В комнате с белым потолком,
С правом на надежду.
В комнате с видом на огни,
С верою в любовь
Наутилус Помпилиус — Я хочу быть с тобой
Что-то происходило. Причём что-то странное, одновременно обнадёживающее и удручающее. Спидвагон был нигде. Это странное пространство, ни светлое, ни тёмное, ни холодное, ни тёплое, только так и можно было описать. Где-то вдалеке стояла фигура, высокая статная. Спидвагон сразу понял, что это Джонатан и побежал к нему. Но силы в ногах у него будто бы не было. Он хоть и бежал, но расстояние между ними не сокращалось, хотя Джонатан точно оставался на месте. Роберт стал кричать ДжоДжо, тот наконец обернулся и стал медленно шагать к нему. У Спидвагона силы в голосе уже не осталось. Он кричал, но не чувствовал, что звук выходит из его рта. Джонатан приблизился. Он улыбался, но жизни в этой улыбке не было. Не было жизни и в его глазах. Он весь застыл в своём совершенном виде. Спидвагон ахнул и бросился его обнимать. Слёзы текли из его глаз, но он этого не чувствовал. — ДжоДжо! — взревел он и стал целовать Джонатана. — ДжоДжо! Я тебя ждал! Я скучал по тебе! ДжоДжо, я счастлив видеть тебя! Спидвагон немного грубо водил руками по телу ДжоДжо, иногда сжимая его. Он вжимался в Джонатана, будто бы пытаясь с ним слиться, целовал его в шею, лицо, надолго задерживаясь губами на месте, к которому они прикасались. Но как бы сильно Роберт не прижимался к ДжоДжо, он не чувствовал его. Все его прикосновения были будто бы невесомые. Джонатан вроде и обнимал Спидвагона, только Роберт этого тоже не чувствовал. Ему оставалось только рыдать на груди у джоДЖо. — Что же ты плачешь? — спросил Джонатан спокойно, как обычно говорит мать с расстроенным ребёнком, и гладил его по спине. — ДжоДжо! — вскричал Спидвагон. — Я тебя люблю! Я тебя так люблю! — он снова прижался к еле ощутимой груди. — Ты мой свет! Я без тебя не могу! Мне тошно жить без тебя! — Роберт, придётся, — Джонатан сказал это тепло и спокойно, продолжая гладить Спидвагона, — я же умер, а ты живёшь. Он говорил это так спокойно, будто бы ничего страшного не произошло. Голос его, всё ещё такой же юный и приятный, звучал как весенний ручей, но в нём было лишь что-то отдалённо напоминающее ту живость, которая звучала в нём до того, как он покинул земной мир. — Нет! — раздался хриплый голос Спидвагона. Звучал он так громко, что Роберт сам от себя едва не оглох. — Я не верю! Ты не мог оставить меня! — он попытался сжать плечи Джонатана, но ему будто не за что было ухватиться. — Мне жаль, — голос ДжоДжо прозвучал будто в голове Спидвагона, — я не хотел оставлять ни тебя, ни Эрину… Я не специально… ДжоДжо произнёс последнюю фразу очень виновато, и Спидвагон расплакался с новой силой. Всё правда, всё правда. Никакой надежды на хотя бы мимолётное счастье нет. — ДжоДжо, возьми меня с собой! — громко воскликнул Роберт. — Я тебя люблю, возьми меня с собой! Я никому не нужен, возьми меня с собой! — истошно вопил он. — Ты нужен, ты очень даже нужен, — говорил ДжоДжо, — не переживай: ещё встретимся, когда срок придёт. Будь счастлив…***
Первым, что увидел Спидвагон, как очнулся, был выбеленный потолок. Ему было мягко, но тело болело, будто бы лежал он на груде камней. От этой боли он застонал, и к нему тут же подскочила какая-то девушка. Роберт сначала не понял, что это за девушка: в глазах всё мутнело и плыло. Но через время ему всё-таки удалось понять, кто перед ним возник. Это была Эрина Джостар. Она выглядела встревоженной, но Спидвагон не совсем мог понять её чувства. Лицо девушки, надо сказать, было осунувшимся и нездорово бледным. Мешки под глазами и морщины, что возникли оттого, видимо, что она постоянно хмурилась, старили её. Она больше не выглядела на свои девятнадцать лет. Всё в этот момент казалось ещё более ненастоящим, чем встреча с Джонатаном. Спидвагон огляделся: он находился в уютной комнате, что, судя по всему, была гостевой. Для него было странным оказаться не дома, поэтому он вопросительно посмотрел на Эрину, та встрепенулась от его взгляда. — Вас сюда принёс Ваш друг, — сказала миссис Джостар неловко, — Вы были весь избитый и израненный, как Вы дожили до особняка, я и представить не могу, но могу Вас уверить, я всё сделала, чтобы Вы были в здравии… — Спидвагон, смотрел на неё, не мигая, — Простите, если сболтнула лишнего, — девушка потупила взгляд, — как Вы? — Спасибо за Ваши старания, — Роберт запнулся, — миссис