Твоё имя давно стало другим,
Глаза навсегда потеряли свой цвет.
Пьяный врач мне сказал: тебя больше нет,
Пожарный выдал мне справку, что дом твой сгорел
Наутилус Помпилиус — Я хочу быть с тобой
Это было обычное утро, каждый день после отъезда Джонатана так начинался. Он спал в объятиях этого юнца Фелла после бурной ночи. Весь рабочий люд в это время уже бодрствовал, но Спидвагон не работал в привычном понимании. Он честно пытался работать над собой: пытался не думать о Джонатане, пытался полюбить мальчишку, который проводил с ним вечера и ночи. Но ничего он с собой поделать не мог, а оттого ещё плоше себя чувствовал. Он предавал себя, ДжоДжо и Фелла. Никогда он не любил неискренность, но сейчас он считал себя самым большим интригантом. В комнату ворвались, с шумом, с грохотом. Спидвагон тут же вскочил и потянулся за ножом, но увидел, что ворвавшийся ему знаком. Это был Стрейтс, лицо у него было взволнованное, что для него было необычно. Спидвагон одёрнул руку и принялся уже натягивать одеяло, чтобы прикрыть срам. — Спидвагон! — произнёс Стрейтс громогласно. — Миссис Джостар хочет Вас видеть! Спидвагон сразу стал собираться, оставив в недоумении сонного Фелла. Был ли он счастлив в тот момент? Что уж счастлив — безумен! Мысли его были заняты только тем, как бы поскорее увидеть ДжоДжо. Он не думал, почему их медовый месяц продлился чуть меньше двух недель, не думал, почему Стрейтс так взволнован. Его совсем не заботил Фелл, что остался в квартире, не заботило, почему хочет его видеть Эрина, а не его дорогой друг. Всю дорогу он с замиранием сердца ждал встречи, не замечая ничего подозрительного. Он, радостный, вошёл в особняк вместе с мрачным Стрейтсом, который пошёл куда-то на второй этаж. Никогда он ещё таким радостным не заходил сюда. Его провели в гостиную, где сидела Эрина. Лицо её, как всегда серьёзное, было омрачено какой-то тоской. Она будто за эти дни постарела на несколько лет. Здесь Спидвагон впервые понял, что что-то всё-таки происходит не так, как он думал. Эрина посмотрела на него растерянно и предложила присесть. — Мис… — он запнулся: непривычно было называть эту женщину так, как требовал её новый статус. — Миссис Джостар, а где Джонатан? — встревоженно спросил Спидвагон. — Умер… — сдавленно произнесла Эрина, глядя на Роберта холодными глазами, из которых так и норовили хлынуть слёзы. — Спидвагон, мне нужна Ваша помощь… — Как он умер? — с нажимом спросил Спидвагон, пристально глядя на Эрину такими глазами, будто она его убила. — Там был Дио, и он… — Эрина замялась, выдохнула и потупила взгляд, сжав руками ткань юбки. Всегда она была гордая и ни перед кем она не клонила головы, но сейчас ей было тяжело, и ещё тяжелее стало от вопроса Роберта — Простите, не сейчас, я потом вам расскажу… — голос её дрогнул. Спидвагон спокойно смотрел на разбитую женщину, которая пыталась не плакать. Смотрел, будто ничего страшного не видел. Смотрел, а зубы сжимал едва ли не до скрежета. Он бы кричал на неё, ругался бы, но что она-то могла поделать? Как бы она могла защитить ДжоДжо? Да и если бы она пыталась, Джонатан бы ей не позволил жертвовать собой ради него. — Спидвагон, пожалуйста, помогите мне, — она смотрела на него с мольбой, — Я должна заниматься огромным количеством дел, мне нужен помощник… И… — она снова опустила голову. — Мне страшно: мне везде чудится Дио. Вдруг он не умер… Опять… — Извините, я ничем не могу помочь, — холодно ответил Спидвагон. — В делах аристократов я не смыслю и с вампиром справиться не могу… — Но вы же обещали… — Эрина подняла глаза, полные слёз, на Роберта. — Когда мы отправлялись в путешествие… Вы обещали… Спидвагон ахнул. Да, когда Джостары