Quite Possible

Жилые районы заражённого Манхэттена больше всего были похожи на острова, на землю, которую видит скиталец на тонущем корабле посреди бушующих волн. Но эти районы, куда вирус ещё не успел добраться, одновременно походили и на мираж, какие обычно бывают в пустыне. Это было просто парадоксально, особенно если знать, что происходило за пределами этого чуда, в то время как здесь протекала практически нормальная повседневная жизнь. Машины спокойно ездили по трассам, останавливаясь на красный свет светофора и иногда застревая в пробках. Люди шли по улицам торопливо, но с выпрямленными спинами и не спрятанными лицами. И благодарили судьбу за то, что остались живы, что они находятся здесь и сейчас. Их взгляды с надеждой обращались на военную базу, которая имелась почти в каждом таком кусочке раздираемого города. Бывало так, что два, а то и три района оказывались друг от друга крайне близко, и военных баз было больше. Это внушало простым гражданам хоть какую-то веру в свою безопасность, в безопасность своих близких, давало надежду на то, что этот кошмар скоро кончится. Само собой, что морпехи, сами того не подозревая, не давали этой надежде угаснуть. Некоторые точно знали, за что они борются с вирусом, а некоторые считали, что просто выполняют свой долг по распоряжению умных бывалых дядь, стоящих над ними. Но, так или иначе, все они были готовы защищать эти островки жизни, которая всего каких-нибудь две недели назад била ключом. Все улицы жилых районов денно и нощно были наполовину забиты патрулирующими их военными. А совсем недавно счастливчики, живущие здесь, имели удовольствие наблюдать, как с баз начали вывозить какие-то странные серые установки в виде трёх ужасно толстых коротких труб. Их развезли на каждый второй перекрёсток, их запустили, и оттуда начал распыляться странный розовый газ, пеленой легший на все улицы — «Кроветоксин». Нормальному человеку он — ничего, а вот заражённому… Даже каждый новобранец, прошедший запоздавший инструктаж, знал это. Поэтому один из них, шедший по задымлённой улице, насторожился, увидев своего соратника, идущего впереди. Шёл он как-то странно. Без оружия, ссутулив плечи, словно все несчастья на свете обрушились на него. Подойдя ближе, новобранец отчётливо уловил прерывистое, тяжёлое дыхание, вырывающееся с хрипом. — Эй, — нерешительно обратился к сослуживцу морпех, идя теперь сбоку и стараясь заглянуть ему в лицо. Однако в следующую секунду был несильно, но грубо отпихнут в сторону. — Отвали, — услышал новобранец хриплый голос. — Ты что, заражённый? — подозрительно спросил солдат, незаметно, как ему показалось, переместив палец на спуск. У морпехов было чёткое распоряжение — убивать всех, кто был подвергнут этому дьявольскому вирусу. Даже своих. Однако только новобранец успел вспомнить приказ, как его схватили за плечи, притянули вплотную к чужому телу, зажав рот, и устало прохрипели на ухо: — Какая проницательность… была. Что-то тупое резко впилось в спину, разрывая плоть насквозь и попутно ломая позвоночник. Миг — и вместо двух морпехов остался только один. Никто ничего не успел заметить. Даже ни одна капля крови не успела упасть на измочаленный асфальт. Алекс вздохнул: стало чуть легче, но он знал, что это ненадолго. Совсем ненадолго. А до больницы — ещё добрых три квартала. Пешком, без возможности оторваться и воспарить над землёй или хотя бы рвануть по улице, как чёртов снаряд из пушки. Сверху и снизу — эта розовая дрянь, дико мешающая жить. Сверху и снизу — грёбаная «Чёрная стража», вынюхивающая его с завидным фанатизмом и упорностью. Молот и наковальня. И