Quite Possible

У пилота, всю ночь просидевшего в этом проклятом кресле, уже затекли ноги и руки. За ночь их группа облетела город, по меньшей мере, раз десять. С высоты птичьего полёта подсвеченный огнями Манхэттен был как на ладони, но когда постоянно мозолишь глаза об эти прямоугольные небоскрёбы и всматриваешься в сплетения улиц между ними, то в глазах начинает беспощадно рябить, и вся романтика превращается в сплошное раздражение. Но что поделаешь — работа. Шум вращающегося винта стал настолько привычным, что уже не замечался вовсе. Иногда картина оживлялась ульями и вылезшими из-под земли медянками, которые можно было разнести на куски, уклоняясь от всего того, что швыряли в вертолёты последние. Однако не ульи и не медянки нужны были людям, ведущим машины — они искали, искали и не могли найти «Зевса», этого «дьявола», эту «занозу в заднице». С восходом солнца к их группе «Торнадо-5» поступил приказ возвращаться на базу на какой-то инструктаж, но вторую часть сообщения пилот не дослушал. Взгляд, блуждающий по крышам домов, вдруг остановился на одной из них. Там, на краю, болтая ногами, сидел никто иной как «Зевс». Заметив вертолёт, он приятельски помахал рукой охреневшему пилоту, который от удивления чуть не вписался впереди стоящий небоскрёб. Вот действительно ублюдок, подумал пилот, быстро разворачивая машину и готовясь открыть огонь по цели: после двенадцати часов тщетного поиска эта долбанная тварь объявляется и машет им ручкой, словно приятелям! — Внимание всем «Ударникам», — чуть взволнованно заговорил парень, включив рацию. — Обнаружен «Зевс» в районе Таймсквер. Подгребайте сюда, бегом! Закончив переговоры, он с нескрываемым удовольствием нажал на гашетку, поливая Мерсера дождём снарядов… и не попадая. Вскочив с места, проклятый заражённый начал уворачиваться, носясь по крыше с неимоверной скоростью… Выматерившись в ожидании ударной группы, пилот сделал залп ракетами. Безрезультатно. Мерсер продолжал юлить, словно нарочно издеваясь, приводя тем самым уставшего парня за рулём в тихое бешенство. Ну, нет, мразь, ты здесь поляжешь, думал он, кверху лапками поляжешь, вот только снижусь, да, ещё немного снижусь и… Вертолёт резко качнуло влево, словно на него навесили гирю. Сзади послышался грохот, металлический скрежет, а после — уверенные, быстрые шаги. Все произошло за какие-нибудь секунды: пилот успел только оглянуться и увидеть перед собой человека в костюме и в красных очках, который резко схватил напрочь выпавшего из происходящего парня за плечо, буквально выдернул из водительского кресла и, протащив несопротивляющееся тело по кабине, выкинул за борт… на крышу. Так что очнулся пилот только тогда, когда оказался лежащим на ровной поверхности со сломанной ногой. Что-то ракетой пронеслось мимо, обдав его волной ветра: это промчался Мерсер, не обратив на парня внимания, с легкостью оторвался от земли в мощном прыжке и скрылся, оказавшись на борту вертолета. — Он успел вызвать всех ударников, — сообщил Алькатрас, поднимая машину выше. — Зря ты его оставил, наведет на нас эту свору… Пушки вертолета дали залп по маленькой фигурке на крыше, которая мешком повалилась на пол и уже больше не шевелилась. — Вали отсюда, — пробормотал Алекс, плюхаясь в соседнее кресло. — Нам сейчас нельзя терять эту вертушку. Да и падать с такой высоты… — «Торнадо 5-3», ну и где ваш «Зевс», мать его? — перебил его приёмник недовольным голосом. Шум винта как будто усилился: рядом оказалась ударная группа из трёх вертолётов. — Ушёл на запад, — прежде чем Алькатрас успел что-либо сделать, уверенно ответил им Мерсер. — Перехватите, если поторопитесь. Не ответив им, ударники повернули свои машины в указанном направлении и начали быстро удаляться прочь. Алькатрас хотел было тоже дёрнуться с места, как