Джостар… Я здоров… Спидвагон попытался подняться, но его пронзила боль, отчего он зашипел и снова рухнул на кровать. Он хотел бы поскорее уйти из этого особняка, потому что его пожирало чувство вины перед Эриной за все подуманные про неё мысли и сказанные про неё слова, но, видимо, не мог. Придётся ему оставаться. — К сожалению, весь морфий, который принёс Ваш друг, закончился, пока я Вас лечила… — сказала Эрина. — Теперь Вам остаётся только терпеть… — Не переживайте за меня, я и так доставил Вам столько боли и неудобств… — изнемождённо ответил Спидвагон. — Простите… Повисло молчание. Эрина постоянно тяжело вздыхала, желая, видимо, продолжить разговор, но никак не могла решиться что-либо сказать. Время шло, Спидвагон чувствовал некоторое напряжение, но не понимал, из-за чего оно возникает. Говорить он не хотел, поэтому ждал, пока заговорит Эрина. — Скажите, вы меня ненавидите, потому что любили его? — немного смущаясь, произнесла она. — Откуда Вы узнали? — Спидвагон испуганно таращился на неё. — Подозревала… — выдавила из себя Эрина и вздохнула. — И сейчас… Обычно под морфием люди спят спокойно, я видела, а Вы… Может, морфий был сильно разбавлен, но это не важно… Спали Вы беспокойно… Вы плакали, звали его и… — девушка запнулась и покраснела. — признавались ему в любви… Спидвагон раздражённо выдохнул. Снова повисла тишина, только теперь Эрина не вздыхала тяжело, а сверлила Спидвагона пытливым взглядом. Роберт заметил, как из его глаз покатились слёзы. Джонатана рядом больше нет не только с ним, но и у Эрины его нет. И пока он прожигал свою жизнь и губил жизни чужие, эта хрупкая женщина разбиралась одна со всеми проблемами, возникшими после смерти её мужа. А он её правда ненавидел за то, что она потеряла ДжоДжо. Спидвагон унижал и оскорблял жену своего самого дорогого человека, а она, несмотря на его поведение, спасла ему жизнь. Спидвагон мельком взглянул на Эрину и вдруг понял, что на хрупкие плечи свои она взвалила такую ношу, с которой Спидвагон не справился. — Я до сих пор люблю его… — тихо сказал Роберт, глядя в потолок. — А Вас я правда ненавидел, потому что был безумным глупцом, что не замечает никого, кроме себя… Простите… Я Вас оставил совсем одну… Вы правы: нам надо держаться друг друга, чтобы справиться с утратой… — Все мы можем ошибиться, — по-наставнически начала Эрина, — я Вас прощаю… Я знаю, что Вы на самом деле добрый человек, иначе Джонатан бы не стал с Вами так хорошо дружить. Спидвагон слабо улыбнулся ей, а она заулыбалась в ответ. Так и началась их дружба. Настоящая. Эрина провела с Робертом почти весь день. Они старались не говорить о Джонатане, больше узнавали друг друга по-новому. И с этого дня безумная тоска стала постепенно оставлять Роберта. Снова светлые чувства стали наполнять его. После ужина Эрина оставила Спидвагона одного. Роберт пожелал ей перед уходом спокойной ночи и сам лёг спать. Долго проспать у него почему-то не получилось, он неожиданно для себя проснулся, когда весь особняк отошёл ко сну. Эрины рядом конечно же не было, и от одиночества разум Спидвагона снова стали заполнять мрачные мысли. Он стал думать, что совсем не нужен семье Джостаров, что он только мешает. Тоска по ДжоДжо снова появилась в нём, и слёзы выступили на его глазах, а в горле появился неприятный ком. Ему хотелось убежать из особняка прочь, чтобы не мешать Эрине, но он не мог этого сделать. Убедившись, что его никто не услышит, Спидвагон разрыдался от собственной беспомощности и горечи утраты. Вдруг взгляд его упал на незашторенное окно. Роберт решил внимательно рассмотреть вид, открывающийся из окна. Он осторожно поднялся по подушкам и спинке кровати и принял полусидячее положение, оперевшись на спинку кровати. Звёзды. Они сверкали ярко в эту ясную тихую ночь. Никакой суеты не было, вся природа за окном мирно спала вместе с хозяевами этой земли. Звёзды, складывающиеся в причудливые созвездия, были теперь друзьями Спидвагона. Роберта они успокаивали своим видом. Ясное небо было иссиня-чёрное, как и полагается ночному небу. Глядя на него, Роберт улыбался: оно напоминало ему волосы Джонатана. Так он и любовался пейзажем, пока не начало светать. Осторожно опустившись в лежачее положение, Спидвагон стал смотреть в потолок. «И всё же надежда есть, что будет мне счастье», — подумал он, проваливаясь в сон и улыбаясь, — «Мне, Эрине и всем потомкам ДжоДжо. И я всё для их счастья сделаю…»