Эксперт по дизайну

Когда открылась дверь и в кабинет вошла дизайнер Катя, Андрей был настолько погружен в цифры, что почти не обратил на нее никакого внимания, лишь пробормотал что-то гневное, вроде: «В следующий раз проверяйте, не забыли ли телефон, прежде чем уйти». - Извините, - сказала она, продолжая, почему-то, стоять на месте. - Ну, идите уже к себе, Катя! - рявкнул Андрей, и сам испугался своего тона. - Куда «к себе»? - тихо спросила Катя, ничуть не испугавшись гневного выпада. Что, мать вашу, только что произошло? Андрей выронил бумаги, они выскользнули из рук, разлетевшись по полу. Какая-то молния, красочная картинка пролетела и ударила его по голове... Дэжавю... Чёрт! Все это уже было когда-то. Он уже говорил эти слова. И Катя, точно так же, стояла рядом, на том же самом месте. Что за... Катя... Что-то серое мелькает перед глазами, нелепое, непонятное, но очень знакомое. - Вы... - стягивает с себя очки. - Простите, - отбрасывает их на стол. Куда «к себе»? А действительно, куда? Бросает взгляд на каморку. Туда? Боже, он, видимо, совсем рехнулся, раз собрался отправить девушку в чулан. Еще и наорал на нее. «Это уже клиника, Жданов». Катя тоже смотрит на каморку, проследив за его взглядом. - Андрей Палыч, вам нехорошо? - она спрашивает это без всякого сочувствия, без толики эмпатии, а сама смотрит, сверлит взглядом, едким, острым, изучающим. - Я просто заработался, - проводит рукой по лицу, словно желая стряхнуть с себя паутину неясного сумасшествия. - Да, - Катя наклоняется, собирает бумаги, кладет их на стол. - У вас там ошибка, - сообщает она между делом. - Я это знаю и без вас, - бормочет Андрей, и тут же вскидывает на именитого дизайнера удивленный взгляд. - А вы откуда знаете? Катя придвигает к нему бумаги, наклоняется ближе. - Вот здесь, - ставит пальчик на цифру, - коэффициент стоит неправильный. Нужно двадцать, а вы поставили пять, отсюда все дальнейшие расчеты — не верны. - Точно, - произносит Андрей растерянно. - Но откуда вы... - Папа бухгалтер, - резко отвечает Катя, и так же резко отодвигается назад от стола, давая понять, что не настроена продолжать с ним разговор. Она отходит к диванчику, подбирает планшет с листами, разглядывает карандаши, выбирает самый яркий, до омерзения ядовито-яркий. У Андрея от этого цвета аж в носу мандаринами защипало, он вздрогнул, и понял вдруг, что непонятное сумасшествие резко отступило. Посмотрел по сторонам. Обычный кабинет, обычные сумерки рабочего дня, странная незнакомка просто выполняет свою работу. Морок, кажется, спал. Вот только... - Катя, можно вас попросить... Катерина вскидывает взгляд. Маятник сдвигается в сторону, раскачиваясь с новой силой - снова материализуются те самые ощущения... Ощущения, что все это уже когда-то было. Каморка... С ней что-то не так. - Не могли бы вы принести кое-какие бумаги из вот этой каморки? Красная папка. На столе. Точно! Она пугается. Андрей успевает поймать эту эмоцию ужаса на ее лице. - Если вам не сложно, - добавляет он. - Конечно. Катерина поднимается, спокойно подходит к двери. Ничто сейчас не выдает в ней смятения, но Андрей уверен, Катя боится. Вот только чего? Шкафов? Девушка открывает дверь, входит в каморку, и, не задумываясь, ударяет правой рукой по выключателю. Бинго! Вот оно! Откуда она могла знать, что выключатель там? Через мгновение Катерина так же спокойно выходит из каморки. Серия похожих картинок пролетает у Андрея перед глазами, как калейдоскоп фотопленки: разная Катя — испуганная, вдохновенная, страдающая, уставшая, с косичками и без. Еще одна вспышка, картинки затухают. Реальная Катя подходит к нему, кладет папку на стол. Звенящую тишину нарушает телефонный звонок, его