**
Тэбэк — маленький городишко у подножья горы с небольшой численностью населения, которая с каждым годом становится всё меньше. Город, что никогда не выделялся ни своими гражданами, ни событиями, которые происходят в нём. И как бы местным жителям не хотелось возгордиться развивающейся отраслью туризма и разного рода фестивалями, в Тэбэк сунется лишь человек, который повидал уже всё на своём пути и желает остепениться, занимаясь какой-нибудь скучной работой по типу тур-гидство для детей и стариков из центра страны. Так считает Чимин, которого босс сегодня нарядил в костюм чёрного кота с тяжеленной головой и из дешёвого искусственного меха, вызывающего жуткий зуд. Парень, без того ненавидящий свою работу, в очередной раз жалеет о том, что Иисус при рождении не задушил его пуповиной матери, и стоит напротив торгового центра, который грешно так называть. Но в их городе он единственный, а значит, не встретить знакомых просто невозможно. — Юнги, смотри-смотри, Чимин в трауре, — ржёт Хосок, проходящий мимо с парнем, который лишь мрачно бормочет в ответ, что ему плевать. Юнги не для этого звал друга в центр, чтобы отвлекаться на всяких аниматоров. — Иди нахуй, Хосок. Вот даже не иди, а проваливай туда восвояси, — мрачно отвечает Чимин, сразу же жалея о том, что решил сделать перерыв и снять эту чёртову голову. Без неё, оказывается, ещё более унизительно, чем с ней. — Ну что ты, котя, не дуйся, — громко ржёт Хосок, пытаясь сделать селфи с недовольной миной Чимина, и толкает Юнги в плечо, чтобы тот шевельнулся и сфоткал их. — Чувак, ну подсоби. — Слушай, ты заебал. Я должен успеть купить наушники, пока не начался урок, — безразлично произносит тот и, игнорируя попытки Хосока остановить его, направляется ко входу в торговый центр. — В смысле успеть? Урок уже скоро начинается? — паникует Чимин, пытаясь посмотреть на наручные часы, но забывает о том, что у него сейчас вместо головы огромный шар весом почти в тонну, по его меркам, и чуть было не падает при попытке опустить её. — Колм даун, биач, — отвечает Хосок, хлопая его по плечу, чтобы расслабить. — До начала урока ещё два часа. Просто для Юнги выбор наушников — жизненно важный процесс, как если бы ты выбирал себе анальные шарики: необходимо тщательно прощупать, опробовать каждый вариант, чтобы в нужный момент кайфануть, — подмигивает он, не замечая того, как под костюмом Чимин тихо чертыхается на старшего, в очередной раз проклиная Иисуса за то, что в их городе живёт такой имбецил, как Хосок. — Не выбираю я… анальные шарики, — невнятно произносит в ответ Чимин, глотая стекающий по лицу пот от мыслей об анальных шариках. У них в городе даже секс-шопа нет, поэтому приходится покупать такие вещи онлайн. А тут уже как повезёт. Если, конечно, тётки на почте не захотят полюбопытствовать и раскрыть посылку. Вот тогда уже повезёт им, ведь будет что пообсуждать следующие несколько недель. — Да-да, как скажете, господин Кят ин бляк. Это вообще кот или дитя любви Намджуна и грязевой лужи? — всё не успокаивается Хосок, так как издеваться над Чимином интереснее, чем смотреть на то, как Юнги ментально дрочит на музыку. — Когда-нибудь ты ответишь за свои тупые шуточки, — усмехается Чимин и не торопится предупреждать парня о том, кто только что, проходя мимо, остановился у него за спиной. — Что ещё скажешь насчёт учителя? Телл ми мор, — хихикает Чимин, забыв, что его пятиминутный брейк длится уже почти двадцать минут. — О, Намджун так любит трахать мозги, что у него в компьютере должна быть папка под названием «Любимое порно» со всякими видео, где врачи делают операции на головном мозге, — смеётся Хосок, словно выдал гениальную шутку, и Чимин больше забавляется красневшим лицом учителя. — А ещё он… — А ещё я заставлю тебя написать целое эссе об этом на английском, как минимум на тысячу слов, иначе не допущу тебя до проверочного экзамена, — заканчивает за него Намджун, скрестивший руки на груди, и ухмыляется, когда Хосок медленно поворачивается к нему лицо. — Но, тичер… — Хуичер, — прерывает тот и идёт дальше в сторону остановки. Все знают, как