Аманоджаку

Канадэ — тихая и старательная очень. Отдыхает редко и спуску себе не даёт. С усердием за новую песню садится и работает-работает-работает, пачки лапши одну за другой поглощая в процессе. У Хонами сердце сжимается от такого отношения к здоровью своему. Она Канадэ еду здоровую приносит с собой и с вниманием к столу приглашает: «Йоисаки-сан, что же вы так? Попробуйте, а то совсем организм испортите! Вам бы отдохнуть…» Но порою Хонами улавливает её улыбку — и в мыслях всё расплывается беспокойно. Улыбка у Канадэ маленькая, нежная очень, хоть и ёмкая. Она так на котёнка похожа… Сердце у Хонами стучит и, кажется, даже престиссимо превышает в бешеном ритме. Она в застенчивости свою улыбку подавить пытается, — да не получается. Хонами выпечку свою приносит и советами делится по самым разным темам. Канадэ слушает внимательно, иногда кивая и вопросы задавая. У неё состояние всегда такое, что думается невольно: может прямо сейчас и заснёт? Но нет; она сама диалог начинает, просит помощи в ситуациях жизненных. Хонами тогда со звёздочками в глазах отвечает, с живостью на тему размышляя. Она уже каждый отдалённый уголок у Канадэ в доме знает, каждую отбившуюся от остальных пылинку и каждый предмет на полке неиспользуемого шкафа. За чашкой чая рассказывает, куда что переместила, так, на всякий случай: Хонами почти уверена, что Канадэ бы и не замечала месяцами. И в один день она приходит к ней домой, улыбаясь, с предложением выйти погулять. — Йоисаки-сан, ну же. Мы можем сходить в одно кафе, там прекрасный яблочный пирог! А яблоки при анемии полезны. Да и вы, к тому же, в отдыхе нуждаетесь. Не загружайте себя. И Канадэ соглашается, пожимая плечами. У неё ступор в музыкальном процессе, и она хмурится мимоходом, собираясь. Но погода изменилась за это время: когда они вышли, дождь моросить начал. Но, всё-таки, в Японии это не необычайное явление; всего спустя минуту Хонами держит зонтик прозрачный, купленный в ближайшем магазине. Капли по нему стучат, отбивая стаккато, и Хонами улыбается, глядя Канадэ в лицо под шум города. Они до кафе недолго идут, хотя и не спешат. По пути вид красивый очень, глаз завораживающий: в ряд можжевельники стоят по обе стороны тропинки, и через один тюльпаны бледно-жёлтые рассажены аккуратно. Кафе это неприметное, стоит спокойно в углу и внимания не привлекает. Но атмосферою своей оно так и манит. Или, может, это запах кофе, исходящий из него так влияет, — Канадэ не уверена. Она оглядывается уже внутри. Уютно; тёплое освещение лучше палящих лучей солнца. Столиков немного, но тут всего один и занят. Мочизуки-сан всегда выбирает хорошие места, отмечает Канадэ где-то на затворках разума и улыбается. На подоконнике белые цветы, за окном ветер бродит и деревьями играет. Хонами ей чай предлагает, и Канадэ сознаётся, что не разбирается в его сортах никак, и просит за неё выбрать. Хонами улыбается мило и берёт сама, официантке диктуя заказ. Та записывает сосредоточенно и просит подождать. Они с Хонами время за тихою и спокойною беседою коротают в неспешном ритме. Чай она выбрала очень хороший — ей Канадэ так и сказала. Хонами скромно отвечает: «Обычный чёрный, Йоисаки-сан. Я рада, что вам понравилось». И Канадэ себя отдохнувшей и умиротворённой чувствует, держась трепетно на обратном пути с ней за руку. Улыбается, глядя в небесную синь глаз, и отражение там своё видит. А Хонами в ответ щеками алеет и ласково смотрит тоже. Дождь перестаёт.