Волчонок

Про Сергея Разумовского с трудом можно сказать, как о терпеливом человеке. Терпение — не его благодетель, особенно после того как у него появился статус, влияние, деньги. Он мог не ждать, мог не расшаркиваться, не сжимать зубы от раздражения и улыбаться — мог послать, причем красиво. Теперь он снова вспомнил о терпении. Прошли две недели. На каждой из них он четыре раза заезжал в центр пообщаться с Олегом. У Разумовского все больше появлялось убеждение, что это не парень, а волчонок. Он как будто с неохотой выходил на встречу, заставляя себя ждать. Молчал, только фырчал и мычал, дергая этими ебучими коленками! Сергей материться даже мысленно не собирался, но эти колени, которые в последние встречи были обтянуты второй кожей плотных черных джинс. Разумовскому иррационально хотелось купить ему джинсы с прорехами, чтобы коленки были видны. Сергей просто эстет. Это просто будет симпатично. Но терпения было мало. Олег не шел на контакт никак. Сергей планировал, что во время встреч они смогут поговорить, он что-то узнает о пареньке, но тот оставался безучастным, хоть и исправно появлялся. На прошлой неделе они в последнюю встречу побыли минут тридцать от силы вместе, а затем Разумовский вернул Олега в центр. Восемь встреч. Максимум слов десять от парня. Пятница третьей недели. Он ни разу за пять дней не был в центре. Вначале командировка, затем несколько крупных мероприятий. Он позвонил директору центра, предупредив и выслав подтверждающие документы, звякнул Уле, чтобы она объяснила Олегу ситуацию — он успел сказать в тот раз, что его долго не будет, и чтобы парень не волновался, но вдруг он его не слушает совсем. Несмотря на сложности общения, за пять дней Сергей понял, что соскучился по недоверчивому парню. Все равно какая-то привязанность формируется. Ему даже кажется, что каждый раз Олег подсаживается чуть ближе, оглядывается на него реже, меньше дергается от приближения. Или ему мерещится. В субботу Сергей наконец-то высыпается и собирается в центр. Он долго жмется, не зная, стоит ли брать подарок — толком об Олеге он ничего не узнал, какие-то мелочи от наблюдения и беспокоился, что сделает хуже, отпугнет своим давлением. Все равно кинул бумажный пакет на соседнее сидение в машине. Все же взял второй стаканчик с кофе — капучино без сахара для начала. Позвонил, предупредил, что будет. Уля как-то слишком довольно ответила, что вовремя, а директор мрачно заметила, что раньше стоило бы. Сергей поднапрягся от таких слов, вдавливая педаль газа — чего штрафов бояться. В центре он по пропуску идет к учебному корпусу — основных занятий нет, но уголовников все равно направляют на путь истинный дополнительными курсами. Большинство их проебывало, но заставляли под конвоем. А Олег отсюда обычно приводили, а дальше они шли в зону отдыха. Разумовский был в шоке — впервые за восемь встреч Олег его встречал, сидя на ступеньках корпуса под тяжелым взглядом надзирателя. Волков замечает — что неудивительно при внешнем виде Разумовского — подскакивает резко на ноги, вроде подается вперед корпусом, но тормозит, скакивая на одну ступеньку и снова усаживаясь, ставя на пляшущие колени локти. Сергей одновременно и воодушевляется, и настораживается. Приятно, что есть реакция, тем более положительная, но нервность и резкое изменение в поведении пугает. А подходя понимает. — Здравствуй, Олег, — произносит медленно Разумовский, хмуро оглядывая парня. Тот вскидывает голову, поднимается, а потом снова садится, опуская голову, коротко кивнув. Сергей успел заметить: костяшки сбиты в мясо, корка почти не появилась, от чего кровь продолжает стекать. Нос опух, слегка искривился на переносице на виске видна свежая рана. — Господи, что произошло? — восклицает Сергей, падая рядом с подростком, оставляя кофе. Потянулся руками к чужим ладоням, но Олег взбрыкнул, пряча руки в карманах куртки. — Ничего, — хмуро качает головой Волков, шмыгая носом, бегая глазами. Разумовский вздыхает — естественно ничего, как и всегда. — Идем, — поднимается Сергей, залпом допивая свой кофе. — Сейчас выпрошу разрешение, поедем в аптеку — вам видимо все, что не смертельно, не обрабатывают, оставляют на милость природы. — Не надо, — вскидывает голову несколько испуганно Олег, подскакивая на ноги, сжимая кулаки. — Оно само пройдет. — Держи, — впихивает в руки кофе Сергей, который тот из-за неожиданности и резкости принимает. — Пей, я тебе взял. Иди к административке, я сейчас быстро сбегаю и