***
— Ты какое вино предпочитаешь? – разглядывает стеклянные бутылки Чонгук — Красное. Тэхен вместе с бокалами ждет, когда они наполнятся, потому что месяц и вправду выдался тяжелым. Постоянная волокита с бумагами, множество разговоров с людьми, совещания, бессонные ночи в кабинете — и это Тэхена, мягко говоря, заебало. А что уж там про Чонгука говорить? Парень только пришел, а уже попал под извергающий вулкан. Пока Тэхен расслаблено сидел на стуле, Чонгук не торопясь разлил вино по бокалам. — Лакшерный ресторан, ей богу, — последовала ленивая ухмылка после слов. — А медленная, завораживающая музыка будет? — Если дадите хорошие чаевые, то могу даже лепестки роз разбросать, — сказал Чонгук, ставя бокал на стол и усаживаясь на другой стороне барной стойки, напротив Тэхена. — А вы тут барменом работаете или официантом? — серьезное лицо не покидало его. — Я тут хозяин. Но если хотите, могу вино разлить, еду приготовить, музыку включить, — отпивая вино, и откидывая голову назад, предложил Чон. Красное вино прекрасно принимается внутрь, расслабляя два тела, и создавая свою особенную атмосферу, которую разбавляют сарказмы двух сидящих людей. — Отель «5 звёзд, всё включено»? — пейзаж за окном прекрасен, а если присмотреться, вдалеке можно увидеть как раз таки отель 5 звёзд. Но тут ничем не хуже, а даже лучше. Тэхен обожает такую атмосферу. Ничего не давит, Чонгук рядом не раздражает, а наоборот. Оба шутят, отпивая вино и перетекая в разговор о жизни.***
— Я вообще думал он не согласится на эту сделку. — Ты сомневался в нем или в моих возможностях? — с прищуром спрашивает Ким. — Если так подумать, им-то ни жарко ни холодно от этой сделки. Но я конкретно офигел, когда увидел его подписи на бумагах. Знаешь, смотря на то, как мы быстро почти опустошили бутылку, я вообще боюсь сомневаться в твоих возможностях. — А в своих возможностях сомневаешься? — Уверенные в себе люди не сомневаются. — Тогда тащи 2 бутылку. Отказывать гостям нехорошо. И пусть Тэхен не гость, и пусть Чонгуку никогда не было проблем сказать «нет». Сейчас отказываться — грех, который ни бог не простит, ни сам Чонгук. «Не помешало бы расслабиться, восстановить нервы», — именно с такими мыслями один открывает вторую бутылку, а другой наблюдает за этой картиной: оба в белых рубашках, с легкой улыбкой на губах, с закатанными рукавами, выпившие и не думающие 25/8 о работе. По крайней мере Тэхен точно. Его мысли сейчас занимает кое-что другое. — Слушай, сыграть желание есть? — Во что? — остановился Чон, но не убирая пальцев от пробки бутылки. — На вопрос вопросом отвечать – не очень хорошо. — Допустим, есть, — что бы там не придумал этот загадочный Ким Тэхен, бояться нечего. Алкоголь внутри, азарт в крови. — Тогда давай в бутылочку, — Ким потянулся за опустошённой бутылкой. — На раздевание что-ли? — усмехнулся Чон, этот ким-загадочный-тэхен не мог ничего лучше придумать? — Нам не по 16. На желание играть будем, — поставил на стол бутылку прямо по середине стола, — на кого покажет горлышко, тот загадывает желание. — Ограничений нет? — Есть: нельзя отказываться. Ну раз отказываться нельзя, то назад пути уже нет. Бутылка ждет, когда ее начнут крутить, Ким уже сказал правила, выпитый алкоголь хорошо действует и даёт забыть обо всём неважном. Чон садится на стул и наблюдает за крутящейся бутылкой. Вроде крутится быстро, а такое чувство, что улитка куда быстрее. Останавливается медленнее, чем человек, который сдаёт на права. И, похоже, этот человек сдал на права, потому что горлышко показало на Чона. — Ну давай, — смотрит из-под волос Ким. — Что-то выпил ты мало, дерзишь, ухмыляешься через чур много, тебе нужно еще один бокал. Желательно полный, желательно залпом, — поставил локти на стол, наблюдая за Тэхеном. По мнению самого Тэхена желание хорошое. От вина он не откажется – это точно, поэтому взяв в руки бокал, он покрутил его в руке, проходясь красной жидкостью по стенкам стекла. — За твою светлость, — вино льётся внутрь, обволакивая горло. Капли вина текут вниз по подбородку, оставляя за собой красную полосу. Зрелище отменное: наблюдать за тем, как дергается кадык, при глотании вина, как капли стекают вниз по шее, чуть обнаженная грудь ким-чертегодери-тэхена. Крышу