A Life Less Ordinary

В то утро, как и всегда, Андерс проснулся первым. Он уже привык к подобному распорядку, эдакому их с Хоуком «алгоритму», но сегодня все было немного иначе — во-первых, в чисто физическом смысле. Они лежали в другой кровати, снаружи не звучали песни дроздов, которые частенько будили Андерса дома, солнце не светило ему в глаза. Вопреки приятным воспоминаниям, связанным с этой комнатой, он чувствовал себя неуютно, каким-то неприкаянным. Вдобавок, они с Хоуком не касались друг друга, и это было странно. Обычно между ними оставался какой-то контакт: разбойник перекидывал руку через талию мага, обвивал ногой его ногу. Проснувшись сегодня, Андерс уперся взглядом в незнакомую темную стену. Когда он повернулся, сонно моргая в густой мгле, оказалось, что Хоук лежит зеркально, спиной к нему. Целитель уставился на смутный контур широких плеч; как же хотелось дотянуться и погладить нежную кожу у косточки, где начиналась шея, ласково разбудить Хоука, увидеть его глаза и улыбку и убедиться, что все хорошо!.. Однако Андерс не мог этого сделать. Что-то его удерживало. Может быть, все тот же давнишний страх и старые тревоги... Несмотря на вчерашнее примирение, позы в постели своеобразно отражали саму суть их с Хоуком отношений. Они были вместе, но в то же время и порознь. Андерс понимал, почему так есть и будет всегда. Он не сможет по-настоящему сблизиться с Хоуком, потому что вообще не мог позволить себе подлинной человеческой близости. До конца дней ему придется лгать, скрывая часть своей натуры, природы, души... Если он всецело отдастся Хоуку, его план рухнет! Да, он любит Гаррета, любит больше, чем кого-либо за всю свою жизнь, но это не меняет его целей. Его миссия — вот самое главное, ведь никто другой не поставит это дело превыше всего остального! Он, Андерс, должен осуществить перемены, которых этот мир никогда не забудет, он обязан разоблачить, показать в истинном свете людское лицемерие и безделье, жестокость и страдание! Он возьмет на себя ответственность и освободит Круги магов от бесполезных, бессмысленных пут, он... Он также будет в ответе за многие, многие прерванные жизни. Глупо надеяться на то, что смертей удастся избежать, ведь на войне всегда гибнут невинные люди! Но со временем он понял, что не только военные действия повлекут за собой жертвы. Он раздует пламя, которое охватит все земли Тедаса, плавя сковавшие магов цепи. Он возьмет на себя ответственность за итог своего дела и... да, в глубине души он знал, что Хоук никогда его не простит. Если до этого дойдет... Что ж, он, Андерс, примет любые последствия, а если будет нужно, заплатит за содеянное собственной жизнью. Сердце защемило, и Андерс потер грудь, стараясь отвлечься от боли. Нужно рассуждать бесстрастно: до тех пор, пока все еще не случилось... до тех пор он должен постараться быть счастливым настолько, насколько это возможно. Правда, хотя он очень часто это повторял, следовать собственному совету как-то не получалось. Нельзя распыляться на ссоры и треволнения, это непозволительная роскошь. У него нет будущего, которым можно будет искупить утраченные мгновения настоящего, а каждое такое мгновение — на вес золота, ведь еще до того, как он составил свой план действий, Андерс взял у судьбы взаймы. Продолжительность жизни всех Стражей была существенно ограничена: если повезет, он протянет лет до пятидесяти с небольшим, а там нагрянет неизбежный Зов. С какой стороны ни смотри, отношения с Гарретом были пустой тратой времени... К счастью, будить Хоука не пришлось. Андерс понял, что разбойник не спит даже раньше, чем тот перекатился на спину. Дыхание его стало громче, потом тише, а затем выровнялось, превратившись в почти незаметные вдохи и выдохи. Хоук повернулся набок, лицом к Андерсу, поежился и натянул одеяло на голую грудь и плечи. В тусклом свете едва можно было различить, как блестят его глаза. — Да тут просто жуткий колотун, — чуть хриплым низким голосом произнес Хоук и потихоньку потянул мага за руку. Андерс подчинился и придвинулся ближе, так, чтобы разбойник сгреб его в объятия. Вот чего он хотел, что ему было необходимо: безопасность, утешение, покой, пусть даже лишь на короткий обманчивый миг. Холодные руки Хоука вытягивали из него тепло, Андерс задрожал, но не отстранился. Этот момент близости, здесь, сейчас, был драгоценнее всего на свете. Когда придет судьбоносный час, он сделает то, что должен, но сейчас его место — здесь. — Хочешь, я огонь разожгу, — предложил маг, закрыв глаза и с удовольствием прижимаясь к уже теплому телу разбойника. — М-м-м, обойдемся, — лениво промурлыкал тот. — Думаю, мы сумеем друг друга согреть. — Ха, насчет тебя не сомневаюсь, — ответил Андерс. Хоук закинул ногу ему на ногу, уткнулся в голень холодными пальцами ступни. Однако вопреки двусмысленным намекам, разбойник вел себя на диво сдержанно. Он прильнул к Андерсу, обвивая его, как плющ дерево, почти душа в объятиях. Они прижались друг к другу так плотно, как только возможно: одну руку Хоук положил магу под голову, другой обхватил за талию... бедра уперлись в бедра, ноги переплелись. Андерс провел ладонью по заросшему щетиной подбородку Гаррета и, подавшись вперед, свел его губы со своими, замыкая их общий контур, добиваясь полного единства. Разбойник нежно целовал его в ответ, в кои-то веки позволяя «управлять» собой и ситуацией. Скорее всего, это тоже было своеобразное извинение за его вчерашнее поведение. «Что ж, — невесело отметил Андерс, — все не так уж плохо. Мы далеко не идеальная пара, такое и вообразить себе нельзя, но мы хотя бы вместе». Они лежали так