Как сплести любовь на макраме. Пособие для начинающих

Свист чайника прервался и в чашку полился кипяток. Чай обжёг горло заплаканного Джисона, тот сидел закутанный в одеяло на кровати и чувствовал приклеенный к нему взгляд друзей. Он не собирался ничего говорить и слышать тоже ничего не хотел, даже объяснений произошедшего. Настроение было где-то под плинтусом и поднять его смогло бы только чудо. Например, новогоднее, ведь праздник уже на носу. Хёнджин посмотрел в телефон и увидев тридцать четыре пропущенных от Минхо, попросил у Сынмина посмотреть в телефон блондина. Там картина была ещё краше, шестьдесят один пропущенный. Видимо, Ли действительно раскаивался, только его никто не слышал и не хотел слышать. Джинни кивнул в сторону выхода с комнаты, намекая, что надо поговорить. — Что нам с этими двумя делать теперь? — Знал бы я, давно сообщил бы, — Сынмин тяжело вздохнул и потёр глаза, — Если Минхо правда не хотел этого, тебе стоит разузнать об этом всё и дать правильный совет. — И то верно, — Хван похрустел шеей, — Опять по снегу в костюме тащиться. Романтично было бы, если бы рядом такой же в костюме шёл. — Иди давай, мне ещё Джисона уложить надо. Боже, сколько мороки с этими двумя, когда это всё закончится, — с такими друзьями не только как старик ворчать начнёшь, а и ещё что похуже. Как только хозяйка дома выпроводила Хёнджина, следующим пунктом было оповестить сына о важной новости. Миссия провалена. При попытке зайти в комнату, она увидела только Джисона, смотрящего в пустоту и рядом сидящего Сынмина, агрессивно кивающего, что сейчас не лучший момент. Что ж, придётся подождать, пока он придёт в норму, если вообще придёт. — Ну Хан, ну хватит молчать. Скажи уже хоть что-то или ложись спать, если не собираешься говорить. — М. — Это всё что ты можешь выдавить из себя? — Мгм. — Ну классно ты, конечно, придумал, но чем я твоё молчание заслужил. Эх ты. Ложись давай, пойду тебе ещё чай сделаю. Заболеть тебе в преддверии Нового года не хватало. «Опять бурчит. Он мне напоминает маму больше, чем сама мама» — каждый раз Хан думал одно и то же. Он был рад Мину, находясь в любом состоянии, но не всегда мог показать это. После того пережитого события, хотелось только покинуть человеческий мир и оставаться в тени. А может, оно не стоит того? — Я принёс… чай, — войдя в комнату, Сынмо увидел мечущегося от стены до стены друга. Тот бубнил себе что-то под нос и заметив шатена вырвал из рук чашку и залпом выпил горячий напиток, — У тебя приступ мании? Вызывать скорую? — Не надо скорую, я просто понял. что всё вот это происходящее со мной даже не заслуживает моего внимания! Как все оказалось просто! — из глаз парня чуть ли не шли искры. — Нет, мне точно надо вызывать скорую. — Да погоди ты, я серьёзно. — Я тоже, — шатен нахмурил брови и присел на край кровати, — Ты только что сидел молчал и будто умирал изнутри, а теперь говоришь, что тебя не колышет ни Минхо, ни поцелуй. — Это ведь не последняя влюбленность в моей жизни. Нужно жить дальше! Тем более, что я молодой, красивый и может даже чуть умный. — Я посмотрю, как ты будешь говорить завтра. Ну, раз уж я тебе больше не нужен, мне пора. Только парень собрался выйти в коридор, как услышал грохот позади себя. Джисон упал головой в подушку и начал плакать так горько, так громко, Сынмин ещё не слышал такого. Он немного растерялся от такой резкой смены эмоций, но быстро взял ситуацию под контроль и принялся успокаивать друга. Тот проклинал всё: и бал, и девушку, и Минхо. Мин посадил Хана возле себя и крепко обнял его. Пришлось приложить всю имеющуюся силу для этого. — Ай! Из меня сейчас органы вылезут, — сказал Джисон шморгнув носом. — Зато ты перестал плакать, — Сынмин взял салфетки и вытер слёзы так, что чуть не снял кожу с друга, — Вот, уже лучше. — Спасибо, что