* * *
Дверь во вторую спальню оказалась открыта, демонстрируя чистый пол, футон убран. Цучи понял, что Сумико уже встала, но отчего-то ни в ванной комнате, ни в туалете, ни на кухне не обнаружилась. Появилось неприятно сосущее чувство, что девушка попросту сбежала, спешно покинув их кратковременно совместное жильё. Цучи позавтракал, совершенно не чувствуя вкуса пищи, и с трудом подавил в себе желание позвонить Кайле, чтобы на какое-то время забыться: не далее чем два дня назад Боб при встрече намекнул, что его сестра до сих пор надеется на то, что они снова сойдутся. Ещё пару часов Цучи почти безуспешно пытался заняться работой, механически тыкая мышкой и надолго зависая над каждой фотографией. Вдохновение никак не приходило, настроение с каждой минутой опускалось всё ниже, а беспокойство, наоборот, возрастало, и он никак не мог себе это объяснить. Они вроде бы не были с Сумико в особо дружеских отношениях, как и в отношениях вообще, чтобы та докладывала, куда и зачем уходит, но куда можно деться предположительно рано утром в субботу и пропасть почти до ужина?.. Цучи полагал, что если не случилось чего-то выходящего за рамки обыденного, то Сумико, по всей видимости, решила вообще с ним не видеться. Возможно, в данный момент подыскивает себе новое жильё. Эта мысль крутилась до той поры, пока не раздался характерный звук поворота ключа и не щёлкнул замок. — Ты дома?.. — прозвучал за спиной Цучи тихий голос. — Просто темно, и я подумала, что ты куда-то ушёл… Он медленно оторвался от монитора ноутбука, за которым расположился в крошечной «гостиной», через которую надо было пройти, чтобы попасть в спальни, и посмотрел на Сумико, стараясь, чтобы взгляд был спокойным и холодным. Свет из коридора и прихожей слепил, но было заметно, что что-то не так. Сумико держала перед собой два пакета, скорее всего, с продуктами. — Ты… ужинал? — спросила Сумико, чуть помявшись, тем самым перебив вопросом обдумывание стратегии разговора. — Нет. — Тогда, может, поедим?.. — смущённо отвёла взгляд Сумико. — Я тебе данго прихватила… с работы. — Разве сегодня твоя смена? — чуть успокоился Цучи. — Не совсем. Но я была на работе сегодня… — ответила Сумико после крохотной паузы. — Я думала… Я хотела позвонить, но… Просто мы… Я и ты… — Не волнуйся насчёт того, что случилось ночью, — с деланным безразличием сказал Цучи, отворачиваясь к ноутбуку. — Забыли.* * *
Ужинали они в тягостном молчании. Сумико кидала украдкой взгляды, Цучи пытался их игнорировать. Он не стал спрашивать, почему Сумико сбежала на работу, так как вопрос потянул бы всё то, о чём они договорились забыть. Потом они по очереди сходили в душ, чтобы, как обычно, разойтись по спальням. — Сумико?.. — удивился Цучи, когда после вечерних водных процедур обнаружил её у себя, сидящей на краешке кровати. В животе похолодело, так как в руках нежданной гостьи он увидел рамку со снимком, сроднившимся с местом на тумбочке. Тем самым, первым из многих. Фотография была уже настолько привычной, что Цучи забыл, какое она могла оказать действие на объект его странной зависимости. — Я вчера увидела её, — не отрывая взгляда от фото себя шестнадцатилетней, сказала Сумико. — У тебя ночник на тумбочке был включён, и я увидела эту фотографию. И меня накрыли воспоминания. Я вспомнила, что видела тебя. Несколько раз. Как будто ты хотел подойти и поговорить, а я… а я тебя забыла. — Что ж, — выдавил Цучи, — с этим мы, кажется, давно разобрались… — Нет, не разобрались, — всё же посмотрела на него Сумико, её влажные волосы красиво обрамляли лицо и подчёркивали манящий изгиб чуть пухлых губ. — Вчера я… Я повела себя глупо. Это было довольно эгоистично, с воспоминаниями, которые я хотела вспомнить, а ты — нет. Я не думала о твоих чувствах. Ты сказал, что ты мне не брат… Но ты хранишь мою фотографию и целовал меня. И те воспоминания… Вчера всего было слишком много. Я