Quite Possible

Прошла ночь, прошёл день. И ещё ночь, и сейчас восход солнца остался далеко позади. И всё равно здесь по-прежнему царила тишина, и это было ужасно непривычно. Мимо толпами или поодиночке прохаживались морпехи и бойцы «Чёрной стражи», тихо переговариваясь между собой, фыркая и позёвывая. Их ещё не вызывали на поле боя — они были в резерве. Измученный болью, Алекс сам не заметил, как проспал всё это время, растянувшись на полу стеклянной клетки. Скорее, это был даже не сон, а какое-то полуобморочное состояние, словно он провалился на дно глубочайшего колодца. Однако даже это не помешало видеть во снах поглощённых людей, слышать их голоса, читать их мысли… Выискивать нужную информацию с тщательностью до каждого слова. Наконец-то проснувшись от этого чёртового анабиоза, он даже не сразу понял, что его разбудило. Яркий зеленоватый свет ламп бил по глазам, заставляя жмуриться. Спина болела сильнее, чем раньше, как будто всё то время, что он спал, его беспощадно стегали плетьми. Правое плечо и вовсе словно облили серной кислотой. Мерсер еле сел, щурясь от непривычного света, и схватился за самое больное место. К своему тихому ужасу рука нащупала там какую-то пульсирующую, чуть влажную опухоль, которая намертво присосалась к телу, медленно, но верно высасывая из прототипа жизненные силы. — Бля-я-я… — шёпотом протянул Алекс. Времени у него оставалось совсем мало. А возможности действовать до сих пор не было… В голове от этого напоминания, на миг пересилив боль, пронеслось всё то, что он так дотошно и скрупулезно искал всё это время — информацию. Тысячи голосов зашептали, неуловимо сливаясь в один, который излагал всю известную историю о морском пехотинце со странным позывным Алькатрас. Словно печальная сказка из небытия… И Мерсера, чья собственная жизнь была бесконечно далека от идеальной, в какой-то миг коснулась тень сочувствия к этому человеку. Если он ему поможет, то, чёрт подери, сделает доброе дело… К тому же, в таком состоянии он вряд ли справится один… Однако, тряхнув головой, он решительно отогнал эти сентиментальные бредни. Милая улыбка самому себе скользнула по лицу Алекса. Уже что-то для своего освобождения он сделал. Теперь оставалось только полагаться на удачу. Хотя, странная это вещь — удача. Никогда не знаешь заранее, каким боком она может к тебе повернуться. Иной раз кажется, что чувствуешь её приближение, как змея чувствует в пустыне человека, но мелькают секунды, и вот уже на плечи рушатся несчастья и невзгоды жизни. А удача, насмешливо махнув рукой, уходит к кому-нибудь другому. Но не в этот раз. У него уже был «билет» на волю, и его оставалось только правильно «взять». Где-то около шести часов вечера на базе возникло какое-то оживлённое движение. Морпехи и «чёрные стражи» суетились, как муравьи, перетаскивали боеприпасы на улицу, выкатывали автомобили. Шум стоял невероятный, то тут, то там хрипели рации, спрашивая и отдавая приказания, солдаты матерились, как сапожники, орали через всю базу, выходя через ворота. Алекс Мерсер, все ещё сидевший в середине своего стеклянного контейнера, с любопытством озирался по сторонам. Его клетка казалась островком спокойствия среди бурного потока, старательно обтекавшего её. Из переговоров, криков и хрипения он понял только одно — что дела стали ещё более хреновыми, чем были до этого. Ну, оно и понятно. Ведь на свободе он мог, подчиняясь своей прихоти, захватить танк и разнести улей. Просто потому что хотелось. Или подраться с Охотниками. Или скосить тентаклей. Быть может, только на этих его прихотях всё и держалось, кто его знает… Взгляд прототипа наткнулся на три фигуры, которые он уже давно высматривал в этом бедламе. Генерал Рэндалл, капитан Кросс и Алькатрас стояли поодаль от бегущих солдат. Старик, судя по всему, информировал их о случившемся и раздавал указания своим сослуживцам, а те внимали. Алекс даже поднялся на ноги и подошёл к стеклу настолько близко, чтобы ненароком не получить ещё разрядец тока. Хотелось бы ему знать, о чём он там проповедует… Генерал, словно почувствовав внимательный взгляд «Зевса», обратил взор к нему и указал на прототипа рукой. Капитан