лишил меня лица. — Это было задумано. Мне что ещё за одним чаем идти? — Пошли вместе, на кухне посидим. Разговоры этих двоих лечили сердца друг друга. У родителей постоянно выскакивает фраза «Они были созданы для дружбы друг с другом», так сказать платонические соулмейты. Только Сынмину приходится чаще выступать в роли психолога из-за ранимого сердца Джисона, но главное что их двоих всё устраивает. В конце концов, нам просто нужен кто-то, чтобы выбирал нас. Больше всех остальных. При любых обстоятельствах. *** Новогоднего настроения у Хана не было, время шло своим ходом — не медленно, не быстро. На экране блокировки высвечивалось тридцатое декабря, что значило сегодня последнее занятие макраме в году, но плести они не собирались. Чхве Ёнхи решила сделать своим ученикам сюрприз и вместо обычного урока устроить небольшое празднование. Телефон резко зажужжал. Кому я нужен в такое раннее время? — Алло? Из трубки послышался голос Хёнджина, который так не любил писать сообщения. — Привет, Джисон. Нам нужно срочно встретиться в кафе возле остановки. Тебе оттуда как раз быстрее на занятия прийти. — Это срочно? — Да, буду ждать тебя на втором этаже. Теперь вместо бессмысленного спокойного лежания на кровати придётся неспокойно лежать с мыслью о вот-вот прибывающем к остановке автобусе. Ужасно. Привычно одевшись в коричневое пятно под бежевой курткой, Хан вылетел из дома не дав маме шанса сказать вчерашнюю новость. Бедная так и осталась на кухне с приоткрытым ртом. Еле успев, Джисон забежал в уже закрывающиеся двери автобуса и сел на привычное место. Иногда складывается впечатление, будто водитель специально охраняет это место ото всех для постоянного клиента. По традиции, в наушниках громко играла заслушанная до дыр музыка. Под некоторые из песен парень представлял что он в клипе, от того дорога казалась короче. Пожелав счастливых праздников водителю, Хан вышел на нужной остановке и не спеша поплёлся к кафе. К чему такая спешка у Хёнджина? За барной стойкой стояла всё та же приветливая девушка с привычной фразой «Добро пожаловать, тебе как обычно?». Джисон настолько часто ходит в это кафе, что давно перешёл на ты с бариста. Довольно мило. — Привет, докладывай что хотел, — Хан скинул с себя куртку и положил на свободный стул под боком. — Сначала присядь. Нас ждёт серьёзный разговор. — Ты можешь заставить меня нервничать, но не расхотеть этот вкуснейший кофе, — видимо, блондин был зависим от этого напитка, — Ну давай, добей меня морально. — Не буду лить воду и скажу сразу — Минхо заслуживает прощения. От такого заявления Джисон подавился первым же глотком кофе. — Прощения? Я не думаю, что это было бы справедливо. — Но это так. Я у него всё выяснил и прискакал на первых лошадях, чтобы сообщить до него. Может это и не правильно, но в такой ситуации я бы не поверил человеку, как Минхо. — И то верно. — В общем… И Хёнджин рассказал как всё было на самом деле. Как Минхо самобичевал после ссоры с Джисоном; как сто раз хотел написать или позвонить ему, но не мог из-за гордости; как какая-то незнакомка пригласила его на бал, а тот с мыслями об очевидном отказе Хана, согласился; как он хотел станцевать с ним, но всё вышло из-под контроля. Бедный мальчик не знал куда себя после всего произошедшего, но смог открыться и решился рассказать обо всём Хёнджину. У Джисона внутри словно разорвались невидимые нити, сдавливающие сердце от горечи и обиды. Возможно, одного рассказа обо всём для кого-то слишком мало для прощения, но ему было уже всё равно. Он простил. На лице парня появилась едва заметная улыбка и почувствовав на себе нежеланный взгляд друга, он решил, что ему срочно нужно на занятие, иначе он опоздает. Впервые он не допил свой кофе. Хан шёл по той же белоснежной полупустой дороге и обдумывал всё услышанное, медленно