Волчонок

Сергей довольно жмурится, поднимая голову. Солнце слегка царапает горячими коготками кожу, но тенек развесистых лап деревьев успокаивает, а ветер мягко поглаживает. Таврический сад — прекрасное место, жаль, что он так давно не проводил здесь время. По правде, он в принципе давно не проводил время вне работы, вне всей этой суеты. Олег его вытаскивает, напоминая о том, что ему так нравилось в жизни. — Как тебе музей? — спросил Разумовский, у подростка, который сидел рядом на скамеечке лениво потягивая лимонад из трубочки. Олег поднял на него взгляд, а затем обернулся в сторону музея, в котором они сегодня были. Прекрасное здание, необычной для Питера стилистикой, с мозичным изображением картин на фасаде. — Внешне очень красивый, — признался Олег, задумчиво хмурясь. — И классное окно внутри. — Да, центральный витраж великолепен, — протянул довольно Сергей. — Вспоминаются витражи соборов в Праге. Есть некоторые итальянские работы в Эрмитаже, если тебе интересно. — Не знаю, — пожал плечами Олег. — Ты какой-то вялый, — заметил мужчина, сам хмурясь. — Все в порядке? Если не понравилось, то так и скажи. Это не страшно. — Да не… просто… как-то утомленно, — вздохнул Волков. — Не привык к такому. Вроде классно, но много информации за раз. Нужно… переварить. — Ладно, — мягко рассмеялся Сергей, кладя ладонь рядом с рукой Олега. Парень уже не так шарахается от прикосновений. На самом деле Разумовскому казалось, что тот наоборот пытается выпросить хоть какое-то прикосновение. Пытается и руку протянуть, подойдет поближе, чтобы вот-вот коснуться плечом плеча, задеть рукой. Сергею даже забавно наблюдать за этим. Вот сейчас руки почти соприкасаются, сам он не акцентирует на этом внимания, наблюдает краем глаза, а Олег наоборот уперся своими черными дикими глазами. Слегка двигает мизинцем, оставляя буквально миллиметр расстояния. — Тебя заинтересовало что-нибудь из экспонатов? — спрашивает Сергей, стараясь отвлечь парня и показать свою отвлеченность — ему очень любопытно, пойдет ли Олег на контакт. Волков вздрогнул, поднимая глаза на него, но Разумовский специально зажмурился, подняв голову к свету. — Ну, мне очень понравилась коллекция оружия, — произнес Олег задумчиво. — Жаль, что его нельзя как-то потрогать. Так и тянет, если честно. — Ты держал оружие в руках когда-нибудь? — спросил Разумовский. — Ну, только ножи всякие, — пожал плечами подросток, как-то виновато звуча. — Но это ни в какое сравнение. Оно потрясающее. Еще и такое красивое. — Турецкие особо привлекательные, — произнес Сергей. — Ты знаешь, что украшение вязью делалось вручную из серебра и золота? А также на ятаганы — клинки — наносились молитвы, пословицы или даже стихи. — Зачем? — удивился Олег, хмурясь. — В основном они были не для боевых действий, а для показателя статуса владельца, — произнес Разумовский, приоткрывая глаза, посмотрев снова косо на положение их рук. Олег еще, кажется, побаивался сделать что-то. — А тот пистолет тоже? — спросил Волков. — Который украшен был камнями. — Они наверняка все могли применяться и в бою, но по большей части настолько искусные работы были как сувенирные, — пояснил Сергей. — Их преподносили в подарок. А потом передаривали захватчикам. — Блин, жаль, — вздохнул Волков. — Хотя, возможно это и правильно. — Очень здорово, что тебе понравилось, — радостно вздохнул Разумовский. — Я уж беспокоился, что тебе совсем было скучно. — Ну… уроки истории для меня трудноваты в таком формате, — поморщился Олег, еще чуть придвинув руку, слегка накрыв мизинцем мизинец мужчины. Сергей постарался не дернуться и не улыбнуться слишком ярко. — Что скажешь о Суворове? — спросил Разумовский, успокаивая дыхание, наблюдая за людьми в парке. — Очень печальная судьба, — произнес задумчиво Олег, глядя куда-то в сторону. Сергей опешил, удивленно взирая на подопечного. — Странный вывод, — ответил мужчина, не скрывая своего удивления. — Можешь объяснить? — Ну… судя по тому, что было сказано, вся его жизнь — это служба в армии, — произнес Волков, хмуря брови. — Война за войной. Снова война. Ранения, снова армия. Даже когда уйти захотел, его снова вернули. Это печально, что человек оказывается завязан всю жизнь на службе. — В те времена — это было нормой, — ответил