And though I’m paper skin, I’m gonna love you, I’m gonna love you now...
В мире есть магия. И это не метафорическая вера в Зубную Фею, Санта-Клауса и чудеса, - это научно, фактически доказанный факт. В мире есть магия, она течет и просачивается сквозь него. Она в земле, воздухе и морских течениях. Если вы родились с правильной кровью, или ДНК, или еще с чем-то (в чем ученые пока не уверены), то вы сможете это почувствовать. Магия будет проходить через тебя. Вы услышите, как она гудит в глубине вашего сознания, жужжит прямо под вашей кожей, соединяя вас со всем остальным. Иногда ваше тело и кости будут казаться слишком маленькими для всей этой силы. Потому что магия могущественна, и у всех она выглядит по-разному, так говорится в книгах. Конечно, есть стандартные заклинания и практики - те, которые технически любой может выучить из правильной книги или набора рун, даже если у вас недостаточно чистой силы, чтобы применить их на практике. Но глубже этого, вплетенная в саму ткань вашего существа, есть способность, с которой вы родились и которую нельзя скопировать. Возможно, вы сможете общаться с мертвыми, или видеть сны о будущем, или разговаривать с животными… Или, если вы Чон Чонгук, то вы чувствуете эмоции окружающих вас людей - иногда так четко, как будто они ваши собственные. Гнев, страх, печаль, надежда, радость, любовь - все это давит на вас, наполняет ваши легкие и грудь, пока вы не переполнитесь. Когда он был ребенком, Чонгук наслаждался этим. Мир казался таким большим, и он был так связан со всем в нем. Со своими родителями, братом, школьными друзьями, даже с незнакомыми людьми, проходящими мимо на улице. Иногда, если он прикасался к ним, он мог даже слышать мысли, проносящиеся в их головах: список продуктов, который его мать пыталась не забыть, ноты песни, которую напевал его отец, победный крик, когда его друг получил пятерку за задание. Столкновение с бабушкой в магазине показало ее волнение от того, что она впервые за несколько месяцев увидела своих внуков. Тем временем важный мужчина в костюме рядом с ней пытался написать сообщение своей жене, объясняя, что он опоздает на ужин. Снова. Это заставляло Чонгука чувствовать себя таким живым, получая эти удивительные проблески в мирах других людей. Но магия могущественна, а могущественных вещей часто боятся. Даже самые близкие вам люди, которые должны понимать, но не понимают. Не могут. И никогда не смогут.*:.｡. .｡.:*･゜ﾟ･*☆
То, что Чон Чонгук любит в Нью-Йорке: • Его суровость, так отличающаяся от сверкающих просторов Сеула. Восемь миллионов человек со всех уголков земного шара навалились друг на друга, пытаясь заработать на жизнь. • Тот факт, что, если вы встанете посреди Канал-стрит в Нижнем Ист-Сайде, Чайнатаун будет справа от вас, а Маленькая Италия - слева. • Его квартира-студия рядом с кампусом крошечная, но все же больше, чем чулан, который он снимал в Сеуле. • Он слышит по крайней мере двадцать пять разных языков, если проходит где-либо больше трех кварталов. • Hodge-Podge архитектура, все сшито вместе без особого единства. Сверкающие небоскребы и шикарные отели рядом с низкосортными ресторанами и старинными многоквартирными домами. • Свет на полу Центрального вокзала Гранд ранним утром. • Насколько хорошо Центральный парк изолирует вас от городской суеты и шума, заставляя чувствовать себя так, словно вы действительно идете пешком по лесу. • Грохот ночного метро, убаюкивающий его на обратном пути в свою квартиру - только он в пустом вагоне, мчащемся по городу. • Он достаточно далеко от своих родителей, чтобы они больше не могли постоянно проверять его. И то, что он ненавидит: • Одиночество, которое преследовало его с самого Сеула и до сих пор гремит в его костях. Тяжким грузом ложится на его плечи в тишине его студии по ночам и когда он в одиночестве прогуливается по кампусу - не в состоянии найти способ связаться с кем-либо. • Ист-Ривер не является адекватной заменой моря в Пусане. • Английский - самый нелепый язык, когда-либо изобретенный, и даже после почти года постоянного общения на нем он все равно ежедневно спотыкается. • Пронизывающий холод, который по какой-то причине начинается уже в конце сентября, впиваясь в его кожу сквозь слои одежды, когда он, пошатываясь, поднимается по ступенькам метро на улицу, хотя это облегчает ношение перчаток - никаких странных взглядов, которые он всегда получает летом. • Бизнес-курс, который он в настоящее время проваливает, несмотря на обещание своей семье, что Нью-Йоркский университет подойдет ему лучше, чем Сеульский национальный. Он все еще не может думать о тесте, который лежит в его рюкзаке, исписанный красными чернилами так, что кажется, будто он кровоточит. Сейчас три часа дня, вторник, и он только что провалил свой второй важный тест в семестре. Сегодня вечером ему придется пойти домой и рассказать об этом своим родителям - пережить их разочарование, их беспокойство, их вопросы. Неужели город слишком велик для тебя? Ты снова отвлекаешься? Я думал, у тебя все под контролем, Чонгук. Но. Он старается. Он клянется, что старается. Он носит перчатки и осторожен, осторожен, осторожен, чтобы ни к кому не прикоснуться, и он так крепко запер свою магию - запер коробку в глубине своего сознания, - что теперь почти не получает впечатлений. Конечно, такое ощущение, что он все время не может дышать. Или как будто в нем есть дыра, чего-то жизненно важного не хватает, но он понимает. Его “дар” навязчив, нежелателен и опасен, и ему нужно держать его в узде. Ради себя и всех остальных. Но тот факт, что он провалил второе испытание, не имеет к этому никакого отношения, а все из-за того, как сильно он ненавидит бизнес. Он недостаточно умен для этого или достаточно агрессивен для этого, и большинство его занятий настолько скучны, что ему хочется кричать. Есть так много других вещей, которые он любит - танцы, музыка, искусство, фотография, видеопроизводство, - но, по словам его родителей, ни одно из них не ведет к практической карьере, и поэтому это пустая трата времени и денег. И он не сможет сам оплачивать обучение и арендную плату, если родители откажут ему, так что спустя два года и два университета он все еще борется за то, чтобы пройти бизнес-курс. В любом случае, все это может оказаться спорным вопросом, если он провалится. Он натягивает шарф повыше, прикрывая нос, и засовывает руки в карманы. Он понятия не имеет, куда идет, даже не уверен, на какой остановке он вышел из метро или в каком районе он сейчас находится. Где-то на юге, недалеко от реки. Может быть, Ист-Виллидж? На самом деле это не имеет значения. Его текущие цели: а) как можно дольше