приближаясь к зданию. Рука потянулась открыть дверь, но встретилась с чужими пальцами. Джисон замер, но его глаза быстро пробежались по человеку напротив. Куртка на распашку, шапки и в помине нет. Эти чёрные глаза. Минхо впопыхах собирался и бежал к Джисону, чтобы сказать явно что-то очень важное. Что-то, что не могло ждать пока наденут шапку. Парни смотрели друг на друга не отрываясь. Ли так и не смог отдышаться, он бежал от самого дома, ведь его автобус решил сломаться. Он так и не понял, дыхание такое тяжёлое от длительного бега или от взгляда блондина. — Мальчики, вы вовремя. Заходите, мы вас уже ждём, — как всегда бархатный голос пригласил вовнутрь. Хан прошёл вперёд первый разрывая зрительный контакт, Минхо же так и не смог перестать смотреть на блондина, даже когда тот отвернулся. Внутри их ждала по-домашнему уютная атмосфера. Собственно, так было и всегда, только теперь это значительно больше ощущалось. Каждый из присутствующих стал очень родным за пару месяцев. Парты были соединены в один большой стол и накрыт милой «бабушкиной» скатертью в цветочек. Вазочки с абсолютно разной выпечкой и изобилие запахов заставило парней истекать слюной ещё на входе в класс. Для них были выделены места рядом, будто все в кругу знали, что придут оба. Наконец, все уселись и в помещении загудело словно в пчелином улье с новой силой. Темы разговоров варьировались от советов по хозяйству до интересных историй молодости. Джисон только слушал и ел, ел и слушал. Минхо даже не слушал, он думал как правильнее было бы начать разговор. Стал бы когда-то сам Ли Минхо, гроза всех хулиганов, у которого нет никаких страхов, бояться разговора с уже знакомым парнем? — Джисон, я… — даже этим он не смог заставить блондина повернуться на него, — Я хочу извиниться и объясниться. Понимаешь, в тот вечер… — Не сейчас. — Что? — Сейчас этот разговор не будет уместен. Позже поговорим. Если бы у Минхо были кошачьи уши, они бы однозначно опустились. Слегка разочарованный, он повернулся назад к столу и до конца застолья попыток поговорить не возникало. И всё же, он часто смотрел на блондина, как он смеется с шуток подруг, как переодически поддерживает разговор с учителем. Самый замкнутый человек расцветёт с правильной компанией. Некогда забитый в угол Джисон боялся слово проронить среди всех этих людей, а сейчас словно с родными общается. Удивительное наблюдение. На остановку Хан пришёл один, что было странно, ведь Минхо на тот же автобус, что и ему. Точно, он сломался. Долгую дорогу домой пришлось пройти пешком и прийти уставшим, с единственным желанием помыться и упасть в объятия кровати. Уже дома его ждала мама, наконец она сможет сказать то, что хотела. — Новый год с нами будет отмечать семья твоего друга Минхо, — заявила с порога она. Джисон впал в ступор и стоя в одном ботинке закричал. — Что?! Каким образом? Вы же не знакомы! — Помнишь, я готовила пирог в день вашей с другом ночёвки? По приходу домой он начал нахваливать его маме и та позвонила мне, чтобы узнать рецепт. Ну мы и разговорились, решили сделать вам сюрприз, чтобы друзья были рядом в такой праздник. — Ну обалдеть. — Вы же с ним не поссорились за это время? — мама явно что-то знала, но не подавала виду. — Нет, всё нормально, – «ай-ай, врать не хорошо, Джисон», — Очень хорошо, что вы так решили. Спасибо. В последней фразе почувствовалась нотка пассивной агрессии, но женщине пришлось не обращать на это внимания, дабы не рассориться с сыном. Праздничный стол — неотъемлемая часть Нового года в любой семье. Джисон не был шеф-поваром с тремя звёздами Мишлен, но помогал приготовить еду как мог. После третьей попытки отрезать себе палец при нарезке салата, он был выгнан с кухни и направлен наряжать дом. Сам по себе дом излучал уют, ведь он весь в тёплых тонах: стены, мебель, потолок, даже