звук разрезает пространство, как взрыв посреди пустыни. - Простите, это важно, - Катя приходит в движение, быстро подхватывает телефон и выбегает в конференц-зал. Похоже, ей снова звонит тот самый «Миша». Постойте... Звонок. Мерзкий, прерывающий. Он тоже кажется знакомым. Еще одно дежавю. Стакан воды не исправил ситуацию, не успокоил дыхание, не привел мысли в порядок. Хотелось выпить виски, но нельзя - таблетки, черт их побери! Едва Катя вернулась в кабинет, как чехарда с непонятными видениями возобновилась снова. - Ваш жених звонил? - непонятно, зачем он это спросил. - С чего вы взяли? - подняла бровь. Андрей развел руками. - Просто... Этот Миша... - Почему Миша не может быть моим мужем? Вот опять с ним начало происходить что-то странное, сердце забилось сильнее в горячем протесте, имевшем абсолютно неясные причины. - Отчего же... Может, - взял бумаги, уставился в них, не различая ни буквы, а руки, тем временем, тряслись, как у запойного алкаша. - А вы? Вы женаты? - спрашивает вдруг Катя. - Нет. У меня была невеста. Но я попал в аварию и... очень долго восстанавливался. Она предпочла не ждать меня. - Сожалею. Вы все еще ее любите? - Катя, сама того не осознавая, метко попадает еще в одну больную тему. И снова впивается в него этим своим сверлящим насквозь взглядом. Ну, сколько можно? Хватит! Хватит с него дурдома. И клоунов. И мишуры. И фальшивых воспоминаний. К черту всё! - Да, - отвечает Андрей, чувствуя лютую злость на всех и, в первую очередь, на себя. - Да, - эхом повторяет Катя. Она судорожно поправляет ремешок маленьких часиков на руке. - Простите, Андрей Палыч, я вынуждена вас покинуть, - она суетится вокруг журнального столика, собирает разукрашенные яркой мазней листы, запихивает их небрежно в сумочку, кидает, на прощание, сухую улыбку, не вежливую, не деловую, скорее вынужденную, даже вымученную. Она уходит. И как только Катя уходит, все возвращается на привычные места, кабинет обретает знакомые черты, всякая мистика исчезает. Объявляется Маша Тропинкина - улыбчивая и спокойная, самая обычная Маша. Потом приходит мама, напоминает про таблетки, обеспокоенно гладит его по голове. И Андрей снова мечтает об отпуске на краю света, снова желает исчезнуть из промозглой Москвы. Он продолжает работать до позднего вечера, легко исправляет ошибку в отчете, далее переводит внимание на договора, много печатает на компьютере, много пишет, делая пометки на бесконечных черновиках, и все считает, считает, считает... Часы неуклонно тикают в сторону полуночи. По звонку приезжает Федя, увозит Андрея домой. За окном автомобиля мелькают странные картинки: снежные, кровавые, отчаянные. Огоньки фонарей пестрят. Андрей снова не замечает цветастые ёлки и противные блики гирлянд, мысли его заняты невообразимыми вещами - он напряженно думает, а после не выдерживает и звонит Ромке. - Скажи, ты когда-нибудь вспоминал что-то, чего в реальной жизни с тобой не происходило. Сонный Ромка нещадно тупит. - Нет, - отвечает он, сильно зевая. - Понимаешь, мне сегодня вспомнилась драка, просто возникла из ниоткуда картинка: зима, я весь в крови, дерусь, и мечтаю не избить группу сильных ребят, а скорее, чтобы избили меня. - Эм... Необычно, - мямлит Малиновский. - Невозмоожно! - кричит Андрей. - Я не мог той зимой драться! Я полтора года пролежал в коме. Ром, мне начинает казаться, что я потихоньку схожу с ума, - отключает звонок, отбрасывает мобильный в сторону, выползает из коляски, пересаживаясь на диван. За окном гремят салюты. Эти придурки начали праздновать уже сейчас, за неделю до праздника. Невыносимо. Ужасные звуки. Андрей зажмуривается, успокаиваясь. А перед глазами... Катя. С косичками. И в очках.