мистер Ким их терпеть не может, а значит сделает всё, чтобы превратить жизнь своих учеников в ад. — Ты почему не сказал, что он сзади, дерьма кусок? — толкает Чимина в плечо Хосок, отчего парень медленно падает всем телом назад. Появившийся за его спиной Юнги пытается его подхватить, не думая о том, что всегда был последним по успеваемости в физкультуре, и удачно припечатывается спиной на бетонный асфальт с чёрным котом на груди, который тяжёлым грузом придавливает его своим костюмом, больно ударяя твёрдым затылком его по носу. — Карма из э бич, — шепчет себе под нос Хосок, хитро улыбаясь, и не торопится помогать другу, который не мог никак выйти из-под ёрзавшего на нём кота. — Ай лав карма, — говорит он и, заметив проходящую мимо Вонён, напрочь игнорирует ноющего от боли на асфальте Юнги и расслабленно следует за ней. Тэбэк — город, в котором любые амбиции разрушает в пух и прах суровая реальность. А реальность была такова — Юнги, не найдя в самом большом магазине музыкальной электроники наушники хоть какого-либо известного ему бренда и даже не пожелав удостаивать своим вниманием имеющийся в наличии скудный ассортимент, торопливо вышел из торгового центра, чтобы уделить другу время, потому что они из-за этого траура толком не могут повеселиться, так как единственный ночной клуб неделю, как закрыли. И в итоге получает помятый нос, боль в затылке, тупого первокурсника, который не может поднять свой тяжёлый зад с него, и ржущую толпу, половину из которых он знает самолично.**
Громкое хлюпанье жвачкой раздражает школьника, и он отсчитывает разы, сколько Чонгук чавкнул, чтобы на тридцатый раз уже треснуть его по лицу словарём. Он останавливается на двадцать девятом, словно поняв, что момент его смерти близок, и, глупо уставившись на Тэхёна, улыбается ему. Тот вопросительно вскидывает бровь, мол, чего надо, и, заметив появившегося на пороге Ёнджуна, повторяет его эмоцию. Тэхён толкает Сокджина локтем, напрочь стирая возрастные границы между ними, и показывает взглядом на вошедшего одноклассника. Его не было ни в школе, ни на курсах, ни где-либо в городе, и пока остальные думали о том, что Ёнджун держит траур по своему лучшему другу, в кабинете курсов шли активные дебаты о том, за что он мог убить своего парня, а затем податься в бега. — Это не он, — вмешивается Алекса, заметившая улыбку, озарившую лицо Тэхёна, и даёт ему щелбан по лбу, просто потому что имеет право, да и любит она это дело. Плюс ко всему у неё немного упало настроение, ведь в телеграм-чате в анонимном опросе о том, кто мог убить Бомгю, сегодня появилось её имя. Имя Алекс Шнайдермен за каких-то два часа поднялось на первое место результатов опроса. Это злило, что будь у неё нож, она с удовольствием пырнула бы того, кому первым пришло в голову выдвинуть её кандидатуру. — Не он, потому что это ты? — хихикает Юджин, заметившая недовольство на лице ассистентки учителя, и встаёт рядом, прижимаясь копчиком к парте. Другие ребята быстро подхватывают её шутку, тихо рассмеявшись, и Алекса растерянно смотрит на неё, с обидой кусая губы. В этом городе, наверно, она единственная, кто не родился в Тэбэке, и надо признать, никто лично не сделал бы выбор переехать сюда по собственной воле. — Ну ребят, какая из неё убийца. Она нож в чулках что ли прятать будет? — вмешивается Сокджин, ощущая ответственность, ведь он был старше всех, хоть и ему порядком было плевать и на Алексу, и на убитого. Все его мысли сегодня были заняты очередным отказом от модельного агентства. — Старшая сестра Тэхёна как-то прячет же нож для самозащиты от настойчивых клиентов, — усмехается Юджин, немало наслушавшаяся о том, чем та занимается, хоть и никто пока прямым текстом не смог назвать Ким Хёнсо проституткой. — А сейчас встань и повтори это мне в лицо, дура, — сердито рычит Тэхён, вскакивая на ноги, отчего стул звучно падает спинкой на пол. Он так же немало слышал об этом. Что плохо, в их городе слухи редко оказывались слухами, и такая правда слишком больно изъедала его гордость. — Я опоздал? — В кабинет вбегает Субин, дыша словно астматик