ему сейчас вряд ли удастся проскочить мимо удара, если что-нибудь пойдёт не так. А времени нет. И силы на исходе. Опухоль прекратила болеть совершенно. Теперь, словно дикий зверь она, наевшись плоти и напившись крови, затаилась, переваривая, вырабатывая смерть, которая совсем скоро потечёт по венам, ударит в мозг, остановит сердце. Газ, которым свободно дышат все вокруг, дерёт горло, забивается в лёгкие, выжигая всё внутри, не даёт делать вдохи и выдохи… Алекс Мерсер вдруг понимает, что ему просто страшно. И уже очень давно. Конвейерная лента обстоятельств довезла его прямиком под пресс, который начал медленно, неотвратимо опускаться. Трусцой, в чужом обличии преодолевая заасфальтированные метры, он пытается убежать из-под него, слезть с дьявольской ленты, открыв, наконец, двери морга и отдаться на волю этого Рэгланда, который сможет… нет, он обязательно сможет вылечить! Опять перекрёсток. И прямо посередине — эти адские распылители. Вокруг выстроился очередной эскорт «Чёрной стражи», готовый порвать всякого, кто покусится на три толстенные короткие трубы, пылящие отравой. У Мерсера, вынужденного медленно проходить мимо, несмотря на жжение в горле и лёгких, несмотря на дьявольскую слабость, зачесались руки от желания раздолбать всё к чёртовой матери. А заодно — угробить всех, находившихся в радиусе ста метров. Но чесались руки до тех пор, пока взгляд не наткнулся на парочку громил, стоящих неподалёку от установки. — А это ещё кто? — не удержался от вопроса Алекс. Они были выше его почти в два раза, шире него почти в два раза и, судя по вальяжным позам, наглости у каждого хватило бы на целых двух Мерсеров. И, что было немаловажным, на них красовалась форма «Чёрной стражи». Оружия в руках не наблюдалось — видимо, большие парни обходились и без него. Но проверять это желания не возникло. — Я видел такого однажды, — тихо заговорил Алькатрас, идя рядом в режиме невидимости. — Их называли «Суперсолдатами» или что-то вроде того. Им ввели какую-то вакцину, производную от вируса, что ли… в общем, страшное дело. Тебе с ними не бодаться. По крайней мере, сейчас. Не ответив, но мысленно соглашаясь с ним, Мерсер прошёл мимо, влившись в уличный поток граждан. С каждым шагом становилось труднее двигаться. С каждым вдохом от лёгких как будто отрезался небольшой кусочек. Боль уже не просто распространилась от лёгких по телу — она жрала его, расчётливо, медленно, беспощадно… И всё же, надо было идти. Надо было, мать твою, молчать и просто идти вперёд… Ноги начинали слабеть: он споткнулся буквально на ровном месте и непременно полетел бы носом в асфальт, если бы мгновенно среагировавшая невидимая рука не схватила за куртку и не дёрнула назад, возвращая равновесие. И почти в тот же момент, словно гром в небе, раздался крик: — Внимание всем ударным группам! Обнаружен «Зевс», повторяю, ОБНАРУЖЕН «ЗЕВС» в районе Верхнего Ист-Сайда! — Нахера ты снял маскировку?! — перебивая этот крик, заорал Алькатрас, в то время как Мерсер в недоумении не мог двинуться с места и рассматривал свои руки. Теперь уже было поздно скрываться, однако он вдруг понял — если даже маскировка отказала, то… Совсем рядом приземлилось что-то большое, сбив Алекса с ног. Перекатившись с тротуара на проезжую часть и врезавшись в чью-то легковуху, он вскочил, чтобы увидеть, как к нему тяжёлой поступью направляется один из этих здоровенных парней, на ходу хрустя пальцами. — Иди сюда, детка, — вызывающе крикнул он через маску. Но прежде, чем Мерсер успел хоть что-либо сделать, здоровенный детина вдруг ни с того ни с сего рухнул на четвереньки и захрипел, как