снова раздалось сухое хрипение рации: — Внимание, группам «Торнадо» один, два, три, четыре и пять прибыть на базу для инструктажа, как поняли? — «Торнадо 5-3» приказ понял, конец связи, — сказал Алекс. — И что, неужели полетим? — Нет, конечно. Давай быстрее, пока нас не засекли. Морпех послушно поднял вертушку ещё выше, чтобы открылся хороший вид на весь город, бодрствующий в лучах рассвета, и направил машину к побережью, в жилые кварталы, туда, куда вирус ещё по каким-то причинам не успел добраться. Хотя, с этой высоты не было возможности вообще что-либо различить на улицах. Морпех знал, что с каждым днём ситуация делается всё хуже. Вчера вечером, в квартире Даны, он краем уха уловил кусок информации о том, что сегодня уже заражена чуть ли не половина населения, а военные расходы достигли просто баснословных цифр. Видимо, или это «Чёрная стража» что-то делает не так, подумал тогда Алькатрас, или ситуация достигла пика своей паршивости, когда уже бесполезно с ней бороться. Единственную грамотную вещь, которую удалось сделать солдатам на отлично — так это изолировать остров от внешних контактов, не дав вирусу пойти дальше. И в этом — их заслуга. — «Торнадо 5-3», куда вас несёт? — вдруг снова затрещала и зашипела рация; сбоку показались другие вертушки. — База в другой стороне, придурки! Алькатрас в нерешительности остановил вертолёт, повиснув на месте, даже не подозревая, какой правильный ход он сделал — не успел вызвать подозрения. Мерсер, сжав кулаки от досады, не растерявшись, быстро принял облик последнего поглощённого пехотинца: если их сейчас раскусят и шмальнут ракетами… — Мы в курсе, — со скрытой злобой в голосе ответил он. — У нас небольшой сбой системы. Мы догоним. — Теперь точно придётся лететь, — обречённо буркнул Алькатрас, начав разворачивать машину, но на его руках жёстко сжались чужие пальцы. — Нет. Какого хрена они должны сейчас мотаться на другой конец этого грёбаного города, когда цель — всего лишь в нескольких километрах? Какого хрена он, Алекс Мерсер, должен был столько терпеть эту поистине адскую боль, чтобы сейчас, когда времени в обрез, не успеть вылечиться? И ведь этому парню тоже нужно, он тоже хочет из полутрупа стать человеком, иначе не пошёл бы за ним, иначе бы не выпустил, обрёк на смерть… Подождав, пока группа «Торнадо» отлетит подальше и всё ещё удерживая запястья морпеха, он твёрдым голосом произнёс: — Джеймс, у меня просто нет времени. Совсем. Опухоль почти перестала болеть. Заберись выше и лети, лети, мать твою, мухой… пожалуйста. Секунду царила неподвижная тишина. И в эту секунду Алькатрас вдруг со всей удивительной отчётливостью понял, что Алекс Мерсер мог бы просто взять и вышвырнуть его из вертушки. Вот только последнее слово, сказанное таким странным тоном, полностью сбивало с толку и одновременно неуловимо давая понять, почему он этого не сделает… Не говоря ни слова, морпех резко взмыл ввысь и принялся выжимать из машины всё, на что она была способна. И в их сторону не раздалось ни единого выстрела: не засвистели в воздухе ракеты, не раздался стрекот пушек. Видимо, остальные вертолёты отлетели достаточно далеко, чтобы заметить уже ушедших на неблизкое расстояние парней вне закона. Минута шла за минутой, а они всё в молчании рвали воздушное, освещённое вставшим солнцем пространство. Скоро, гремело в голове у Мерсера, совсем скоро он сможет выжить, выпрямиться, расправить плечи и выпустить когти, и тогда — он клянётся — все взвоют. И тогда все получат сполна за то, что с ним сделали. — Смотри, — показал он рукой вперёд. Там уже виднелись блестящие на солнце воды залива. Поверхность воды была рябой от ветра; с ней жёстко граничил берег, закованный в асфальт, где заканчивалась водная стихия и начинался город. — Возьми левее и начинай