Счастливый

События той ночи в палатке во время змеиного прилива изменили всё между ними. Нужно, конечно, было сделать вид, что ничего не произошло. Но это для остальных. Они же теперь знали правду о чувствах друг друга не только по взглядам. Это с одной стороны радовало, с другой - ужасно смущало. В лагере было дальше опасно оставаться. Второй такой ночи можно было и не пережить. Командой было принято решение двигаться дальше. У Се вяло плёлся позади Цилина: - Значит, твоя кровь и от змей помогает? – пытаясь избавиться от неловкости, спросил он, осторожно наступая на засохшие лианы. - Значит, — Цилин ответил односложно, внимательно осматривая окрестности. Он был бодр, словно и не оберегал все предрассветные часы мирно спящего в своих объятиях У Се. Эта нечеловеческая выносливость вызывала у молодого археолога мурашки по коже. - Тогда почему тебя укусили? - не унимался смущённый У Се. - Не чувствовали моей крови. - Значит, ты должен был себя ею ещё раньше испачкать. - Нет. - Что ещё за «нет»? Пусть кусают что ли на здоровье? - У Се всегда старался его понять. - Ты важнее, — Сяогэ произнёс это так, как изрекают непреложную истину. У Се сразу замолчал и отстал от него со своими вопросами, чувствуя, как зарделись кончики собственных уши. Они продвигались всё дальше и дальше вглубь джунглей. Чжан Цилин вёл себя, как ни в чём не бывало. И судя по его обычному непроницаемому виду, он совершенно не испытывал чувства смущения. У Се начинал подозревать, что такого просто не было в списке его эмоций. Как же это бесило! В то время как сам У Се начинал краснеть, просто глядя в спину Сяогэ. Вскоре они достигли какого-то строения. У Се принялся рассматривать вырубленные рисунки на камне, очищая руками мох с древних плит. Ему сразу стало понятно, что это алтарь, где совершались жертвоприношения. Пока остальные спорили, кто его соорудил сама ли богиня или люди ей поклонявшиеся, Цилин обошёл вокруг и остановился перед одной из плит. Он стоял там достаточно долго, внимательно вглядываясь в изображения. Панцзы с остальными, заметив его заинтересованность, тихо подошли сзади. Картина, которую они увидели, была неоднозначной. На камне отчётливо виднелось тело огромной змеи в окружении более мелких змей. Кто-то даже рассмотрел лапы дракона. Хотя откуда ему там взяться. Панцзы с Толстяком во всю обсуждали изображённое, по их мнению, сражение. У Се же украдкой наблюдал за Цилином. Тот отвёл в сторону засохшие лианы, смахнул паутину и изрёк только одно слово: - Спаривание. Мужчины оживились. Они сразу же оставили тему сражения, вглядываясь в рисунок более внимательно. Судя по всему, размножение их интересовало гораздо больше. У Се, ощущая в разы усилившуюся неловкость, не участвовал в общем обсуждении. Ему даже расхотелось наблюдать за Цилином. Молодой археолог каждой клеточкой чувствовал повисшее между ними напряжение. Но насколько бы не была интересна тема, мужчины не могли позволить себе задерживаться здесь надолго. Команда продолжила свой путь, давно поменяв тему разговора. Но У Се больше не мог ни о чём думать. Слово «Спаривание» намертво засело в его мозгу. Спаривание - это то, что делают животные, чтобы произвести на свет потомство. Но между особями одного пола это невозможно. "Тогда почему я хочу этого с Сяо Гэ?". Вот этот вопрос не давал У Се никакого покоя. Он это понял прошлой ночью. Просто Цилин не пошёл дальше, так как ситуация не позволяла. Не У Се, а ситуация. Окажись они в более подходящих условиях и неизвестно, чем всё могло закончиться. Хотя, конечно, известно. У Се просто кривил душой. Раньше молодого археолога ничего не интересовало кроме древних тайн. Да, и личной жизни у него никогда не было. Не было необходимости в ней что ли или желания. «Точно», — подумал У Се, — «Никто не вызывал у меня желания сблизиться настолько, чтобы дойти хотя бы до поцелуев, не говоря уже о дальнейшем». Тем большей неожиданностью для него стала собственная реакция на Чжан Цилина. Так было с их самой первой встречи. У Се просто замирал, каждый раз встречаясь взглядом с Сяогэ. И так тяжело было потом этот взгляд отвести. На его красивое лицо хотелось смотреть долго-долго. У Се снова погрузился в собственные мысли, в который раз анализируя эти странные чувства и пытаясь понять причину их возникновения. Он по инерции двигался за мужчинами перечисляя про себя достоинства Сяогэ. Тот был красивым, надёжным, таинственным и