люстра светила тёплым светом. Вдоль комнаты и по перилам лестниц Хан развесил гирлянды в виде звёздочек, на стол в зале расстелил красную скатерть и переставил с кухни стулья. Ёлка была разобрана и лежала где-то в кладовой, пришлось искать её среди прочего барахла. Пока блондин соединял ветки, в голову пришла мысль о незаконченном деле. Пришлось оставить игрушки не повешенными. — Мам, мне нужно отвлечься, потом продолжу наряжать. Парень поднялся в комнату и достал коробку с нитями мулине, там лежала незаконченная фенечка в бежево-фиолетовых цветах. Фенечки с подобным узором дарят возлюбленным и зачастую носятся парно, но второй такой у Джисона не было. Он достал из коробки необходимое и продолжил плести, пока за окном не стемнело. Наконец, всё было готово и подарок был помещён в мешочек с золотой лентой. Снизу послышался звонок в дверь и юноша побежал открывать гостям. — Добро пожаловать в дом семьи Хан! — хозяйка заорала прямо в ухо сыну. Тот «пробил» его мизинцем и поклонился в знак приветствия. Родители Минхо стояли в дверях, держа в руках огромные пакеты. Госпожа Ли приветливо улыбалась, её новогодний колпак слегка слез набок. Хан сразу уловил её схожесть с сыном: у них были одинаковые кошачьи глаза. Отец на вид был серьёзный мужчина в возрасте, в строгом костюме с идеально завязанном галстуком. Правда, его образ немного сбивал огромный красный шар на носу и оленьи рога. — Что ж вы в дверях стоите! Проходите скорее, а то замёрзнете, — начала тараторить госпожа Хан, забирая у них из рук пакеты, — Сонён, я же просила много не готовить! — Прости, Юнджи, это просто непривычно, — женщины обнялись и поспешили на кухню, обговаривая будущее меню. — Теперь нам придётся отмечать Новый год три дня подряд, пока всю еду не доедим. Блондин встретился взглядом, со стоящим до этого за спинами родителей, парнем. Минхо неловко топтался на месте, не зная как ему поступить. Он попытался состроить улыбку, но получилось из ряда вон плохо. Прервал неловкую тишину отец юноши: — Рад наконец с тобой познакомиться, Джисон, — мужчина протянул ладонь для рукопожатия, — Ли Дендык. Хан пожал его руку, также приглашая пройти внутрь. Пока они раздевались, юноша с мыслями о необычном имени закрыл входную дверь. Он молча взирал как его друг специально медленно раздевается, чтобы господин Ли успел уйти вперёд. — Нам нужно поговорить, — тихо проговорил Минхо, когда его отец скрылся за стеной. — Сначала за стол, — холодно ответил блондин, начиная путь. — Хани, — парень схватил его за запястье, удерживая на месте, — Я не хотел, чтобы все так… — Я не отказываюсь от разговора, ты всё мне объяснишь потом, — Хан потянул их вперёд. Ли растерянно махнул головой, замолкая. Они прошли вслед за остальными в зал. Пока Джисон делал свои дела наверху, его мама слегка украсила комнату: на кирпичном камине висели три новогодних носка в ряд, над ним стояли различные свечи, а сам камин украшали пахучие еловые ветки. «Счастливого рождество» гласила вывеска на одной из стен. На праздничном столе стояла маленькая ёлочка, а также были разложены ярко красные салфетки с Санта Клаусом. В углу стояла уже собранная Ханом пышная зелёная ёлка, на которой светились огоньки. Под ней игралась с мишурой кошка, которую уже ни раз пытались отогнать от символа праздника. Джисон тяжело вдохнул, поднимая Аню на руки, та отчаянно пыталась вырваться, чтобы вернуться к своему занятию. Парень свалил ее на колени, только присевшему в мягкое кресло Минхо. Котенок сразу узнал юношу, замурчал и устроился поудобнее. Ли принялся ее поглаживать по шерстке, что-то мило бубня себе под нос. — Не расслабляемся, мальчики, идите повесьте на ёлку игрушки, — крикнула госпожа Хан из кухни, продолжая нарезать помидоры для салата. Парни переглянулись и с вымученным видом побрели