снижаться. За тем длинным небоскрёбом будет видна больница. — Лихо ты, — подметил Алькатрас, выполняя указания. — Без карты, без всего… Ты был там раньше? — Я… — Мерсер запнулся. — Вроде того. Мимо пробегал. — Представляю, на какой скорости, — хмыкнул морпех. — Ставлю на сто десять. — Не угадал: всего лишь девяносто, — неожиданно для самого себя ответил Алекс. — От ударников? — От них самых. Их пока спустишь на землю — сам сдохнешь. Опасные ребята. Впрочем, ты сам видел и знаешь, чего я распространяюсь… — Не скажи, — возразил Алькатрас. — Если ты смог с этой хренью на плече свинтить от них, да ещё и меня утащить, то что же будет, когда Рэгланд тебя вылечит? Чёрт, я ведь никогда не видел… ну… — Меня в боевом состоянии? — подсказал Алекс. — Точно. Кросс говорил, то ещё зрелище. Фантастическое. — Скоро насмотришься … так, а это что за фигня? Вылетев из-за небоскрёба, машина вдруг очутилась в практически непроницаемом облаке странного розового дыма, позволяющего видеть не дальше нескольких метров. Земля мгновенно скрылась за ним, как и небо, и солнце. — Супер, — высказался Алькатрас, зависнув в воздухе, чтобы ненароком не вписаться со всей дури в какой-нибудь дом. — Дальше что? — Зачем они завесили дымом жилые районы? — нахмурился Алекс. — И причём такого отвратительного цве… Он недоговорил: горло обожгло, словно туда влили аммиака. Мерсер, задыхаясь, схватился за шею, согнулся в кресле пополам; глаза заслезились так, что затуманили зрение. — Ты чего? — раздался сверху удивлённый и чуть взволнованный голос Алькатраса. В ответ ему раздалось только невнятное хрипение и кашель. Вот твари, думал в это время Мерсер, пытаясь сделать вдох. Дым-то не простой оказался… — Надо сажать вертушку… — смог проговорить он, закрыв нижнюю часть лица воротником куртки. Это помогло: стало немного легче, можно было хоть как-то дышать, однако боль никуда не исчезла, а только чуть спала. Алькатрас, медленно, осторожно снижаясь, приподнял голову и сделал глубокий вдох. — Я ничего не чувствую… Так и должно быть? — Скорее всего. Что бы это ни было, оно действует только на заражё… — снова кашель и тяжёлое дыхание. Послышался громкий лязг, вертолёт качнуло: лопасть задела стену высокого дома. Алькатрас снёс машину чуть вбок, продолжая опускаться вниз. Здесь кошмарный розовый дым переставал быть таким густым, превратившись из непроницаемой стены в полупрозрачную занавесь. Морпех смог разглядеть, что садится на очередную плоскую крышу, уставленную кондиционерами. Поёзрав в воздухе и примерившись для посадки, Алькатрас наконец-то приземлился, заглушил моторы. — Ты уверен, что сможешь дойти? — спросил он Мерсера, выбираясь вместе с ним из вертушки. Алекс, успевший уже подойти к краю крыши, обернулся, и только сейчас Джеймс удивился, насколько же сильно может измениться человек всего за какие-нибудь сорок восемь часов. Это уже не был тот «Зевс», каким он встретил его в первый день своего прибытия в этот ад. Он словно стал чуть выше, чуть тоньше. С лица не сходила бледность, взгляд, замерший на его красных очках, стал пронзительнее. Это был человек, на котором уже камнем висела настоящая смерть, грозя каждую минуту утащить его на дно. Это был человек, молча преодолевающий дикую боль, всего лишь жаждущий докопаться до правды. Это был человек, державший своё слово, что сейчас в мире — огромная редкость. Это был странный, необыкновенный человек, за которым хотелось идти до конца. Чтобы там в этом самом конце ни было. — Уверен, — помолчав, ответил Алекс Мерсер. — А если нет… что ж, больницу и Рэгланда ты уже сам найдёшь. — Ну, нет, мы так не договаривались, — сказал Алькатрас, подойдя к Алексу. Его рука, в сомнении дрогнувшая в последний момент, всё-таки обнадёживающе легла на здоровое плечо парня. — Пошли. Всё получится.