холодным. Но разве У Се мало встречал красивых людей в своей жизни. Он зацепился за эту мысль и вдруг понял, что никогда не обращал особенного внимания на внешность. Ему гораздо важнее были человеческие качества. Но Сяогэ каким-то образом стал для него исключением. У Се было приятно смотреть на его высокую фигуру, на которой даже обыкновенного мастерка отлично смотрелась, на длинные ноги в неизменно чёрных штанах, заправленных в высокие ботинки. У Се всегда поражала способность Цилина бесшумно двигаться. Его плавные и осторожные движения против желания удерживали взгляд молодого археолога. Обманчивую худощавость Сяогэ выгодно подчёркивала проявляющаяся огромная татуировка в виде дракона. Она переходила с плеча на часть торса, местами её узоры были похожи на некий загадочный лабиринт. У Се подозревал, что татуировка сама по себе содержала важную информацию, просто они её ещё не разгадали. Но если не думать о её значении, то Сяогэ безумно шёл этот рисунок огромного дракона, в предостережении скалящего свою пасть. Мифическое существо в чём-то перекликалось с образом самого Сяогэ, как будто отображало его скрытую загадочную суть и мощь. Ну, об обнажённом торсе Сяогэ У Се вообще-то мог думать достаточно долго... Но, чёрт возьми, он никогда не обращал внимания на это у других людей. Вот что было само по себе необычно. Но ещё более необычными были мысли, которые появлялись в голове У Се о ещё более странных действиях, которые ему хотелось совершить. С течением времени он начал понимать, что ему уже недостаточно просто любоваться Цилином, У Се хотел к нему прикасаться, ласкать руками всю эту красоту. И именно от этого понимания ему становилось страшно. У Се думал, что немаловажную роль в его странных желаниях играла и таинственность Сяогэ. Он сам был похож на неизвестный артефакт. Красивый и загадочный. Хотелось протянуть к нему руки, ощупать формы и, заглянув в самую суть, разгадать все его тайны. У Се усмехнулся подобному сравнению, но это нисколько не умаляло его точности. Такими были его умозаключения до того, как Цилин его поцеловал. Тогда ещё оставалась небольшая вероятность, что У Се просто запутался в природе собственных чувств. Но красота Сяогэ осталась всё такой же беспощадной в глазах У Се. И тайны в нём не стало меньше нисколько. Просто исчезла вероятность того, что У Се в чём-то запутался. Раньше он это списывал на отсутствие личного опыта в отношениях. Допускал возможность, что просто неправильно трактует собственные чувства. Но все теории У Се полностью провалились, когда Сяогэ поцеловал его. Молодой археолог просто понял это по реакции собственного тела. Ни в чём-то он не запутался. Всё всегда оказывается было однозначно. И сейчас эта правда ослепляла сознание У Се. Он хотел Сяогэ. Хотел продолжения между ними. Но и это для него не было самым важным открытием. Самым важным было понимание, что чувства У Се никогда не были братскими. То, что он любил Сяогэ для него и всех окружающих было непреложной истиной. Просто он не отдавал себе отчёта, какого рода была эта любовь. И только теперь всё понял. Чжан Цилин очень пристально наблюдал всё это время за У Се. Он всегда держал его в поле своего зрения, но сегодня особенно. Он прекрасно видел всю обеспокоенность молодого археолога. Тот был рассеян и безучастен к окружающему, чего раньше за ним никогда не замечалось в экспедициях. У У Се был просто фетиш на всю эту древность. Но сегодня его ничего не интересовало. Причиной этому могло быть только одно событие. Неужели для У Се в реальности настолько неприемлемы эти воспоминания, что его заклинило на осмысление произошедшего. Лицо Цилина оставалось всё таким же непроницаемым, но за этой маской безразличия скрывалось целое море чувств и сомнений. Он мог выдержать всё что угодно, кроме сожаления У Се. На привале в пещере, ближе к концу вечера, Цилин протянул ему свою фляжку с водой и сказал, наверное, впервые не глядя в глаза: - Прости. - Нет, — взгляд У Се взметнулся к лицу Сяогэ. -Тебе не за что извиняться. - Ты жалеешь, — Цилин продолжал смотреть на пламя костра, ровным голосом подводя итог собственных размышлений. - Нет, — голос У Се звучал твёрдо и взгляд его был таким же. - Я понимаю, что у Вас, людей, такое не принято, — словно не слыша его ответа, продолжал Цилин. Слова его звучали еле слышно, чтобы не беспокоить остальных. - У кого это у нас? Ты вообще-то тоже человек, – У Се уже хотелось