще в средней школе. Тогда, стоило мне перейти за порог, как я тут же стала эпицентром всеобщего внимания и стушевалась перед парой десятков любопытствующих глаз, смотрящих на меня с интересом, искренним недоумением и всевозрастающим непониманием. И в общем-то, там было чему удивляться. В свои тринадцать лет я была очень болезненным ребенком, больницы стали моим вторым домом и синие стены я знала лучше, чем вечно зеленые сады оранжереи, где пряталась от жестокого внешнего мира, сетуя на свою несправедливую, горькую судьбу, и моя внешность, к слову, была соответствующая — я выглядела от силы лет на десять, а хвостики, которые мне постоянно делала мама, лишь усиливали это сходство. С первых же минут я стала объектом обидных насмешек и нападок со стороны некоторых настроенных враждебно ко всему одноклассников, любящих самовыражаться за чужой счет, чем моментально довели меня до слез и если бы не вмешательство Леонор, все закончилось бы плачевно — очередной больничной койкой. Я до сих пор помню, как она встала из-за парты, — высокая, кареглазая брюнетка со смуглой кожей и решительным взглядом, — подошла к нам и спокойно предупредила зарвавшихся одноклассников, что если они еще хоть раз тронут меня, хоть словом, хоть пальцем, то будут иметь дело с ней. И что самое поразительное — обидчики тут же отступили, оставив меня в покое. Честно признаться, такого я никак не ожидала. Переходя в средние классы я была готова к нападкам, уже познакомившись с ними в младших и была настроена на отчаянную борьбу, но каково же было мое удивление, когда за меня заступились такая девушка, как Леонор, что сама могла дать фору ребятам, которых держала в ежовых рукавицах и не давала им спуску. Это только потом, когда мы уже сдружились, я узнала, что все дело в ее семье: как оказалось, Леонор приехала к нам вместе со своей мамой из Колумбии после того, как несколько месяцев назад умерла ее младшая сестренка, страдающая болезнью сердца и на которую я, по словам самой Лео, была очень похожа. И, видимо, пытаясь как-то восполнить пустоту в душе, она решила защищать меня и даже относилась ко мне соответственно: ходила за мной хвостиком, трепала по голове и называла «mi sol», * из-за цвета волос. Первое время меня раздражала ее опека, тем более что мне хватало этого от мамы, но потом я смирилась и стала воспринимать это как своеобразную терапию для самой Лео, а так же возможность заиметь старшую сестру уже для себя. И с Лукрецией тоже познакомила меня именно она, каким-то образом умудрившись стать ее лучшей подругой, несмотря на совершенно неподходящие характеры и взгляды на жизнь. Если уж Лео была взрывной, вспыльчивой и упертой, говорящей всю правду в лоб и не всегда чистоплотной, предпочитающий хаос и легкий беспорядок, то Лулу была ее полной противоположностью: аккуратная, флегматичная и всегда серьезная, держащая все в чистоте и порядке, не позволяющая себе лишнего слова или взгляда. Как раз таращась на последнюю, бегающую взглядом по очередному заумному произведению какого-нибудь очередного заумного писателя, я уже не впервые пыталась понять, что же держит нас всех вместе, мы ведь такие разные… ТриоБ, как нас прозвали еще в средних классах, что переводиться как Ботаничка, Бунтарка и Букля. Даже исходя из этих прозвищ понятно, что ничего общего между нами быть не может и не должно. Но тем не менее, что-то нас связывает и чем бы это ни было, оно крепче любых уз, которые хоть когда-то у меня были. Коротко вздохнув, я взяла свой окончательно остывший чай и отпила большой глоток. — Привет, Букля! Привет, девчули! Как у вас дела? Ничего, если мы к вам? — крикнул кто-то над ухом, от чего я непроизвольно дернулась и расплескала остатки чая, чья-то рука обхватила мою шею стальным захватом. — Пусти, задушишь же! — прохрипела я, выпучив глаза. — Прости, — буркнула одна из сестер Моретти, — голубоглазая блондинка по имени Габриэлла, — поспешно отпуская меня, а ее сестра Даниэлла, точная копия своей близняшки, уже вовсю крутилась подле Лулу, нахально заглядывая ей в смартфон. А я-то надеялась, что хотя бы сегодня обойдется без них. — Кста! — продолжала Габриэлла, грациозно рухнув на стул. — Гляньте-ка, что наша Элена нарисовала. — И с этими словами подтащила за локоть робкую и немного смущенную девушку с длинными