не могла… — Всё ясно, — хмыкнул Цучи, не дождавшись продолжения. — Поэтому предлагаю всё забыть. — Я не собираюсь больше ничего забывать! — внезапно разозлилась Сумико, подскочив с кровати. — Я просто хотела разобраться в своих чувствах к тебе! — Разобралась? — с прохладцей поинтересовался Цучи. — Да! И хотела разобраться с твоими чувствами ко мне! Цучи сглотнул. Она была настроена решительно и невероятно красива даже в обычной свободной футболке и широких домашних пижамных штанах. — Если ты пришла за какими-то ответами, то мне нечего тебе сказать, — покачал головой Цучи и посторонился, освобождая выход из своей спальни. Он уже наговорил вчера, не хватало терзаться из-за того, что скажешь сегодня. — Утром мне не спалось, — нагло села обратно на его кровать Сумико. — Я пошла проветриться, потом мне позвонили с работы, у нас один заболел, предложили его заменить сегодня. Я весь день думала обо всём. Обо мне и о тебе. Потом, когда я уже подходила к дому, мне встретилась девушка. Она уставилась на меня, а потом позвала по имени, сказала, что её зовут Кайла… — Кайла?! — переспросил Цучи, испытывая настоящий ужас. Бывшая могла рассказать Сумико такого… — Она сказала, что она твоя подруга, — кивнула Сумико. — И что узнала меня, потому что видела меня на твоих снимках. — Правда? — протянул Цучи, лихорадочно соображая, сколько Сумико успела узнать от Кайлы. Страшно только представить, в каком свете можно подать и так сомнительную с точки зрения морали информацию! — Кайла сказала, что ты давно… Что я не безразлична тебе, и что ты очень хороший, и что мне следует… — Что? — погрузившись в мысли и страхи Цучи не сразу понял, как Сумико оказалась близко, буквально почти приперев его к стене. — Быть смелее, — разбила продолжительную паузу Сумико, — Цучи, меня тянет к тебе. Очень сильно. Ты мне нравишься. — Нравлюсь? — вздрогнул Цучи, когда его плеч почти невесомо коснулись изящные ладони. — Вчера… Это было так приятно, так хорошо, как будто я нашла то, что давно искала, — совсем тихо прошептала Сумико. — Мне не хочется это терять. Или чтобы это ничего не значило. Или тем более — забыть. Цучи завороженно коснулся нежной щеки, не в силах оторвать взгляд от прожигающей до нутра черноты глаз, в которых удалось разглядеть нешуточные страсти. Вплёл пальцы в короткие торчащие волосы на затылке и притянул Сумико к себе. — Согласен. Поцелуй был совершенно не таким, как вчера, когда Цучи действовал скорее в порыве отчаяния. Сейчас его ждали. Его хотели. Встречали. Быстро учились. В одном поцелуе отдавая всё. Чувствовалась восхитительная тяжесть и изгибы тела, которое придавливало к стене, словно желая соприкасаться с ним как можно сильней. Сумико тихо стонала в его губы, не в силах сдерживаться. Хваталась за него, словно у неё подкосились ноги. Это заводило Цучи до золотистых мушек перед глазами. Пьянило дикой эйфорией стучащих в одинаковом ритме сердец. Целовать Сумико было так мучительно сладко, ощущать её возбуждение, желание, жар тела, вдохи и выдохи. Цучи помог им избавиться от футболок. Было так приятно коснуться горячей атласной кожи, погладить напряжённый подрагивающий живот, скользнуть рукой к мягкой груди, уютно умостившейся в ладони, чтобы вызвать прикосновением короткий стон. Это звучало подобно музыке. В каком-то бешеном сплетении тел они переместились на кровать. — Цучи… — чуть отстранилась Сумико, пытаясь отдышаться. Даже в свете ночника, скрадывающего некоторые оттенки, было видно её смущение и тревогу. У неё всё было в первый раз: вряд ли за сутки что-либо изменилось. — Всё хорошо, я не собираюсь набрасываться и насиловать тебя, — сказал Цучи, и Сумико вздрогнула и отстранилась. — Прости… Я не это хотел сказать. Цучи сжал зубы, разозлившись на себя и Фугу, который словно между ними. Мысли о временном «отце» заставили возбуждение отступить. — Прости… — тихо извинилась