кричать от того, что его возражения игнорируют. - Не важно, – голос Цилина был ровный, а взгляд безучастный. И для У Се это было невыносимо. Таким Сяогэ был с остальными, но с ним - никогда. - Для меня - важно. Ты для меня важен! - У Се обхватил ладонями лицо Цилина и развернул к себе, заглядывая ему в глаза. Он уже не мог успокоиться, чувствуя тяжесть в груди от накопившихся чувств: - Важен, как никто другой! Поэтому мне всё равно где и что принято. У людей или богов. Я чувствую в своём сердце то, о чём сказал тебе сейчас. Это и есть моя правда! Сяогэ на это ничего не ответил. Глаза его долго-долго не отрывались от лица У Се, словно лаская взглядом. Так Сяогэ всегда смотрел только на него, разговаривая глазами. Но теперь что-то изменилось в его взгляде. Панцзы с Толстяком начали бросать заинтересованные взгляды на них с противоположной стороны костра, пауза затягивалась, а Сяогэ ничего не отвечал. Так и не дождавшись ответа, У Се опустил руки, насупился и замолчал. Мужчины устроились на ночлег возле разведённого костра. Цилин, понимая, что не сможет заснуть после всех сегодняшних переживаний, вызвался караулить первую половину ночи. Ему было забавно наблюдать за реакцией У Се. Иногда тот вёл себя, как обиженный ребёнок. Вот и сейчас он забрался в свой спальный мешок и отвернулся к стене, игнорируя Сяогэ. Глупый. Как будто это было так просто сделать. Цилин улыбнулся про себя. Если слова У Се были правдивы, то Чжан прекрасно понимал насколько тщетны эти попытки. Игнорировать собственные чувства не так-то просто. Глаза Сяогэ полные нежности вновь задержались на взъерошенной макушке, торчащей из спального мешка. Толстяк заметив напряжённость между друзьями, всё-таки не выдержал и подсел к Цилину. Указав на У Се, он спросил: - Капризничает? Чжан едва заметно кивнул, продолжая смотреть на копошащийся спальный мешок. Что-то явно мешало его хозяину спокойно заснуть. Уголки его губ приподнялись, как если бы он сдерживал улыбку. Удивленный увиденной картиной, Толстяк спросил: - По какому поводу? Цилин как ни странно снова ответил и даже словами: - Думает, что не получил ответа. У Толстяка глаза округлились от удивления. Это было четвертое предложение сказанное Цилином за день. Что-то он сегодня особенно разговорчивый. - Братец, ты опять что-то скрываешь от Наивняша? Цилин покачал головой: - Я был вполне однозначен. "Ого, опять ответил. Ну, точно не в себе", - Толстяк даже осторожно потрогал лоб Цилина. Вдруг у него жар. Чем заслужил предостерегающий взгляд. Он боязливо отдернул руку и заметил: - Да, знаем мы твои ответы. Похлеще любой археологической загадки будет. - Просто он ещё не понял. Ну, это был вообще перебор. Толстяк не помнил, чтобы Цилин когда-либо был таким разговорчивым. Наверняка, что-то произошло, потому что всё это странно. Он забеспокоился о друге: - Братец, ты, наверное, очень устал сегодня. Давай сначала ты отдохнёшь, а я покараулю. Цилин отрицательно покачал головой и больше не сказал ни слова. И в этом случае спорить было бесполезно. Обеспокоенный друг вернулся на своё место.В их маленьком лагере наступила тишина. Пока не заснул, Толстяк наблюдал одну и ту же не меняющуюся картину: напряжённую спину У Се и Цилина, не спускающего с него глаз. Даже когда все звуки вокруг стихли, У Се всё никак не мог заснуть, размышляя о взгляде Сяогэ. Он был человеком, которому проще говорить глазами, чем подбирать красивые слова. Не то чтобы так было легче, скорее честнее. Ведь глаза никогда не лгут. Но как он мог не ответить на признание У Се. Ведь это было так важно для молодого археолога. "Сяогэ, и почему с тобой всегда так сложно?!", - ворчал себе под нос У Се. Давно было пора спать, завтра их ждал очередной трудный день. У Се ощущал себя в безопасности под присмотром Цилина, как и всегда, но заснуть никак не удавалось, мысли не давали покоя. Он никак не мог подобрать название тому, что изменилось во взгляде Сяогэ, после его признания. Потому что это было что-то новое. То, чего раньше У Се никогда в нём не замечал...что-то, что резало глаз, потому что было не характерно для привычной внешности Цилина. Но усталость постепенно брала верх над беспокойством. Глаза У Се начали закрываться сами собой. Уже на грани между сном и явью, он вновь увидел перед собой лицо Цилина, освещенное светом костра, и, наконец, понял, что его признание не осталось без ответа. Глаза Сяогэ в тот момент были счастливыми.