к дереву. Ёлка была выше их обоих, так что они пришли к решению, что кто-то станет на стул, чтобы достать до верхних веток. Хан залился румянцем, когда Ли аккуратно поддержал его за талию, чтобы тот не упал. Что-то семейно-романтическое в этом всём действии было. Юноша взял себе коробку с игрушками и начал развешивать их. В четыре руки дело пошло быстро, так что через пару минут дерево было готово. Блондин довольно осматривал своё творение, а затем решил сделать шаг назад, чтобы посмотреть издалека. Правда, он не рассчитал, что все ещё стоит на стуле и очевидно полетел бы вниз, если бы не внимательный Ли, который успел его подхватить. Парень словил его так, что они оказались в неловкой позе «спасённой принцессы». Руки оплели шею гостя, блондин зажмурился в ожидании удара. После пяти секунд сценария, Хан открыл глаза и смущенно откашлялся, смотря на лицо друга. Минхо слегка улыбнулся, возвращая его в нормальное положение. — Все за стол, — громкий голос мамы Ли прервал их молчание. Женщины действительно перестарались с готовкой. Стол ломился от количества блюд. У Джисона потекли слюни от вида зажаренной утки, стоящей в центре. Гости переговаривались между собой, на кухне стояла приятная атмосфера. Мама Хана то и дело подкладывала всем кусочки мяса. Господин Ли разряжал обстановку удивительно смешными и разнообразными шутками, из-за который блондин пару раз поперхнулся. До нового года оставалось всего тридцать минут. Поевшие, немного захмелевшие взрослые отправили детей наверх в комнату. Джисон посчитал это отличным поводом для разговора. Он, конечно, уже простил Минхо, но все же хотел послушать наверняка заготовленную заранее речь. Аня спрыгнула с кресла и громко мяукая, последовала за ними. Парни зашли к старшему в комнату, Ли плотно прикрыл дверь. Он остался возле неё, как будто боялся, что Джисон решит убежать. Хан присел на свою кровать и молча уставился на друга. — Джисон, я не хотел, чтобы так получилось, — начал Минхо неуверенно. — М, а я хотел, — блондин не смотрел на юношу, скучающе разглядывая свои ногти. — Прости меня, я был слишком резок в словах тогда. Я не считаю тебя трусом. — Хорошо. — Что? — Мне уже все рассказали, Минхо. И про драки и про… — он на секунду замолк, обдумывая, — и про остальное, я тебя уже простил. — Она мне не нравится, — Ли начал обходить комнату, проводя рукой по стене, — Она сама меня поцеловала, но я не хотел, я бы хотел… — парень запнулся и слегка покраснев, продолжил, — Впрочем, не важно, что я хотел. — Всё, хватит этого. У нас сегодня Новый год. — Согласен. Атмосфера разрядилась и друзья сразу погрузились в непринуждённый диалог. Джисону как будто стало легче дышать, когда он вновь услышал мелодичный смех парня. Они разместились на кровати, усаживая Аню между собой. Тем накопилось настолько много, что они разговаривали без передышки. Это как почувствовать лето зимой, небольшая отсрочка от холодного чувства внутри, даже при том, что снаружи по крайней мере минус семь градусов. Им обоим не хватало этого все две недели. — У меня есть для тебя подарок, — вдруг произнёс Ли, вставая к своему рюкзаку. Он вытащил оттуда маленький свёрточек и неловко протянул его Хану. Блондин удивлённо уставился на него. — Подожди, у меня тоже есть. Давай одновременно откроем. Минхо мотнул головой, соглашаясь. Джисон прошёл к тумбочке, доставая оттуда свой подарок. Парни уселись обратно на кровать, вручая друг другу приготовленный сюрприз. — Раз. — Два. — Три. Друзья открыли упаковки. Хан сразу же увидел маленький коричнево-бежевый браслет. Его губы расплылись в тёплой улыбке. Он поднял взгляд на друга, который также сидел с глупой улыбкой. Джисон аккуратно надел фенечку на руку, затягивая. Минхо повторил за ним. Он слегка замялся, собираясь сделать что-то, по всей видимости, очень