сносит. Ну, это выпитый алкоголь так влияет 100%. Пока Чон явно залип на эту картину, Тэхен допил вино, вытирая капли с уголков губ тыльной стороной ладони. — Рота подъём, — зовёт Ким. — Сколько секунд есть, чтобы собраться и свалить? — сначала поднимая голову и только потом отводя взгляд, спросил Чон. — Последняя секунда истекла, пока Вы задавали вопрос. Бутылка вновь крутится: но на этот раз и скорость бутылки, и время в слоу-мо. Достаточно интригующе бутылка останавливается, показывая горлышком на Кима. Внутренние чертики чувствуют усилившийся запах азарта. — Пока пил вино, испачкался им. Как думаешь, есть, что терять? — Хочешь, куплю новую? Хотя не думаю, что тебя это волнует.***
— Я вылью это вино на себя, слижешь. — Я, конечно, знал, что ты интересный человек, но не перестаешь удивлять, – Чонгук берет в руки бутылку алкоголя, напрявляясь в сторону Тэхена, и выливает часть на его лицо. Тэхен, подставляя себя под жидкость, успел принять пару небольших глотков. Чон возвращается на свое место, – иди ко мне. Старший не спеша выполняет сказанное, удобнее усаживаясь на парня. Внимательный взгляд рассматривает места, где осталось вино; ладони ложатся на хорошо заметные скулы, подставляя чужое лицо к себе ближе. Пройдясь языком и вырисовывая едва заметные узоры, его рука попутно обхватывает шею и немного перекрывает воздух. Он знает – Тэхену это нравится. Их губы вмиг сливаются в страстный поцелуй, напоминающий французский; рука переходит на затылок, сжимая волосы – и это добавляет жару, а другая – сжимает ляжку парня, что сидит сверху. Разум пьяного Тэхена, как и Чонгука, не сопротивляется нарастающему давлению между ними. Он выгибается, тихо издавая звуки, похожие на скулеж, когда младший оставляет красноватые пятна, а с ними и укусы. Язык следует прозрачно-красной дороге из вина, точно по линии слизывая дорожку. Рубашка расстегнута, вся пропитана вином, сегодняшней атмосферой, запахом Тэхена, а скоро и запахом Чонгука. Чон поднимается снизу вверх: язык исследует грудь, нарочно задевая соски, чтобы услышать низкий стон. Обсасывая их и поднимаясь выше, так же медленно, как крутилась бутылка и шло время. Ключицы магнитом притянули к себе. Так и хочется, чтобы всё тело было в розах. Вино слизанное с Ким Тэхена в миллион раз лучше всего. Ким, сидящий уже между ног, весь расслабленный, податливый, растворяется в касаниях. Кто бы мог подумать, что этот человек, который заключает сделки с компаниями, с серьёзным и уверенным взглядом, со строгим характером может так таять в руках Чона? Отдавая должное внимание телу Тэхена, Чонгук не оставляет ни миллиметра нецелованного места на нем. Буквально, как и желал Тэхен — Чон слизывает вино с него. Язык лижет, делая остановку, целуя это место, напоследок укусив. Он поднимается выше, стрелочка под названием «терпение» сломалась к чертям. Эти двое сносят крышу друг другу. Весь пол, вся барная стойка, весь Ким Тэхен и Чон Чонгук — всё в вине. Тэхен лежит на барной стойке, ногами обвивая талию Чонгука. Все липнет друг к другу. Явно надо в душ. Срочно. Обоим. Только это подождет. Зашёл бы кто — подумал бы, что тут кого-то убили и забыли места преступления убрать. От части всё правда. Ким Тэхен и вправду убил Чона своей уверенностью в действиях и томными вздохами. Чон Чонгук явно убил Кима своим языком и мягкими губами. Вино послужит кровью.***
Разгоряченное тело Кима падает на прохладную кровать. Чон нависает сверху, оба не могут разорвать поцелуй. Не пытаются. Рубашка снята, и уже никто не знает, где она находится. Тело липкое, всё с тем же вкусом вина. Чону жарко. Ему душно. Ким перекрывает воздух. Не даёт здраво мыслить. Ничего не говорит, а крышу сносит даже так. Одним своим видом. Волосы прилипли на лбу, губы припухли из-за поцелуев, шея, грудная клетка забиты укусами и, еще до конца не выражеными пятнами. До этого время текло, а сейчас оно летит, как гонщики по трассе. Спидометр уходит за все возможные рамки. Чон снимает одежду с Кима. Оба друг друга раздевают. Рука сжимает бугорок через ткань боксеров. У обоих стоит. Больно, нетерпеливо, ожидая большего. Оставшаяся ткань уже лежит в каком-нибудь углу комнаты. В тумбочке у кровати всегда должно быть все необходимое: смазка и