и морпех тоже обернулись, после чего кивнули начальнику, в знак того, что каждый понял своё задание. Шум начинал постепенно стихать. Последние группы солдат, возникавшие то оттуда, то отсюда, на ходу хватая стволы, бежали на выход. Вся техника уже была вывезена на улицу и ждала там. Рэндалл и Кросс, перекидываясь какими-то репликами, тоже двинулись на выход, а закованный в черную броню пехотинец остался на месте, сжимая в руках винтовку. Вдруг до Алекса наконец-то дошло, зачем он остался. Рэндалл не мог уйти, оставив прототипа без присмотра. Удача не осталась к нему равнодушной. Теперь нужно было взять себя в руки. Теперь он знал, что надо делать. На базу лавиной свалилась тишина, какой не было даже по ночам. Обезлюдев, пространство как будто раздалось вширь и ввысь, будто хотело поразить своими габаритами. Освещаемая зеленоватыми лампами накаливания, военная база как-то неуловимо стала напоминать то ли больницу, то ли морг. Алькатрас вздохнул, медленно двинулся по направлению к прозрачной клетке. Его шаги эхом отдавались от бетонных стен. Тишина действовала на него расслабляюще, она успокаивала, давала возможность погрузиться в свои мысли о том, что происходило с ним за последние три дня. Настоящий хаос, паника, горы трупов, образующиеся прямо на глазах, ни на секунду не смолкающий свист снарядов с земли и воздуха, здания, полностью заражённые страшной инфекцией… Мда, такого он давненько не видел. И такое не могло не оставить тягостный отпечаток в памяти. Алькатрас уже успел пожалеть о том, что вообще сюда притащился. Однако морпех, не уследив за собой, настолько глубоко погрузился в невеселые думы, что сам не заметил, как начал нарезать круги вокруг камеры пленника. Осторожно, не переставая двигаться, Алькатрас украдкой кинул взгляд на Мерсера, который сидел в центре и с полным равнодушием смотрел в никуда. Вид у парня был неважный: на правом плече у него успела вырасти пульсирующая ярко-красная опухоль, наверняка причиняющая немалую боль. Сам он был чертовски бледен. Но, так или иначе, было видно, что у него еще есть силы держаться. В какой-то момент в душе морпеха мелькнула искра уважения и жалости к прототипу, о котором он уже успел наслушаться всяких невероятных бредней. Словно почуяв взгляд солдата, Мерсер поднял голову. — Эй, ходячий труп, может, хватит мельтешить туда-сюда? Морпех растерянно остановился, медленно повернул голову к прототипу. Он никак не ожидал, что это прозвучит здесь и от него. — Что ты сказал? — холодно переспросил Алькатрас, желая удостовериться, что он не ослышался.  — Разве я неправ? — Отвечает вопросом на вопрос Мерсер, поднимаясь с пола. — Три сломанных ребра, дырявые, как решетка, лёгкие и почти полностью сломанный позвоночник… Мне кажется, этого вполне достаточно, чтобы сдохнуть. Алькатрас точно не был к этому готов. От ступора он на несколько секунд лишился дара речи, чем Алекс, кажется, воспользовался. — Хм, признаться, я сам поразился. Ведь это ты выстрелил, да? — Алекс непроизвольно дёрнул правым плечом: оно горело от боли. — Что ж, я не в обиде. Сам виноват, надо было быть более бдительным… — И давно ты знаешь? — глухим голосом осведомился Алькатрас, перебив прототипа. Как? Откуда он про это выведал? Это же совершенно секретная, закрытая информация, мало где сохранившаяся, полустёртая… Его бы точно не пригласили сюда, если бы знали всю правду! — Это неважно, — отмахнулся Мерсер. — Важно то, что могу тебе с этим помочь. Эти слова оказали эффект чего-то тяжёлого, упавшего на голову. В первый момент морпех подумал, что «Зевс» просто бредит, настолько уверенно и спокойно прозвучало его предложение. Или это он сам не в себе? — Хватит пороть всякую хрень, — зло и сквозь зубы проговорил Алькатрас. — Не смешно. — Да, не смешно, — покорно согласился Мерсер. — Но вполне осуществимо. Как жаль, что здесь не обычная клетка с железными прутьями, мимоходом подумалось солдату в нанокостюме. Тогда можно было бы притянуть этого сучёныша и хорошенько долбануть об них, чтобы он заткнулся и перестал топтаться на его слабом, больном месте, чтобы лишний раз не напоминал, что он на самом деле — всего лишь