довольно долго, обмениваясь неспешными поцелуями, перемежая вдохи ласками губ и языков. Андерс лениво, круговыми движениями поглаживал Хоука по спине, а тот, как обычно, забрался пальцами ему в волосы, мягко перебирая густые пряди. Когда они наконец прервали поцелуй, маг почувствовал, как в живот ему упирается напряженный член. Хоук хотел его, нуждался в нем... Андерс скользнул рукой по ягодицам разбойника, по бедру, вниз, между их сомкнутыми в объятиях телами, и обхватил твердую плоть, наслаждаясь громким прерывистым стоном. — А я-то думал, ты будешь вести себя прилично, — посмеиваясь, произнес маг. — Ой, что за радость в приличиях? — отшутился разбойник, голос у него был хриплым от страсти. Они занимались любовью лицом к лицу, и Андерсу казалось, что даже сквозь темноту в комнате он видит Хоука лучше и больше, чем возможно увидеть глазами. Нежные ласки рук, нежные толчки там, внутри... Гаррет брал его, обладал им целиком и полностью, а его губы дарили поцелуи и слова — те, которые Андерс жаждал слышать. Вот мужчина, в которого он влюбился... может быть, слишком сильно, сильнее, чем мог... или имел право. Маг больше не понимал, что говорит сам, они оба уже были на грани... — Я люблю тебя, — задыхаясь, отчаянно твердил он, — я так тебя люблю... Я умру, если потеряю тебя, Хоук!.. — Ты меня не потеряешь, — Хоук чуть отодвинулся, а затем увлек его в новый жаркий поцелуй. — Клянусь тебе! Андерс подался навстречу, втягивая прозвучавшее обещание горячей лаской губ. Он не должен был, не хотел слышать этих слов, они давали слишком много надежды, подстегивали неосуществимые желания и одновременно окрыляли, побуждая сблизиться еще сильнее, быстрее, глубже, еще... Тяжело дыша, липкие от пота, они лежали среди смятых простыней, но Андерс не мог представить себе большего удовлетворения. Хоук чуть приподнялся и бухнулся рядом, быстро натягивая на них обоих одеяла, чтобы не остыть. Будто остановив мгновенье, маг вдыхал, впитывал его, сохраняя в памяти. Ничто в этом мире не было совершенно и не могло быть никогда; нужно научиться ценить недостатки так же, как и приятные обстоятельства. И тут Андерс вспомнил о подарке. Что же теперь делать: вылезать, чтобы достать его? Но тогда придется покинуть это чудесное, созданное ими обоими тепло... Нет, сейчас все-таки самый подходящий момент! Не обращая внимания на удивленный вопрос Хоука, Андерс перекатился на другую сторону постели. По сравнению с местом, где они устроились, простыни здесь аж заиндевели. Свесившись с кровати, он бодренько полез в карман брошенной на пол куртки. Было еще слишком темно, и ориентироваться получалось лишь на ощупь... Андерс достал искомую вещицу, зажал ее в кулаке и нырнул обратно, ругаясь себе под нос. Ерзая, он придвинулся обратно к Хоуку. — Что ты там делаешь? — рассмеялся разбойник. — Бр-р-р, Создатель, да ты как ледышка, отвали от меня! — Какой ты, однако, непостоянный! — поддразнил маг, со смехом щекоча живот Хоука холодными пальцами. Хоук принялся в ужасе отмахиваться. — Зачем ты вообще туда полез? — спросил он. Андерс при этом не прекращал попыток пихнуть его замерзшими ногами. — Только за этим, — ответил маг, схватил Хоука за правую руку и, прежде чем друг смог высвободиться, надел кольцо ему на безымянный палец. — Что за?.. — и разбойник в замешательстве вытащил руку из-под одеяла. Когда Андерс нашел кольцо, оно вовсе не показалось ему каким-то особенным. В тот день целитель отправился на Рваный Берег за орихальком, который частенько встречался на тамошних пляжах. Тогда-то он и заметил, как в песке блестит что-то серебристое. Когда Андерс поднял кольцо и очистил его от крупиц грязи, металлический ободок засиял, как новый. Было в нем что-то необычное и привлекательное... Обычно маг не придал бы значения такому украшению и с радостью бы его продал, но тут почему-то не стал этого делать. Он оставил находку себе и лишь позже, перед днем рождения Хоука, вспомнил о ней. Денег у разбойника было полно, и Андерс не мог купить ему чего-то, чего Хоук не сумел бы приобрести сам, поэтому маг решил сделать подарок почти своими руками. Он отнес кольцо Сэндалу и попросил гнома над ним поколдовать. Как всегда, Сэндал был на высоте, сотворив с полоской чистого серебра настоящее чудо. — Это кольцо? — вслепую, на ощупь определил Хоук. — Зачем ты мне кольцо даришь? — Не стоит благодарности, — закатив в темноте глаза, съязвил Андерс. Он сотворил несколько язычков бледно-желтого пламени и сжал ладонь Хоука. Пламя лизнуло разбойнику пальцы, он инстинктивно отпрянул и затряс рукой в воздухе, но замер, понимая, что ему совсем не больно. Кольцо тускло засветилось. — Дыхание Создателя, что ты... — Хоук задрал голову, рассматривая руку. — Что это такое? — Скажи спасибо Сэндалу, — маг погладил светящуюся трещину с неровными краями, которая проступила внутри серебра. — Не берусь даже гадать, что творится в голове у этого парня, но он, без сомнения, гений. Андерс знал, что Хоук человек серьезный и мишура его не интересует. Если и дарить что-нибудь, то вещь толковую и полезную, и Андерс попросил Сэндала зачаровать кольцо против огня. В своей жизни Хоук достаточно часто натыкался на драконов, демонов гнева и магов крови, так что устойчивость к огню казалась лучшим решением для первоочередной обороны. Получив задание, Сэндал расплылся в улыбке и убежал. Маг не стал ему мешать. Когда же через пару часов молодой гном приковылял обратно с кольцом в кулаке, Андерс воистину не знал, что сказать. Да, магия зачарованной вещи всегда проявляла себя в ней, но от соприкосновения с пламенем этот простой ободок будто