на последней стадии жизни своих лёгких, и падает на колени, когда видит, что учителя ещё нет. — Ты определённо опоздал, когда при рождении раздавали мозги, — отвечает ему спокойно входящая следом Соён и больно пинает его ногой, чтобы сдвинулся с дороги. — Это точно она, — шепчет Юджин, стараясь не смотреть на вечно чем-то недовольное лицо девушки, и глотает слюну, когда взгляд Соён случайно её касается. Юна, сидевшая рядом, согласно кивает подруге так, чтобы Соён этого не заметила. — Стопудово. Она ж в тот раз с Бомгю поссорилась, когда он пытался у неё списать во время диктанта, — подхватывает её теорию Чонгук и, оживлённый новым подозреваемым, надувает большой жвачный пузырь. — Кажись, Соён услышала тебя, Юджин. Ты следующая, — злорадно смеётся он и лопает пузырь, который мерзко липнет ему на губы и подбородок. — Я надеюсь, следующим будешь ты, — говорит Тэхён, желая затолкать ему жвачку глубоко в глотку, чтобы Соён не марала руки. — Вы идиоты или так красиво притворяетесь? — внезапно спрашивает Ёнджун, громко стукнув ладонью по парте. В этот момент в кабинет заходит Хосок и ощутив, что назревает очередная драма, радостно потирает холодные ладони. — Он про тебя, — тихо говорит стоявший рядом Юнги и хотел бы усмехнуться, но любое движение отдавало болью в носу. — Вы на полном серьёзе обсуждаете то, кто убил Бомгю? Совсем с ума сошли? — кричит Ёнджун, сжимая дрожавшие пальцы в кулак, и глаза уже наполняются очередной волной слёз, которые всё никак не заканчивались. — С чего вы, дебилы, вообще решили, что его убили? Он умер от дифтерии! — Мы что, в девятнадцатом веке что ли. Кто в наше время от этого умирает, — надсмехается Вонён, которая до этого молча сидела и повторяла сегодняшнюю тему. Громкий визг Ёнджуна начал ей мешать, и хотелось заткнуть его. — Почти 50% заболевших! — раздражённо отвечает Ёнджун, которому так же мало верится в то, что ему сказали родители. Но он всячески отказывается признавать то, что его парня могли убить, ведь Бомгю никому ничего не сделал. Да и никто не знал про их отношения, как ему казалось. — А это не заразно? — спрашивает Хосок и демонстративно попшикал на парня санитайзером, который всегда стоит на парте Чонгука. — Идёт! — протяжно предупреждает всех врывающийся в кабинет Чимин, еле успевая сделать шаг перед тем, как учитель заходит за ним. Когда дверь закроется, уже никто не посмеет её открыть. — Юнги, слушай, я… — бормочет он, чуть не столкнувшись вновь с парнем, и виновато смотрит на его чуть посиневший нос, подмечая про себя, это его ничуть не уродует. — Шатап, плиз, — прерывает его тот и сердито садится за свою парту. На сегодня лимит английского он уже исчерпал и планирует провести остаток вечера, чуть вздремнув на локте. — Так, все сели. Алекса, почему ты не следишь за тем, чтобы они уже сидели на местах, когда я захожу? — недовольствует Намджун, подзывая к себе свою ассистентку, и думает о том, что от неё, как от помощницы, ноль толка, если она болтает с учениками, как с друзьями, и может учить их только ругаться матом по-английски. — Они же не дети, мистер Ким, — отвечает она, ведь ненавидит, когда он делает при всех ей замечание. — Они? — переспрашивает Намджун и показывает взглядом на то, как Ёнджун спорит с Вонён на тему болезней, Тэхён пытается вытащить изо рта Чонгука жвачку, Хосок говорит пошлости Чэвон, Чимин о чём-то умоляет Юнги, потирая в извиняющей позе ладони, пока тот, надев наушники, делает вид, что спит с открытыми глазами, Юна шушукается с Юджин, поглядывая на Соён, вырезающей на столе что-то ножиком, хотя Намджун не раз ругал её за то, чтобы не портила имущество учебного центра. Всё это дополняет Сокджин, тихо любующийся собою в маленьком зеркальце и репетирующий позы для фотосессий, на которые его никак не позовут, и Субин, словно послушный щеночек смотрящий на Алексу и моргающий в ожидании команды. — Oh, I hate you all! –кричит он, наконец, привлекая внимания учеников к себе. В кабинете сразу виснет тишина, и уже через несколько минут имя Ким Намджуна поднимается на второе место в списке подозреваемых.