презервативы. Тэхен давно растёкся на той барной стойке, сейчас от него только разнеженное тело, ждущее большего. Ким хочет, Чон сделает. Тэхен даже лежит, как блядское искусство – Чонгуку сложно оторвать взгляд. Он никогда не смотрел на него так.. по-особенному? Ему до безумия нравится целовать Кима везде и всюду. Ему нравится даже просто гладить его по ногам, показывая насколько он восхищен. Чонгук выше поднимается, косточки тазобедренные целует, проводя руками по талии, животу, и вновь целует, покрывая и щупая на своём пути всё. Тэхен на себя тянет и жадно в губы целует. Стонет, ноги свести от возбуждения пытается, но там удобно устроился младший. — Слишком. — Слишком что? — Для моего сердца. Пальцы смазаны, кружат у входа. Торопиться не хочется. Не хочется сделать больно. Левая рука поглаживает щеку Кима, пока палец правой руки медленно входит в него. Чон продолжает целовать. желает смягчить этим процесс. Поцелуи отвлекают, мысли и Чонгук не дают сосредоточиться – и это так чертовски хорошо. Палец продолжает растягивать тугие стенки. Оба дышат тяжело. Тэхен блядски хорошо стонет, когда добавляется второй палец. Начинаем медленно. Чонгук раздвигает два пальца, как ножницы. — Блядство. Чонгук, я быстрее умру от нетерпения, а не от жёсткого секса, — изнывая в руках произносит Ким. — Если не хочешь разорваться, лежи смирно, стони громко. Ким любит прелюдия и прочую хрень, но не сейчас. Сейчас хочется чувствовать член в себе, потому что пусто. Хочется сорвать голос и утопиться в Чонгуке. И Чон ему это все даст. Пока Ким свободно не принял в себя три пальца, намека на проникновения и не было. У самого стоит сильно. Природная смазка сочится из уретры. Больно, невыносимо. Тэхен поднимает руки на уровень плеч Чона, отталкивая его, чтобы тот лег на кровать. Голова ложится на подушки, Ким готовится оседлать Чона. Поворачиваясь задом, он подставляет член к дырочке, начиная аккуратно насаживаться. Изнутри рвёт. Рвут эмоции и чувства. Внутри так хорошо. Чувство наполненности так приятно. Член проходит по колечку мышц. — Блядство, — на выдохе произносят оба, когда Ким опускается полностью. Руки Чона оглаживают бока Тэхена, поднимаясь вверх по спине, очерчивая позвоночник и давая привыкнуть Киму. И кто же знал, что Ким такой нетерпеливый? Медленно, но уверенно начинает двигаться. Аккуратно, но немедленно привыкая к члену в себе. Седлает Чона. Так хорошо выглядит верхом. Поднимается вверх, спускается вниз. Насаживаясь на него. Сил нет. Слишком хорошо. Безумно прекрасно. Руки младшего созданы для того, чтобы держать Кима за бёдра. Шлепки тел друг об друга, томные вздохи и громкие стоны заполнили комнату. — Блять, я больше не могу, — падает на грудь Чонгука Ким, — Выеби меня. Большего не надо. Чон подхватывает за ляжки Тэхена, не снимая его с члена, начинает вдалбливаться в тело старшего, держа его на весу. Это дрифт у гонщиков или переломный момент у Кима? Потому что у него солнечная система перед глазами. Член с точностью попадает по простате. Чон не жалеет – трахает беспощадно, без былой аккуратности и нежности. Ким дарит ему свои громкие стоны. Голос низкий, хрипит, пропадает, срывается. Что они делают друг с другом? Сколько раз им снесло крышу? Ким сжимает ладонями руки Чона, давая понять, что еще чуть-чуть, и Чон понимает, поэтому и ускоряет процесс, сильнее входя в Кима, срывая его голос и заставляя кричать свое имя. Поза утомляющая, но такая точная. Оба изливаются почти одновременно. Чон стонет низко, Тэхен выстанывает имя Чонгука. Слёзы скопились в глазах. Встать сил нет. Хочется продолжать лежать здесь, с Чонгуком. Мысли напрочь вылетели из головы где-то в моменте, когда Чон трахал так, что планеты мерещились. Мысли про то, что утром на работу вообще рядом не летали. Все было охуеть, как прекрасно. Единственное, что волнует, так это липкое вино на коже. — Когда предлагал выпить у тебя, не думал, что исход будет таким, — спустя некоторое время говорит Ким. — Он бы не был таким, если бы не твое «сыграем?». — Ох, какой же я молодец, горжусь собой. — Умничка моя, в душ пошли, место преступления смывать будем. — Умнички сосут у тумбочки. — Хорошо, я постелю тебе мягкий плед. — Зачем? — Чтобы сосать у тумбочки больно не было.