Чёрная душа

Пагсли Аддамс с детства прекрасно знал, что в семье является одним из, так сказать, слабых звеньев. Что порою слегка обижало… Но, по большей части, мальчик старался относиться к этому равнодушно. По примеру сестры, которая, конечно, была гораздо сильнее его, но это не мешало ей быть эталоном безразличия. Скорее, наоборот, поощряло данную её черту. Уэнсдей Пагсли любил, несмотря на холодное и жестокое к себе отношение… А может, и благодаря ему. В конце концов, электрошок, которым баловались дети, бодрил его, а пытки каплями воды помогали сосредоточиться на каком-нибудь деле. Раскопки же могил почивших родственников и вовсе воспринимались, как замечательное развлечение. В школе смеялись. Или шарахались. Или называли фриками, хоть в лицо, хоть за глаза. Иногда все вместе. Это было неприятно, но Пагсли пытался не обращать на это особого внимания. Вот ещё глупости. Что же ему теперь, отдалиться от семьи и бросить любимое времяпрепровождение только ради того, чтобы стать похожим на одного из этих школьных болванов? Большинство из которых ещё и малодушны – Пагсли слаб, он знает, но даже на него, на слабого, одноклассники лезть не осмеливаются. Лезут здоровые лбы вдвое больше мальчика. Трусы. Беззащитность раздражала Пагсли, а потому раскрытие способностей стало для него лучшим подарком, а новый учебный семестр внезапно начал призывно манить. Он поедет в Невермор! Вместе с Уэнсдей! Разве не здорово? В комнате, в которую привела его Уэнсдей, было тихо, и вокруг витал пьянящий аромат краски – аж голова кружиться начала. Что ж, с соседом они явно уживутся. Тем более, что это, как сообщила ему Уэнсдей – сын Винсента Торпа! Правда, сестра также строго запретила ему расспрашивать юношу об отце… Но это ничего… Спать ложиться было как-то рано, а потому мальчик с мастерством профессионального форточника, проникшего в чужой дом ночью, обследовал комнату, от странных вещей, оставшихся от прошлого владельца, до стопки рисунков на столе. Их Уэнсдей тоже не велела трогать… Ну да ладно, то, о чем Уэнсдей не узнает, ей не повредит… Ещё не успела завершиться ночь – слабенькая, чахлая, слишком освещённая луной и звёздами – как его позвали к директору. Незнакомый преподаватель, что заглянул в комнату, чтобы позвать его, удовлетворенно кивнул, завидев спящего соседа Пагсли, и без слов поманил его за собой. Как оказалось, звал его не столько директор Ласлоу, сколько Винсент Торп. – Ой, – расплылся в улыбке Пагсли, завидев своего кумира, – здрасьте. Мистер Торп одарил мальчика благосклонной улыбкой и заговорил глубоким, успокаивающим голосом: – Здравствуй, Пагсли. Он запомнил, как его зовут! С ума сойти!!! – Присядь, – мягко попросил директор, указывая на соседнее с мистером Торпом кресло, – у нас будет к тебе важный разговор. Он кивнул Винсенту Торпу, и тот, дождавшись, пока Пагсли сядет, проникновенно начал: – Видишь ли, Пагсли, у нас возникла довольно сложная ситуация. Я надеялся на то, что у моего сына не будет соседей, однако вышло так, что к нему подселили тебя. На самом деле, это не так плохо, как я ожидал – я с нашей первой встречи понял, что ты мальчик хороший и смышленый. Пагсли засиял, расплывшись в улыбке. – Но, даже несмотря на это… – мистер Торп нахмурил брови и тяжело вздохнул, – скажи, Пагсли, ты умеешь хранить секреты? Мальчик вытянулся по струнке, осознавая важность вопроса. Каждый раз, когда взрослые спрашивают подобное, ожидается что-то интересное… – Конечно, сэр. В нашем доме лучше меня секреты умеет хранить только Ларч. Мистер Торп снова вздохнул. – Это очень хорошо, Пагсли, – негромко признал он, – видишь ли, мой сын, Ксавьер, мальчик очень… необычный. Его дар делает его крайне чувствительным, что, конечно, не очень хорошо, но есть, что есть. Я надеюсь помочь ему, чем могу, однако это не так просто. Ксавьер сейчас ещё в таком возрасте, когда родители кто угодно, но только не авторитет. Могу поспорить, что у твоей сестры ситуация сходная. Пагсли весело фыркнул. – Это да. Уэнсдей в принципе никто не указ, родители обычно даже и не пытаются… – Ну, вот. Только твоя сестра, с её репутацией, не слишком пострадает, если снова ввяжется в какую-то историю, да и обидеть её не так просто. Пагсли склонил голову набок, с