Делегация Куромаку и музыка

Фелиция изменилась до неузнаваемости за то время, пока их не посещала делегация. Земля потрескалась от жары, воздух тяжело оседал на дне легких дорожной пылью а фелицийцы, такие яркие и веселые всего несколько недель назад, таяли на глазах. Так же как и таяли сахарные столбы. Цветная, вязкая лужа с напряженной проволокой дополняла картину павшей страны счастья. Такой результат стоило ожидать, но всё равно это разочаровало. — Видимо в этот раз на экспертизу взять не получится — отметил очевидное Курохонки. Куромаджи лишь вяло кивнула, воротя нос от приторно-сладкого запаха. От этого благовония морила не только жара, но и голод. Пока Курон и Курохико занимались установкой камер, экономистов отправили осмотреть Фелицию. Осталось лишь гадать, чем они так сильно провинились, чтоб заслужить такое наказание. Хотя, зачем гадать? Визуально между ними и сладкими лужами схожего, конечно, мало, но бубновый глаз мог бы увидеть здесь некую ироническую символику - попробовали серые крысы фелицийского счастья, вот вам и результат! Тонкая рука берет Хонки за запястье и тянет подальше от луж. Они, слава генератору, не бубновые, но это не спасёт их от сентиментализации своего наказания, как впрочем и остальных действий в жизни - через всё пройдут и на всё готовы, главное чтоб вместе. Вот так бы и кисли они в этой умирающей стране, если бы не подслушали один разговор. Подслушивать, конечно, неприлично, особенно для трефовой натуры, но не подслушать этот диалог на всю Ивановскую было очень сложно. — Ну ё-маё, ты то быстро играешь то медленно- — Я-я играю н-нормально, это ты просто начинаешь п-петь не на т-том аккорде! — Ну а ты мне скажи, какой правильный? — Тот, на котором я п-провожу рукой в-вот так Маджи остановилась как вкопанная, когда она услышала тот звук. Звук чем-то напоминал одну из машин, над которой работали Курохико и Куромаку, на которой под постоянным натяжением были натянуты железные провода, но тут звук был другим, незнакомым, нежным. Она посмотрела на Хонки и уже хотела спросить, слышал ли он то же самое но на его лице в точности отражалось её изумление. — За углом. Быстрым шагом они подошли к стене. Они не знали, зачем прятались, но если это так подействовало на них одним звуком, то излишне рисковать не стоило. Такова предосторожность трефовой натуры. Маджи выглянула за угол. На ступеньках одного из домишек Фелиции, прикрытые тенью навеса, сидела троица, двое из них продолжали о чём-то буйно спорить пока третий, который был на вид старше, устало обмахивал себя ладонью. — Обстановка? — Пока что ничего особенного… хотя нет, у одного на руках прибор… дерево, ручная работа… Хонки встал на цыпочки, надеясь хоть краем глаза рассмотреть причудливый объект как вдруг Маджи прыгнула назад, повалив обоих на землю. Не успел Хонки и возмутиться как Маджи шикнула на него, проговаривая одними губами “заметили-” — З-здрасьте…? Взгляды устремились вверх. Девчонка с желтыми, как местная репка, волосами, небрежно собранными в хвостик, стояла перед ними, переминая одной рукой полы юбки, за ней боязливо топтался на месте паренёк с огненно-рыжей макушкой а из-за угла на делегатов недоверчиво посматривал месье с растрепанными усами. Пытливые глаза за толстыми линзами мигом пригвоздились к деревянному объекту в руках