избегать возвращения домой и б) не плакать посреди улицы. Вторая цель быстро ускользает из досягаемости, поскольку он чувствует, что его глаза горят, а зрение затуманивается. Дерьмо. Он наклоняет голову, сворачивает в боковую улочку. Определенно Ист-Виллидж. Он узнает красочные магазины, граффити на кирпичных стенах, запахи, доносящиеся из различных азиатских ресторанов, разбросанных вокруг. Ему всегда здесь нравилось, хотя иногда кажется, что здесь слишком много студентов из его университета. Иногда он приходит порисовать или сфотографировать старые, увитые плющом таунхаусы, и неудивительно, что ноги сами понесли его в этот район без помощи мозга. Он делает глубокий вдох и вытирает глаза, из которых все еще текут слезы. Сейчас 3:30 пополудни вторника, и он плачет посреди улицы. Здорово. Фантастически. Он любит свою жизнь. Ему также удалось свернуть на улицу, которую он никогда раньше не исследовал. Здесь тише, чем на некоторых главных улицах с их барами, клубами и ресторанами - почти безлюдно, старые здания увиты плющом. Он вроде как хочет сесть на обочину и собраться с мыслями, но это может быть более неловко, чем просто принять свою судьбу и вернуться в студию, чтобы спокойно пережить свой срыв. Хорошо, он может вернуться домой. Пара остановок на метро, десять минут ходьбы, а потом у него будет несколько часов, прежде чем ему придется позвонить родителям. Достаточно времени, чтобы поплакать, посидеть у телевизора и, может быть, потренироваться, чтобы перестать барахтаться. Он почти дошел до конца улицы, когда почувствовал это: резкий толчок в груди, угол, который он так старался игнорировать. Он поворачивает голову и видит, что на другой стороне улицы находится магазин. Растения и книги, видимые через передние окна, несколько каменных ступенек, ведущих к утопленной двери, никакого навеса, но большая вывеска: The Magic shop, написанная загнутыми буквами. Под ним: Зачарованные Предметы, Артефакты и многое другое. Он не должен. Он знает, что не должен этого делать. Он видел несколько подобных мест в городе, и ему всегда удавалось избегать их - он быстро проходил мимо них с опущенной головой, пока тяга не исчезала, и он снова был пуст. Но прямо сейчас он устал и все еще наполовину плачет, и там так … тепло. Волшебный воздух вокруг магазина теплый, несмотря на осеннюю прохладу, и манящий, и следующее, что Чонгук осознает, он поднимается по ступенькам и толкает дверь. Тепло усиливается, захлестывает его, как поток, и он останавливается прямо внутри, пытаясь впитать его внезапно ослабевшими коленями. Магазин больше, чем он ожидал, он простирается намного дальше того, что он может видеть. Левая стена заполнена книгами всех форм и размеров - некоторые выглядят старше времени и вот-вот развалятся, а некоторые свежие и современные. Правая стена заставлена бутылками и банками - большинство из них, кажется, полны сушеных трав, растений и специй, но он также замечает несколько жидких зелий в дальнем конце. На витринах в центре комнаты выставлены различные артефакты и зачарованные предметы (как и обещала вывеска). Секция целебных кристаллов, несколько замысловатых колод таро и десятки других предметов, которые он не может идентифицировать со своими очень ограниченными магическими знаниями. С потолка свисают растения, уютно устроившиеся на полках, и все это место просто кажется… Ему вроде как снова хочется плакать, но совсем по другой причине. Сзади раздаются приближающиеся шаги, и он ожидает, что появится кто-то сморщенный и пожилой, а не парень его возраста в пушистом свитере, с платиновыми светлыми волосами и широкой, яркой улыбкой. — Привет! — говорит он по-английски с легким акцентом. — Добро пожаловать в Волшебный магазин. Могу я вам чем-нибудь помочь? Он маленький, и Чонгук не уверен, существуют ли пикси на самом деле, но он воображает, что если бы они были, они были бы очень похожи на этого парня. И даже несмотря на то, что он заварил коробку, закрыл все двери, он все еще может чувствовать следы магии, исходящие от него. — Я, — заикается он. — Я просто смотрю. Парень кивает. — Ладно. Ну, меня зовут Чимин, если тебе что-нибудь понадобится. — Он делает шаг ближе, улыбка сменяется хмурым взглядом. — Ты в порядке? Дерьмо. Его глаза, должно быть, все еще красные, и он уверен, что его лицо опухшее и бледное под защитой шарфа и капюшона. — Я в порядке, — настаивает он, хотя его голос дрожит на середине, лишая его уверенности. — Подожди, — говорит Чимин, направляясь обратно в магазин, — давай я сделаю тебе чашку чая. Что? Чай? — Ты действительно не должен... — он пытается протестовать, и Чимин делает жест, заставляющий его замолчать. — Все в порядке. Мы предлагаем чай всем нашим клиентам. Он подозревает, что это неправда, но он слишком вежлив, чтобы спорить, и через несколько минут чай в настоящей фарфоровой чашке оказывается у него в руках. Там даже есть блюдце, как в драме викторианского периода. Он собирается сделать глоток, когда вспоминает, что находится в волшебном магазине, и что, если это не обычный чай? Он уже нарушает так много своих собственных правил, что на самом деле не может употреблять что-то волшебное - что, если его родители узнают? Что, если он позже напишет им по скайпу, и они просто скажут? Что, если- — Расслабься, — говорит Чимин, и в его голосе звучит веселье. — Это просто ромашка. Я бы не дал тебе ничего волшебного без твоего согласия. О. Его лицо краснеет от смущения, и он опускает голову, чтобы скрыть это, наконец-то пробуя чай. Это ромашка, и она кажется теплой и успокаивающей во рту. Он, возможно, случайно издал довольный звук, потому что лицо Чимина снова светлеет. — Хорошо, не так ли? Хосок готовит лучший чай. Но не говори Джину, что я это сказал. Он понятия не имеет, кто такие Хосок и Джин, и слишком нервничает, чтобы спросить, поэтому вместо этого кивает. — Да, хорошо. Спасибо. Чимин наклоняет голову набок. — Ты из Пусана, не так ли? Все тепло снова покидает его. — Я... как ты догадался? — Твой акцент, — говорит Чимин. — А пользователи магии из Пусана всегда чувствуют себя как в море, даже если их способности на самом деле не имеют к этому никакого отношения. — Он постукивает себя по груди. — Я тоже из Пусана, и я всегда чувствую себя по-настоящему связанным с океаном. Мои способности не основаны на воде, но иногда я могу чувствовать приливы и отливы, особенно в полнолуние. Ты когда-нибудь это понимал? Тебе нравится это магнитное притяжение в твоем животе? Однажды оно было таким сильным, что я поехал на поезде на Кони-Айленд, потому что мне нужно было просто немного постоять в океане. Чонгук не уверен, что его легкие