сиял каким-то собственным внутренним светом! Серебро никуда не исчезло: вдоль середины кольца бежала сверкающая узкая полоса, что переливалась цветами из желтого в оранжевый, а затем в красный. — Колдовство! — радостно воскликнул Сэндал, уронил кольцо Андерсу в ладонь и скрылся на лестнице. Маг сам не придумал бы лучшего слова для такого чуда. Он смотрел на лицо Хоука, озаренное сиянием подарка, отчего зеленые глаза разбойника казались почти черными. — А что оно делает? — с горячим любопытством спросил Хоук. — Ты такой практичный, — скривился Андерс. — Оно красивое, разве этого недостаточно? — Давай, колись, — осклабился разбойник, — я же тебя знаю! — Ладно, — маг вздохнул и придвинулся поближе. — Это оберег от огня. Зная, какой ты у нас сорвиголова, я решил хоть чуточку уменьшить... опасность, которой ты себя безрассудно подвергаешь. — Что ж, это вправду полезно! — искренне согласился Хоук и, повернувшись, игриво глянул на Андерса. — Ты всегда такой заботливый, дорогой... — Ой, рот закрой, а не то проверю колечко в деле! — закатил глаза маг. — Пустые обещания... — разбойник приподнялся на локте и наклонился, чтобы поцеловать его в губы. Целитель не сопротивлялся. Сияние кольца постепенно тускнело, угасая, как пламя спички, и комната вновь погрузилась в темноту. — Спасибо тебе, Андерс, — отодвигаясь, произнес Хоук, и в голосе его звучала неподдельная благодарность. — Ну, это же подарок на день рождения, — пожал плечами маг. Неизвестно почему, он чувствовал себя немного неловко. — Я собирался вручить его тебе вчера, но... — Лучше позже, чем никогда, — отозвался разбойник, будто повторяя недавние мысли самого Андерса. — Точно, — коротко кивнул тот. — Не волнуйся, любимый, — продолжал Хоук, запуская руку магу в волосы, — нет ничего важнее, чем здесь и сейчас... Хоук понятия не имел, насколько прав, и Андерс был готов сделать все возможное, чтобы так оно и оставалось. * * * — Если не откроешь, я дверь в щепки разнесу! Я могу, ты же знаешь! Он не слишком любил проникать в чужое жилье посредством угроз, но когда жильцом был некто, кого ты вчера чуть не искалечил, деваться было некуда. Наступила тишина. Андерс перекатился с носков на пятки, скрестил руки на груди и принялся ждать. — Да, я все еще здесь! — громко объявил он, подозревая, что кое-кто в этой тишине внимательно к нему прислушивается. Из-за двери донеслись обрывки непонятных ругательств, однако ключ в замке все же повернулся. Дверь не отворилась, но Андерс воспринял поворот ключа как единственное приглашение, которое он мог получить. Минуту он колебался, сомневаясь, такая ли уж это хорошая идея, затем тряхнул головой, призывая всю свою решимость. Взявшись за резную дверную ручку, маг сделал глубокий вдох и вошел. Он еще ни разу не бывал у Фенриса дома, но поместье оказалось именно таким, каким его описывала Изабелла: запущенным, грязным и нагоняющим тоску. Андерс очутился в маленькой прихожей, полной каких-то ящиков и мусора. Газовые лампы не были зажжены и, судя по их виду, не использовались уже очень давно. Здесь стоял тяжелый запах разложения, сильно, но не полностью приглушенный запахом пыли. «Гнилью воняет, верно, от плесени», — морща нос, решил Андерс. Подоконники были покрыты таким слоем пыли, будто к ним никто никогда не притрагивался — не говоря уж о том, чтобы открыть окна и проветрить. Без естественного и искусственного освещения комнаты с задернутыми шторами выглядели крайне мрачно. «Очаровательно!» — с гримасой отметил Андерс: по дороге в гостиную ему попалась дохлая крыса. «И как Фенрис еще с собой не покончил в этих хоромах? Неудивительно, что у него вечно дерьмовое настроение...» Хотя хозяин поместья еще не явил себя, Андерс чувствовал в воздухе напряжение. Можно было бы крикнуть, позвать эльфа, но гнетущая тишина словно не желала быть нарушенной. Она окружила Андерса, как следящий за добычей охотник, поэтому он просто продолжил свои поиски. Следующая дверь вела в сводчатый зал с открытой двойной лестницей, поднимавшейся на антресоль. По стенам висели картины — темные лица таращились с полотен призрачными белками глаз, — а под ними валялись испорченные, изломанные стулья. С потолка спускалась тяжелая, окутанная паутиной люстра; в центрах своих сетей на ней притаились большие пауки, похожие на черные луковицы. Дорогой хрусталь был заляпан грязью, пылью и мертвыми мухами. «А это что… неужели?..» Андерс обошел внушительное пятно на ковре. Пятно было цвета ржавчины. В зале ощущался слабый, но явный запах смерти. Да, маг не ошибся, это была кровь. «Выходит, Фенрис даже не убрал следы битвы, в которой давным-давно выиграл свое жилище?» — изумился Андерс. Воздух здесь был полон такой же неподвижной, острой пульсации сил, какая ощущалось в Тени. Что случилось с Завесой, что повлияло на нее — гибель и разложение, которому никто не препятствовал, или постарался проживавший здесь ранее магистр? Вне зависимости от причин, Завеса тут истончилась. Андерс определил это благодаря своей связи с Тенью, а также по внутреннему беспокойству Справедливости. Поместье зиждилось на старой крови, старой смерти и том, кто обитал среди всего этого, не желая отпустить былое. «А я думал, что сам слишком цепляюсь за прошлое...» — удивленно вскинув брови, подумал целитель. Он поднимался по лестнице на площадку. Сложно было разобрать, насколько план этого дома похож на поместье Хоука, но спальни, скорее всего, были расположены наверху, а Фенрис явно прятался в одной из них. С верхней ступеньки Андерс увидел три двери. Средняя, должно быть, вела в хозяйскую спальню, и маг направился к ней. «Он сам, как