девчонки. Корпус, длинная шейка, на которой покоятся натянутые нейлоновые нити. Снова в ум всплывают цех и толстые провода, но их вечно-напряженную угрюмость не сравнить с легкостью полупрозрачных нитей. — Здравия желаем. — отчеканила Куромаджи, быстро вставая на ноги. — Мы - представители делегации Куромаку. — подхватил на лету Курохонки выученное наизусть приветствие. Ноги вместе, рука к козырьку. Синхронизировать движения конечно не обязательно но у Маджи и Хонки по другому никак, привычка. Привычка, от которой Фелициане смотрят на них круглыми по фелицийскую монету глазами. После короткого разговора, который со стороны больше походил на допрос и, впрочем, допросом и являлся, выяснилось, что девочку-репку звали Фёкла, мальчонку-огонька - Филит а месье - Феоген, но самым важным было узнать название предмета. Гитара. Странное название, достойное своего инструмента. Странности на этом не заканчивались: нейлоновые нити оказались струнами, шейка - грифом, хорошо хоть корпус остался корпусом. — и как вы пользуетесь вашим инструментом? — и-играю…? — объяснитесь подробнее. — с визуально-акустическими примерами. Фёкла переглянулась с месье Феогеном, он лишь пожимает плечами - поиграй мол, тогда может отстанут. Загорелые пальцы тянутся к струнам, а за пальцами беспрестанно следят две пары глаз, анализирующие каждое движение. — н-н-ну сначала надо чтоб г-гитара удобно лежала на руке, т-так удобнее аккорды брать и, — руки небрежно спотыкаются об струны пока инструмент ложится в нужное положение. Звук получился совсем не такой. Бедная Фёкла начинает дрожать под стальным взглядом. — т-так вот, берем аккорд и ну… п-проводим по струнам — рука стойко дергает струну но звук опять не тот. Тут, Фёкла чувствует легкий толчок сзади. Филит, набравшись мужества, стоит уже не за, а рядом с Фёклой, по-лисьи улыбаясь ей. Играй мол, но не для них! Смелая наглость Филита заразна. Хватка на грифе становится привычно устойчивой а пальцы задорно прыгают и перебегают по струнам. У делегатов от таких акустических примеров перехватывает дух. Феклуша продолжает что-то объяснять, пока играет, и это что-то пролетает далеко далеко мимо ушей, которые заняты другим. Звуки. Они недостаточно квалифицированы в этом феномене, чтобы называть его другими словами, но это слово точно сюда не подходит. Звук - фырканье и шипение куроградских машин, звук - монотонные скороговорки, выученные наизусть, но это? Это не звук. Такое ощущение, что дергают не струны, а что-то внутри. Будто руки Фёклы залезли в головной мозг через уши, добрались до позвоночника и там перебирают по рефлекторным дугам. Что и требовалось доказать - Маджи замечает, как Хонки постукивает стопой по земле, а Хонки видит, как Маджи качает головой. Теперь глаза в диаметре выросли у делегатов. Гитара замолкает. Негодующие взгляды переходят от друг друга на Фёклу. — и-и вот! — девочка-солнце довольно сияет под аплодисменты Филита. — надеюсь демонстрация удовлетворила ваше любопытство? — язвительно-вежливо спросил Феоген. Курохонки и Куромаджи переглянулись. Жадность твердила брать больше, экономный ум брал эту жадность и переименовывал в «анализ неизученного феномена», что звучало как приличнее, так и простительнее, а Куроградская дисциплина со всеми предосторожностями трефовой натуры отдыхали. — надо больше. — на экспертизу.