задумчиво Сергей. — Мужчины поступали на службу совсем мальчишками, некоторые сразу из училищ, а иногда из домов. И с поступления до самой смерти они были слугами армии. Зато и выигрывали многие сражения. — Рабство, только в другой форме, — фыркнул Олег. — Ты сам в армию собирался, — заметил чуть строже Разумовский. — А устои армии в стране особо не поменялись со временем. — Ну… я на большее и не способен, — пожал плечами Волков. Но звучал теперь как-то уже отчаянно, не так крепко и хладнокровно, как неделями до этого. — Олеж, — мягко произносит Сергей, наплевав на условное обращение, которое запрещал себе изменять. — Ты способен на многое. Просто тебе не дали возможность найти себя, развить свои умении и навыки. Я понимаю, каково это. — Вы сразу поняли, к чему предрасположены, — покачал головой Олег. — Вы сами об этом рассказывали во всех интервью. — Я сам по себе по характеру был любопытным, поэтому нашел себя быстро, — объяснил Разумовский. — Дольше и сложнее было себя развить, но главное было не останавливаться и продолжать. Я сделал свою мечту и цель смыслом жизни. Не продолжал бы — погиб. Вот и все. Олег задумчиво замолчал, отставляя пустой стаканчик с подтаявшим льдом. Сергей положил ладонь поверх чужой, несильно сжимая пальцы. — У нас есть время, — спокойно произнес Разумовский, поглаживая смуглую кожу. — Я помогу найти тебе себя. Если ты этого хочешь. — Разве это можно как-то сделать? — вздохнул Олег, опуская голову, смущенно глядя на переплетение рук. Но не вырываясь. — Конечно, можно, — улыбнулся Сергей, слегка толкнув плечом парня. — Просто нужно потратить некоторое время, силы и деньги. Насчет денег даже не парься, я все сделаю. Временем я тоже обеспечен. Так что тебе нужно найти в себе силы и терпение, чтобы начать и закончить поиск. Временами будет трудно, захочется сдаться. Но я тебя всегда поддержу в твоих поисках, даже когда ты будешь отчаиваться. — Слишком пафосно, — фыркнул Олег. Голос его задрожал, а Сергей заметил робкий румянец. Им — детдомовским — всегда не хватало поддержки. Добрых слов, уверенности, да и просто веры. Ощущение собственной нужности хоть кому-то. Сергей что-то пытался восполнить сам в себе, что-то стал получать, когда начал добиваться успеха. Появились ненавистники, но были и поклонники, которые сыпали ему комментарии поддержки, которые тешили его самолюбие и показывали, что все он делает не зря. У Олега такого не было. А если и было, то не в том, что нужно. Сережа даст все это ему. Он подарит этому мальчику все, чего ему не хватает. Как в эмоциональном, так и в материальном плане. У него есть возможность, но главное — есть желание. И, кажется, ему уже не будет важно мнение Олега на этот счет — Сергей не уйдет и не откажется от него, продолжит развивать этого мальчишку, вытащит его из его жизни, которой он не заслуживал. — Я не знаю, чего хочу и чего могу, — вздохнул Олег, привалившись боком к крепкому мужскому плечу. — Найдем, Олеж, — улыбнулся ему Сергей, продолжая держать чужую узкую ладонь. — Мы уже знаем, что ты любишь музыку и смог самостоятельно обучиться основам игры на гитаре — а это не мало! Ты умеешь драться — можно направить свои умения в этом направлении. Ты говорил, что любишь готовить, можем развивать это. А можем найти что-то еще! У тебя нет ограничений рядом со мной. Пробуй что хочешь, и как хочешь. Я поддержу любую идею. И помогу тебе. — Я не знаю, с чего начать, — признался Олег, приваливаясь увереннее. — Я не заставляю тебя придумывать прямо сейчас, — мягко возразил Сергей. — Подумай спокойно. Попроси Улю помочь разобраться. Повторюсь — время у тебя есть. Единственное, о чем прошу — не забивай на учебу. — Какое до нее дело, — фыркнул парень, опуская глаза на переплетенные руки, робко улыбаясь, глядя на них. — Если станешь проваливаться по учебе, то нам могут запретить работать вместе, — пояснил Разумовский. — Ты ведь не хочешь, чтобы я перестал быть твоим куратором? — Нет, — покачал головой Олег, перевернув ладонь, вцепившись в руку мужчины, боясь ее отпустить. Как и отпустить теперь Сергея от себя. — Я постараюсь… — Я в тебя верю, — произнес Разумовский, коротко коснувшись губами черноволосой макушки. Это были самые искренние и самые нужные слова. Для них обоих.