поедем. Заодно проветришься и отдохнешь от этого места. — Не надо, — протестует снова Олег, ломая жалобно черные брови, снова шмыгая носом. — Я буду ждать, — возражает Разумовский, уже выдвигаясь решительно. — Не придешь сам — найду и притащу. Он врывается решительно в здание, находит секретаря. Нужно написать заявку, указать время отсутствия, контактные данные — чуть ли не ошейник с чипом выдают. Очередная стопка документов оказывается в руках через минут десять, а потом Сергей оказывается на улице. Он самодовольно усмехается, когда видит смущенно опустившего голову Олега на ступенях. Он продолжал сжимать стаканчик. — Поехали, — говорит Сергей, размахивая бумажками. — Я выбил два часа, но можем вернуться и раньше. Ну, могу позвонить и продлить, если понадобится. Пошли. Олег отстает на несколько шагов, молчит, опустив голову. У машины совсем робеет, пятясь назад, глядя на автомобиль. Ну фиолетовая, ну заниженная с тонировкой. Олег совсем испугался, когда Сергей открывает перед ним дверь пассажирского места. — Давай, падай, — произносит Разумовский, кивая в салон. Олег мотает головой, отступает еще на шаг, сжимая стакан, что тот скоро продавится. — Олежа. Волков вскидывается, как-то дико глядя в лицо мужчины. Сергей сдерживается, чтобы самому не показать своего удивления и напряжения. Он впервые обратился так. Он не собирался переступать этой черты, пока Олег сам не предложит и не скажет, а тут… Олег цепенеет — ну хоть не бежит. Сглатывает шумно, хмурясь, снова шмыгнув — кровь идет. — Поехали уже, — чуть тверже произносит Сергей. Парень вздрагивает, подходя на шаг. — Там… — хмуро говорит Волков, указывая на сидение. — А, я думал тебе подарок сделать из-за долгого отсутствия, — объясняет, кусая губу, Разумовский. — Если захочешь, можешь принять. Если нет, то все в порядке. Сейчас можешь кинуть назад. Олег приближается, сунувшись в салон, аккуратно — просто предельно — перекладывая бумажный пакет на задние места. А затем садится внутрь сам, скукожившись в навороченном салоне. Сережа закрывает дверь и бежит скорее к своему месту. Пристегивается — наблюдает боковым зрением, как судорожно Олег повторяет это действие — заводит машину и вбивает в карты поиск аптеки. — Ты пей кофе, — кивает Сергей, улыбаясь, закрепляя телефон с навигатором в стойку. — Я давно в эту кофейню суюсь, хорошее место. Как ты себя чувствуешь? — Да нормально все, — бурчит смущенно Олег, все-таки прильнув к стаканчику. Мужчина видел кровоточащие ранки на костяшках и вздыхает. — Расскажешь, что случилось? — спрашивает без особой надежды Разумовский, ведя машину. Ехать минут десять, совсем малость, но уже привык так. Да и какое-то черное чувство призвало понтаваться перед мальчиком. Он жмется еще, кусает губы, нервничает. Вздыхает тяжело. — Я подрался, — едва слышно произносит Олег, когда Сергей начинает парковаться у аптеки. — Из-за чего? — аккуратно интересуется Разумовский, снова заглушая машину. Парень снова замолкает. — Посидишь? Или со мной пойдешь? — Здесь, — отвечает Олег, покачав головой. — Я быстро, — обещает Сережа, выскакивая из машины, быстро вбегая в аптеку. Взял воды, антисептик, мазь, пакет с холодом, плотный бинт, пластырь — все что смог придумать. И еще гематоген. Полиэтиленовый пакет оказывается тоже на заднем сидении. Гематогенка протягивается Олегу. — Первое лечение, — улыбается Сергей, предлагая сладость. Волков, как показалось мужчине, тоже слабо улыбнулся, принимая батончик. — Хочешь обратно? Или в другое место поедем? — Другое, — тихо отвечает Олег, шурша упаковкой, воровато оглядываясь, напрягая плечи. — Я не отниму, — мягко произносит Сережа, снова выдвигаясь в путь. Волков замирает, переводит настороженный взгляд и начинает есть медленнее. Разумовский замечает смущенный румянец на чужой шее и щеках. Больше не говорит, не наставляет, просто везет до ближайшего парка — что тоже не далеко. Олег тоже молчит, только жует и чуть хлюпает кофе. Торопится, переживает. Сережа понимает — в детдоме вырабатывается привычка есть быстро, пока есть возможность, а в центре наверное еще хуже. Разумовский выходит первым, снова открывает дверь. Олег вылетает пулей, не оборачиваясь, бежит к мусорке, выбрасывая все из рук. Воровато оглядывается на мужчину, который достает купленный пакет. — Если хочешь закурить, то лучше мои возьми, — говорит Сергей, даже из далека видя, как Олег, оглядываясь, шарится по кармам. — Я не… — хмуро пытается возразить Олег, но Разумовский