сейчас работают должным образом. То, что сказал Чимин, могло бы иметь смысл, если бы он дал себе время обдумать это. Столкнуться с мыслью о том, что коробка заварена не так плотно, как ему хотелось бы, и иногда он чувствует уколы чего-то, что не может игнорировать. Иногда единственное, что может его успокоить, - это вода. И один или два раза он оказывался на платформе до Кони-Айленда, сам толком не зная почему, и в панике бежал всю дорогу домой. — Ты чувствуешь мою магию? — спрашивает он очень тихим голосом - единственный вопрос, который он может задать, несмотря на знакомое беспокойство, которое растет, растет, растет. Чимин хмуро смотрит на него в замешательстве. — Конечно. Все магические существа обычно могут чувствовать друг друга, верно? Если только кто-то специально не маскируется. И, я имею в виду, это довольно трудно, ну, почувствовать тебя? Как будто ты каким-то образом приглушил ее или уменьшил, но она есть. В тебе определенно есть искра. Черт, черт, черт. Ему не следовало приходить сюда, он знал, что это плохая идея… — Хэй, — говорит Чимин, теперь на его лице беспокойство. — Эй, мне жаль. Я переступил черту? Намджун всегда говорит, что я слишком любопытен для своего же блага, но... — Мне нужно идти, — торопливо говорит Чонгук, с громким стуком ставя чашку с блюдцем на ближайшую стойку. — Спасибо за чай, мне очень жаль. А потом он, черт, кланяется, как идиот, и это просто. Здорово. Какого черта? — Подожди... — говорит Чимин, но он уже убегает. Выходит из магазина, спускается по ступенькам в холодный, темнеющий вечер и идет по людным улицам Ист-Виллидж к остановке метро. Вернувшись в безопасное место поезда, он прижимается лбом к коленям, кладет руку на свое бешено колотящееся сердце и говорит себе, что все в порядке. Это была ошибка, и он не повторит ее снова. Неважно, насколько теплым и безопасным казалось это место, много лет назад он пообещал своим родителям, что будет держаться подальше от этого мира. Он не может вернуться.*:.｡. .｡.:*･゜ﾟ･*☆
Он возвращается. Он не планировал этого. Действительно. Просто разговор по скайпу с его родителями прошел не очень хорошо, и он почти не спал неделю, пытаясь написать работу для другого класса, в котором у него проблемы, и он, наконец, решил поехать в Ист-Виллидж, чтобы сделать несколько снимков для рекомендаций по эскизам, и теперь он снова стоит перед магазином. Черт. Уходи, пытается он сказать себе, но магия манит. Как свежий воздух весной. Земля после дождя. Грохот моря. Дыра в нем болит. Когда он входит, звенит колокольчик - что-то, чего он раньше не замечал, - и за прилавком сидит не Чимин. У этого парня светло-рыжие волосы и узкое, выразительное лицо. Когда он улыбается в знак приветствия, это все равно что открыть утром жалюзи и смотреть прямо на солнце. — Привет, добро пожаловать в Волшебный магазин! — его акцент - он не такой выраженный, как у Чимина, но он тоже кореец. — Я могу вам чем-нибудь помочь? — Эм, я... Чимин здесь? — Нет, у Чимина занятия по четвергам. Я Хосок. — Имя кажется смутно знакомым. — А ты, должно быть, тот парень с прошлой недели, — продолжает Хосок. На этот раз у Чонгука нет шарфа, за которым он мог бы спрятаться, когда его лицо краснеет. — Чимин … Чимин упоминал обо мне? Хосок кивает и фактически подпрыгивает, чтобы взгромоздиться на столешницу, свесив ноги с края и лениво постукивая по дереву. Что-то подсказывает Чонгуку, что Хосок не очень хорош в том, чтобы долго сидеть неподвижно. Кажется, он просто излучает энергию. — Да, он чувствовал себя очень плохо из-за того, что произошло на днях. Надеялся, что ты вернешься, чтобы он мог извиниться. — О... Эм. – Чимин хотел извиниться? О нем никогда раньше никто, ну, не переживал так сильно. О том, что расстроили его. — Пожалуйста, скажи ему, что это не его вина. И я прощаю его. А меня зовут Чонгук. Хосок кивает вместе с каждым пунктом. Ухмыляется в конце. — Чонгук, понял. Приятно познакомиться. Хочешь чаю? Он сбит с толку непоследовательностью. Чай здесь действительно в моде? — Конечно? На чашке и блюдце, которые Хосок протягивает ему, нарисованы виноградные лозы в виде закрученных замысловатых узоров. На этот раз у чая другой вкус. Что-то фруктовое и яркое на его языке. Хосок парит, пристально наблюдая за ним, пока он делает второй глоток. — Что ты думаешь? Это хорошо? Я пробую новый рецепт. Значит, я твоя морская свинка? Чонгук слишком застенчив, чтобы спросить. — Это хорошо, — говорит он вместо этого. — Мне нравится. Хосок лучезарно улыбается ему. Бормочет что-то вроде “вот так, Джин” себе под нос, а затем оставляет его допивать чай и немного бродить вокруг. Он недостаточно храбр, чтобы на самом деле что-то поднять, особенно в своих несколько скользких перчатках. Но это забавно - пытаться расшифровать названия книг. Многие из них, похоже, написаны на иностранных языках. Он может разобрать латынь и французский. Испанский. Может быть, немецкий? — Заходи как-нибудь еще, Чонгук-ши, — говорит Хосок, когда, наконец, прощается. Чонгук не говорит ему, что на данный момент это кажется неизбежным.*:.｡. .｡.:*･゜ﾟ･*☆
В его квартире-студии отключается отопление, он на день опаздывает со сдачей работы и понимает, что в этом месяце не рассчитал бюджет, поэтому следующие две недели будет питаться раменом быстрого приготовления, пока не закончатся его ежемесячные пособия. (Он хотел работать, но его родители настояли, чтобы он вместо этого сосредоточился на учебе.) Вдобавок ко всему этому, ему до сих пор не удалось завести ни одного друга в кампусе. Для большинства из них он странный, застенчивый ребенок, который сидит в конце класса и носит перчатки даже в помещении. Иногда ему хочется просто запереться в своей комнате, как Эльза в "Холодном сердце", но правда в том, что он все еще слишком сильно любит людей, чтобы полностью отрезать себя от них. Вместо этого он возвращается в магазин. И сегодня за прилавком стоит еще один парень. Этот высокий и долговязый, со светло-каштановыми волосами, зачесанными со лба, и безмятежным видом. Его присутствие выводит Чонгука из себя настолько, что он выпаливает: — Сколько вас здесь? К счастью, Парень №3 просто смеется, низко и кудахчуще. — Ты, должно быть, Чонгук. Я Ким Намджун. Из-за витрины высовывается еще одна голова, и Чонгук вздрагивает. Парень №4 почти несправедливо красив - Чонгук убил бы за то, чтобы его челка так искусно лежала. — Ты Чонгук? Держись. Он исчезает в глубине магазина, и Наджмун качает головой. — Это Сокджин. Не обращай на него внимания. — Он манит Чонгука дальше в магазин. — Откуда ты знаешь обо мне? — спрашивает Чонгук, нервно теребя ремешок своей сумки с фотоаппаратом. — Чимин