были уже на корабле, он кричал им вслед во всю глотку, что поможет со всеми проблемами, только позовите. Но сейчас он не хотел видеть эту женщину и помочь ей он тоже был не в силах. — Я не могу ничем помочь, простите, — он развернулся, — прощайте. Он быстро шагал к выходу из особняка. Он быстро шагал, будто бы по особняку за ним гналась сама смерть. Он вышел, и тут его одолели эмоции, что словно штурмовали его тело изнутри. Спидвагон скрючился от непреодолимой душевной боли, но вскоре со всхлипом встал и направился к карете, чтобы его довезли до его дома. Кучер остановился в нескольких кварталах от нужного места: дальше было опасно ехать. Спидвагон, ни жив, ни мёртв, поплёлся в квартиру. В квартире его ждал недоумевающий Фелл. Он был уже одет и читал какую-то газету. Увидев хозяина квартиры, он тут же подорвался к нему. По его виду можно было сказать, что он зол. — Что это была за женщина? Почему ты к ней так спешил? Она твоя невеста? А как же я? я думал, у нас любовь! — возмущённо говорил Фелл, и с каждым звуком, который он издавал, Спидвагон становился всё злее. — Да чтоб она провалилась! — закричал Роберт прямо в лицо юноши. — Мне плевать на неё! И ты пропади пропадом! Фелл скривил лицо, отвернулся и зашагал к двери. Спидвагон хотел его ударить. Его злило, что этот строптивый юнец может жить, а Джонатан уже не живёт. Почему лучшие люди так рано уходят? Почему люди, которым достался лучший человек не могут его сохранить и защитить от всех бед? — Захочешь извиниться — я буду в парке завтра вечером, — Фелл оскалился и хлопнул дверью. Юноша ушёл, а Спидвагон остался один. Он опустился на пол и зарыдал навзрыд, разрывая свою кожу на руках ногтями. Горе пронзило всё его тело невыносимой болью: он кричал, выл, плакал, сидя на полу. Для него не существовало ни времени, ни чего-то хорошего, что могло бы дать надежду на счастливое будущее. Очнулся он от этой истерики только тогда, когда в дверь его постучали. Он обнаружил себя с разодранными в кровь плечами, предплечьями и грудью. В порыве слепой ярости он порвал рубашку и выдрал себе волосы, клочья валялись на полу, а горло сорвано было уже давно. Спидвагон вытер слёзы и пошёл к двери. На пороге стоял его друг — Тату. Он был взволнован и долго рассматривал Роберта, тот даже не удосужился посмотреть в его глаза. — Что с тобой? — спросил Тату. — Дрался, — прохрипел Спидвагон. — Надо бы спросить плату с кое-кого, ты готов? — поинтересовался Тату. — Да, — тихо сказал Роберт. — Тебе может одежду принести? Ты несолидно как-то выглядишь, — предложил Тату, озадаченный видом друга. — У меня есть, — Роберт закрыл дверь. Спидвагон знал, что есть у него и другая сорочка, и брюки посвежее, только он не хотел их надевать: это был костюм со свадьбы Джонатана и Эрины. Он взял из сундука, что служил и хранилищем, и стулом, эту красивую сорочку из белоснежной ткани, которая была шита по нему. Она бы прекрасно сидела на нём, если бы он не был так уродлив сейчас. Одежда, какая бы она ни была, совсем не красила его. Он выглядел слабым, глупым и нелепым. Из глаз Роберта брызнули слёзы, он вдруг вспомнил всё, что с ним было, как он был счастлив, когда Джонатан был рядом. А сейчас его нет. Нет и Спидвагона — осталось лишь уродливое тело. А душа, он понял, умерла, когда он узнал о смерти Джонатана. Там, в груди, что-то, и так слабо держащееся, совсем оборвалось, слезло, цепляя вместе с собой части внутренних органов. Он наконец оделся и вышел к Тату. — Что же всё-таки случилось у тебя? — спросил взволнованно Тату. — Джонатан умер, — просипел еле слышно Роберт. Голоса у него почти не было. — Ты что-то весь больной что ли, — сказал Тату, глядя на своего