инвалид в нанопротезе… Да что он знает о том, какого это — не иметь возможности вылезти из этого долбанного костюма, не ощущать и половины того, что чувствует обычный человек?! Пусть он и сильнее в нём, быстрее и даже может становиться невидимым, но за всё это быть обречённым на всю жизнь сидеть в этой консервной банке… От бессильной злобы руки так крепко сжали винтовку, что вряд ли кто-нибудь сумел бы её оттуда выбить. Алекс Мересер, он же прототип, он же «Зевс», подошёл к самому стеклу, не касаясь прозрачной преграды. Немигающий серьёзный взгляд устремился на Алькатраса, словно он хотел вывернуть душу последнего на изнанку. — Послушай, — тихо, но твёрдо начал он. — Это действительно кажется нереальным. Этого нельзя сделать ни в одной больнице мира, ни за какие деньги. Но я знаю в этом городе человека, который в самом деле поможет тебе… поможет нам… — Да пошел ты! — огрызнулся Алькатрас, отворачиваясь. Издевательство зашло слишком далеко. Мерсер прищурился, глядя на спину солдата. — А генерал Рэнделл в курсе твоих… недостатках? — странным голосом поинтересовался прототип. — А знаешь, что будет, если узнает? «Чёрная стража» с такими не церемонится, стоит только заикнуться… — Вряд ли тебе кто-то поверит, — нашёлся, что ответить морпех. — Поверить — не поверят, но точно заподозрят неладное. И, самое обидное, выяснять не будут. Рожей об асфальт, тело — в общую кучу, и весь разговор. Не то, что мы сейчас с тобой. Алькатрас промолчал. — И я даже угадаю, кто возьмёт на себя эту почётную миссию, — заулыбался Мерсер. — Капитан Кросс будет совсем не против. Он не слишком-то тебя жалует, как и все остальные. Ты не один из них. Ты — чужак. Чёрт подери, а ведь так оно и было. За эти три дня Алькатрас и сам заметил, настолько холодно и неприязненно относятся к нему капитан Кросс и как мерзко перешёптываются за его спиной остальные морские пехотинцы. И ведь не просто так они кидали его в самые жаркие точки, снабжали оружием в последнюю очередь и как бы «случайно» обстреливали в гуще заражённых… Нет, не то, чтобы его сильно волновал этот факт, но работать он мешал, и в такие моменты Алькатрас недоуменно спрашивал себя, а зачем, собственно, его втянули в разгребание биологического дерьма, если сами же не дают спокойно его разгребать? Определённо, этот парень хорошо подковался перед этим диалогом. — А кто тебе помешает убить меня, после того, как я открою тебе выход? — грубо спросил Алькатрас. После этой реплики в голове Алекса словно звякнул колокольчик, давший понять, что сделка вот-вот состоится. Тщательно контролируя себя, он ответил усталым голосом, медленно повернувшись вокруг своей оси: — Посмотри. Эта сраная тварь жрёт меня, как хочет. Если повезёт, протяну ещё дня три-четыре, если не доползу до доктора. В таком состоянии одной обоймы в голову хватит, чтобы уложить меня на лопатки. — Не успею, даже если захочу, — возразил собеседник. — Я знаю, что ты умеешь бегать даже по стенам, как чёртов экспресс. Твою мать. Этот живой мертвец портил всю музыку. Хотя, так даже интереснее… Алекс Мерсер вздохнул и снова опустился на пол. — Придурок, — бросил он Алькатрасу. — Мне нет смысла тебя убивать. Наоборот — я предлагаю сотрудничать. Да, ты… слегка подпортил мне существование, но я не столь мелочен. Просто помоги мне, и тогда я смогу помочь тебе. — Тебе нельзя доверять. — Кто тебе сказал? Рэндалл? Кросс? «Чёрная стража»? И ты повёлся? Сказав это, прототип улыбнулся и непринуждённо, весело рассмеялся, хотя в тот момент готов был скрежетать и выть от боли. Ответом ему было глубокое, задумчивое молчание. А с другой стороны, думал Алькатрас, что он теряет? В худшем случае — всего лишь свою жизнь, которая и так была потеряна, а в лучшем… нет, этот странный парень говорит таким дьявольски уверенным тоном, он не может так нагло врать! Неужели для него, Алькатраса, возможно раз и навсегда снять этот протез? — Тебе нужен доктор, мне нужен доктор. Обещаю, мы пойдём туда вместе, если ты выпустишь меня. А что касается доверия… Тут его голос стал в разы тише, но Алькатрас успел разобрать окончание фразы: — …я не терплю предательства. И тем более — от самого себя.