и Хосок, — объясняет Намджун, когда Сокджин возвращается с чашкой чая в руках. — Выпей это, — говорит он, протягивая напиток Чонгуку. Эта кружка украшена чем-то похожим на цветы лаванды, а чай в ней почти такой же темный, как кофе. Чонгук смотрит на это с сомнением, но, что ж, они еще не отравили его. Он делает осторожный глоток, готовясь к чему-нибудь горькому. Вместо этого он насыщенный и сладкий, с оттенком... шоколада? Есть ли в этом чае шоколад? А апельсин? — Вау, — говорит он. Джин пристально смотрит на него. — Это хорошо? Это лучше, чем у Хосока? — Эм... — он не хочет быть невежливым, и это хорошо, но совершенно по-другому, и Хосок раньше напоил его чаем, поэтому он чувствует странную преданность, хотя.... — Просто скажи ”да", — советует Намджун из-за прилавка. — Да, — вторит он, и Сокджин издает торжествующий звук. — Ха, магия не может превзойти старомодную практику. Чонгук очень смущен, но этот чай хорош, и Сокджин, похоже, на самом деле не нуждается в его участии, поэтому он остается на месте и продолжает пить, пока Джин не вернется к тому, что он делал раньше, и чашка не опустеет. Намджун спокоен и представителен - приятный контраст с энергией Хосока и Чимина - и от него Чонгук узнает, что их шестеро, которые управляют магазином, хотя Намджун, Хосок и некто по имени Юнги являются официальными владельцами. Они также живут все вместе в старом таунхаусе в верхней части района - в нескольких кварталах отсюда. И все они волшебные, как и предполагал Чонгук. Намджун, к счастью, не задает никаких вопросов о магии Чонгука, и Чонгук уходит, чувствуя себя гораздо менее напряженным, чем раньше.*:.｡. .｡.:*･゜ﾟ･*☆
— Чонгук! На самом деле приятно снова видеть Чимина, бегущего к нему из задней части магазина. Его светлые волосы немного растрепаны, чем обычно, падают на глаза, и он одет... в какое-то пальто? Оно длинное, свисает ниже колен Чимина и сделан из очень блестящего серебристого материала, который выглядит почти металлическим. У Чонгука нет времени спросить об этом, потому что Чимин хватает его за руку (на мгновение он паникует, прежде чем вспоминает, что да, его перчатки на месте) и тащит его к стойке, где Мальчик № 5 сидит на табурете с полным ртом булавок. У него серебристые волосы, которые он убрал с лица с помощью повязки на голове, и резкие черты лица. — Не бегай в этом, Чимин, — говорит он сквозь штифты голосом намного ниже, чем ожидал Чонгук. Чимин игнорирует его. — Это Чонгук. — Он подталкивает Чонгука на шаг вперед, как будто вручает приз. — Я рассказывал тебе о нем, помнишь? Чонгук, это Тэхен. Тэхен смотрит на него, нахмурив брови. Затем он встает и выходит из-за прилавка. Чонгук, быстро привыкая к непонятному поведению, держится неподвижно, пока Тэхен, кажется, измеряет его рост, а затем указывает на пальто, которое носит Чимин. — Ты можешь это надеть? Он бросает взгляд на Чимина, просто чтобы убедиться, что это не оскорбление, но Чимин уже снимает пальто, пробормотав — Слава Богу, — и передает его. Вот так Чонгук а) проводит день, изображая манекен, и б) узнает, что Тэхен - выпускник Нью-Йоркского технологического института моды, а Чимин - изучает танцы в гребаном Джульярде. — Это не так уж и важно, — смущенно говорит Чимин. — Они принимают только двадцать четыре студента в год, — указывает Чонгук. Тэхен издает звук согласия со своего места на полу. — Чимин потрясающий, — говорит он легко. — Ты должен как-нибудь посмотреть, как он танцует. — Ах, я имею в виду, я... — Ты лучший в своем классе, заткнись, — говорит Тэхен, и Чимин бросает ему в голову что-то похожее на горсть благовоний. Он пригибается, квакает и вонзает иглу в ногу Чонгука. — Ой, — ворчит Чонгук, и Чимин выглядит виноватым. — Ты должен был блокировать это, придурок. — Как? — спрашивает Тэхен, похлопывая Чонгука по ноге в знак извинения. — Ты же знаешь, что я не силен в защитной магии. Чонгук напрягается при упоминании магии (несмотря на то, что он стоит посреди гребаного магического магазина, спасибо, да, он в курсе), но ни Тэхен, ни Чимин, кажется, не замечают этого, слишком поглощенные препирательствами, как пожилая супружеская пара. В целом, это неплохой день.*:.｡. .｡.:*･゜ﾟ･*☆
Он возвращается. Снова. И снова. Сначала он ограничивает себя только одним разом в неделю, но это быстро увеличивается до трех раз в неделю, а затем почти через день. Никто из парней, кажется, не возражает (за исключением таинственного Юнги, с которым Чонгуку до сих пор не удалось встретиться, и он начинает подозревать, что на самом деле он ненастоящий), а атмосфера магазина просто такая... успокаивающая. (— Я знаю, — однажды говорит Чимин, когда Чонгук наконец набирается смелости упомянуть об этом. — Вот почему я всегда прихожу сюда, чтобы сделать домашнее задание.) Он тащит свой рюкзак и садится за прилавок, чтобы заняться учебой. Иногда Тэхен или Чимин присоединяются к нему, а иногда Намджун, который, казалось бы, знает все, заглядывает ему через плечо и мягко указывает на его ошибки. Они редко бывают в магазине все вместе, и это становится своего рода игрой, сравнивающей их различные взаимодействия: • Чимин обычно практикуется в хореографии во время работы, бормоча себе под нос ритмы и выполняя идеальные вращения на открытом пространстве у стойки. • Хосок жужжит вокруг, как жизнерадостная пчелка, убирая то, вытирая пыль с того, раскладывая все банки по категориям, потому что, по его словам, Тэхен всегда их портит. • Намджун остается за прилавком (“для всеобщей безопасности”, – объясняет Сокджин, хихикая, когда Намджун хлопает его по плечу), если только клиенту не нужна помощь, и обычно либо сочиняет песни себе под нос, либо втягивает Чонгука в дискуссию на какую-нибудь случайную тему - искусство, историю или дебаты о том, действительно ли Плутон больше не должен быть планетой. • Сокджин всегда настаивает на том, чтобы накормить его - у него, казалось бы, бесконечный запас домашних закусок, которые являются лучшим, что когда-либо пробовал Чонгук, - и очаровывает любого, кто приходит, как своими обширными знаниями, которые соперничают с Намджуном, так и его нелепыми шутками, которые обезоруживают даже самого нервного клиента.. • Тэхен, мягко говоря, легкомысленный. Никогда ничего не кладет на место, иногда не слышит, как кто-то входит, пока Чонгук тихо не укажет ему на это, и имеет привычку замолкать на полуслове. У него всегда есть какой-то проект, над которым он работает, который может быть его частью, и через месяц он на Чонгуке смоделировал два пальто, три рубашки, жилет и множество шляп. (Однако он все равно убежал, когда Тэхен подошел к нему с парой штанов.) Ему нравится проводить с ними время, нравится, что они не слишком лезут в его жизнь и что они не против, если он внезапно врывается в их. Он не уверен, но ему кажется, что он, возможно, наконец-то завел друзей. Просто не тех, о которых он когда-нибудь сможет рассказать своим родителям.*:.｡. .｡.:*･゜ﾟ･*☆