товарища, — нельзя тебе болеть, как мы без тебя будем? Вот когда ты пропадал, все чуть не перегрызли друг друга. Спидвагон махнул рукой, показав, что разговора не хочет, и Тату тут же осёкся. Они вышли и направились к заведению, с которого они имели деньги. Да, банда Спидвагона много дел проворачивала на Огр-стрит и была достаточно известна. Многие их боялись, потому что Спидвагон, главарь этой банды, не только был свиреп, но и расчётлив, и умён. Но сейчас ум и расчётливость его исчезли, весь мозг был занят горечью утраты. Они дошли до небольшого трактира небольшой толпой. Хозяин, как завидел их, так сразу запер дверь. Но закрытая дверь не могла остановить тех, кто ничем не пренебрегал ради наживы. Спидвагон первый понёсся к двери и попытался её выбить плечом. Расцарапанное плечо засаднило, но это только раззадорило Роберта. Наконец-то кроме смертельной грусти он чувствовал хоть что-то. Он был готов забить любого человека до смерти просто так. Роберт улыбался, бил дверь кулаками и ногами со страшной силой и страшно кричал то ли от боли, то ли от ярости. Крик этот, больше похожий на скрип, всё чаще превращался в какой-то мерзкий свист, исходящий из нутра. Тут же ещё один бандит со страшно-весёлым смехом с разбегу врезался в дверь так, что она чуть не сломалась. Они с остервенением бились в дверь, та стонала с такт их ударам. Тату, понаблюдав за этим, жестом пригласил остальных разбойников пойти за ним. — Хозяин! — громогласно произнёс Тату, пока Роберт и ещё один бандит пытались сломать дверь. — Открывай! Не откроешь — дороже придётся платить! Эй! — он обратился к до сих пор таранящим дверь бандитам. — Давайте дадим возможность бедолаге исправить свою ошибку! Весёлый бандит остановился и зашёл за спину Тату, выжидая момент, когда снова можно было бы войти в раж. А Спидвагон продолжал остервенело биться в многострадальную дверь, только уже без хрипа и крика. Удары он стал реже делать, они стали более слабыми, но он всё бил и бил дверь. Кулаки у него уже сбились, он даже уже не чувствовал боли. Никого не замечая, он продолжал бить дверь. — Спидвагон, ты чего? — Тату взял его за шкирку и оттащил от двери. — Ты как поступаешь со мной? — прошипел Роберт и, скалясь, глядел на друга. — Шваль, ты забыл, кто тут главарь? — он хотел кричать, но не мог: голоса совсем не было. — Не надо было тебе сегодня идти с нами, — вздохнул Тату, понимающе глядя на друга, и отпустил его, — болеешь — выздоравливай, а не дела решай. И без тебя решим. Я решу. Дверь приоткрылась, а из-за неё выглянул хозяин. Тату закрыл собой Спидвагона, порывавшегося напасть на хозяина, и почти по-доброму улыбнулся, отчего хозяин заведения вздрогнул. — Ну чего ты как не родной? — воскликнул Тату весело. — Здравствуй, дружище! — И вам всем не хворать, — дрожащим голосом произнёс хозяин. — Ну как, заведеньеце-то процветает? — спросил Тату будто бы по-дружески. — Процветает, — робко ответил хозяин. — А у нас дела плохи, — Тату вздохнул тяжело, — вот человек болеет. Так что, выручишь по-дружески? Из-за его спины выглянули бандиты, готовые драться друг с другом или с хозяином даже за монету. Хозяин заведения нервно сглотнул, зашёл в таверну и вынес деньги. Тату широко улыбнулся, а бандиты за его спиной заулюлюкали. Только Спидвагон, обычно бывший на месте Тату, никак не реагировал на добычу. Тату посмотрел на него, вздохнул тяжело и начал раздавать всем всё поровну. А потом улыбнулся, взглянув на хозяина. — Ну спасибо, удружил, — Тату похлопал по плечу хозяина, — это надо отметить! Угостишь нас, друг? — Конечно, — хозяин натянуто улыбнулся, пропуская Тату и Спидвагона. — И чтобы ни монеты с нас не взял, понял? — тихо