Я в безумстве утопаю, Не сдержать и не сокрыть желанья. Всё в мире безграничном на вкус попробовать хочу.
Вместе со своим освобождением они несут вечную ночь, скверну и затхлость своих могил. Зелдрис щурится, вдыхает полной грудью и морщится. Яд пустоты и отвращения разлагает вены, заставляет внутренности гнить и сворачивается болезненным комком в горле. Он почти закашлялся. Воздух до противного сухой, пустой. Он не ощущает ни капли магии. Чёрные глаза вспыхивают пронзительно алым взглядом. Тьма волнами разливается, окрашивая лунный диск в кроваво-алый цвет. Воздух наполняет скверна. Дышать становится легче. Они движутся в сторону востока, воскрешая в памяти образы о земле Британии. С болезненной яростью замечая, что этот новый мир был совсем другим. Потоки магии практически исчезли вместе с демонами и богинями, но вместо этого по всей земле расселилось человечество. Они идут вперёд, оставляя выжженную скверной землю и поглощающую всё на своём пути тьму. На пути им встречаются только люди. Наглый, отвратительный скот… Рот наполняется слюной, а желудок сводит от голода. Три тысячи лет они были лишь бестелесными тенями, не способными ни на что большее, кроме как скрываться от чужого взора. Такое унижение. Люди так легко ломаются под их пальцами, словно фарфор. Кости сладостно трещат, пуская экстаз по позвоночнику, сердца заходятся в быстром ритме. Их пустеющие глаза приносят радость и насыщение. Жалкие человеческие души наполняют желудок вместе с их плотью, остаются только поразительно легко трещащие и ломающие кости. Словно он держал в своих руках самое обычное стекло. Зелдрис щурится и откидывает чужую, обглоданную кость. — Что такое, не нравится? — насмешливо уточняет Мерасцилла. — Хуже, чем я помню, — он на мгновение прикрывает глаза. — Словно недожареная, пресная курица. Безвкусно. Мерасцилла смеётся. — Какая жалость! — тянет она. — Но это наше единственное меню! Зелдрис цыкает. Кучи хрупких, обглоданных костей, вновь приобретают свою форму, соединяясь под влиянием тёмной, оскверняющей жизнь магии. Бывшие люди, оставшиеся без плоти и души восстают как безмолвные, ничтожные слуги-скелеты. И армия их множится. — О, а это настоящая скотобойня! — Мерасцилла весело щурится, удобно устраиваясь в собственной тьме. Перед ними открывается крупный, человеческий город, наполненный перепуганным, ничего не понимающим скотом. — Сколько их развелось, — Зелдрис кривит губы. Эта скотобойня, Камелот, падает всего за пять минут, четыре из которых ушло на демонический перекус.Раз, два, три и… Проходи, Полуночный ужин посети, Узнай, что едят живые мертвецы и Утони в обжорстве, Утони, ещё проси!
«Съесть можно что угодно, как бы ты не отрицал…»
На троне Зелдрис смотрится так, словно и был рождён для этого места. Скучающе он подпирает голову ладонью, устроив локоть на подлокотнике королевского трона, осматривая зал темнеющим взглядом. Заповеди замирают, замолкают и смотрят на него во все глаза, ожидая приказов. Зелдрис ухмыляется. Прикрывает глаза… … и резко открывает. — ПУСТЬ ЭТОТ НОВЫЙ МИР СГНИЁТ! — его рокот сотрясает весь замок и проникает в умы всех демонов. Лица демонов расчеркивают удовлетворённые ухмылки. Они разлетаются в разные стороны, спущенные с поводка своим господином. Их желудки пусты, их сердца почернели от горя, а души — наполнены тоской по истинному миру. И у них лишь одна цель. Уничтожить этот новый мир.Только свежие сердца на блюде, Разве их пряный аромат не чуден? Наслаждайся зверством, Наслаждайся и кусай!
В замке остаётся лишь сам Зелдрис, Мерасцилла и призванные ею низшие демоны.***
— Мерзкое отродье… — он щурится. В пустых глазах напротив отражается его собственное отражение, а за ним — силуэт, сотканный их чистейшей тьмы. Посол Короля Демонов несёт и его волю. От шеи этой ведьмы остался лишь багровый обрубок с частью шейных позвонков. Кожа над кровавом мясом посинела, показывая почти что чёрные вены… Теперь там уже не течёт кровь.Я в безумстве утопаю, Не сдержать и не сокрыть желанья. Наелся до отвала, завести смог твой аппетит! Бесподобно грандиозен Этот пышный званый обед! Всё в мире безграничном на вкус попробовать хочу.