Он узнает, что Хосок, Намджун и таинственный -возможно-ненастоящий Юнги познакомились в колледже и решили вместе заняться бизнесом после окончания школы. (Тогда случались и другие вещи - плохие вещи, которые отбрасывали тени на их лица, и они отказывались говорить об этом, но Чонгук понимает и не давит.) Они живут в Америке уже почти семь лет и не планируют возвращаться в Корею, хотя и скучают по своим семьям. Сокджин переехал в Штаты, когда учился в средней школе, и познакомился с Намджуном через год после того, как Намджун окончил колледж. Остальное уже история, и теперь он, по-видимому, тратит свое свободное время на приготовление пищи и получение степени магистра, просто так, черт возьми. (Он уже на втором курсе по киноведению.) Чимин и Тэхен - новые участники компании. Приехали сюда учиться три года назад и ни разу не оглядывались назад. Любимый цвет Хосока - зеленый, а Тэхен втайне ненавидит кофе, но пьет его из-за кофеина. Намджун может читать рэп так же хорошо, как Эминем (по скромному мнению Чонгука), а Чимин однажды по пьяни покрасил волосы в ярко-оранжевый цвет, и в результате его чуть не выгнали из его молодежного шоу. Сокджин изначально специализировался на театре в старших классах и, по-видимому, до сих пор время от времени участвует в общественных постановках. Чонгук хранит все эти мелкие детали в другой коробке в своем сознании, чтобы их можно было достать, когда его студия кажется слишком пустой или у него плохой день. Он скупо делится с ними информацией, не зная, как выразить словами свое воспитание, свою замкнутую магию и тот факт, что колледж понемногу топит его. Что он просыпается каждый день и чувствует, как вода на несколько дюймов приближается к его легким. Может быть, они это чувствуют, а может быть, им все равно. В любом случае, они никогда не упоминают это. Просто готовят ему бесконечные чашки чая и болтают в те дни, когда он не может хорошо говорить, и делают всю его жизнь лучше, даже не пытаясь. Он отчаянно надеется, что ему удастся сохранить их.*:.｡. .｡.:*･゜ﾟ･*☆
Он думает о том, каково было бы открыть шкатулку, выпустить всю свою магию впервые за более чем десять лет. Каково было бы испытать их счастье, их печаль - помочь справиться с их стрессом и разочарованиями. Общаться с ними, как он делал со своей семьей, когда был ребенком. По-настоящему жить, когда его магия полна и течет через него так же легко, как дыхание. Эта мысль приводит его в ужас, заставляет болеть всю грудь, поэтому он отгоняет ее. В шкатулку со своей магией, чтобы больше никогда на нее не смотреть.*:.｡. .｡.:*･゜ﾟ･*☆
— Чонгук, — говорит Тэхен однажды днем, когда Чонгук собирается уходить, — ты должен вернуться завтра. Чонгук останавливается посреди того, как надевает рюкзак, и хмурится. — Что? — Ты должен вернуться завтра, — повторяет Тэхен, не отрываясь от своего альбома для рисования. В следующем месяце у него выставка дизайна, и последние две недели он лихорадочно рисовал - мусорная корзина рядом с ним полна драматически скомканных бумаг. Завтра среда, и у него занятия, которые длятся до четырех часов дня, затем он планировал заставить себя по-настоящему учиться, потому что он почти уверен, что провалит следующий тест с той скоростью, с которой летит метеорит, а это означает провал класса. — Я... — Ты должен его послушать, — говорит Чимин, проходя мимо с охапкой книг, которые нужно поставить на полки. — По крайней мере, об этом. — Завтра что-нибудь произойдет? — спрашивает Чонгук, сбитый с толку. Чимин делает паузу, на его лице появляется нерешительное выражение. — Тэ - он... — Я провидец, — бормочет Тэхен, все еще в основном сосредоточенный на своем рисунке. — Или предсказатель, это другое слово для этого. О. Они никогда не обсуждали свои способности при нем - вероятно, чувствуя панику, которая поднимается в нем всякий раз, когда поднимается тема магии. — Ты можешь видеть будущее? Тэхен пожимает плечами. — Не совсем. Я просто получаю... впечатления. — Да, очень расплывчатые, — ворчит Чимин. Тэхен, все еще не поднимая глаз, бросает бумажный шарик в голову Чимина. Это идеальный удар, и Чонгук прикусывает губу, чтобы скрыть усмешку от возмущенного взгляда Чимина. — Я собирался сказать, что ты, как правило, прав, — фыркает он. — Мудак. — Он поворачивается обратно к Чонгуку. — Так что тебе стоит вернуться завтра. — Почему? — Чонгук напирает. Ему действительно отчаянно нужно учиться. — Не знаю, — говорит Тэхен. — Ты просто должен. — Понимаешь, что я имею в виду? — шепчет ему Чимин. Летит еще один бумажный шарик. — Хорошо, — соглашается Чонгук, в основном, чтобы помешать Чимину начать спор. — Я постараюсь, хен. Тэхен поднимает руку в отсутствующем жесте, и Чонгук, все еще смущенный, желает им обоим спокойной ночи.*:.｡. .｡.:*･゜ﾟ･*☆
Среда - это дерьмо. Через два часа он хочет заползти обратно в постель и начать все сначала. Во-первых, он проснулся поздно и в спешке забыл свои перчатки, из-за чего все утро пребывал в панике, пока не смог вернуться в свою квартиру и забрать их. Паника также заставила его еще крепче вцепиться в коробку, что вызвало мигрень, из-за которой было трудно сосредоточиться на уроке. Когда один из его профессоров обратился к нему, он вообще не знал ответа, и все смотрели на него со смесью веселья и жалости, и он все еще хочет умереть, просто вспоминая об этом. Он забыл свой учебник для другого класса, и ему пришлось просить одногруппницу поделиться с ним. Держал руки в карманах, чтобы случайно не прикоснуться к ней, и прикусил губу от странных взглядов, которые она продолжала посылать ему. У него не было достаточно денег на обед, поэтому он целый час бродил по кампусу до следующего занятия и пытался не обращать внимания на урчание в животе. Затем, на третьем уроке, профессор отвел его в сторону, чтобы выразить беспокойство по поводу его неуклонно падающей оценки и порекомендовать посетить школьного консультанта. Здорово. Приятно сознавать, что все видят, как он тонет. К тому времени, когда наступает 4 часа дня, начинается ливень, а у него, естественно, нет зонтика, и он только что провел десять минут, испытывая мини-срыв в ванной комнате центра отдыха. Так что к черту все это, он возвращается в магазин. Может быть, Тэхен сможет подбодрить его. Он промок насквозь к тому времени, как прошел десять кварталов до Волшебного магазина, и промерз до костей. Он слышит, как стучат его зубы, когда он толкает дверь, морщась от лужи воды, которая немедленно начинает образовываться на деревянном полу. — Тэхен? — он зовет в удивительно тихом магазинчике. Обычно, независимо от того, кто управляет магазином, в нем царит шум: ботинки Чимина шаркают по полу, Тэхен и Сокджин рассеянно напевают, Хосок топчется в вихре продуктивности, Намджун барабанит по прилавку пальцами или карандашом, пытаясь выработать ритм. Сегодня достаточно тихо, так что он дважды проверяет вывеску. На нем большими печатными буквами написано "ОТКРЫТО". — Тэхен? — он пытается снова, дрожа. Даже тепла в магазине недостаточно. Может быть, Тэ сидит сзади и не слышал его? Такое случалось и раньше. Шаги, но из-за угла выходит не Тэхен. Остальные слова Чонгука застревают у него в горле, когда он сталкивается лицом к лицу с незнакомцем, который, должно быть, таинственный-потенциально-ненастоящий Мин Юнги. На самом деле он совсем не такой, как представлял себе Чонгук - меньше и стройнее, чем даже Чимин, практически плавающий в своей мешковатой толстовке, с острыми глазами и очень невпечатленным выражением на его (черт, красивом) лице. И его магия, срань господня. Может быть, это потому, что Чонгук измотан и замерз, а его обычные стены полны дыр, но он чувствует это как шторм. Это расширяет присутствие Мин Юнги на всю комнату, и это... ошеломляет. Так отличается от кратких вспышек, которые он получал от других. Он быстро поднимает свои стены обратно так высоко, как только может. Ну, черт. — Привет, — говорит Чонгук, чувствуя головокружение, промокший насквозь и все еще желающий заплакать. — Прости, что врываюсь вот так и за то, что с меня накапала вода, просто Тэхен сказал, что я должен вернуться сегодня, а Чимин-хен сказал, что он обычно прав в таких вещах, и у меня был, возможно, самый дерьмовый день за последние шесть месяцев. так что я подумал, что... Я не знаю, что я подумал, прости, я сейчас заткнусь. Он с усилием захлопывает рот, проглатывая остатки слов, пытающихся вырваться наружу. Боже, он просто позор. Он должен выйти на улицу и молиться, чтобы удар молнии избавил его от страданий. А Юнги все еще ничего не сказал - просто наблюдает за ним с приподнятой бровью и легкой улыбкой, которую Чонгук считает забавой. Может ли молния ударить в помещении? Он почти пропускает то, что Юнги, манит его дальше в магазин, потому что он закрыл лицо руками и борется с желанием закричать. Но Юнги машет ему, и он следует за ним, скрипя ботинками и шлепая одеждой. Вода теперь везде. У кассы Юнги указывает на напечатанную табличку, которая примостилась на краю прилавка: Я немой. Спасибо вам за ваше терпение, пока я отвечаю. О. О. О. Черт. — О, боже, прости, — лепечет он. Может быть, он может просто размозжить себе череп одним из томов? Они выглядят так, как будто справились бы с этой работой. — Я не знал. Я имею в виду, никто из остальных ничего не сказал и... Юнги поднимает руку, и да, это определенно развлечение. Он делает знак подождать здесь и исчезает в задней комнате. Чонгук нервно теребит край своей промокшей толстовки и пытается понять, какая книга самая тяжелая. Прежде чем он успевает принять решение, Юнги возвращается с охапкой пушистых полотенец и чашкой чая. — О, тебе не обязательно... — полотенца суют ему в руки, а чашка с чаем падает на стойку. Затем Юнги роется в кармане своих рваных джинсов в поисках телефона. Быстро набирайте текст в том, что выглядит как приложение Заметки. Через мгновение он поднимает его, чтобы Чонгук прочитал. Сними свою толстовку. И брюки. Чонгук сразу же чувствует, как его лицо становится цвета помидора. — Ч-что? Юнги закатывает глаза. — Просто сделай это. Ты дрожишь, и с тебя повсюду течет вода. Он оставляет Чонгука у кассы и идет, чтобы перевернуть табличку "закрыто" на двери. Опускает жалюзи на передних окнах, чтобы дать им немного уединения. Идет такой сильный дождь, что кажется, будто барабаны бьют по крыше, и Чонгук мельком видит улицу снаружи, неуклонно превращающуюся в стремительную реку. Верно, похоже, у него нет выбора. Он делает глубокий вдох и начинает снимать свои слои. Сначала его толстовка, затем рубашка, затем, после минутного раздумья, перчатки. Он снимает ботинки и мокрые носки и наблюдает, как Юнги собирает каждую вещь и вешает ее на один из радиаторов, разбросанных по магазину. — Брюки тоже. Давай, малыш. — Я понял, — возмущенно ворчит Чонгук и делает еще один укрепляющий вдох, прежде чем аккуратно стянуть джинсы с бедер и окончательно снять их, оставшись дрожать в черных боксерах, к счастью, вместо тех, что он собирался надеть сегодня утром. Хоть что-то хорошее. Юнги также отвел глаза и принес древнее на вид одеяло в дополнение к полотенцам, которыми Чонгук в настоящее время сушит волосы. — Спасибо, — говорит Чонгук, немедленно заворачиваясь в него, как в печальный буррито, и стараясь не вздыхать громко от тепла. Это также снижает риск контакта с кожей, так что беспроигрышный вариант. Юнги наклоняет голову в кивке и передает Чонгуку чай, о котором он совершенно забыл. Он высвобождает руку из-под одеяла и берет его, следя за тем, чтобы его пальцы не касались тонких пальцев Юнги, когда он это делает. Это простой зеленый чай, без привкуса, который обычно бывает у Хосока или Сокджина, но он все равно хорош. И теплый. Так хорошо. Он моргает на Юнги, который сейчас сидит, скрестив ноги, на стойке и, вероятно, пишет сообщение на своем телефоне. Он очаровывает - его темные, растрепанные волосы, гладкие черты лица и прочее дерьмо, он не очень красив, но он милый, и его магия подобна шторму, и он просто... слишком. Всего этого очень много. Проклятый Тэхен. — Я сожалею обо всем этом, Юнги-ши, — снова говорит он, а затем морщится, когда понимает, что, возможно, он не должен знать имя Юнги? Юнги вообще знает, кто он такой? Печатание. — Все в порядке. Расслабься, Чонгук. Итак, это ответ на один вопрос. — И если ты зовешь Чимина "хен", ты тоже можешь называть меня так. Чонгук фыркает, прежде чем успевает остановиться, и получает в награду теплую улыбку Юнги. Такую, которая тянет вверх всю правую сторону его рта. — Хорошо, хен. Юнги указывает на чашку, все еще находящуюся в руке Чонгука, и делает настойчивое движение, показывающее, чтобы он выпил. Черт, он любит командовать. И почему-то Чонгук сомневается, что он был автором вывески, сидящей рядом с ним на прилавке. Он знает Юнги всего около десяти минут, но это уже кажется слишком вежливым. — Я пью, я пью, — говорит он и доказывает это, делая еще один большой глоток уже теплого чая. Юнги наблюдает за ним, как ястреб, пока он не допивает всю чашку и не отдает