сказал Тату, тряхнув хозяина за плечо, тот кивнул. Кто-то ушёл восвояси с деньгами, кто-то остался в таверне. Тату отвёл Спидвагона за дальний стол, там они и пили. Сначала Роберт просто молча пил, а потом всё начал Повторять и повторять, как ДжоДжо погиб. Он путался в словах, часто повторял одно и то же, а Тату его жалел. Спидвагон всё не мог уняться, будто если он перестанет об этом говорить, то все Джонатана забудут, а он этого очень не хотел. Вдруг Спидвагона озарила прекрасная мысль. С чего это он должен верить Эрине? Вдруг она всё знала о нём и обманом решила не давать им видеться? Спидвагон разозлился на Эрину и стукнул по столу. Гнев снова переполнял его. — Она сволочь! — выкрикнул Роберт. — Сволочь каких мало! — Кто сволочь? — спросил Тату. — Эрина! — воскликнул Спидвагон. — Эрина — вот кто рушит мою жизнь! Она забрала его у меня! Он упал на грязный стол в своей когда-то чистой сорочке. Плечи его задрожали, он заскулил от бессилия, но вскоре рассмеялся. Он подумал, что если Джонатан жив, то обязательно захочет найти его. И он непременно окажется сию же секунду в этом заведении. — ДжоДжо! — Спидвагон поднялся с табуретки и осмотрелся. Ему показалось, что он где-то прошёл. — Сиди, сиди, нет тут никого, — Тату успел поймать его за руку, — умер он, ты сам говорил. — Да не мог он умереть! — закичал Спидвагон. — Не мог! Как он мог умереть? Почему? Эрина всё врёт, я ей не верю! Он больше ревел, как раненый зверь, нежели кричал. Такой рёв оглушает рядом стоящих людей и заставляет их содрогнуться. Но на Тату этот рёв не действовал, он спокойно смотрел на своего товарища. — Ну зачем ей тебе врать? — спокойно спросил он. — Она просто не хочет, чтобы я с ним виделся! — выкрикнул Спидвагон. — Сволочь! Паскуда! Шваль! Мразь! — А зачем тогда она просила у тебя помощи? — рассудил Тату. Спидвагон сел на своё место и разрыдался снова. Его было нельзя утешить никак. Тату лишь держал его плечо и повторял, что Джонатана больше нет. Роберт хоть и хотел возразить, только говорить не мог. Мог только хныкать, скулить и плакать. Как же можно поверить в то, что лучшего человека больше нет нигде в мире? В сердце что-то разрывалось, было больно. Больно от ран и ушибов. Больно от потери. Всю ночь он проплакал, не спал. Трудно было смириться с утратой. Спидвагон теперь ненавидел всех в мире. Зачем мир без Джонатана? Зачем он без Джонатана? Наутро пришёл Стрейтс. Он чем-то был недоволен и ходил хмурый. Сообщил о том, что вскоре уезжает. Спидвагону было всё равно на планы Стрейтса. Ему никто не был нужен. Но один вопрос его всё-таки интересовал. — Скажи, Стрейтс, а ДжоДжо правда погиб? — спросил Роберт вдруг, подняв глаза на Стрейтса. — А ты думаешь, про такие вещи шутят? — раздражённо спросил Стрейтс, скривив лицо. — Об этом даже в газетах писали! Или ты можешь только оргии устраивать и пить? — В каких газетах? — голос Роберта дрогнул. — В местных, — Стрейтс вздохнул, достал небольшую вырезку из газеты и вручил её Спидвагону. Было написано, что при невыясненных обстоятельствах затонул пассажирский пароход. Погибли почти все пассажиры, в живых осталась только женщина и ребёнок, которого она спасла. Спидвагон прочитал это, его руки задрожали. Плакать он уже не мог, поэтому просто глядел на вырезку, думая, что это ему кажется. — А ребёнок? — спросил Спидвагон, подняв глаза на Стрейтса. — Сейчас — в поместье Джостаров, — ответил Стрейтс, — но я заберу её с собой, когда поеду. — Её? — Да, девочку назвали Элизабет, — Стрейтс вздохнул, — миссис Джостар просила тебя снова позвать. — Для чего? — воскликнул Спидвагон, резко встав с сундука. — Для чего я ей? Мне она не нужна! Помогать я ей не