***

Шлемофон, конечно, прекрасная вещь, но когда макушку на медленном огне жарит солнышко то в нем все равно, что в печке. Снимать головной убор исключено, особенно когда он - единственное что отличает тебя от серой массы. Курохико ничего не остается, кроме как терпеть, пока не найдет псевдоблизнецов. Курон с Францем заканчивают последние настройки, осталось совсем немного и он снова будет в небе а жару сменит ветер и постукивание машины под капотом, такое привычное, родное. Хико поворачивает за угол, и останавливается. Он слышит звук. На ступеньках, под навесом, сидит пятеро. Месье с растрепанными усами хлопает в такт звуку, в ум всплывает постукивание в вертолёте. На ступеньку ниже сидят девочка с хвостиком и мальчик с рыжей макушкой. Девочка качает головой да так сильно, что хвост прыгает и чуть ли ни вертится, вот и пропеллер, мальчонка вторит ей и его волосы взвиваются как искры а голос… он не говорит, слова есть но это не диалог и не речь. Если продолжать сравнения со специальностью первого пилота курограда, то речь мальчика можно сравнить только с чувством легкости когда вертолет отрывается от земли. А на самой нижней ступеньке сидят Маджи и Хонки. Хонки голосит с мальчонкой, пытаясь как может вторить ему. Странно не слышать от него такой привычной тараторщины. А у Маджи в руках гитара. Хико знает этот инструмент, видел в кабинете Куромаку. На пытливые вопросы механика по поводу применения прибора Куромаку отвечал, что этим инструментом они не будут пользоваться так что знать его предназначение и функции не обязательно, а если не обязательно значит бесполезно, а если бесполезно - запрещено. Гитары после этого и след простыл. И вот он снова видит гитару. Видит и слышит, как из под тонких палец Куромаджи изливаются звуки. Как в искусной машине, построенной не кем иным как расточительным безумцем, всё это сливается во что-то такое легкое и прекрасно-бесполезное. А если бесполезное то… Резкое шипение рации разгоняет легкость прятаться по углам. Пальцы неприятно скребутся об струны, спотыкаются и машина останавливается. Курохико хватается за рацию, попутно проклиная её. — Прием. Да. Да нашел. — очкарики выглядели бледнее обычного несмотря на жару — Будем скоро. — плохой ответ, неточный, подобающий ситуации в которой они погрязли. Мерзотная рация возвращается на место. Хонки двигается ближе к Маджи. — в-вы очень хорошо играете. — Фёкла пытается улыбнутся но выходит криво. Маджи молчит, передает гитару наверх. — … у меня к-кстати укулеле есть, это как гитара только поменьше и струн четыре, у нее правда к-корпус чуть… сломался. Могла бы вам дать, вы же могли б п-починить? Укулеле, странное название, достойное запрещенки. — естественно. Фёкла снова сияет и летит вверх и за дверь. Курохико смотрит ей вслед, чувствует на себе взгляды экономистов. — всё-таки хорошо, что цех у нас шумоизоляционный, а то спать не смогли бы — как бы невзначай произносит Хико зевая. Хонки и Маджи переглядываются и кивают - поняли.

***

Пронести укулеле в куроград оказалось несложно, а вот чинить. — древесина, впрочем как и всё остальное, в дефиците, а тут как раз поплотнее нужно, если просить будем пойдут расспросы — Хико осматривает чудо-инструмент, в цехе воцарилась какая-то особая, тонкая напряженность. — найдём. — с некой упрямостью сказала Маджи. — где? Из под земли выкопаете? — из кровати. Видимо мозги у бедных очкариков потекли окончательно. — устойчивость конструкции, конечно, пострадает, но если надо мы вполне можем уместиться на одной, валетиком — монотонно проговорил Хонки. И у Хико после такого тоже течь начали. — допустим, как тащить будете? Хонки и Маджи переглянулись - зарядкой они пренебрегали. Маджи протягивает руку Хонки но не берет, движение неуверенное, вопросительное. Они пришли к точке невозврата, которую могут пересечь только вместе, такова их привычка. — вместе. — рука в руке — сырьё для починки принесем вместе — и играть потом они тоже будут вместе, и наказание понесут вместе, готовы на всё, главное чтоб вместе.