неловкое и смущающее. — У меня есть ещё один подарок для тебя, — Минхо подошёл к столу, подбирая свой телефон. Джисон непонимающе наклонил голову, смотря на парня. Он осознал всё буквально за секунду, когда слух уловил до боли знакомые аккорды. Это опять была она. Его любимая песня. Блондин судорожно вздохнул, когда в голове всплыли свежие воспоминания с бала. Он что издевается над ним? Юноша поднял взгляд на Ли, когда услышал приближающиеся шаги. — Потанцуем? — легкая улыбка коснулась губ парня, он протянул руку в приглашающем жесте. Кажется, сердце Хана пропустило удар. В этот миг всё остальное как будто перестало существовать. Лишь стоящий юноша перед ним. Сейчас он был чертовски красивым, звезды в карих глазах можно было увидеть настолько отчетливо, что блондину захотелось пересчитать их. Минхо плавно подошёл к нему и обвил руками его талию, притягивая ближе. Джисон осторожно положил руки на плечи парня, скрываясь лицом в его сильном плече. Так нежно не обнимают человека, который ничего не значит. Так касаются того, кому ты готов отдать всего себя. Кому ты готов посвящать песни, писать стихи, рисовать его на каждом клочке бумаги. Так не сбивается дыхание от простого контакта в бедрах, что разорвется спустя два удара. Это чувственнее и интимнее, чем секс. Это больше, чем странные пробы. И лишь чертящие рисунок на паркете стопы, отдающиеся болью, напоминают, что это все — реальность. Блондин чувствует привычный запах сирени, он вдыхает его в себя полностью. Он хочет остаться в этом моменте навечно. Ли ведёт ладонью по его спине, по Хану пробегает табун мурашек. В мелодии появляются первые слова. И Джисон замирает, когда слышит мелодичный голос, поющий ему на ухо. — Я не единственный странник, кто не выплатил свой долг, — тихо, почти шёпотом начинает Ли, — Я снова ищу по какой тропе идти, верни меня в ту ночь, когда мы встретились. Блондин не думал, что может ощущать столько в один момент. Мерный топот ступней под тихую плавную музыку. Шаг, второй, третий… Парень чувствует своего партнера, сейчас они одно целое. Они очень близко. Юноша слышит его дыханье. Минхо выше его, он давно его знает, но сейчас он открывается Джисону с другой стороны. — И я спрашивал себя снова и снова, — продолжает Ли на ломанном английском, слегка меняя слова, — Что же мне, черт возьми, делать? Парни танцуют вместе в первый раз. Младший ведет юношу за собой, подхватывает его ритм, аккуратно обнимает за талию. Дыхание ровное, они оба спокойны, но у Джисона внутри все переворачивается. Как и у Минхо. Никем не замеченный всплеск эмоций. Ли чуть усиливает хватку и поёт все тише, слегка дрожащим голосом. — И если бы время можно было вернуть назад, — он судорожно вдыхает, выдавая своё волнение, — Я бы сказал себе: Не влюбляйся в него. Мир схлопывается. Хан до безумия хочет взглянуть в его глаза, но не может даже поднять своей головы. Он продолжает молча цепляться за его плечи, пальцы начинает потряхивать. Джисон, который ранее не был поклонником танцев, сейчас танцует с Минхо, уткнувшись ему в шею. Чувства заостряются, пытаются пробиться сквозь толщу мыслей. Вот оно — признание, очнись! Блондин не верит этому, он боится, что все окажется сном. — Я влюблён в тебя, Хан Джисон, — отчаянно шепчет ему в самое ухо Ли, — В твою улыбку, в каждую твою родинку, в твои топорщащиеся волосы, в твой смех, в твои глаза, — юноша тараторит, Хан чувствует, как бешено стучит его сердце. Или это его? К глазам совсем не вовремя подступают слёзы, он сильнее зарывается в его шею, пряча свою слабость. Это слишком для него. Хан начинает всхлипывать, не сумев сдержать свои эмоции. Минхо чуть отстраняется, отодвигая юношу за плечи, чтобы они смотрели друг на друга. — Хани, ты самое прекрасное, что случалось в моей жизни. Я не знаю человека, который бы смог