буду! — Для памяти. — спокойно ответил Стрейтс. — Для памяти Джонатана. С ним она, увы, не может сфотографироваться, но может с нами — его друзьями. Спидвагон согласился. Фотографировались они с младенцем, Спидвагон тогда впервые увидел девочку. Он злился: Эрина, думал он, была в силах спасти Джонатана вместо этой девочки, но она выбрала ребёнка. После того, как их сфотографировали, Эрина отозвала Роберта поговорить. — Я понимаю, Вы скорбите, — начала мягко она, — я тоже скорблю, и мне тоже сложно. Нам нужно держаться вместе, чтобы так трудно не было. — Молчи! — прикрикнул на неё Спидвагон. — Что ты знаешь обо мне? Ты ничего не знаешь! Хочешь сбросить с себя все обязанности? Ты и так отдала ребёнка Стрейтсу! Какая ты женщина, если не воспитываешь ребёнка? — Я жду ребёнка, — тихо сказала Эрина, — Помимо имущества Джонатана мне нужно сохранить его ребёнка… Спидвагон дёрнулся и скривил лицо. Он с минуту презрительно глядел на Эрину, а потом развернулся и ушёл. Он злился на Эрину за то, что ей повезло быть к Джонатану ближе, чем ему. Он решил, что больше никогда не зайдёт в этот особняк. Он оказался на своей улице тогда, когда уже темнело. Шёл он, не замечая ничего вокруг. Из размышлений о том, как жизнь не справедлива, его вырвал свист. Роберт повернулся, а на него уже нёсся какой-то огромный мужчина. Спидвагон в последний момент успел отскочить и ударить ногой в живот нападавшего. Острый носок его сапога врезался в тело бандита, тот не сумел сохранить равновесие и упал. Спидвагон в миг вынул нож и занёс его над напавшим. Он уже хотел было заколоть мужчину, но перед этим решил всё-таки спросить, зачем он на него напал. — Говори, а то убью! — приказал Спидвагон после попытки нападавшего убежать. — Убью! И глазом не моргну! Знаешь, кто я? — Знаю! — выкрикнул мужчина. — Мне сказали, что ты сейчас слаб, вот я тебя и подкараулил! Мне сказали! — Кто тебе сказал? — спросил у него Спидвагон. — Хозяин таверны… Спидвагон не стал дослушивать его и перерезал ему глотку безо всякого сожаления, а потом отправился в таверну. Он помнил, что много выпил, помнил, что угрожал хозяину и, кажется, стукнул его пару раз. Он помнил, как накричал на женщину, у которой он снимал квартиру, за то, что она напомнила ему про оплату. К Феллу он не пошёл: решил, что он не нужен этому мальчишке. И снова он рыдал и выл. Наверняка из-за стены, что разделяла комнаты, его соседи слышали его страдания, но боялись что-либо сказать. От прежнего Роберта ничего не осталось. Он был на всех зол, никто ему теперь не нужен был. Не было для него уже ни справедливости, ни чести. Всё пропало вместе с Джонатаном. Боль душевная уже давно стала физической. Спидвагон чувствовал, будто его сильно ударили в солнечное сплетение, а оттого у него болело что-то в груди. — Почему ты умер? — сдавленным голосом произнёс Спидвагон, подняв голову вверх. — Почему ты выбрал её, а не меня? Он не имел понятия, как умер Джонатан, но знал: будь он на месте Эрины, то обнял бы его и принял бы смерть вместе с ним, какой бы ужасной она ни была. Чтоб ему было не страшно, чтоб не жить без него… Так проходили недели. Спидвагон не вёл счёт дням, но он чувствовал, как ему становилось хуже. Все это видели, а оттого в его банде начали назревать конфликты. Он понимал, что многие метят на его место, многие хотят воспользоваться его слабостью. Но Спидвагон не хотел отдавать место главаря без боя. Он был зол на всех, кто думал о том, чтобы его убить, хотя сам был не прочь отойти в мир иной. К Джонатану. И каждое мгновение, которое он проживал, увеличивало его шансы на эту встречу: он связывался с какими-то молодыми людьми, и связь эта длилась один вечер; постоянно