астматик. В следующую секунду Алекс понял, почему: на спине суперсолдата повис Алькатрас, уцепившись за чужие плечи и, судя по всему, вогнав ему нож в глотку. На дорогу струйками полилась кровь, однако, несмотря на это, громила ухитрился схватить морпеха и швырнуть через себя в сторону так, что засвистел воздух. Очнувшись на этом моменте, Мерсер, наконец, сорвался с места, подлетел к здоровяку и, наплевав на боль и слабость, врезал изо всех сил по морде, скрытой чёрной маской. Не дав врагу, отступившему на шаг, прийти в себя, Алекс молниеносно нанёс ещё два удара, даже не чувствуя, как в его тело со всех сторон впиваются пули солдат. Совсем рядом свистнула ракета. Отвлёкшись на это буквально на секунду, Алекс вдруг обнаружил себя в здоровенных ручищах, которые схватили его за руки и за ноги. Чужое колено врезалось в спину, перегибая Мерсера пополам. И в тот момент, когда Алекс, чуть не свихнувшись от боли, подумал, что у него сломан позвоночник, его резко отбросили в сторону. Приземлившись на асфальт и пролежав там буквально долю секунды, он осознал только три вещи: что он ещё жив, что его отчаянно душит ярость, и что этот здоровый сукин, мать его, сын, сдохнет прямо сейчас! Солдат, решивший было, что с «Зевсом» покончено, внезапно был оглушён чередой страшных ударов. Кровь обагрила форму, брызнула на лицо. Со следующей яростной атакой, выполненной в широкую грудь, послышался упоительный хруст, который прозвучал для Мерсера, словно сигнал. Он схватил бойца за горло, нагнул к себе. Большое тело не сопротивлялось, когда в него вонзились чёрные сплетения вируса, забирая себе чужую кровь, плоть, облик и память… Это подействовало, как вагон обезболивающего, и в ту минуту Алекс не думал, что это будет столь же кратковременно, как и все предыдущие моменты без боли. Он выпрямился, огляделся по сторонам и увидел, что Алькатрас времени даром не терял. Раздобыв пушку, он уже успел перестрелять большинство солдат «Чёрной стражи», то исчезая, то появляясь, словно на картинке-переливашке. Надо сматываться, промелькнула уместная мысль. Он рванулся к морпеху в нанокостме, и вовремя: сзади раздался грохот от приземления второго суперсолдата. Нет, второго не потянуть. Когда Алькатраса внезапно схватили за горло и, приподняв над землёй, помчали вперёд, он уже не думал сопротивляться. Он понимал, что тягаться в скорости с Мерсером ему не светит, впрочем, как и в силе. А ещё понимал, что делалось это, чтобы сэкономить время, которое уже ушло в минус. Сверху раздалось монотонное жужжание. Хотя из-за дикой тряски Алькатрас не мог посмотреть в небо, но точно знал, что это — ударники. Он знал, что вот-вот застрекочут пушки, но не знал, что с каждым движением наливается для Алекса Мерсера свинцовой тяжестью. Свернув за поворот, Алекс увидел больницу Святого Павла. И возликовал. Правда, ликования хватило только на то, чтобы тяжело выдохнуть сквозь зубы и, забыв про в который раз начавшую нарастать боль и постараться прибавить ходу. Сквозь розовую дымку большое белое здание казалось полуреальным, пусть и становилось с каждым движением всё ближе и ближе, затмив в сознании всё остальное. Вот, вот она цель, прямо перед тобой, достичь, достичь, всё остальное — похер… Грохот, слепящая вспышка. Боль. Его отрывает от земли в воздух, заставляя выпустить морпеха, переворачивает, как в стиральной машине, волочет по асфальту. И откуда, блядь, возник этот долбанный танк?! Дышать не выходит, зато выходит подняться, принимая с неба пули в своё почти мёртвое тело. Секунда — почти бессознательно оглядеться. Танк — слева, в нескольких десятках метров, танк — справа, только выполз из-за дома. Сверху — шесть (шесть?) вертушек. Тело Алькатраса — мёртвое или живое — за спиной. Надо было что-то делать. И он сделал. И даже не запомнил, что именно. Всё смешалось. Кирпичная стена, смазавшаяся в твёрдую красную вертикаль, свист воздуха, жёсткие бока вертушек, мнущиеся под ударами, вспыхивающие, как факелы, теряющие высоту, как камни. Чьи-то крики, полные страха и отчаяния. Сволочи. Стрёкот оставшихся пушек, который скоро смолк. И снова горящие вертолёты стремятся на землю. Горло прожгло насквозь. В лёгких — язвы. Тело не слушается. Дьявол. Остались танки. Никто не уйдет живым. И он — быть может, тоже. Вверх, вверх и снова вверх, по отвесной поверхности, рывок, ещё раз, ещё! Ага, вот и крыша! Подбежать к краю, оторваться от него в сильном прыжке (как только ноги вынесли?), повиснуть между небом и землёй и… Алькатрас, перевернувшийся с живота на спину, попытался подняться, когда это увидел. Сначала он подумал, что бредит, оцепенев, наблюдая, как Алекс Мерсер режет воздух головой вниз. Впервые в жизни морпех лицезрел что-то подобное. Чуть позже он узнал, что это было успевшее уже стать легендарным «падение пули». Мощная, зрелищная атака, после которой никто не мог остаться целым. Никто. Но в тот момент Алькатас, оправившись от падения и приподнявшись на локте с асфальта, с замершим в ожидании сердцем смотрел, как с небес на землю летел Алекс Мерсер, летел вниз чугунным ядром, стрелой, гирей… И на дюлю секунды вдруг молнией сверкнула показавшаяся жуткой мысль, что, быть может, это его последний полет… В следующее мгновение земля содрогнулась. Казалось, что на улице рванула миниатюрная атомная бомба. Перед тем, как снова прижаться к земле и включить максимум защиты, Алькатрас успел заметить, как летят на гребне взрывной волны оба горящих танка, переворачиваясь, как простые щепки. Уткнувшись лицом в асфальт и очутившись в темноте, он чувствовал, как проходит над ним поток чудовищной энергии и слышал, как грохаются, приземляясь довольно далеко, огромные тяжелые, но уже бесполезные машины. И среди этого хаоса, среди вороха спутанных, неясных до конца чувств в голове крутился один-единственный ясный вопрос: выжил или нет? Выжил или… Всё стихает так же быстро, как и возникает. Грохот смолкает, только вдалеке слышатся крики толпы, бегущей по улице. Алькатрас быстро поднимается с места, оглядывается. Дорога была в полном хаосе: везде валялись железные обломки уничтоженной техники, какие-то детали ещё прощально горели. Мятые машины, трупы людей и солдат «Чёрной стражи» в самых невероятных позах, пятна крови на измочаленном асфальте, покрывшемся трещинами и рытвинами — всё смешалось в кучу между оставшимися целыми высокими кирпичными домами. Розовая дымка по-прежнему стелилась по всему этому разгрому тонким полупрозрачным шлейфом, словно стараясь скрыть от утреннего неба поле боя. Прямо посреди перекрёстка образовалась воронка размером с маленькую летающую тарелку. В душе что-то неприятно кольнуло, когда Алькатрас сорвался с места и подбежал к её краю. В середине, покрытый обломками асфальта и пылью, лежал Алекс Мерсер. Ни крови, ни других повреждений на нём видно не было. Он лежал лицом к небу; мертвенно белый, каким не бывает даже бумага или снег. Лицо было наполовину закрыто капюшоном. Алекс Мерсер лежал, как уже непричастный к этому миру. Как павший. Морпех быстро спустился в воронку, подбежал к телу, склонился над ним. Одна рука приподняла голову, другая резко сдёрнула капюшон, полностью открывая лицо и короткие тёмные волосы. Глаза были закрыты. — Ты не можешь просто