ее. Он чувствует себя нелепо, сидя на полу магазина в своих боксерах и стеганом одеяле. Плотнее закутывается в одеяло, наблюдая, как Юнги проверяет его одежду. Он почти ничего не видит сквозь щели в жалюзи, но, похоже, на улице почти темно. И все еще льет. Юнги, наверное, хочет пойти домой, а не сидеть здесь и нянчиться с ним, пока его одежда не высохнет. И он просто снова промокнет насквозь по дороге домой, так что это просто оттягивает неизбежное. — Теперь я могу идти, хен, — говорит он, стоя на все еще дрожащих ногах. Чай и тепло магазина помогают, но он определенно еще не полностью разморозился. — У меня нет зонтика, так что бессмысленно ждать, пока моя одежда высохнет. Что он, вероятно, должен был сказать в начале всего этого, вспоминая прошлое. Может быть, он просто не хотел сталкиваться с мыслью о том, чтобы вернуться в свою пустую квартиру и есть дерьмовый рамен за 1 доллар из пенопластового стаканчика в одиночестве. Он все еще этого не делает, но он уже не ребенок. Он больше не будет доставлять Юнги неудобств только потому, что он чувствует себя одиноким, грустным и прилипчивым. Юнги хмуро смотрит на него, понимает он, и снова печатает на своем телефоне. — Приходи на ужин. — Это приказ? — спрашивает Чонгук, выведенный из равновесия. — От Чимина, да. И Джина. — О, ты... ты сказал им, что я здесь? — И похож на полузатонувшего щенка. Он задыхается. В глазах Юнги пляшут озорные огоньки. И Боже, он действительно не хочет возвращаться в свою квартиру. — Хорошо, — говорит он. — Я пойду. Юнги закрывает приложение "Заметки" и открывает что-то похожее на групповой чат. После того, как он что-то вводит, он ждет мгновение, затем издает то, что Чонгук считает смехом, и показывает ему. Сопляк №1 [5:14 вечера] ДА. СКАЖИ ЕМУ, ЧТО У НАС ЕСТЬ СУХАЯ ОДЕЖДА, КОТОРУЮ ОН МОЖЕТ ОДОЛЖИТЬ, А ДЖИН ГОТОВИТ ПУЛЬКОГИ. ОН НЕ ПОЖАЛЕЕТ ОБ ЭТОМ. Сопляк #2 [5:14 вечера] мы также позаботимся о том, чтобы убрать все плотоядные растения из гостиной. Хоби [5:15 вечера] в гостиной нет плотоядных растений. Джуни [5:15 вечера] ты уверены в этом? Мне кажется, один из них смотрит на меня. Хоби [5:16 вечера] я сказал, никаких ПЛОТОЯДНЫХ растений. Джуни [5:17 вечера] что, черт возьми, ЭТО значит? Сокджинни Хен [5:17 вечера] кто-нибудь, кто не намджун, помогите мне на кухне, пожалуйста. Чонгук прикрывает рот рукой, чтобы подавить смех, когда Юнги печатает: мы скоро приедем, возьмите себя в руки. Однако за юмором у него болит сердце, потому что все они звучат как одна семья, и он так сильно этого хочет, что иногда думает, что продал бы частичку своей души, чтобы получить это. Даже на короткое время. Хлопок по плечу, заставляет его вздрогнуть. Юнги держит его полусухую одежду в черном свертке и одними губами спрашивает: — Готов? — когда взгляд Чонгука падает на его лицо. Он кивает, благодарный, когда Юнги оставляет его, чтобы снова одеться, слоняясь по магазину, выключая свет и запирая кассу. Его толстовка все еще влажная, холодная, но остальная одежда в основном сухая. Внезапно он задается вопросом, есть ли для этого заклинание, как в книгах о Гарри Поттере, и если Юнги не использовал его, только потому что сообщение о том, что Чонгук нервничает из-за магии, даже несмотря на то, что он чертовски волшебный, передалось ему. Он решает, что предпочел бы не знать. Дождь все еще идет, но у Юнги в одной руке огромный зонтик. Он протягивает его Чонгуку, когда они выходят на улицу, и Чонгук берет его, чтобы открыть, наблюдая, как Юнги запирает входную дверь, а затем поднимает руку. Он рисует пальцем символ в воздухе, и что-то мерцает, расходясь по внешней части магазина почти полупрозрачной синей волной, прежде чем снова исчезнуть. Рот Чонгука, должно быть, открыт от удивления, потому что Юнги поднимает свой телефон. — Защитные обереги. — Ой. — Лучше, чем замки. Любопытство пересиливает его тревогу. — Что произойдет, если кто-то попытается пробраться внутрь? Юнги издает слабый звук бззз и изображает, как кого-то бьет током. — О, Вау. — Определенно лучше, чем замки. Он делает шаг назад, на всякий случай, и Юнги ухмыляется ему. Да ладно.*:.｡. .｡.:*･゜ﾟ･*☆
Дом находится всего в нескольких кварталах от магазинчика, на другой тихой, обсаженной деревьями улице. Он четырехэтажный, в середине ряда, и его кирпичный фасад почти полностью увит плющом. На самом деле, как что-то из фильма. Охваченный благоговением, Чонгук следует за Юнги вверх по ступенькам и через большую красную входную дверь. Он понимает, что это похоже на магазин, как только переступает порог: он теплый, манящий и пронизанный магией. Там есть высокая подставка, уставленная разнообразной обувью, и длинный ряд вешалок для пальто. Он снимает ботинки, аккуратно ставя их на пол рядом с ботинками Юнги. Не снимает перчаток и толстовки. Через две секунды после того, как он выпрямился, Чимин, сияя, останавливается перед ним. — Чонгук-а! — На нем потенциально самый пушистый синий свитер в мире, и Чонгук, все еще замерзший, глубоко завидует. — Проходи, проходи. Добро пожаловать. Давай снимем с тебя эту мокрую одежду. Я украл кое-что у Джина, чтобы ты надел это, потому что ты такая мускулистая свинка, я думаю, он единственный, чьи вещи не будут слишком маленькими. Чонгук оглядывается на Юнги, который вешает свое длинное зеленое пальто на один из колышков. Он ловит взгляд Чонгука и улыбается. Делает прогоняющее движение одной рукой. — О, — говорит Чимин, останавливаясь посреди того, как тащил Чонгука дальше по коридору за рукав, — я думаю, Джину может понадобиться помощь на кухне, Юнги-хен. Он запретил мне, Тэ и Хосоку подходить. Юнги изображает что-то, что, должно быть, шутка, потому что Чимин смеется и говорит: — Точно, — а затем продолжает свою очевидную миссию - принести Чонгуку сухую одежду. Чонгук не может не оглядываться по сторонам, пытаясь охватить все вокруг, пока Чимин тянет его за собой. Дом старый - он почти чувствует тяжесть его истории, даже если это не было заметно по лепнине и потертым половицам. Хотя краска на стенах совсем свежая. Даже некоторые обои выглядят так, как будто их восстановили. Почти ни одна мебель не подходит друг другу, но и ни один предмет не кажется неуместным. Мешанина из синего дивана, красного кресла и желтого диванчика каким-то образом сочетается друг с другом, как и занавески в цветочек и массивный коричневый ковер. Как и в магазине, растения здесь повсюду - на всех подоконниках, в каждом углу и на каждом книжном шкафу. Папоротники, цветы, миниатюрные деревья и что-то, что выглядит так, будто движется, наблюдая за ним и Чимином, когда они пересекают комнату. Жутко. Он слышит грохот на кухне, знакомый