пил, много курил и, надо сказать, уже не только табак. Иногда он докуривался до галлюцинаций и видел ДжоДжо. Как он был счастлив в эти моменты! Как он рыдал, вспоминая, что Джонатана нет… Он долго не объявлял сборы, на которых делилось отнятое и обсуждалось, чем будут промышлять бандиты дальше. Оттягивать этот момент уже было невозможно: его бандиты становились всё злее и злее на него. И вот они собрались в глубокой ночи: Спидвагон, Тату и множество разбойников, которые готовы были растерзать Спидвагона, и особого повода им не нужно было. Роберт чувствовал себя загнанным зверем, которого либо убьют, либо закроют в неволе. Но страха в нём не было: он был готов стоять на своём до последнего. — А вот ты раздал всем то, что мы своим трудом заработали, — выкрикнул один бандит, — только мы работали больше, а получили меньше. Как так? — На что намекаешь? — раздражённо спросил Спидвагон. — На то, что ты постоянно пьёшь, балуешься всяким и водишь каких-то педерастов по трактирам, — сказал второй, — Деньги у тебя откуда? — Это мои деньги! — крикнул Спидвагон. — Их у меня столько же, сколько у вас! Или кто-то хочет сказать, что я у вас ворую? Спидвагона злили эти вопросы. Он правда отдал всё, что положено его подопечным, а недоверие его очень раздражало. Да, Роберт в последнее время себя распустил, но многое он воровал или получал бесплатно, только это его дело и ничьё больше. Он хотел наброситься на тех, кто ему не верит, но решил повременить с действиями. — Да! — выкрикнул ещё один бандит. — А ещё одного нашего убили в этом месяце другая банда, а ты ничего не сделал! Вот так ты нас ценишь? — Да кто вы такие, чтобы мои деньги считать и оценивать мои поступки? — Спидвагон сорвался на крик и еле держался, чтобы не влезть в драку. — Мне вся эта улица должна, думаете, я не достану все свои развлечения, не заплатив за них? Думаете, я нечестно поступаю, как это делают поганые аристократы и буржуа? Да я за вас за всех горой тут стою! Вы просто другой жизни не видели без меня! Привыкли жить припеваючи и возмущаетесь! Я всё вам отдал, это вы плохо работали! Толпа возмущённых полезла на него, и Спидвагон готов был со всеми ними драться. Тату ничего не предпринимал и стоял уже чуть поодаль от места сражения. Бандиты вешались на Роберта, пытались его сбить с ног, а Спидвагон готов был каждого зарезать. Смеясь, он бил бывших товарищей, кусал их и резал. Только долго он не мог противостоять толпе. В его противниках были такие же отчаянные люди, как и он, поэтому Роберт получил нож куда-то в живот. Это его не останавливало, он продолжал бороться. Боли он не замечал: так вошёл в раж, что ничего ему было не важно. Было много ударов, царапин и ран, и тело Спидвагона, закалённое жизнью на улице, постепенно ослабевало. Удары его становились всё слабее, часто он промахивался. Зрение стало его подводить, в глазах всё плыло и темнело. Все чувства притупились, Спидвагон боролся уже только для того, чтобы бороться. В некоторые моменты ему стало казаться, будто перед ним не его бывшие товарищи, а зомби, с которыми боролись они с Джонатаном и Цеппели. Он стал вспоминать, как хорошо ему было рядом с ДжоДжо и в бою, и в мирное время. Он чувствовал, что Джонатан сейчас где-то рядом, что он помогает бороться с толпой обезумевших людей. А может и зомби… И вот ему почудился рассвет. Такой рассвет, в который они с Джонатаном целовались. Или такой рассвет, в который они подумали. что Дио повержен. Или такой рассвет, который он представлял, когда говорил о ДжоДжо. Вот только восхититься этим рассветом у Спидвагона в полной мере не получилось: он рухнул, побеждённый бандитами, которые раньше были ему друзьями.