так сдохнуть, — сквозь зубы начал бессвязно бормотать Алькатрас, приподняв прототипа за грудки и со всей силы хлестнув «Зевса» по щеке; голова безжизненно мотнулась в сторону. — Мерсер, мать твою, очнись! — рявкнул солдат, тряхнув союзника. – Мы, блядь, добрались, а ты тут трупака корчишь? Без эффекта. Со склона души вдруг дёрнулся и покатился ком какого-то странного отчаяния, грозя вот-вот упасть в пропасть злости и обиды. Закусив губу, Алькатрас, которого чуть не захватили в плен чувства, додумался, наконец, на несколько секунд прижаться к груди Алекса. И отчаяние сменилось облегчением. — Тьфу ты, дьявол… — в сердцах произнёс морпех, перекидывая руку парня себе через шею и, поддерживая за пояс, медленно пошёл с ним, выбравшись из воронки, к больнице. Это было потрясающе. Это было невозможно, но, даже сам не отдавая себе в этом отсчёта, Алькатрас вдруг понял: вы можете сделать с этим человеком всё, что хотите, вы можете топить его в свинце сколько хотите и как хотите, можете загнать его в какой угодно угол и пытаться угробить его всеми известными на земле способами… Только ответ будет единственный и неизменный: хер вам, а не смерть этого человека. Ну и что, что он заражён вирусом, от которого можно бегать по стенам и летать, как грёбаный орёл в небе? На этот вирус есть управа, и довольна серьёзная, Алькатрас сам это видел. И другой бы на месте Алекса Мерсера давно бы сломался, морпех был почти уверен в этом… Ноша стала в несколько раз легче. Чужие ноги уже не волочились по земле, а крепко встали на подошвы ботинок, перейдя на такой же медленный шаг. Послышался кашель и харканье. — Как ты? — коротко осведомился морпех, повернув голову в сторону и, не удержавшись, довольно улыбнулся под маской. — Херово, — поморщившись, просипел Алекс, свободной рукой прикрывая нос и рот краем куртки. — Двигаться больно. — Ничего, терпи. Мы уже пришли. Мы добрались. Алекс поднял голову: то, каким тоном были сказаны эти слова… что-то новое прозвучало в этих простых коротких предложениях, что-то, что он слышал впервые или давно позабыл в этой чёртовой карусели смерти. Что-то необыкновенное, что заставило Мерсера открыть рот и хрипло сказать: — Спасибо. На что Алькатрас, чуть заметно кивнув, только поудобнее перехватил его руку и двинулся дальше. * * * Когда двери в морг распахиваются, впуская в обитель трупов новых посетителей, доктор Рэгланд сначала даже не отрывается от микроскопа, сидя за столом в конце морга. Лишь только удостоверившись, что реакция прошла нормально, полноватый афроамериканец в очках поворачивается на кресле, желая узнать, кто же всё-таки к нему заявился. Увиденное повергло доктора в… лёгкое недоумение: высокий крепкий парень со страшной опухолью на правом плече и какой-то не уступающий ему в габаритах человек в странной чёрной броне, закрывающий всё тело, с грохотом, но быстро передвигают к дверям гигантскую белую камеру для хранения трупов. Рэгланд, который пока ещё не мог подать голоса от удивления, медленно снял очки в чёрной оправе и сложил дужки. Покончив с баррикадой, человек с опухолью тяжёло выдохнул и, прислонившись к ней, сполз на пол и больше не двигался. Второй же, в броне, подошёл к нему и спросил: — Вы доктор Брэдли Рэгланд? — Д-да, — запнувшись, ответил афроамериканец, с опаской и удивлением глядя на пришельца. — А вы кто? И что вам, собственно, нужно в морге? Собеседник поднял руку к красным очкам и откинул их вверх. Перед доктором предстал мужчина лет примерно тридцати пяти с очень серьёзным взглядом чёрных глаз. — Меня зовут Алькатрас, а это, — он повернулся, указав рукой на сидевшего