русыми волосами, нервно теребящей ремень своей привычно огромной сумки, из которой торчал альбом, тут же выхваченный шустрой Габи. Я едва успела подтолкнуть поднос, чтобы носитель прекрасных картин не промок в не нарочно пролитом мной чае. Гневно зыркнув на ойкнувшую блондинку, я перевела взгляд на рисунок и вздрогнула, узнав в изображенной на холсте прекрасной девушке Димеллу, мою геройскую половину. — Вау! — присвистнула Лео, тут же забыв о смартфоне и подалась вперед, поближе к столу. — Какая красота… Да ее ж прям не отличить от настоящей! — добавила она восхищено, уже держа в руках пухлый альбом и во все глаза рассматривая акварельный рисунок. — Вот и я о том же! — поддакнула Габриэлла и с доброй улыбкой взглянула на красную как помидор Элину. — Дорогая, что ты тут забыла? — серьезно вопросила она Элину. — Тебе б идти в Артистический, портреты писать и скульптуры лепить, а ты тут возишься, в Классическом. Ну какая из тебя училка?! Ты ж прирожденный талант! Согласны, девчули? — Конечно! Еще как! Такой кадр пропадает! — моментально подхватила Лео, листая страницы и остановилась на изображении Фенриса, при виде которого у меня почему-то екнуло сердце. А ведь и его я тоже давненько не видела, надо бы с ним связаться… — Да тебя с руками оторвут, если увидят, как ты рисуешь! — вставила свои пять копеек Даниэлла, все еще крутящаяся подле Лулу, наверняка желая поделиться с ней всеми сплетнями, которые они с сестрой насобирали за лето, найдя в флегматичной и терпеливой Ботаничке идеальную слушательницу. Сама же Элина молчала, не зная что и сказать, лишь переводила взгляд с одного лица на другое и безнадежно краснела, покусывая губы до красноты. — Ну, а ты что скажешь, Букля? — обратилась ко мне Габи, подталкивая поднос с вернувшимся на него альбомом. — Тянет наша художница до Леонардо да Винчи? Взяв потрепанный альбом, я всмотрелась в подробный рисунок Фенриса, а затем и в свой собственный и пристально вгляделась, сравнивая их с оригиналами. Различия тут же бросались в глаза, но, как обычный человек, я не могла о них знать, верно? — Думаю, да, — ответила я сдержанно, возвращая альбом самой Элине, который она с благодарностью приняла, прижав его к груди. — Уверена, еще пару лет и ты сможешь тягаться с современными художниками или даже превзойти их. — Спасибо, — тихим, нежным голосом ответила та, а ее щеки вновь порозовели. — Я п-пожалуй, пойду… — неуверенно бросила девушка и торопливо ушла, обняв альбом так, словно боялась, что его снова вырвут. — Как-то скромно ты отозвалась, Букля, — поддела меня Габи, но прежде чем я успела ответить, она уже отвернулась к Лео и вскоре над нашим столом зазвучал смех и голоса, наперебой перекрикивающие друг друга. Наклонив голову на бок, я беззвучно выдохнула. От шума у меня начала болеть голова. Вдруг краем глаза я выхватила знакомую фигуру в толпе учащихся и повернув голову, удивленно моргнула, узнав в ней своего нового соседа по дому. Он-то что тут делает? — промелькнула в голове закономерная мысль. Неужто тоже поступил на Классический? Нахмурившись, продолжая наблюдать за ним, я неожиданно поняла, что мы уж слишком часто встречаемся. То на лестничной площадке, то после битвы он попался мне на глаза, то еще пару раз потом, то вот сегодня… Чересчур много совпадений для незнакомых друг другу людей, а ведь даже несмотря на то, что мы живем в одном доме, столько раз, даже случайно, сталкиваться мы не должны… — А Элиан влюбила-а-ась… — пропел мелодичный голос мне прямо в ухо, опять. Отшатнувшись, я вытаращилась на Габриэллу, смотрящую на меня с хитрецой и не сразу осознала, что она только что сказала. — Что? Вовсе нет! Он просто недавно въехал в мой дом и я удивилась, увидев его здесь… — протараторила я и умолкла, поняв, что мои слова звучат как оправдание. Лицо залил предательский румянец. Вот же… Все подмечает, когда не надо. Не даром первая сплетница в лицее. — Да ладно? Этот красавчик! — воскликнула Даниэлла, тут же перевесившись через Лулу, которой такое неудобство ничуть не помешало дочитывать электронную книгу, не отрывая от нее глаз. — Вот же свезло! А как его зовут? — спросила она меня. — Не знаю, — ответила я и сама удивилась этому. И правда… Почти неделю знакомы, а представиться так и не представились. — Фэбиус его зовут, — сказала