Сумико, одним словом выбивая дух, заставляя проглотить ком в горле. — Ты ни в чём не виновата, — с трудом справившись с внезапно нахлынувшими мыслями и воспоминаниями, прошептал Цучи. — Если ты не хочешь чего-то, то я не стану тебя заставлять. Я не Фугу. — Ты тоже. Ты тоже ни в чём не виноват, — поправив его прядь, упавшую на лицо, взглянула ему в глаза Сумико, а затем потянулась, осторожно целуя, словно пробуя на вкус. Нежно. Почти невесомо. Это было настолько пронзительно и чувственно, что внутри всё переворачивалось. Казалось, они вели внутренний диалог, состоящий не из слов, а из чего-то большего. — Я люблю тебя, Сумико, — дрогнувшим голосом, признался Цучи, решившись довериться и прыгнуть в омут с головой.* * *
Утро воскресенья было пасмурным, но Цучи посчитал его восхитительным хотя бы потому, что рядом обнаружилась обнажённая Сумико, которая сложила на него часть конечностей и самозабвенно дрыхла, уткнувшись в плечо. Минувшая ночь могла дать фору всему ранее пережитому. Отсутствие практического опыта не отменяло теоретических познаний у Сумико. Она оказалась такой сладкой, податливой, нежной, просто восхитительно раскрепощённой! Цучи ощутил приятную тяжесть в паху от одного воспоминания о том, как ему было здорово вчера. Раньше Цучи считал, что в сексе со всеми одинаково и просто всё зависит от желания позаботиться не только о своём удовольствии. Но, как оказалось, принцип «главное с кем» — не досужий вымысел. В сумме получалось некое переплетение физической и чувственной составляющих: играло роль и то, что его любовницей была именно Сумико, которую он любил и очень хотел, и то, что Сумико тоже старалась доставить удовольствие ему. — М?.. Который час?.. — сонно пробормотала та, кто занимал мысли Цучи. Сам того не замечая, он начал осторожно поглаживать её затылок, разбирая короткие пряди и разбудил Сумико. — Уже девять. Ты как? Не… болит? — Нет, — снова уткнулась в его плечо Сумико, чуть прикусывая кожу. — Хотя вчера ты был как настоящий зверь. Цучи хмыкнул и не сдержал глупой самодовольной ухмылки. Он постарался в первый раз быть как можно нежнее, Сумико настолько возбудилась, что проникновение почти не доставило ей неудобств и крови почти не было. Она даже испытала оргазм, сладко сжимая внутри себя, хотя сама не поняла, что это с ней было. Из-за чего Цучи полюбил её, кажется, ещё больше. После первого раза в Сумико словно вселилась тигрица. Угомонились они только после совместной помывки в душе после часа ночи. — Цучи… — Что? — Я тут подумала… Хорошо, что ты не мой брат. — Правда?.. — покосился он на Сумико, которая продолжала лежать, зажмурившись. — Да. Ты не мой брат, но ты мой человек. — Твой человек?.. Что это значит? — Ну, это как «мой парень», только что-то большее. Друг, брат, любовник, моё всё, — Сумико открыла глаза и посмотрела прямо на него. Пронзительность и серьёзность взгляда пугала и одновременно заставляла задыхаться от чувств и эмоций. Их явно было больше, чем слов. — Это ты мне так встречаться предлагаешь? — глубоко вдохнув, словно перед нырком в воду, спросил Цучи. Напряжённое лицо тронула робкая улыбка, и Сумико, явно расслабившись, просто кивнула. — Думаю, ты тоже мой человек… — сказал Цучи, удивляясь, насколько легко и искренне соскользнули с губ слова, полные глубокого смысла, принятия, любви и обещания всё преодолеть. Вместе. — Моя девушка, мой друг, моя сестра, моя любовница. Вся моя. — Твоя, — улыбнулась Сумико, и вместе с тем тёмные тучи за окном просветлели и разошлись, в комнате стало ярче, словно на чёрно-белой фотографии мира стали проявляться цвета. Цучи не удержался и глубоко её поцеловал. — Можно тебя сфотографировать? — Да… Конечно… Если хочешь, — робко улыбнулась Сумико, а затем соблазнительно изогнулась, отчего сердце словно облили нежностью. Он всегда хотел, чтобы она смотрела в кадр. © Copyright: Кицунэ Миято, декабрь, 2022