спутника. — Алекс Мерсер, и нам… — Погодите-ка, — вдруг, оживившись, перебил Рэгланд. — Алекс Мерсер? Этой ночью мне звонила некто Дана Мерсер, просила о вакцине против биологического оружия, говорила, что вы зайдёте… — Да! — раздался громкий голос пытающегося встать Алекса; мужчина, назвавшийся Алькатрасом, пошёл к нему помочь. — Рэгланд, я Вас на руках носить буду, только тащите, чёрт подери, её сюда! Вы давали клятву Гиппократа или нет? — Что ты разорался? — проговорил Алькатрас, помогая ему подняться и пройти к ближайшему свободному столу, куда Мерсер, не сопротивляющийся из-за слабости, вскоре был уложен. — Доктор, прошу Вас… он же завтра уже сдохнет, если не поможете! — Вы хоть знаете, о чём просите? — серьёзно осведомился Брэдли, снова водружая очки на нос. — Чтобы изготовить нормальную, качественную вакцину, нужна минимум неделя. У меня было лишь десять часов и… — В жопу, — отрезал Мерсер, поднимая голову. — Вкалывай! А потом, блядь, всё, что угодно! — Заткнись и лежи молча, — бросил ему Алькатрас, и Алекс, к своему собственному удивлению, примолк. — Доктор, извините его за красноречие. Он уже пятый день с этой опухолью таскается, а это кого угодно из себя выведет… — Понимаю, — ответил Рэгланд. — Я знаю, как действует биологическое оружие. Что ж, если вы уверены, сейчас принесу вакцину… — Ну, вот и всё, — тихо сказал Алькатрас Мерсеру, когда доктор вышел в соседнюю комнату. — Чёрт, даже не верится… — Фигня, — вяло возразил Алекс. — Кстати, я тут вспомнил: как же ты всё-таки залез в тот танк, ну, который я угнал? — Просто: я проследил твою траекторию, понял, какую именно машину ты хочешь спереть, в инвизе добежал туда, подождал, пока ты залезешь и сделаешь своё дело, потом тихо последовал за тобой. Всё. — Ясно… — выдохнул Алекс. Его немигающий серьезный взгляд был направлен прямо в черные глаза морпеха, словно хотел загипнотизировать. В этом пристальном взоре светилась какая-то невысказанная мысль, какое-то беспокойное чувство, которую никак нельзя было выразить словами. Алькатрас, молча стоя над ним, заворожено смотрел, смотрел, пока вдруг не понял, что холодные серо-голубые глаза застыли и перестали двигаться, став как будто кукольными. Алькатрас моргнул. Моргнул еще раз. Поднял руку и, насколько бы детским не казался этот жест, помахал ею перед лицом Мерсера, опустил. Осознание случившегося не взорвалось внутри, подобно бомбе, а влилась в сознание холодным спокойным потоком, заставившим лишь глубоко вздохнуть и склонить голову на грудь. Все внутри замерло в осознании своего бессилия, тяжёлым камнем рухнув в тёмную пропасть. Поистине паршивое мгновение. Он видел много смертей. Но такой спокойной, такой несвоевременной и обидной — никогда. — Какого хрена… — только и произнес Алькатрас в воцарившейся тишине морга. — Как это подло… — Что? — подал голос Рэгланд, входя обратно в морг со шприцом в руке. Взглянув в лицо Алькатраса, доктор нахмурился, быстрым шагом подошёл к столу, увидев на нём бездыханное тело. Ничего не сказав, мужчина взял рукав чужой куртки и принялся поднимать, обнажая руку до сгиба локтя. — Боюсь, уже бесполезно, — мрачно произнёс морпех, отступая на шаг. — Он уже… того. — Чушь, — спокойно отрезал Рэгланд, ещё раз оглядев Мерсера и готовясь всадить в него иголку. — Судя по всему, Ваш друг заражён «Чёрным светом»; мы знаем о «Чёрном свете» мало, но одно мы можем сказать точно: даже тараканы и тихоходки не столь живучи, как он. Вы рано отчаялись, Алькатрас. Сказав это, доктор ввёл иглу под кожу и выжал туда весь шприц, откуда начала перетекать в вену прозрачная жидкость. Морпех, не