Эта ведьма — противная девчонка из Беларуина — больше никак им не навредит. Отрубленная голова Мерлин молчала. Зелдрис фыркнул и откинул её голову в сторону, где её скрыла глубокие, клубящиеся по углам тени — пока не выбравшиеся в телесный мир демоны. Они старались держаться рядом, где им не приходилось скрываться.Дай-ка оценю, что у нас в меню?
Он оторвал руку от её тела и откусил часть плоти, кривясь. — Не вкусно? — хмыкает Мерасцилла. — Хуже, чем овощи, — Зелдрис сплюнул. — Какой капризный мальчик, — хихикнула Мерасцилла. — Заткнись, — он перевёл на неё свой тяжёлый взгляд. Мерасцилла замолчала. Мелкие демонические прислужники и тени уже успели растащить чужое, мёртвое тело и в напоминание остался только кровавый след на каменном полу. Но даже оно вскоре исчезло без следа. Когда чьё-то присутствие нарушило безмятежность тьмы, он встаёт с трона и направляется в широкие, многочисленные коридоры замка Камелота. Где-то там находился нарушитель. Зелдрис стремится вперёд.Почему на разделочной доске так пусто? С новой добычей разберитесь шустро! Утони в обжорстве, Утони и пропади.
В коридорах нашёлся поразительно наглый человек, который посмел вторгнуться в теперь уже обитель демонов. Пробраться в их личную скотобойню. Раздражение болезненно закололи кончики пальцев, из-за чего Зелдрис сжал рукоять своего меча почти до побеления. Ненависть давит на грудную клетку. Но внутри этого до жути наглого человека светится что-то. Что-то, благодаря чему ненависть и ярость сходят на нет, а мысли в голове Зелдриса начинают крутится с невероятной скоростью. И все они сходятся на одном: этот человек имеет потенциал. Потенциал стать чем-то большим, чем скот. — Зачем ты пришёл сюда? — его пальцы разжимаются. — Я хочу вернуть своё королевство, — человек хмурится. — Эту скотобойню? — Зелдрис ухмыльнулся. — Замолчи! Зелдрис вновь начинает движение вперёд, рыжий мальчик дёргается, но Зелдрис уже сливается с тенями. — Глупый, человеческий ребёнок… — шёпот раздается со всех сторон, окружая человечка. Артур вздрагивает, теряя врага. Стены замка расплываются, вместо них приходят невероятно высокие деревья, которые покрывают большую часть Британии. Меж веток пролетают такие эфемерные, хрупкие на взгляд феи, сверху празднуют богини, внизу — демоны. И земля под ногами дрожит, резонирует от магии великанов. Он видит истинный мир. За его спиной возникает маленькая тень с ярко-красными глазами, кои сверкают подобно драгоценным рубинами. —̗̜͋͐̀͟ ̴̮̱̽̒͜Ч̸̫̲̎̔͞е͈̩ͤͯ͜͜л̶̮̗̍ͯ͞о̎̌͝͏͈͈в͂̔͏̧͎͍е̾ͥ҉̫͉͟чͣ̃҉̞̜͘е̶̧͈̘̿̔с̫̭̋̒́͘т̦̹̊͂̀͟в̴̼̦̄̅͝о̨͕̬͑͛͘ ̨̩̮̄ͯ͡—̡̫͔̿͆̕ ̸͎̩̄ͭ͢с̵̟͕ͧ̚͞л̷̧̯̳ͮ̆ӓͪ͏̶̮͚б̲̝́̔̀͜ы̡̛̻̠̾̈й̴̡̺̲͋̄,̨͔̠͆̐́ ̴̘̲ͪͭ́и̨̛̼̠ͪ̄з̨̙͎͆ͥ͝р̡̛̩̯͆ͨа̡͚͙́ͥ́н̷̖̠͑ͣ͠е̝̦ͦ̋͜͡н̷̲̦͆̎͘н̷̪͔͋͛͡ы̸͚̠ͩ̃͞й̲̮̒̑͘͜ ̦̖̽ͫ͢͞з̘̤̌̀̚͞в̆͛͜҉̦͈е̒ͫ͢͏̹̺р̷̼̆̾́ͅь̙̰̂ͯ̀́…̻͙̓̓́́ — шепчет Зелдрис. — —̧̭̙͆͐͞ ̯̼̐͒͜͝Ў͎͕̓́̕ ̡̉̄҉̺̻н͉͉̌ͨ̀̕е̡̨̱̣͛͗г̥̟͑̌̀͜о͓̝̎ͥ͢͝ ̢̡̬̦̒̊н̴̞̘ͬ͆͟е̶͖̟ͯ͂͠т̸̣̞ͯͭ͝ ̡̗͙̇̓͞н̰̟̏̊̕̕ӓ̭̻̾́͜д̒̈͏̸̖ͅе͎̪ͨ̓̀͢ж̅̈́҉͇̟͝д̸̢̱͙̉ͭы̨͓͖ͥ̽͠ ̷̘̥͋̇͘н͊͐҉҉̯͔а̷̩ͮ̂̀ͅ ̛̤̹͛̅̀с̵̷̝̦̓ͯп̶͔̝̔̌͢а̪̻̓͋͜͝с̻̾̍͜͞ͅе̸͔̹ͧ̿͘н̧̥̌̉͠ͅи̷̗̼̐ͭ͝е̧͈͎̃͊͡. Артур вздрагивает, разворачивается, хочет возразить. Но за его спиной никого нет. Его окружает лишь насмешливый, содрагающий смех. Демон показывает ему мир, когда дети магии ещё правили Британии, когда магия витала в воздухе, наполняя каждый из вздох. Каким был древний мир много-много тысячелетий назад, какой не смог бы увидеть Артур сам. — А затем люди похитили магию… — Зелдрис шепчет уже ему на ухо. Артур даже не оборачивается.Грехи лишь кровью смывают… Инстинкт не побороть!
Окружающий мир вновь плывёт. Вместо огромных, широких лесов перед ним предстают людские селения, бесконечные мелкие склоки человечества, их войны меж друг другом, выжженная, мёртвая земля… И тишина. В горле сухо. Дышать тяжело. Артур падает на колени, хватаясь за горло. Глаза щиплет. — Истинный мир корчится у нас под ногами… — представшая перед ним тень вновь обретает очертания посла Короля Демонов и тянет к нему руку. — Позволь нам вернуть его. Его шёпот слишком искушающий, подобно змее, которая предлагает греховный фрукт. Зелдрис щурится глаза. Артур хватается за его руку.Искуситель, ты моя услада, Плод запретный ярко-алый Надкусишь и сок жизни заструится по губам. Убеждения излишни, Ждёт людишек славный конец! От бесполезной массы мы не оставим и следа!
***
Зелдрис вновь скучающе устраивается на троне, но на этот раз за его плечом стоит маленький, человеческий король. А перед ним — брат-предатель и его отвратительная женщина. Ничтожество. Отец сказал, что Мелиодас своё наказание отбыл. Братья упрямо молчат, даже не смотря друг на друга. Неловкость и напряжение мутят пространство между ними, играя на нервах. Зелдрису то и дело хочется схватиться за рукоять меча. — Преркатите! — кричит женщина. — То, что вы делаете — ужасно! Она подходит близко, упрямо смотрит ему в лицо. Зелдрис чувствует, как глаза застилает кровавым саваном ярости и ненависти к мерзкому отродью без имени, из-за которого новый мир и наступил. Из-за которого скот вырвался на свободу и похитил магию. Его колено удивительно легко впечатывается в её её лицо, с мерзким хрустом ломая ей нос и челюсть. Мелиодас не двигается. Ему будет всё равно, даже если этому отродью отрубят руки и ноги. Главное, что она живая. И что Мелиодас может сдержать слово. — Ещё какое-то ничтожество без имени будет меня учить… — Зелдрис кривится. — Ты больше никто. Она сама отреклась от титула и имени, дарованного ей матерью. Он не обязан слушать эту человечку. Отродье закрывает ладонями лицо и жалобно хнычет. Свет исцеляет сломанные кости, но боль от этого никуда не исчезает. Мелиодас грубо хватает её за руку и тащит за собой, напоследок бросая фразу через плечо: — Ты повзрослел. И скрывается. Зелдрис дёргается. С тех пор, как отец пел ему колыбельные и укачивал его в колыбели тьмы, прошло очень много времени. Зелдрис хмурится. Этот новый мир будет стёрт.Изнутри сжирает дикий голод, Убивать нашёлся повод!