интересом поглядывая на медиума снизу вверх и слева направо. – Так все дело в этом? В том, зачем Вы к нам приходили? Вы боитесь влияния моей сестры на Вашего сына? Мистер Торп усмехнулся с настолько очевидной горечью, что Пагсли даже сумел почувствовать этот вкус на языке. – Если бы только влияния, – покачал головой мужчина, и глаза его потемнели, – Ты ведь мой фанат, ты знаешь, чем я знаменит. Я сам хорошо помню, как в подростковые годы мои видения чуть не свели меня с ума, но я научился ими управлять. Сам я прекрасно понимаю, что видениям нельзя доверять просто так, они слишком однобоки, слишком легко поддаются вольной трактовке, которая совершенно необязательно окажется верной. Однако есть вещи, которые неправильно понять нельзя. – И что Вы видели? – тихо спросил мальчик, перестав улыбаться. – Я видел, что близость к Уэнсдей несёт моему сыну смерть. Пагсли был из семьи Аддамс, где смерть уважали. Очень уважали. И все же трагедию потери члена семьи он понять мог прекрасно. Такое любой поймёт. – Вы уверены? – Настолько, насколько возможно, – ответил Торп, по всей видимости, честно, – я не вижу полной картины, но мне и нет в этом необходимости. Я не могу знать, будет ли твоя сестра той, кто ранит моего сына, или она лишь окажется рядом… Я даже не могу знать, действительно ли раны, которые я видел, смертельны, или они просто серьёзны, и мой сын лишь потерял сознание, а через минуту приедет скорая, и его спасут. Однако эти детали меня не слишком волнуют. Я не собираюсь рисковать, боясь ошибиться с трактовкой. Мне вполне достаточно того, что мой сын может снова оказаться рядом с Уэнсдей в неудачный момент, и в этот раз это может стоить ему не свободы, а жизни. Ты понимаешь меня, Пагсли? Мальчик кивнул, глубоко задумываясь. – Тогда, я надеюсь, ты поймёшь, почему я настаиваю на том, чтобы Ксавьер больше не общался с Уэнсдей, и не пытался участвовать в её… делах, так скажем. Пагсли закусил губу, а затем спросил, делая вид, что заранее не знает ответа на заданный вопрос: – Чего Вы хотите от меня? – Мой сын, – осторожно начал мистер Торп, слегка напрягшись из-за прямолинейного вопроса, – пообещал мне прекратить всякое общение с Уэнсдей, она сама, как ты знаешь, тоже с этим согласилась. Однако мне хотелось бы быть уверенным в том, что они оба говорили правду. Иными словами, побудь доносчиком, Пагсли. – Вы хотите, чтобы я сообщил Вам, если они начнут общаться вне занятий? – с максимально искренне звучащим энтузиазмом спросил мальчик, – Я обожаю следить за Уэнсдей, правда, она всегда говорит мне, что у меня плохо получается… Но, на самом деле, она меня недооценивает. Мужчина улыбнулся. – Так ты мне поможешь? – Конечно, сэр. Я ещё не знаком с Вашим сыном, но, если Вы не хотите его смерти, с чего мне её хотеть? Пагсли честно и широко улыбнулся. Мистер Торп слегка вздрогнул от этой улыбки, но виду постарался не подать. – Вот и прекрасно. Понадобится со мной связаться – директор Ласлоу тебе поможет. И да, о нашем разговоре Ксавьеру ни слова. Выйдя из кабинета, мальчик медленно побрел обратно в комнату, по пути стараясь отдышаться и переварить все, что ему только что сказали. Хорошая получается ночка, интересная… Можно даже сказать, бурная. Правда, кажется, разочарование в его кумире все же неизбежно… Нет, конечно, его мотивы понятны. Но что за странные у него методы? Почему было сыну не рассказать про видение? Зачем именно ему? Да ещё с надеждой, что сын Гомеса Аддамса станет его личным шпионом. Пагсли, конечно, любит Винсента Торпа… Но он не идиот. Этот парень, сын Торпа – друг Уэнсдей, а, судя по его рисункам, возможно, и не только друг. Надо рассказать Уэнсдей. И Ксавьеру. Они старшие, им виднее будет, что с этим делать. В конце концов, просто отказаться тоже было нельзя, даже если хотелось – у мистера Торпа, судя по всему, влияния в школе выше крыши, что ему помешает отселить Пагсли и заменить его на кого-то из других учеников, попокладистее? Ни-че-го. А значит, он все сделал правильно. А дальше пусть эти двое помогают ему разбираться в ситуации, в которую они его втянули. Скоро утро, там начнётся первый учебный день, нужно будет пересечься с сестрой, а с Ксавьером они вообще живут в одной комнате… Там и посекретничать можно.