отрываясь и не отдавая себе отсчёта, следил за тем, как доктор вынимает иголку, как за каким-то священным действием, вслед за коем должно произойти чудо. В эту секунду Алекс Мерсер, очнувшись и глотнув воздуха переставшим болеть горлом, почувствовал, как по его венам вдруг быстро полилось что-то восхитительно прохладное. Щекоча изнутри, оно быстро добралось до измученного плеча и осело там тяжёлой, но безумно приятной каплей льда. — Да ты, сукин сын, над всеми уже поиздевался, — раздался знакомый недовольный голос; над ним склонилось лицо Алькатраса. — Секунду назад я уже всерьёз решил, что ты копыта откинул! — Не дождёшься, труп ходячий, — сказал Алекс, почти блаженно улыбаясь: холодная капля начала рассасываться, и её ледяные струйки побежали от спины по всему организму, забирая боль, возвращая силы, отчего кожа покрылась мурашками. Ощущение было фантастическим; пролежав ещё полминуты и прислушиваясь к уже угасающим ощущениям, Мерсер почувствовал себя полностью здоровым. Совсем как раньше. — Док, я Ваш должник, — произнёс Алекс, легко поднимаясь и соскакивая на землю. Твою мать, какой кайф выпрямиться и расправить плечи! Какой кайф — не ощущать боли! И как потрясающе, когда тело движется легко и послушно! Он поднял руки, проверяя способность к перестройке — пальцы послушно превратились в десять до безумия острых лезвий. — Херасе маникюр, — свистнул Алькатрас, наблюдая за действиями парня. Алекс перевёл взгляд с когтей, которые вроде даже стали длиннее и тоньше, на морпеха. Лицо его медленно посерьёзнело. Он сдвинулся с места, направившись прямо к солдату, словно прикидывая, что ему делать; Алькатрас с любопытством и некоторым непониманием наблюдал за ним. В следующее мгновение когти неуловимо просвистели в воздухе, так, что ошеломлённый морпех ощутил ветер от этого стремительного движения. Внезапный удар был сильным настолько, что солдат не удержался на ногах и рухнул на четвереньки. Одна щека оказалась полностью разорвана, от уголка рта и почти до самого уха; на пол тонкими струйками полилась кровь. — Я держу обещания, — послышался сверху спокойный голос Алекса. — Ссс… Ругательство застряло у Алькатраса в глотке: с его организмом явно начало что-то происходить. Что-то неестественное. Разорванная щека вдруг начала дьявольски быстро зарастать, и через секунду от травмы не осталось и следа. Закончив с раной, это «что-то» поползло дальше, вызывая стада мурашек и неконтролируемые судороги. Алькатрасу стало страшно. Ничего не видя вокруг себя, он был просто вынужден лечь на спину, ожидая, что же будет с ним дальше…  — Ошибка: генетический код не опознан! — раздался низкий механический голос костюма. Через секунду морпех ощутил, как срастаются давно переломанные позвонки и рёбра. Лёгкие словно стали вместительнее и заработали на полную мощность, позволяя захватить больше кислорода, который помог прийти в себя. — Анализ чужеродных тканей невозможен, — продолжал костюм. — Нарушение протокола безопасности: сто процентов. Отказ от функции симбиоза. Начинаю процесс отвержения. Что-то громко щёлкнуло. Потом ещё раз. Звук доносился из груди. Серия щелчков пробежала от груди по прессу, потом перекинулась на руки и на ноги. И костюм распахнулся, как футляр, неожиданно выталкивая своего давнего хозяина в новый мир. Оказавшись на полу, Алькатрас откатился немного в сторону, сел, тяжело дыша. Тело успокоилось, начало подчиняться; его наполнила странная, гелиевая лёгкость, словно он был рыцарем, вернувшимся с боя и скинувшим с себя многокилограммовые доспехи. Морпех опустил взгляд на свои руки: спустя почти бесконечное