***
В замке Ричмонд разразился скандал. Герцог хотел выдать сына замуж, но тот категорически был против. — Сын, уже прошло больше четырёх лет с момента пропажи Кристофа. Может хватит грезить о нём? — Нет, отец, нет! Я знаю, я чувствую, что он жив! Я люблю только Криса, и не полюблю никого другого! — кричал в сердцах Нолан. Да, уже минуло почти пять лет, но омегу не покидала надежда. Он знает, что его возлюбленный жив, он его найдёт. С пропажи Ариаса же уже прошло два года. Как же Ричмонд жалел, что не поплыл с другом! Но дела семьи заставили его вернуться домой. Ариас очень любил море, постоянно рассказывая о нём. И плавал друг очень хорошо, будто рыба в воде. Не мог он утонуть, вот не мог и всё! Не поверил Нолан и в историю, рассказанную его мужем. Ни на секунду! А когда узнал, что Лесли — истинный Мэтью, к тому же живёт с ним как любовник, но на правах хозяина, так и вовсе уверился в своей правоте. Ему никогда не нравился Ношелд с его гнилой натурой. Вот и в этой истории не обошлось без грязных рук омеги, Нолан это нутром чувствовал. Часто приходил на берег озера, далеко от дома конечно, но не суть. Он вглядывался в синеву и разговаривал с другом, не сомневаясь, что тот услышит. — Где же ты, Ариас? Я так скучаю! Возвращайся скорее… Сидел на берегу и рассказывал новости из мира: про знакомых, про слухи, про себя, про Мэтью и Лесли… Становясь, казалось, ближе к другу, чувствуя его, расслабляясь. А однажды…***
Ариас всё больше учился управлять энергией воды, её стихией. Ему минуло уже десять по новому летоисчислению. И всё отчётливей юнец слышал голос, в котором со временем узнал Нолана. Сначала какие-то обрывки, слова, фразы, тоска в голосе друга разрывала сердце. Он поведал обо всём, безумно скучал по другу, ждал его и просил вернуться. Ариас поначалу терялся, но со временем научился ловить вибрации именно Нолана. Вода, где бы не находилась, хоть на миллионы миль, всегда доносила обращённые к нему слова. Более шести лет Ариас обучался создавать потоки и узоры на воде. Родители удивлялись, ведь парень был так мал. А то, что внутри живёт душа взрослого, никто не знал. Это и придавало сил и выдержки Ариасу. Однажды, когда Нолан плакал горькими слезами, сетуя на свою жизнь, что отец заставляет выйти замуж, Ариас решился. Он создал из воды узор его любимого цветка, о котором Нолан знал. Сидя на берегу, смотря вдаль, зовя друга, Нолан встрепенулся. На его глазах из водной глади поднялась волна, образуя очертания цветка. — Лотос? — прошептал Нолан. — Это же любимый цветок Ариаса! Образ рос на глазах, раздаваясь вширь. От него отделиласа небольшая масса, образуя очертания ладони, и коснулась щеки омеги. Нолан прикрыл глаза и ощутил огромную нежность и любовь. — Ариас, это ведь ты? Правда? Ты жив! Я верил, я знал! Вода распалась на сотни капель, но ощущение чего-то родного осталось. — Где ты? Когда вернёшься? Мне так тебя не хватает! И омега зашёл в воду, повинуясь порыву. Она обволокла его тело, заползла в душу, окутывая, даря тепло и объятия, так похожие на Ариаса. Всё закончилось слишком быстро. Ариас из последних сил держался, но его маленький сюрприз забрал слишком много силы. Юноша закрыл глаза и провалялся без сознания почти трое суток. Нолан же, ослеплённый надеждой, точно решил ждать и найти друга.***
Лесли постоянно срывался: на слугах, на Мэтью, на всём и всех. Его безумно не устраивало положение любовника. Мэтью на деле оказался мямлей. У пары постоянно случались скандалы и ругань. Отец истинного всегда торчал рядом, пиля сына за неосмотрительность и недальновидность. Голанд подливал масла в огонь, смеясь и презирая брата. Ношелд находился в состоянии вечного недовольства. О детях мысли не было, не хватало ещё родить бастарда! Ведь вне брака, ребёнок не имел бы ничего! Так и текли будни, год за годом, в ссорах, скандалах, презрении и недовольстве. Мэтью устал. Кто бы знал как! Со всех сторон на него нападали, не мог альфа вздохнуть свободно, ещё и страх от разоблачения случившегося на корабле, не покидал мужчину. Он стал дёрганным, взвинченным, испуганным. Вроде и альфа, глава, а на деле же цепной пёс, просто небольшая преграда на пути барона Нетье. — Лучше бы Ариас был жив, — в сердцах думал Мэтью. — Так было бы проще. Он был действительно хорошим человеком.