Волчонок

Выходные продолжались. Конечно оставалось немного — каких-то два дня! — но одновременно это ощущалось таким многим. Они много гуляли, много проводили время вдвоем, Олег даже… разговаривал. Его тянуло говорить, даже на темы, которые казались слишком личные. О семье, о прошлом, о страхах… О желаниях. Олег никогда никого не просил. Ни о чем. Он может и хотел чего-то, но всегда считал себя недостойным. Олег не имел права просить, никогда и ни о чем. Но это правило давно стало давать сбой. С самого начала, как Сергей обратил на Волкова свое внимание, тот разрушал старые представления парня о себе и своих возможностях. Проси — я все тебе дам. Говори — я все выслушаю. Желай — я все исполню. Олегу еще было сложно, но он учился. Маленькими шажочками он шел к тому, чтобы просить, желать, требовать… хотя до последнего было еще очень далеко. — Сергей, — зовет тихо Олег, когда они в приближающихся сумерках приближаются обратно к их временному дому. Камни под ногами, покрытые хвоей и мхом, слегка скользят, Волкову нравятся долгие прогулки, но он уже пару раз смог чебурахнуться — опять несчастные коленки болят. — М? — отзывается Разумовский, спускаясь по скалистой тропке вниз к дому. — Называй меня просто Сережей, малыш. — Пересекаем границы? — усмехается Олег, неловко поскальзываясь. — Аккуратнее, — тревожно произносит Сергей, подхватывая парня под локоть, не давая тому снова свалиться. — Малыш, доживи, чуть-чуть осталось. Не сломай свои прекрасные ножки. — Да ну тебя, — пробурчал Волков, с сожалением ощущая, как его отпускают. — Подожди! — Что-то случилось? — останавливается мужчина, взволнованно глядя на воскликнувшего юношу. Тот топтал, ежился под удивленным взглядом, пожимая губы. Как же неловко! Ему не хочется и одновременно так тянет… — Можно?.. — спросил почти шепотом Олег, протягивая мужчине раскрытую ладонь. Волкову самому было противно от того, как подрагивают пальцы. Сергей тихо смеется, но сжимает крепко тонкую руку, притягивая парня ближе к себе. Олег поднимает голову, смотрит глазами жалобно. Не может просить, но так хочет. Пожалуйста, коснись. Коснись! — Давай, маленький, — тихо шепчет Сергей в лицо юноши. — Просто скажи. Я сделаю, но надо попросить… Олег тяжело вздыхает, трясется, рука трясется, пальцы сжимают судорожно чужую ладонь. — Сережа… ты можешь… — неловко произносит парень, поднимая жалобно-просящий взгляд. — Поцелуй, пожалуйста… — Все, что попросишь, — улыбается Сергей, поддавшись вперед, сминая мягко губы. Олег приоткрывает рот, смелее касается, прикусывает слегка тонкую кожу. Разумовский сжимает свободной рукой талию юноши, прижимает к себе, целует настойчивее. Олег тихо стонет, почти не стесняясь, льнет сильнее. Ему жарко, внутри все сгорает. Ему хочется… Страх, как хочется, но также и страшно! По многим причинам… — Пойдем, — произносит Сергей, отрываясь от чужих мягких губ, сжимая крепче ладонь. — Дома уютнее. Олег кивает, смущенно кутаясь в капюшоне толстовке. Ему было очень странно от всего. Ужасно стыдно за себя и за то, что он чувствует. Он не должен так относиться к мужчине. Тем более к Сергею. Да, тот говорил много про принятие ориентации, про принятие себя, и что-то постепенно менялось. Но не сразу. До сих пор случались приступы ненависти к себе, до сих пор иногда причинял себе намеренно физическую боль, чтобы немного стало легче от мыслей. В коттедже тепло. Не только из-за камина, отопление включено от котлов. Они оба переодеваются, при чем к волнению и страху Олега в одной комнате. Он старается не смотреть на полуобнаженного мужчину, а еще старается сделать все быстро, чтобы долго не светить своим несуразным костлявым телом. — Зачем ты так торопишься? — раздается голос Сергея, ставший чуть ниже. — Ты меня боишься? Олег вздрагивает, суетливо поправляя худи. Он не знает, чего боится. Боится показываться. Боится не понравиться. Боится своей реакции на чужое присутствие. — Олеж? — зовет мужчина. Олег поворачивается только после того, как натягивает шорты — не особо длинные, всего до середины бедра. А Сергей не успел надеть футболку — только похожие шорты на крепких бедрах. Он сам был весь крепкий, достаточно мускулистый, с красивой светлой кожей с частой россыпью веснушек на плечах и груди. Олегу страшно. Страшно от того, какой он красивый, какой он… — Я тебе не нравлюсь? — тихо спрашивает Сергей, с ощутимой грустью. — Нет, что ты! — запальчиво воскликнул Олег, натягивая капюшон, чтобы скрыть смущение. — Ты мне нравишься. Даже… слишком… — Оу, — произнес мужчина, внимательно рассматривая парня. — Я тебя возбуждаю? Олег тихо пискнул, натягивая чуть ниже края толстовки. Да, он возбуждался. Даже слишком легко, действительно просто глядя на голый мужской торс человека, который был ему небезразличен. Разумовский тихо усмехнулся, приближаясь к смущенному парню. Олег сдержался, чтобы не сбежать. — Олежик, посмотри на меня, — попросил Сергей достаточно мягко. Но у парня почему-то сложилось впечатление, что это была почти не просьба. Он поднял голову. Его подбородок тотчас