голос Сокджина, хотя он мало что видит через открытую арку. Он позволяет Чимину толкнуть его на диван, рассматривая целебные кристаллы и эскизы одежды, разбросанные по кофейному столику. Весь дом кажется большим, но обжитым - свитер, висящий на спинке стула в столовой, книга с загнутыми уголками, лежащая на кресле, пустая кружка, которую Чимин хватает с бокового столика с застенчивой улыбкой. Это ощущается … как дом. (У него снова болит грудь.) Хосок появляется в дверях, вытирая полотенцем волосы, улыбка такая же яркая, как всегда. – Рад тебя видеть, Чонгук. — Что с тобой случилось? — спрашивает Чимин. — Должен был проверить растения в теплице, — отвечает Хосок, накидывая полотенце на шею. — Ферджи пугается во время штормов. — Ферджи?.. — Чонгук рискует. Хосок открывает рот, но Чимин перебивает его. — Поверь мне, ты не хочешь этого знать. — Эй, не оскорбляй мои растения. — Они ужасны, хен, и один из них собирается съесть мое лицо во сне. — Они очаровательны, и ни у одного из них нет ног, Чимин. — Ты не обо всех знаешь, — ворчит Чимин. Хосок закатывает глаза и шлепает Чимина полотенцем, вызывая возмущенный писк. К счастью, Тэхен прибывает с одеждой до того, как может начаться драка. — Держи, Чонгук-а, — говорит он, передавая ее и указывая путь в ванную. К счастью, одежда пришлась впору, даже если он никогда не был большим поклонником розового. Когда он передает свою одежду Чимину, тот выгибает бровь и пристально смотрит на его руки. — Ты собираешься оставить свои перчатки? — Он смотрит вниз в тревожной панике, затем снова на лицо Чимина, на его нежное выражение. — Потому что ничего плохого не случится, если ты захочешь их снять. Ничего плохого, ха. Чимин не знает, поэтому он не может этого говорить, даже если он тоже волшебник. Сила Чонгука иная, агрессивная и … — Я в порядке. Я оставлю их надетыми, если ты не возражаешь. — Конечно, нет, — говорит Чимин и сжимает его плечо. — Давай, помоги мне помешать Намджуну накрывать на стол. — Почему? — Его прозвище - Бог Разрушения. — Действительно? — На прошлой неделе мы потеряли две тарелки и мою любимую чашку. — Ой. — Это было ужасно, — торжественно говорит Чимин и передает одежду Чонгука протестующему Хосоку. Чонгук бросает на него извиняющийся взгляд, когда его снова утаскивают, но Хосок улыбается.*:.｡. .｡.:*･゜ﾟ･*☆
Ужин... хаотичный - это первое слово, которое приходит на ум. Или, по крайней мере, пока все устраиваются. Много людей передают еду, указывают на вещи и протестуют на английском и корейском языках по поводу размера порций, а затем внезапно наступает тишина. Чонгуку требуется мгновение, чтобы понять, что это для блага Юнги - чтобы другие ориентировались на него. — Как прошел день в магазине? — спрашивает Намджун по-английски. Потому что, по словам Чимина, среда - это строго соблюдаемые дни “Только для английского”, наряду с понедельниками и пятницами, “чтобы мы не заржавели и имели возможность практиковаться в безопасной обстановке”. Юнги запихивает большой кусок пулькоги в рот палочками для еды, а затем начинает жестикулировать, пальцы ловкие и молниеносные. — Хорошо, — шепотом переводит для него Чимин. — Но довольно тихо. Дождь не пускал людей. — Есть ли вообще какие-нибудь клиенты? — спрашивает Хосок, жестикулируя свои слова. (Они все научились, понимает Чонгук со странным трепетом в груди. Они все выучили жестовый язык для Юнги.) Юнги поднимает три пальца. Затем четыре и указывает на Чонгука. — Ах, Чонгуки не клиент, — говорит Чимин, протягивая руку, чтобы взъерошить волосы Чонгука. Чонгук старается не вздрагивать и не позволить кому-либо услышать заминку в его дыхании при контакте. — Конечно, нет, — поддразнивает Намджун, — он никогда ничего не покупает. Все смеются, но это не подло. Как будто он часть шутки, а не ее главный герой. Он чувствует тепло до самых костей, и его грудь болит, болит, болит.*:.｡. .｡.:*･゜ﾟ･*☆
Ему не разрешают помогать с мытьем посуды, поэтому он садится на диван рядом с Юнги и думает, не попросить ли ему вернуть свою одежду. Уже больше одиннадцати, и ему действительно пора домой, хотя он приятно сыт и вроде как просто хочет погрузиться в подушки и уснуть прямо здесь. Хотя, наверное, это было бы невежливо. Его глаза все еще закрыты, тяжелые, когда палец тычет его в плечо. Он моргает, глядя на Тэхена. — Ты должен остаться на ночь. — Это еще одно из твоих... впечатлений? — Нет, — говорит Тэхен, выглядя удивленным. — Снаружи все еще льет буквально как из ведра я думаю, что мы можем оказаться в эпицентре урагана, так что тебе следует остаться здесь и быть в безопасности. — ...о. Тэхен кивает и выпрямляется. — Чонгук останется на ночь! — Хорошо! — Сокджин кричит с кухни. — У нас где-то есть надувной матрас, или он может просто занять диван! — Диван подойдет, — заикается Чонгук, слегка огорченный тем, что он доставляет такое потенциальное неудобство. Юнги поднимает свой телефон. — Я принесу одеяла. — И пижаму Джина, — инструктирует Тэхен. Из кухни — Эй! Твоя подойдет ему, сопляк! Тэхен поворачивается обратно к Юнги и показывает то, что Чонгук может только предположить, и пижаму Джина, судя по веселому выражению лица Юнги и поднятым большим пальцам, которые он показывает. — Я могу просто спать в этом, — пытается настаивать Чонгук, но Тэхен шикает на него.*:.｡. .｡.:*･゜ﾟ･*☆
Двадцать минут спустя он вернулся на диван со свежеочищенными зубами и в пижаме Джина, погребенный буквально под горой одеял. (— Отопление в доме может немного испортиться, — объяснил Чимин, добавляя еще одно одеяло к куче. — Так что лучше перестраховаться, чем потом сожалеть, верно?) Его разум гудит, грудь переполнена, и он все еще может чувствовать низкий гул магии в воздухе. Может быть, только в этот раз. Только на мгновение. Это было бы нормально, верно? Он опускает свои стены до самого низа и впускает поток. Намджун и Хосок этажом выше, излучая тихое удовлетворение, устраиваются на ночь. Блестящее возбуждение от Чимина по соседству, эхо веселья от Тэхена и глубокое подводное течение привязанности, проходящее между ними по бесконечной петле. Гудящее беспокойство от Юнги с верхнего этажа, почти как гул, который Чонгук может чувствовать своей кожей. А рядом с ним контраст медленно угасающего счастья Сокджина после спокойной ночи, когда он погружается в сон. Чонгук перекатывается на спину и впитывает их еще мгновение, два, три - жадный до этой связи, этой целостности. Поднимать стены обратно - это почти агония, но в конце концов он делает это, стараясь не зацикливаться на последующей пустоте. В нем снова открывается прореха, когда он заваривает коробку. Проходит много времени, прежде чем он засыпает.