паук: сидит, поджидает меня в сердце своей изодранной, гнилой сети! А я тогда кто — муха, и не подозреваю об этом? Вот сейчас и проверим...» Дверь громко заскрипела на несмазанных петлях. Маг заглянул внутрь, радуясь уже тому, что в комнате было светло, хотя освещало ее лишь ревущее в камине пламя. Перед камином в облезлом кресле с массивными дырявыми подлокотниками, из которых лезла набивка, восседал Фенрис собственной персоной. Он не взглянул на Андерса, когда тот вошел, оставив дверь за собой открытой, а так и продолжил неподвижно таращиться на полыхающий огонь. Поза эльфа была напряженной и полной готовности к нападению, хотя со стороны он выглядел расслабленным. Каждая комната в этом доме, как отметил Андерс, имела определенный отчетливый запах. Прихожая пахла пылью и плесенью, главный зал — смертью, а эта спальня воняла, как винный завод. На стене виднелись большие пурпурные потеки, от которых разило крепленым вином, множество пустых бутылок на столе и на полу говорили сами за себя. Значит, Изабелла не преувеличивала то, насколько эльф падок на выпивку... Андерс полез в сумку за припасами, одновременно поглядывая на стоявшую в комнате кровать: в ней уже давно никто не спал, покрывала сгнили и истлели, столбики балдахина были сломаны. Вытащив все необходимое, маг обогнул стоявший на дороге небольшой диван. Фенрис краем глаза наблюдал за ним, не поворачивая лица от камина. Не обращая на него внимания, Андерс сдвинул в сторону сваленный на столе мусор и положил пакет на освободившуюся поверхность. Не слишком гигиенично, но придется обойтись и этим. Он разогнулся, отступил на шаг... — Проваливай! — наконец изрек Фенрис. Андерс не мог сказать, что не ожидал чего-то подобного, но эта фраза все равно его задела. Он пришел сюда по доброй воле, старается быть вежливым, а Фенрис только и знает, что раздражаться и накалять обстановку! «Как всегда, впрочем», — с горечью подумал маг. Однако, каким бы ни было отношение к нему эльфа, Андерс не собирался ввязываться в дуэль едких комментариев и гневных взглядов, а также, учитывая недавние события, в откровенное насилие. Нет уж, свое время он потратит на что-нибудь получше. — Проваливать? И это после того, как я тащился сюда через весь город? — пожав плечами, отозвался Андерс. Шутить было как-то легче, чем огрызаться. — Нет, не дождешься. — Ты о долгой дороге от поместья Хоука? — язвительно проворчал Фенрис. Он щелкнул пальцами и в конце концов взглянул на мага. — Утомился небось, бедняга! — Вообще-то я был в клинике, — не поддаваясь на провокацию, пояснил Андерс. — Насколько, должно быть, ужасно отрываться от своих драгоценных пациентов! — с еще большим ядом в голосе продолжал эльф. — Плевать, что он тебе приказал, можешь передать Хоуку: мне не нужна его жалость! — Хоук не знает, что я здесь, — маг разрезал бечевку на пакете, вытащил перевязочный материал и целебные припарки. Фенрис зыркнул на него, недоверчиво прищурившись. — Он ничего не знает, поэтому либо закрой рот и дай мне заняться твоим ожогом, либо продолжай сидеть там, прикидываясь, что тебе ни капельки не больно. Получишь заражение и, чего доброго, потеряешь руку. Ну, выбирай! Фенрис злобно уставился на него, но промолчал. Невзирая на прямо-таки ледяной прием, Андерс расценил это как согласие на лечение. «Ведет себя, как подросток, право слово! Угрюмец придурочный...» После их драки прошлой ночью и заверений Хоука, что у Андерса нет совершенно никаких оснований для ревности, тот обнаружил, что вполне допускает мысль о цивилизованном общении с эльфом. Конечно, этот брюзга-магоненавистник по-прежнему действовал ему на нервы, иначе и быть не могло, но дурное поведение и колючие ремарки уже не задевали Андерса так глубоко, как раньше. Он даже почувствовал себя немного виноватым в том, что устроил такую заваруху. Нет, Фенрис ни в коем разе не являлся невинной жертвой, именно он ударил первым, однако нанесенные им раны были в основном легкими, и... И вообще, Андерс ведь сам его подзуживал, а еще он был более чем способен залечить свои травмы, тогда как эльф этого сделать не мог. Вопреки подозрениям Фенриса, Хоук велел Андерсу пока держаться от него подальше, с чем Андерс тут же согласился. Разбойник затем покинул «Висельник» и отбыл домой, приводить себя в порядок. Маг вышел следом, направился прямиком к себе в клинику, собрал все необходимое для лечения ожогов и вернулся в Верхний город, аккурат под дверь к эльфу. «Что ж, я всегда плохо выполнял чужие распоряжения», — подумал Андерс, опустившись на одно колено возле кресла и разворачивая бинт. — Снимай вот это, — он кивком указал на плотно облегающий руку, грозный с виду наруч. — Не смей мне указывать! — выплюнул Фенрис, почти сдирая доспех резкими, полными ярости движениями. — Ох, Создателя ради, да успокойся же! — вздохнул Андерс. — Ты что, совсем не умеешь расслабляться? Эдак, знаешь ли, и до сердечного приступа недалеко. — Кончай то, за чем пришел, и вали отсюда, — огрызнулся Фенрис. Он положил раненую руку на подлокотник и снова вперил глаза в камин. Андерс бы что-нибудь на это сказал, но он был слишком занят осмотром раны. Дело было дрянь: внутренняя часть предплечья, сгиб локтя и бицепс представляли собой месиво из багровой воспаленной плоти и желтоватых волдырей. Белые лириумные татуировки тускло сияли сквозь ожог, тут и там проступая жутковатым узором между красными и болезненно-желтыми участками кожи. Некоторые волдыри лопнули и мокли. Андерс нахмурился. — Ты вообще собирался хоть что-то с этим делать? — произнес он, не особо надеясь получить ответ. Фенрис и не ответил. Маг