вдруг Лео, чем удивила меня еще больше. — Фэбиус Скварчалупи. — Откуда ты знаешь? — не удержалась я от вопроса, искренне недоумевая. Когда они познакомиться-то успели? — Да на фотке у моего парня видела вчера, он там отмечен был, вот и знаю. — Ясно, — сухо бросила я, опираясь локтями о стол, а ладонями о подбородок. Значит, Фэбиус… Действительно шустрый парень, раз даже друзей завел всего за несколько дней. — Кинь ссыль на его страницу, — потребовала Даниэлла и Лео вновь погрузилась в свой смартфон, а гвалт над нашим столом возрос до небес. Головная боль становилась все сильнее, превращаясь в самую настоящую мигрень. Вот только осеннего обострения мне еще и не хватало. Поморщившись, я помассировала виски и вдруг… Страшный взрыв прогремел за нашими спинами, разбросав все и всех вокруг по разные стороны. В стене образовалась огромная дыра, в которую тут же ворвалось нечто круглое, заполняя собой все вокруг. Наступила звенящая тишина. Кашляя и едва различая происходящее сквозь пелену перед глазами, я с трудом перевернулась на бок и наткнулась на что-то обжигающе холодное и острое под коленом. Поднеся это нечто липкое и одновременно рассыпчатое, впивающее осколками в кожу, я не сразу узнала в белом и прозрачном комке снег и стекла. А затем, будто таран пробиваясь через звон в ушах, расслышала голоса, которые могли принадлежать только двум существам на земле. И первой моей мыслью было: накаркала…Глава 6. А порой случайностей становится все больше...
7 декабря 2022 г. в 11:38
Примечания:
Que chica estupida! - Какая глупая девчонка!(исп.)
mi sol - Мое солнышко!(исп.)
Яркие лучи дневного светила били в большое прямоугольное зеркало через распахнутое настежь окно и отражались от кристально чистой поверхности солнечными зайчиками, весело скачущими по стенам и полкам. Квами-волчонок, усевшись на краю стола, с аппетитом жевал кусок ветчины и лениво наблюдал прищуренными, янтарно-желтыми глазами за своим хозяином, который суетливо носился по комнате, торопливо собирая вещи и принадлежности, то и дело норовя что-нибудь уронить.
— Ну чего ты так нервничаешь? Подумаешь первый день в лицее, — не выдержал квами, проглотив последний кусочек и взмахнув хвостом, улегся на спинку компьютерного стула, продолжая как ни в чем не бывало наблюдать за своим подопечным.
— В лицее может и в первый раз, — согласился парень и бросив на него лучистый взгляд и выделил: — Но там будет она.
— Ну и что? — не проникся волчонок, сонно зевая.
— Ну как что? — удивился тот, запихивая в черный рюкзак очередную книгу. — А вдруг я ее увижу? Вдруг ваша магия не сработает и я узнаю ее среди сотен других? — воскликнул он, улыбаясь от уха до уха, мечтательно возведя глаза к потолку.
— Вот именно: сотен, — безжалостно развеял его мечты квами-волчонок, пересаживаясь на спинку стула. — Ты представляешь, сколько там народу? И где гарантия, что твоя напарница будет именно в Классическом лицее, а не например в Научном или Лингвистическом? Или вообще поступила в Артистический? Ты уверен, что сделал правильный выбор? Обратно повернуть будет уже нельзя, — добавил он серьезно.
Прекратив рыться в ящиках и оставив в покое рюкзак, юноша обернулся к своему квами и глядя на него с недоумением, произнес:
— Воккл, но это же ты мне сказал, что она будет именно там.
Квами ответил с искренним удивлением:
— Я сказал? Правда что-ли? — «изумился» он, невинно хлопая глазами, а затем посерьезнел. — Даже если и сказал, раскрыть ее личность мне не под силу. К тому же я не уверен, что это она, сигнал очень и очень слабый, почти незаметный… Будто она скрывается… — Сказав это, волчонок взлетел и уселся на лопасти потолочного вентилятора.
Какое-то время юноша молчал, не сводя пристального взгляда с увлеченного полетом квами-волчонка и видимо, что-то для себя решив, вздохнул, забросил рюкзак за спину и направился к выходу, позвякивая ключами в руках.
— Спасибо уже и на этом… Ладно, не важно. Ты со мной?
— Конечно! А вдруг Близнецы опять нападут? — тут же откликнулся квами и в один миг примостился на его плече, зарываясь в волосы. Потрепав Воккла по маленькой голове, юноша вышел на лестничный пролет и запирая дверь, пробормотал себе под нос:
— Надеюсь, она будет там.
Сам же квами на это ничего не сказал, лишь молча, задумчиво смотрел перед собой.