сжали тонкие пальцы, фиксируя. — Нормально возбуждаться от симпатичного тебе человека, — низко произнес Разумовский, глядя в темные глаза, с расширившимся черным зрачком. — Ты меня, например, тоже возбуждаешь. Хочешь проверить? Олег шумно сглотнул, попятившись и споткнувшись. Приземлился на кровать, неловко оперившись ладонями за спиной. — Прости, не хотел пугать, — усмехнулся Сергей, опустившись на корточки перед парнем, хмуро глядя на обнаженные коленки. — Опять разбил. У тебя, кажется, они никогда не будут целыми. — Просто шило в жопе, — пожал плечами Олег, поджимая ноги. Крупные ладони легли на колени, чуть разводя их в стороны, а главное — удерживая их. — Мой гиперактивный мальчик, — покачал головой Сергей, целуя покрасневшую слегка кровоточащую кожу. — Сейчас поцелую, подую и скоро пройдет. — П…поцелуй, — чуть заикаясь, произнес Олег. Разумовский поднял на мгновение взгляд — довольный хищный — а затем снова поцеловал другое колено, поглаживая ладонями худые ляжки. — У кошечки боли, у собачки боли… — Не надо, чтобы у них болело, — проворчал Олег, стараясь сдвинуть ноги, ощущая, как постепенно тяжелеет в паху. — Хорошо, защитник животных, — усмехнулся Сергей, поднимаясь губами выше по бедру, задирая шорты. А затем он нахмурился… Волков испугался, потому что знал, что тот почувствовал. — Олег, — хмуро произнес Разумовский, опуская глаза на молочную кожу бедер, замечая тонкие частые полосы. Некоторые еще красные. — Олег, это ты себе делал? — Я… прости, пожалуйста, — быстро проговорил парень. — Я не хотел быть противным, извини. Я сейчас оденусь, чтобы их не было видно. — Успокойся, — сказал Сергей, сжимая руками талию подростка. — Ты мне не противен. Я забеспокоился. Ты делаешь себе больно… почему? — Потому что… — вздохнул Олег, жмурясь. — Потому что я неправильный… Чтобы… исправиться. — Ох, родной, — нахмурился Разумовский, обхватывая лицо парня ладонями, заставляя взглянуть на себя. — Тебе не надо исправляться. Ты такой, какой есть. И это прекрасно. Ты прекрасный. И нормально, правильно, что тебя тянет ко мне. Нормально, что ты хочешь меня. Родной, мне так жаль, что тебе пришлось столько пережить в одиночку. Если бы я появился раньше… Он опускает голову. Олегу хочется возразить, хочется сказать, чтобы этот чуткий понимающий мужчина не смел извиняться. Но не успевает — стоит открыть рот, как сразу вырывается стон, потому что Сергей чувственно целует внутреннюю сторону бедра, слегка прихватывая зубами кожу. Руки безостановочно двигаются, поглаживая и сжимая все, до чего могут дотянуться. Олег жмурится, не в силах смотреть на мужчину у его ног, его рыжие волосы, крепкие веснушчатые плечи, но в темноте, все ощущается ярче, сильнее. — Сергей Викторович, — вскрикивает Олег, когда прикусывает чуть сильнее, а руки сжимают через ткань пах. — Давно ты так меня не называл, — усмехнулся Разумовский, настойчивее массируя чужой член сквозь одежду. — Мне даже нравится. Олег не отвечает, вскидывает бедра. Сергей пользуется этим, стягивая шорты и трусы парня. Волков мчит протестующе, старается ниже натянуть толстовку. — Малыш, — строго произносит мужчина, настойчиво убирая руки. — Расслабься. — Не могу… — всхлипнул Олег, отвернувшись, всхлипывая. — Можешь, — сказал жестко Сергей, обхватывая небольшой уже влажный член. — Все хорошо. Просто не дергайся и не сжимайся. — Сергей Викторович… — Да, в такой ситуации мне даже нравится такое обращение, — произнес, усмехаясь, мужчина, чуть грубовато сжав член в руке, проводя по нему несколько раз под задушенный всхлип-стон. Олег чуть вскинул напряженные ноги, а затем сжал коленями тело между ними. Сергей усмехается, свободную руку заводя за спину парню, протискивая ладонь между телом и постелью, сжимая ягодицу. Олег вскидывается снова, подчиняясь рукам с двух сторон. — Хороший мальчик, — довольно произносит Разумовский. — Ты такой умничка, Олеж. Правильно. Расслабься и позволь себе получить удовольствие. Олег заскулил на одной ноте, а движение руки стало быстрее. Много ли надо подростку, впервые получившему ласку от другого человека? Сергей склонился, едва коснувшись языком головки, как Олег, вскрикнув, кончил, изгибаясь в спине. Капли спермы оказались на лице мужчины, на его губах. — Какой молодец, — произнес тягучим голосом Разумовский, поглаживая совсем ласково подрагивающее тело. — Самый лучший. Олег всхлипнул раз. Второй. А затем, неожиданно для самого себя заплакал, пряча лицо в ладонях. — Ох, мой маленький, — взволнованно сказал Сергей, садясь с Олегом рядом, притягивая к себе, обнимая, прижимая. Гладил по голове, по дрожащим плечам, по вздрагивающей спине. Держал в своих руках уверенно и крепко. А Олега трясло нещадно. Не первый его оргазм. Не последний. Но первый, когда он осознал свою неправильность, как нечто иное. Нечто, доставляющее не только боль, которую превращал сам в физическую, а еще и удовольствие. — Прости, — всхлипнул Олег, утыкаясь мокрым лицом в обнаженное плечо. — Прости, пожалуйста. — Ты себя прости, дорогой. А я ни в чем тебя не обвиняю.