снова вздохнул, раскатывая бинт на колене. — Я думал, Варрик с Авелин и... — продолжал он, выкладывая на повязку припарки. — Я не впустил их, — отрезал Фенрис. — Почему? — хмуря лоб, спросил маг. — Ты поучать меня явился или лечить? — огрызнулся эльф, метнув на него уже не такой жгучий, но все равно гневный взгляд. — Ладно, ладно, — Андерс закатил глаза, — прости, что завел этот разговор. Он продолжал работу молча, Фенрис тоже больше не проронил ни слова. Андерс осторожно, чтобы не задеть, повел ладонями над обожженной кожей, стараясь магией спасти столько поврежденной плоти, сколько было возможно. Мертвые ткани подсохнут и облезут сами по себе... Используя микстуру на спирту, он вытер гной и простерилизовал рану. Эльф по-прежнему не издал ни звука. Было очевидно, что спирт страшно жжет, а Фенрис просто-напросто упрямится и не подает виду. Затем маг аккуратно разложил припарки и обвязал руку бинтами так, чтобы они не сдвинулись. Несмотря на размер раны, на все ушло совсем немного времени. Андерс уже столько раз проделывал подобные манипуляции, что мог завершить эту процедуру с закрытыми глазами. Он как следует закрепил узлы и поднялся. — Повязку до завтра не снимать! Осталось собрать и запихнуть обратно в сумку то, что ему не понадобилось. «Что ж, по крайней мере, с этим покончено!» Андерс уже выходил из комнаты, когда Фенрис наконец открыл рот: — Только не думай, будто это что-то меняет, — произнес он глухим, но на удивление незлобным голосом. Маг взялся за дверную ручку. — Ни в коем случае! — не оборачиваясь, ответил он. — Чтоб кто-то вроде тебя вдруг образумился — с какого перепуга? И Андерс вышел, тихонько затворив за собой дверь. Всю дорогу назад через поместье он чувствовал на себе чей-то взгляд и, дрожа, ускорил шаг. Это место чересчур близко к потустороннему миру, опасно близко... Маг был рад снова оказаться на свежем воздухе, под ласковыми лучами солнца: они словно смывали с него остатки оцепенения и смертельной пелены, что царила в этом доме. По пути к ступеням, ведущим на площадь, он оглянулся на растрескавшийся фасад. Казалось, окна поместья следят за ним — то ли зловеще, то ли с немым назойливым... призывом? Впрочем, Андерсу было недосуг ломать над этим голову. У него не было времени и на то, чтобы вернуться в клинику. Вместо этого маг пересек рынок Верхнего города и вышел к лестнице в нижние кварталы. «И так слишком расстарался для всяких неблагодарных...» — подумал Андерс, перекидывая ремень на другое плечо, чтобы сумка оказалась за спиной и не мешала. «Ну, хоть солнце светит!» — с оптимизмом добавил он про себя и мрачно усмехнулся. Солнце было одним из немногих нормальных явлений за сегодняшний день. Андерс сбежал по ступенькам, остро ощущая, что ему надобно торопиться. Хоук был занят, — что-то насчет проверки рудников в Костяной Яме, и это дарило редкостную возможность: целый день полной свободы. Правда, вечером разбойник должен был воротиться, и, если к тому времени Андерса не окажется дома, его наверняка отправятся искать. Сказать по правде, Хоук с его необходимостью вечно находиться рядом начинал напоминать магу злосчастного Ролана. * * * Расколотая гора производила сильное и несколько угрожающее впечатление даже в такой прекрасный день, как сегодня. Каменная громада тянулась вверх, в голубое небо; вершина терялась в кругу белых облаков, затмевая солнце огромным ореолом перламутрового сияния. Местность здесь была приятна глазу, однако бесплодная земля у подножия горного хребта неизменно вызывала у Андерса какой-то гнетущий холодок вдоль позвоночника. От голых скал и кривых низеньких деревьев, что упрямо цеплялись за покрытую клочками грубого мха почву, веяло распадом. Не улучшало настроения и то, что здешние склоны кишели гигантскими пауками — мерзкими жирными тварями, с чьих клыков капал яд. С ними Андерс справился довольно легко: волны магического огня подпаливали чудищам ноги, отчего пауки или пускались наутек, или падали на месте. Вонь от горящих трупов была отвратительная, и маг поспешил дальше, оставив позади потрескивающие, лопающиеся останки. До долийского лагеря было уже рукой подать. — Стой где стоишь, шемлен! — крикнула весьма грозного вида эльфийка-охотница, потянувшись за кинжалом. — Что тебе нужно? — Я пришел поговорить с вашей Хранительницей, — подняв ладони в мирном жесте, объяснил Андерс. — Все в порядке, Гэйла! — от лагеря, сверкая на солнце светлыми волосами, прибежал другой эльф. — Хранительница сказала пропустить его. — Ха, — раздраженно хмыкнула Гэйла, — ты, Фэйран, мог бы меня и предупредить! Ступай, шем, но учти: я с тебя глаз не спущу! «Ох, как же меня сегодня все рады видеть!» — Андерс миновал сторожевой пост, явственно чувствуя, как оба эльфа сверлят взглядами его спину. Ему бы следовало удивиться, почему Хранительница впустила его в лагерь вопреки отсутствию какого-либо заблаговременного уведомления о визите, но, с другой стороны, это не являлось чем-то необычным. Маретари была гораздо старше и мудрее мага, то, что она и без извещения знала о его приходе, не выходило за рамки мыслимых возможностей. Долийский лагерь не представлял собой ничего особенного — всего-то с десяток ветхих палаток и повозок, какие-то диковинные деревянные штуки вроде плугов и пара-тройка статуй, похожих на тотемные столбы. В конце палаточного ряда находилась кузня, где пожилой эльф с суровым лицом раздувал огонь в печи, орудуя парой мехов. В центре поселения был разожжен большой костер, вокруг которого сидели несколько эльфов. Когда Андерс проходил мимо, все как один с подозрением взглянули на него, но никто не