время он видел их впервые. Крупные, костистые, с большим количеством мелких шрамов… Он потёр их друг о друга. Кожа была сухая и чуть шершавая. Алькатрас оглядел своё тело: странно, но оно до сих пор было в той самой военной форме морского пехотинца… Вдруг он ясно осознал одну, казавшуюся такой невероятной, вещь: он отделался от протеза. Да, пусть он и лишился ряда преимуществ, которые давал ему костюм, но те ощущения, которые он сейчас испытывал, были гораздо, гораздо, гораздо круче… Сейчас он был полностью здоров. Он мог чувствовать холод пола, мог дышать полной грудью, коснуться своего тела, видеть его… понять, скольких мелочей ему не хватало… Он был полноценным. Реабилитированным. Живым. — Ты… заразил меня? — тихо спросил Алькатрас, поднимаясь на ноги (у него хрустят все кости: непередаваемое ощущение). В его глазах Алекс Мерсер видит такую бурю чувств, что на миг теряется. — Да, — просто отвечает Алекс. — Теперь ты такой же, как я. Теперь ты… Его прерывает телефонный звонок, звук настолько неожиданный, что Мерсер и Алькатрас оба вздрагивают, поворачивая головы в сторону. Доктор Рэгланд, молча наблюдавший несколько последних минут за всем происходящем, с удивлённым выражением лица достал мобильник из нагрудного кармана. — Алло? — сказал он, прикладывая трубку к уху. Пару секунд царила полная тишина. — Это тебя, — сказал Рэгланд, протягивая ему телефон. Алекс, ещё более удивлённый и озадаченный, чем все присутствующие, подошёл доктору и осторожно взял трубку, будто это была подожжённая шашка динамита. — Кто это? — Я знал, что ты пойдёшь именно к Рэгланду, Мерсер, — раздался оттуда смутно знакомый голос. — Слушай внимательно: буквально несколько часов назад было принято решение об атомной бомбардировке Манхэттана. Генерал Питер Рэнделл перебрался на авианосец «Рейган» и развернул там новый штаб командования «Чёрной стражи». Ему наплевать на «Кроветоксин», он хочет покончить с проблемой раз и навсегда, без всех биологических заморочек. Единственный шанс пробраться на «Рейган» и обезвредить бомбу — полковник Таггарт. Найди его и поглоти, после чего отправляйся на побережье Сохо, на пирс рядом со зданием «United Montary Corporation». Там ты получишь ответы на все свои вопросы, которые, несомненно, у тебя имеются. В твоём распоряжении восемь часов. Не успеешь — точно не выберешься живым… и кстати: генерал Рэнделл просил передать Алькатрасу, если он ещё жив, что очень им недоволен. Конец связи. В трубке раздались гудки. Алекс Мерсер медленно нажал отбой, и так же медленно повернул голову к Алькатрасу. Серо-голубые глаза были широко распахнуты. — Твою ма-а-ать… — шёпотом протянул он. — Восемь часов… — Да что случилось? — с неподдельным интересом спросил морпех, переводя взгляд то на Алекса, то на мобильник в его руке. — На остров скинут бомбу. И у нас всего восемь часов, чтобы это предотвратить. — Отчего-то меня это не удивляет, — произнёс морпех. — Этого следовало ожидать. Чёрт, полтора миллиона человек — одним махом… твари. — Если не будем стоять здесь, как придурки, и тупить, то есть шанс, что этого не произойдет, — решительно сказал Алекс; уже переосмыслив информацию и взвесив шансы на успех, он был готов действовать. Твёрдой походкой он подошёл к баррикаде, сделанной на всякий случай, он начал её отодвигать. — И у тебя уже есть план, как всё это провернуть? — спросил Алькатрас, подходя, чтобы помочь ему. Под их общими усилиями камера для хранения трупов отъехала в сторону, словно обыкновенный стул на колёсиках. — У меня всегда есть план, — ответил Алекс, глядя через плечо на союзника. — Надеюсь, ты со мной?