заменить тебя, — Ли снимает его запястье со своего плеча и скрепляет их ладони, смотря прямо в глаза. Вдруг с первого этажа доносятся громкие крики: Десять, девять. Парни лишь на секунду отворачиваются к двери, сразу же возвращаясь друг к другу. — Я так влюблён в тебя, Минхо, — его голос дрожит, слёзы нескончаемо катятся по его щекам, — Я никогда столько не чувствовал, ты просто. Восемь, семь. — Закрой глаза, — перебивает его Ли. Хан послушно зажмуривается. Юноша тянется к его лицу, убирая прядку волос со лба. Минхо нежно проводит большим пальцем по коже, вытирая дорожки из слез. Шесть, пять. Последние аккорды раздаются из колонок. Ли берет его ладонью за подбородок, подвигаясь ближе. Хан чувствует его дыхание на своих губах. Четыре, три. Минхо трепетно прижался к его губам с осторожным поцелуем. Он нежно сминал губы старшего, приобнимая второй рукой за тонкую талию. Блондин не мог поверить в реальность происходящего, в груди медленно и неуклонно разгоралось пламя. Целовать. Губы Ли были горячими и очень мягкими, Хану казалось, что он расплавится. Для себя он решил, что даже если это глупая шутка, он запомнит этот момент на всю свою жизнь. Целовать, пока мы не перестанем дышать. Минхо запустил руку в его волосы, притягивая ближе и углубляя поцелуй. Ноги стали ватными, руки безвольно упали на плечи младшего. Он бы точно упал, если бы не поддержка Ли. Пока губы не обольются кровью, не сотрутся в пепел. Минхо прижимался к его губам уже более настойчиво. Голова кружилась от переполнявших эмоций, блондин пытался делать вдохи, но легкие как будто получали недостаточно кислорода, прося большего. Пока не погаснут звёзды. Пока не забуду, что живу. Пока люди знают, что такое «поцелуй». Целовать. Целовать. Целовать. Всё, чего он так хотел на протяжении долгого времени сейчас сбылось словно по щелчку. — Два, один! С новым годом! — с кухни донёсся звон бокалов и радостные хлопки. Вернуться Хану в реальность помог неожиданно прогремевший за окном салют. Парни отстранились друг от друга, поворачивая головы к стеклу. Ракеты взлетали в ночное небо, взрывались, озаряя наблюдающих людей разноцветными искрами. Это было так завораживающее, что, уже точно не друзья, не отрываясь смотрели на небо пестрившее разными цветами. Наконец, когда последняя искорка погасла, они все же посмотрели друг другу в глаза. Джисон осматривал лицо юноши, ища объяснений, но видел лишь широкую счастливую улыбку и слегка затуманенный взгляд. Такие моменты вонзаются в память и остаются там по крайней мере до самой смерти. Сейчас есть только они в целой вселенной. Оба смущенные. Тела так близко, что это будоражит их сознание. Сердце колотится. В этот миг они самые близкие люди на свете. Дыхание сбивается. Это будоражит внутренности, словно по ним бежит табун белых лошадей. — Пойдём вниз ко всем, — нарушает тишину Минхо, подхватывая остолбеневшего Хана за рукав свитера. Парни спускаются по лестнице и садятся обратно к гостям за стол. Хозяйка дома заметила смущённые переглядки мальчиков, после вопроса «Чем занимались там?» и с довольной улыбкой отлучилась от гостей. На экране телефона высветилась кнопка вызова и раздались гудки. — Алло, Ёнхи? Надеюсь, я тебя не отвлекаю, потому что у меня просто чудесная новость. — Да, всё в порядке, — из динамика послышался знакомый бархатный голос учителя макраме, — Говори, Юнджи. — Твой план просто великолепный, сработал на все сто! Оба сидят радостные за столом, а главное что Джисона я ещё никогда настолько счастливым не видела! — Мои планы всегда гениальны, милая, — через телефон ощущался улыбка женщины, — С новым годом! — С новым годом, Ёнхи. Госпожа Хан обернулась на сына, который увлеченно рассказывал что-то гостям и громко смеялся с их шуток. На душе было как никогда хорошо, тепло. Наконец, всё в порядке.