произнес ни слова. Наверное, они понимали, что в этом нет нужды. Репутация долийских охотников была такова, что большинство людей и без лишних напоминаний вели себя прилично. Он нашел Маретари на поросшем жесткой травой пятачке у тропы, что вела к горе. Перед Хранительницей лежали какие-то предметы. Когда маг приблизился, Маретари подняла на него глаза, но не встала. Андерс молча подождал с минуту, обдумывая то, что хотел сказать, а затем решил тоже сесть на траву. Хранительница не возражала. — Ты пришел говорить о Меррилл, — промолвила она, стоило Андерсу открыть рот, и это прозвучало не как вопрос. — … Да, — подтвердил маг, — я хотел спросить вас о том... о чем она мне рассказывать не желает. — Она упрямая девочка, — лицо Хранительницы, обычно строгое и твердое, озарилось доброй улыбкой. — Упрямая, во многом как и ты сам, позволю предположить. — Я... — Андерс не до конца понимал, как держать себя с этой женщиной. Ему чудилось, что Маретари обращается и к нему, и к чему-то внутри, в глубине его сознания. — Значит, ты желаешь узнать больше о зеркале... Хранительница протянула руку и коснулась разложенных вещей. Андерс тоже посмотрел на них, но не разгадал скрытого смысла кинжала, дощечки и ожерелья, которые Маретари передвигала перед собой. «Она говорит вопросами, но не спрашивает», — подумал маг, пытаясь разобраться в такой манере вести беседу. Он сделал глубокий вдох и лишь тогда ответил: — Да, о зеркале. Меррилл сказала, оно неопасно. — Но ты ей не веришь, — кивнула Хранительница. — Рядом с ним у меня возникает странное ощущение, — пытался объяснить Андерс, — почти такое же, как... — Как то, что ты испытываешь, когда дух берет над тобой верх? — уточнила Маретари, пристально глядя ему в глаза. Это был первый прямой вопрос с ее стороны. Маг старался не сердиться на такой... намек. Похоже, Маретари проявляла искреннее любопытство. Вздохнув, он отвел взгляд от пытливых глаз Хранительницы и уставился на голые скалы вокруг. Хотелось сказать, что ничего особенного он не испытывает, потому что всякий раз, когда Справедливость получал над ним, Андерсом, власть, он просто-напросто терял сознание. Однако это была бы не совсем правда, не вся правда. До сих пор при каждом «захвате воли» ему становилось дурно — преотвратное чувство, будто ты гость в собственном теле! Так же его подташнивало и рядом с зеркалом Меррилл, причем эльфийка говорила, что сама не испытывает ничего подобного. Андерсу оставалось гадать, не являются ли его неприятные ощущения именно реакцией Справедливости? — Да, бывает похожее чувство, — уклончиво ответил он. — Знаю только, что ничего хорошего в том зеркале нет. Я подумал, вдруг вы сможете рассказать о нем побольше? Хранительница молча и словно оценивающе посмотрела на него. Собрав всю свою волю и терпение, маг выдержал ее взгляд. — Давным-давно зеркало служило для связи с Запредельем, — немного неожиданно, без предисловий начала Хранительница. — Это искусство утрачено для нас, но Меррилл вознамерилась починить зеркало, попытаться возродить его секреты. Я говорила ей, как опасна такая затея. Уже двое наших пали жертвами этого артефакта. — Меррилл упоминала какого-то Тамлена, — осторожно добавил Андерс. — Да, его имя было Тамлен, — кивнула Маретари, — и он пропал без вести. Вместе с другим эльфом из нашего клана он нашел зеркало в пещере недалеко от лагеря, еще в Ферелдене. Второго эльфа звали Махариэль. Зеркало не забрало его, как Тамлена, но он был потрясен потерей друга. Он покинул клан, ушел на поиски Тамлена, отказываясь верить, что тот погиб. Это зеркало плодит лишь одержимость и смерть. Его восстановление не приведет ни к чему хорошему. «Но почему Меррилл мне ничего об этом не рассказала?» Возможно, узнав, как Андерс относится к магии крови, она остерегалась с ним откровенничать, или же в глубине души понимала, что совершает большую ошибку, и не хотела предоставлять новых доказательств «дурного влияния» зеркала? Маг надеялся на второе, хотя, увы, первая версия выглядела правдоподобнее. Он посмотрел на Хранительницу, заметив и в ее взоре слабую искру надежды. — Я хотел спросить, можно ли как-то ей помочь? — твердо произнес Андерс. Маретари снова улыбнулась. В уголках ее глаз собрались мелкие морщинки, придавая пожилой эльфийке весьма почтенный, но добродушный вид. — Поверь, дитя мое, я очень, очень часто задавалась тем же вопросом, — улыбка слегка потухла, и Хранительница продолжала, — но воля Меррилл крепка, а намерения ясны и четки. Я пыталась увести ее с этого пути, но безуспешно. — В таком случае, как насчет... — Андерс осекся, заметив, каким чутким, даже острым стал взгляд Хранительницы. — Как насчет самого демона? Маретари помрачнела, вновь посмотрела на лежавшие перед ней предметы. «Интересно, о чем она думает?» — От сделки с демоном добра не жди, и ты это знаешь, — отрезала Маретари. — А кто сказал, что надо заключать с ним сделку? — поднял бровь маг. Хранительница уставилась на него в изумлении. Пожалуй, Андерсу стоило бы чувствовать себя оскорбленным, однако он не мог винить Маретари за подобные... предположения касательно его персоны. Хотя целитель не имел уговоров с демонами, по факту он все равно являлся одержимым. О подлинном характере его союза с духом Справедливости знали немногие, а понимало истинную суть этой связи и того меньше народу... если ее вообще кто-нибудь понимал. Хранительница вполне могла вообразить, что Андерс тоже любит играть с огнем, как Меррилл, но слова мага явно поколебали ее мнение. — Ты предлагаешь убить демона? — уточнила Маретари. — У меня мелькали подобные мысли, но эта задача