протягивает ему открытую пачку. — Я не осуждаю, — улыбается Сергей, пожав плечами. — Мои просто покачественне того, что можно найти в центре. Если уж курить, то что-то нормальное. Олег поджимает губы. И все же тянется к сигаретам подрагивающими пальцами. От зажигалки отказывается, прикуривает своей, намеренно отворачиваясь, будто стесняясь. — Я курить начал лет в четырнадцать, — произносит мягко Сережа, сам закуривая. — Бросал несколько раз, но потом снова возвращался в разных вариациях. Олег курит поспешно, торопясь, явно без удовольствия. Ему неудобно делать это перед чужим, тем более Разумовским. Но не отступать же. Топчет окурок резко, несется в парк первым, садясь на случайную скамейку, поджимая под нее ноги. Сергей делает все размереннее, спокойнее. Но из виду волчонка не теряет, хотя тот и не убегает совсем — просто отбежал на безопасное расстояние, чтобы вернуть себе умиротворение и решительность. Поэтому Разумовский и не торопится, дает время и так они сегодня шагнули очень сильно вперед. Садится рядом через некоторое время, доставая бутылку воды. — Вытягивай лапы, сейчас промоем, а потом будем обрабатывать, — произносит Сергей, откручивая крышку. Олег хмурится снова, но подчиняется. Вода смывает кровь, окрашиваясь в нежно-розовый. Мужчина не дергается, не шипит, только на запястьях чуть сильнее проступают жилы. — Вытирай, — велит дальше Разумовский, давая пачку салфеток. — И на лбу протри рану. Нос вправить не смогу, но сейчас холод приложим, чтобы отек спал. Олег подчиняется, слушаясь. Сергей достает пакет с холодом, на всякий случай оборачивает в другую салфетку, протягивая парню. — Держи одной ручкой, а вторую мне давай, — объясняет Разумовский, забирая испачканные бумажки, откладывая рядом. Олег послушно исполняет. И все-таки шипит, когда антисептик льется на костяшки. Сережа не думает, когда делает — берет узкую ладонь в свою и дует, склонившись. Волчонок оцепенел, прекращая дышать. А у мужчины появляется возможность рассмотреть пальцы. — Ты на гитаре играешь? — спросил Сергей, протягивая руку за мазью, а второй продолжая держать чужую ладошку. — Как?.. — удивленно давится воздухом Олег. — Мозоли характерные на подушечках, — отвечает с улыбкой Разумовский. — Давно? — Нет, да и не играю, — сбивчиво отвечает Волков. — Так… балуюсь. Пара песен. — Это очень хорошо, Олег! — отвечает радостно мужчина, втирая мазь в неглубокие раны. — Я сам пытался научиться, но без толку. Но рисую. Скульптурой занимаюсь. — Круто, — отвечает воодушевленно парень, покачивая ногами. — Но у меня вряд ли… — Просто практикуйся, — говорит Сергей, окрыленный маленьким откровением. — Если нужна гитара или что-то для нее, я готов помочь. Но тебе бы еще пальцы беречь — для музыканта это намного важнее, чем даже гитара. Ее поменять можно, а вот пальцы — вряд ли. Давай вторую ладонь. Олег меняет руки, подставляя уже более решительно. Но дышит неровно, сбито. Волнуется опять? — Я… — выдыхает подросток, снова дергая ногами. — Я подрался не просто так… Сергей кивает, проводя обработку на второй руке, тоже дуя, склонившись чуть ниже — пахнет лекарством, сигаретами, кофе и чем-то неуловимо тонким. — Ну… короче, наши начали гнать, — сбивчиво и торопливо лепечет Олег. — На… меня типа я папика нашел и не пользуюсь этим. Слово за слово и… Короче у них переломы, а у меня… это. Замолкает, отвернулся. Пальцы начали дрожать. — Бинтовать не буду, наверно, — отвечает задумчиво Сергей. — Думал, что страшнее будет. На виске сам помажешь или мне помочь? — Сам, — резко произносит Олег, выхватывая тюбик. От своих действий снова не дергается, терпит. — Я не злюсь, — тихо говорит Разумовский, нежно улыбаясь. — Ты молодец, что стоишь за свою честь. Только будь сдержаннее, чтобы не переборщить. — Я не за свою, — отвечает также тихо Волков. — Они ж и про вас… и не так. — Тогда спасибо, — благодарит мягко Сергей, касаясь дергающейся ноги. — Мне очень приятна твоя забота. Но опять же — не переборщи. Я не переживу, если из-за меня тебя посадят. Олег кивает, покрываясь пятнами румянца, вытирая пальцы от мази о джинсы. Пластырь залепливает торопливо, криво. Смущенно. — Прогуляемся? — предлагает мужчина, поднимаясь. — Расскажи, что поешь. — Да, Цоя, — машет рукой Олег, скребя ногтями шею. — И не пою особо, так… Они двигаются по тропинкам парка. Сережа расцветает — несмотря на боль парня, тот все же смог начать говорить с ним. А еще Разумовский пытался понять, чем еще пахли тонкие ладони.