***

— что-то часто товарищи Курохонки и Куромаджи ходят в цех в последнее время — в стандартном приветствие курограда не было феминитивов, но для экономистов нашлось множественное. Как и нашлось время ходить в цех, куда они обычно не совались до последнего. Курокайхо лишь хмыкнула, не одобрительно но и не отрицательно, она, в отличие от Курона, не следила за делегацией. Несмотря на нейтральность ответа, Курона он не устроил. — сырьё на будущие проекты они уже распределили, что им ещё осталось там делать? — если тебе так интересно - допроси их. Ну или же сам в цех иди — быстро отшила Кайхо. — и пойду — только когда слова вылетели понял Курон, насколько по-детски упрямо звучат они. Но отступать, особенно перед Курокайхо, непозволительно. Дверь в цех тяжёлая, мрачная, звукоизоляционная - там тебя никто не услышит. Звучит как начало для страшилки, а Курон и Курокайхо в ней дети, подкалывающие друг друга на глупость. Курон хватается за ручку, непривычно холодную. Ещё раз смотрит на Курокайхо а она лишь ехидно улыбается - иди давай, смельчак! Щелчок и дверь отворяется. По спине, как по бетонному стадиону, бегают круги мурашки и остаётся лишь упрямо доказывать самому себе, что это от лёгкого холода из цеха. Где-то внизу - звуки машин, ещё ниже - диалог. Подслушивать неприлично, но пункт невозврата уже пройден. Курон прикрывает за собой дверь а Курокайхо проскользает следом. Вместе они тихо спускаются по железной лестнице, присаживаясь где-то на середине. — и как часто мне ударять? — откуда-то снизу слышно Курохико — раз в одну и шесть десятых секунд. — а вот и Хонки Хико фыркает — ага щас, я вам лучше вот что устрою — слышно, как он копошится в металлических деталях. Курон щурится в темноте, пытаясь рассмотреть, что затеяла троица. Новый звук - равномерное тиканье, как у часов, но отчитываются не секунды а что-то другое. Глаза постепенно привыкают к мраку. Хико установил на столе длинный винт, прикрутил гайку, установил всё это корпус пирамидальной формы и теперь эта штука ходит туда сюда, отчеканивая качки тикающим звуком. — сойдет? — определенно. — отвечает Маджи Курон продолжает смотреть на странную конструкцию, из транса его выводит лёгкий толчок в бок. Он вздрагивает, поворачивается и грозно смотрит на Кайхо, она лишь тычет пальцем вниз. Курон сердито всматривается и видит очкариков. Он снова поворачивается к Кайхо и уже был готов ей что-то ответить но слова замирают. Звук поражает обоих наповал. Курон снова смотрит на очкариков, смотрит и видит предмет у Маджи. Странный такой, маленький, выпуклый. Ещё страннее, что такой по виду незначительный инструмент может создавать такие пронзительные звуки. К звукам присоединяется голос. Одно дело был инструмент, но когда к нему присоединился Курохонки мурашки забегали с новой силой. Курон почувствовал, как пальцы начали вторить чередованию махины Хико, барабаня по холодной ступеньке. Он схватился за руку и резко поднялся на ноги, прерывая звуки монотонной скороговоркой от которой вздрогнули все присутствующие, включая Курокайхо и даже сам звук, который резко обрывается, оставляя неприятную пустоту за собой. — здравия желаю. Чем занимаетесь? Хонки поправил очки прежде чем взять Маджи за свободную руку. Маджи хватается за руку как утопающий за соломинку, а ведь и правда - у Хонки рука тонкая, хрупкая. — изучаем неизвестный феномен, о котором узнали в фелиции — по нашим расчетам он поможет установить лучший контакт и продвинет как и технологический обмен, так и общую цель Курограда В цехе повисла тишина, которую прерывало лишь мерное тиканье не-часов. — если хотите, можете остаться и послушать — наконец сказал Хико. Курокайхо приподнялась, стряхнула с себя пыль и посмотрела на Курона. В её взгляде Курон прочитал вызов - слабо еще послушать? Был ли этот вызов там на самом деле или нет уже не важно - он принял его. — допустим. Только давайте быстро. — Курон маршем спускается по ступенькам и встаёт прямо перед экономистами, скрестив руки на груди — Как называется феномен? — по словам фелицан - музыка

***

Серый кардинал смотрит на монитор и видит через камеру его делегацию в цехе, видит всё то, что там происходит. Абсурд. Абсурд да и только. Куромаджи и Курохонки должны быть наказаны за провоз контрабанды а остальные члены делегации судимы как сообщники за то, что сразу не донесли об этом ему но… Усталый взгляд выцветших глаз падает на пыльную гитару в углу, а на ум всплывает знакомая до мозоли цитата. Он давно забыл, как играть и сам не знает, почему не избавился от гитары ранее. Да и ноты песни у него наверняка где-то лежат. По правде, он точно помнит, куда их положил и не забудет в ближайшее время, но признавать этот факт сейчас нет ни времени, ни сил. — … пусть играют — прошептал сам себе Куромаку, снова смотря на монитор. Пусть у них будет сейчас, чтобы потом было хорошее раньше.