не из легких. — Ой, да кому интересны легкие задачи! — отшутился Андерс. — Чем этот демон такой особенный? — Он не особенный, — покачав головой, возразила Хранительница, — просто очень сильный. Это демон гордыни. Я до сих пор не предпринимала никаких действий, потому что осознаю пределы своих возможностей. Я не стану обманывать себя, будто сумею побороть его в одиночку, и не могу рисковать жизнями эльфов нашего клана. — Вот и хорошо, что я вызвался добровольцем! — легко улыбнулся маг. — Да, звучит очень заманчиво, — Маретари глядела на него пристально и снова словно бы с оценкой. — Выходит, и одержимость бывает полезна! — склонив голову набок, добавил Андерс. — Вы уж поверьте: дух внутри меня ни за что не пойдет на сделку с демоном, это просто вне его понимания. Кроме того дух не допустит, чтобы я поддался искушению. Какое-то время Маретари задумчиво смотрела на него, а затем медленно кивнула. Андерс сразу засомневался, а стоило ли выступать с таким планом. Убить демона не так легко, как кажется на словах, особенно если речь идет о злых духах высшего разряда. «Чем они сильнее, тем они хитрее», — с досадой отметил про себя маг. Не всегда поражение демона в бою означало его полное поражение. Если им придется пойти этим путем, потребуются серьезные исследования и подготовка. — В таком случае я... обдумаю твое предложение, — промолвила Маретари. — Возможно, это наш последний шанс. Андерс встал, скорее нутром, а не умом понимая, что разговор закончен. Хранительница следила за ним, словно чувствуя, что он хотел спросить что-то еще. Андерс колебался... Что, если он рискует, искушая судьбу? А вдруг Маретари догадается о его намерениях? Было в ней что-то противоестественное, заставляющее остановиться и задуматься. Конечно, он пришел поговорить о Меррилл, но у него были и другие, скрытые мотивы... Силой гоня прочь сомнения, маг все же решился и задал свой вопрос: — Пока я еще здесь... Интересно, может быть, вы знаете что-нибудь о кое-каких ингредиентах? Их сложно найти... — Возможно, знаю, — кивнула Хранительница, — а что именно ты ищешь? — Sela petrae и драконий камень, — выпалил Андерс, будто только что об этом вспомнив. Взгляд Маретари тут же похолодел, на лбу пролегла складка. Андерс ощутил резкую перемену в ее настроении, как если бы сам воздух вокруг наполнился странным предчувствием опасности. — Зачем тебе понадобились такие вещи? — спросила Хранительница. — Да так, нужно для кое-какой работы, — пожал плечами маг. Неясные ответы все же лучше откровенного вранья. — «Драконий камень» — распространенное название, а вот «sela petrae» — нет. Мы, долийцы, называем ее «халава», а люди, как я слышала, «дьявольским торфом», — спокойно объяснила Маретари. — Ты же употребляешь тевинтерский термин, хотя сам не из Тевинтера. Сколько ты уже знаешь об этих веществах? — Достаточно много, — твердо произнес целитель. Хранительница вздохнула, лицо ее сразу постарело. Внезапно она снова сделалась такой, какой Андерс увидел ее, когда пришел — обеспокоенной, встревоженной, и он невольно почувствовал себя виноватым. Дух Справедливости скользил у грани сознания, требуя четких, подробных сведений, он нуждался в них больше, чем сам Андерс. Тут-то он и понял, что Хранительница, пусть и ненароком, уже дала ему искомый ответ. — Я не могу помочь тебе с этим, дитя мое, — продолжала Маретари, тем самым подтвердив подозрения Андерса. — Есть вещи, с которыми нельзя шутить. — Ладно! — беззаботно воскликнул маг, отчего Хранительница удивленно нахмурилась. — Я ведь так, из чистого любопытства спросил. Пришлите весточку, если решите что-то предпринять, ну, насчет Меррилл. Вы знаете, где меня найти. Уходя, он чувствовал на себе ее пытливый взгляд. Андерс старался казаться невозмутимым, даже беспечным. Дела потихоньку налаживались... Нужно только расспросить Меррилл про эту халаву, и все встанет на свои места. А что до драконьего камня — где-нибудь, как-нибудь он его отыщет. «Я стал еще на шаг ближе к цели», — тупо повторял себе маг. Образ Хоука с улыбкой на лице мелькнул перед глазами, как укор совести... Мрачно уставившись себе под ноги, Андерс брел назад по длинной дороге в Киркволл. «Еще на шаг ближе, еще на шаг...» * * * В поместье целитель вернулся уже к вечеру. Бодан радостно поприветствовал его и сообщил, что Хоук уже вернулся и ждет в библиотеке. Андерс поблагодарил гнома. Долгая пешая прогулка помогла успокоиться и как-то собраться с мыслями, чему он был весьма рад. Он терпеть не мог обдумывать свой план в присутствии Хоука, особенно когда разбойник старался его отвлечь. Такие попытки всегда вызывали гнев Справедливости. К счастью, сегодня вечером не придется иметь с этим дело. — Хоук? — Андерс закрыл за собой дверь в библиотеку и осмотрелся. — Я здесь! — отозвался тот с верхней площадки. Андерс отцепил с пояса посох, поставил его в угол и поднялся по ступенькам. Хоук расположился за большим столом у балкона. Перед ним стояли бутылка вина и два бокала, полный и пустой. Разбойник протянул руку и наполнил темно-красной жидкостью второй бокал. Маг подошел и занял место напротив. Было забавно, как Хоук, выпивая, непременно наливал и ему, хотя Андерс никогда не притрагивался к своей порции. — Что ж, — начал разбойник, искорки в глазах как-то не вязались с его строгим тоном, — порой говорить с тобой совершенно бесполезно — как об стенку горох. — Прошу прощения? — и маг недоуменно заморгал. — Я навещал Фенриса, — продолжал Хоук, — хотел проверить, как его раны. Похоже, я зря волновался. — Ну-у, — пожав плечами, вздохнул Андерс, — кто-то же должен был ими заняться. Кроме того, я куда более искусный целитель, чем ты. — Охотно это признаю, — ответил разбойник. — Не понимаю, чего ты расстраиваешься? — насупился маг. — Ты вправду считаешь, что я совершенно не умею держать себя в руках? — А кто сказал, что я расстроен? — Хоук тоже наморщил лоб, а затем улыбнулся. — На самом деле я тобой горжусь! Андерс моргнул. — Ты мной... чего? — Раньше я бы вас двоих в одной комнате не оставил, — объяснил разбойник, — и это вплоть до вчерашней ночи. Спасибо тебе, что стараешься хотя бы достичь компромисса. Для меня это много значит. Маг, качая головой, посмотрел вдаль, через балкон. Хоук, как всегда, непостижим... Ни за что не угадать, разозлится он или обрадуется тому, что Андерс пошел против его желаний! Не то чтобы мысли о реакции разбойника когда-либо влияли на его решения — силы воли магу было не занимать, — однако предсказывать настроение Гаррета оказалось сложно. К счастью, сегодня он выглядел довольным. Хоук перегнулся через стол и взял руку Андерса в свою, поглаживая его ладонь кончиками пальцев. Целитель же погладил кольцо разбойника, глядя, как магия отзывается на его прикосновение, обвивая полоску серебра язычками оранжево-багрового пламени. Он поднял глаза и встретил пристальный взгляд Хоука. — Вообще-то, у меня для тебя тоже кое-что есть, — и разбойник полез свободной рукой в карман штанов. — Мой день рождения еще нескоро, — лукаво прищурившись, напомнил Андерс. — Я всегда знал, что ты не умеешь считать! — Ха-ха-ха, до чего же с тобой весело! — бесстрастно откликнулся Хоук. Он высвободил другую руку, поднялся, обошел стол и встал у мага за спиной. — А теперь сиди спокойно и не вертись. Маг нахмурился, но подчинился. На шею ему что-то повесили. Опустив голову, он приподнял вещицу, чтобы ее разглядеть. В ладони лежал медальон. — Это же... амулет тевинтерской Церкви? — вытаращив глаза, изумленно выдохнул Андерс. — Где ты его раздобыл? — Да так, случайно наткнулся, — ответил Хоук. Маг смотрел на него через плечо. — Решил, что тебе понравится! — Хоук, — очень серьезно продолжил маг, — ты хочешь, чтобы меня волоком вытащили на площадь, повесили и четвертовали? Носить такое в землях Верховной Жрицы — святотатство! — Верховная Жрица осудила тевинтерскую Церковь за то, что та освободила магов из Круга, — пояснил разбойник, лицо его выражало почти мольбу. — Я думал, это не оставит тебя равнодушным! Андерс не мог сопротивляться подобному... энтузиазму. В такие моменты он был готов поверить в то, что при любых обстоятельствах сможет положиться на Хоука, получить его поддержку. Сжав амулет в кулаке, Андерс спрятал его под рубаху и улыбнулся: — Он мне нравится! Поверх одежды носить не стану, я не настолько жажду угодить в петлю, но мне вправду нравится, спасибо тебе. — Вот и отлично! — с явным облегчением произнес Хоук. Наклонившись, он обнял мага за плечи и тихо добавил, — на миг мне показалось, что я дал маху. — Нет, конечно, нет! — возразил Андерс, пожимая руку друга, наслаждаясь его теплом. — Знаешь, мне всегда было любопытно, какова она, власть тевинтерской Церкви? В Круге ее преподносят как страшную всепожирающую пустоту: Черный Жрец шествует по Тедасу, сея погибель котятам и девственницам... Разбойник что-то промычал ему на ухо, а затем весело добавил: — Что ж, котятам и невинным девам придется найти себе большого и сильного мага-защитника, не так ли? — и он чмокнул рассмеявшегося Андерса в шею. — Судя по тому, что мне известно, меньше всего тамошним колдунам нужен такой вот маг — по крайней мере, в делах с девственницами. Я не слыхал о каких-либо жутких... котячьих ритуалах, однако все еще впереди... — От тевинтерцев можно ждать чего угодно, — ухмыляясь, поддакнул Хоук, — они же совершенно беспощадные! Внутри снова вспыхнула старая боль. Андерс пытался подавить ее, сосредоточиться на «здесь и сейчас», жить настоящим, а не будущим... Все было куда сложнее и тяжелее, чем он предполагал. «Сам виноват, раз влюбился, как дурак последний!» Не поддайся он своим чувствам, все было бы гораздо проще. Гаррет все еще обнимал его, и когда Андерс поднял взгляд, то увидел, что друг хмурится. — Ты в порядке? — озабоченно спросил он. — Да, в полном, — промолвил маг и, колеблясь, все же добавил, — Хоук, я знаю, что твое мнение о Круге и храмовниках не расходится с моим, но... — Ох, Андерс, опять ты о том же? — раздраженно воскликнул разбойник. — Сколько надобно повторять, что я на твоей стороне? Да иначе меня бы тут вообще не было! — Это ты сейчас так говоришь, — пробормотал Андерс и, заметив, как посуровел Хоук, продолжил уже громче. — То, что ты видел — только начало, дальше будет еще больше насилия, я в этом не сомневаюсь. Если ты свяжешь свою жизнь с моей, я причиню тебе одну лишь боль. Последовавшее молчание усугубляло и без того мучительную тревогу. «Ты раз за разом предлагаешь ему отступить, — подумал Андерс, — и однажды он осознает свою ошибку и вправду уйдет». Он вцепился в руку Хоука, тихо и прерывисто дыша. — Знаешь, что? — сухим и серьезным тоном произнес разбойник. — Иногда мне кажется, что, расстанься мы, ты был бы счастливее. — Ты и представить себе не можешь, как это далеко от истины! — с отчаянием в голосе возразил Андерс. — Тогда я не позволю, чтобы это стало истиной, — Хоук наклонился, крепко поцеловал его в губы и выпрямился. — Я люблю тебя, Андерс, и буду любить до самой смерти. — Ну, зачем же так мрачно?.. — пытался отшутиться маг, но тщетно. Гаррет пристально смотрел на него, и слова будто застряли в горле. — Я тоже тебя люблю. Тогда Хоук снова утянул его в поцелуй. «... Люблю и буду любить, до самой... смерти».