Шиганшина. 845 год
Вечер. Из открытого окна в доме раздавались едва различимые разговоры. Через прозрачные стекла в комнату с невысокими потолками едва попадал солнечный свет. Несмотря на это, в комнате было очень светло, поэтому сидящая за столом Лиа, спокойно вырисовывала на бумаге фигуры. Она отодвинулась от стола на пару сантиметров, глядя на свой «шедевр» издалека. Девочка разочарованно вздохнула и кинула на стол карандаш. Она откинула голову на спинку стула, а руки скрестила на груди. На деревянном потолке были едва различимые узоры, которые Лиа разглядывала почти каждый день. Рисунок опять не получился. — Скучно. — тихо прошептала она. Она слышит какой-то лишний шум с улицы, но игнорирует его, продолжая смотреть в потолок. — Ну так иди погуляй с друзьями. — раздается голос матери, вошедшей в комнату. Женщина ставит на стол кусок еще горячего пирога со стаканом сладкого до приторности чая. Она часто ругает свою дочь за ее сильное пристрастие к сладкому, но сама продолжает класть в горячий напиток лишние ложки сахара. Харука вытирает руки об полотенце на своем плече и берет в руки незаконченный рисунок. Внимательно разглядывает его, а после улыбается. Как только Лие исполнится тринадцать лет через пару месяцев, то она обязательно отправит ее учиться в художественную академию в Стохес за стену Сина. Уж больно она любит рисовать — даже все стены ее маленькой комнаты были в рисунках. — Не хочу, — Лиа снова тяжело вздыхает. Глядит на аппетитный кусок пирога с песочным тестом. Кусает его, а после шипит из-за температуры горячей начинки. Быстро запивает чаем и начинает пережевывать. — Вкусно! — Эрвин из экспедиции прибыл, — рассказывает она. Харука оглядывает комнату на наличие какого-нибудь мусора, чтобы убрать его, но не находит. Даже постель была заправлена. Одной из чертой характера младшей дочери являлось ее чистоплотность. Она даже шутила как-то, что её комната чище чем весь дом. — Они завтра с Майком навестят нас. — Хорошо, — коротко отвечает Лиа и снова откусывает пирог, только на этот раз не так много. Она вытирает уголок губ тыльной стороной руки, а после поворачивается к матери: — Только вдвоем? Леви и Ханджи не будет? — Нет, — отвечает Харука и уже собиралась выходить из комнаты, как остановилась. Она развернулась к дочери, обхватив пальцами ручку двери. — Кстати, не хочешь дойти до тети Клэр? — А что-то случилось? — Я ей забыла вернуть оставшуюся пряжу. Лиа молчала пару секунд, размышляя над ответом. Ей все равно нечем заняться, поэтому она согласилась, а после вернулась к поеданию пирога. Харука работала портной, шила одежду, создавала наряды на какие-то мероприятия. Вот, недавно в городе праздновалось 102-ух летие Стен и в честь этого в центре Шиганшине проводили развлекательные программы. Циркачи, фокусники, иллюзионисты! Многие дамы заказали у Харуки платья специально на этот день, поэтому в то время она работала непокладая рук. Спустя какое-то время Лиа спускается вниз вместе с тарелкой с крошками и пустым стаканом. Ставит это все в тазик с водой, берет губку и мыло, начиная намывать керамику почти что до скрипа. А после выходит из дома, беря с тумбочки корзинку с цветными клубками пряжи. Дверь протяжно и громко скрипит, Лиа про себя отмечает — надо будет завтра сказать Эрвину чтобы он смазал петли. Под ногами босоножек хрустит песок и мелкие камушки, а после она выходит на ровную каменную дорогу. Город был однотипным, совсем не примечательным, с ярко-рыжими крышами, не выше пяти этажей в высоту. Приезжие часто теряются в этом городе, потому что дома слишком похожи друг на друга. Но Лиа родилась тут и знает абсолютно каждый закоулок в Шиганшине. Каждый раз, выезжая за его пределы, она всегда внимательно изучала незнакомую местность. Отмечала про себя как же по-разному выглядят города, которые находятся за одной стеной. — О-о-о, поглядите-ка! Это же наша малышка Лиа! — из собственных мыслей ее вывел противный мужской голос позади Лии. От этого голоса она почти вся скукожилась. — Что, опять ничем не занимаешься? По городу всё слоняешься? Перед ней стояли три солдата из гарнизона, которые явно были настроены против неё. Один из них поставил руки по бокам, насмешливо наклоняясь к ней. Бывшие сокурсники ее старшего брата, которые не смогли добиться успеха в работе — она их прекрасно знает. — А вы, как я погляжу, мир спасаете, — она принюхалась, а после снова сморщилась. — Своими пьянками. — Какая наглая! — заорал один из них. — Стоит тебя научить как правильно разговаривать со старшими! Лиа снова нахмурилась. Эти трое, порядком, поднадоели ей. Будучи на службе, они не выполняют своих обязанностей, а только пьют. А после вымещают злость на мимо проходящих людях. В этот раз именно Лиа оказалась в такой ситуации. Она уже хотела ответить им, как её быстро прервали: — Хватит приставать к детям, не надоело уже? — она узнала пришедшего Ханнеса. Ханнес тоже был ещё тем любителем выпить, но он умел вовремя брать себя в руки. Лиа заметила рядом с ним своего недовольного друга — Эрена. Кажется, именно он был инициатором того, чтобы Ханнес подошел и помог разобраться с теми солдатами. Эрен хмурился, сжимал руки в кулаки от злости и был готов сам что-нибудь да сказать им вслед. Как по дуновение ветра те трое сразу жа сбежали, оставив Лию наедине с Ханнесом и Эреном. — Спасибо, — поблагодарила она. — Надоели уже. — Если в следующий раз нападать ещё как-то будут, мне скажи! — воинственно произнес Эрен. Лиа усмехнулась. Его самого везде защищала Микаса — его сводная сестра, но упоминать это Лиа не стала, чтобы лишний раз не расстраивать его. Она уже несколько лет как дружит с ними. А так же есть еще и Армин, он часто рассказывает о внешнем мире, о котором читал в книгах. Лиа может назвать их своими друзьями, с ними она проводит большую часть своего времени. В Шиганшине мало чем можно заняться, поэтому все свое время они вчетвером просто гуляют по городу и сидят у канала. — Хорошо, — улыбнулась она и махнула рукой. Каждый раз, когда к ним пристают местные задиры или солдаты пьяницы, Эрен встревает в спор. Всякий раз когда эти хулиганы видят Йегера, то стараются убежать подальше, потому что где Эрен — там и Микаса. Эрен думает что его все боятся, а Аккерман предпочитает в такие моменты молчать. — Мне нужно идти. Лиа проходит еще через пару переулков, а после оказывается напротив дома тетушки Клэр. Женщина была на балконе и развешивала мокрое белье. На фоне белых простыней ярко-рыжие волосы Клэр, собранные в пучок, сильно выделялись. Из-за легкого ветра Лиа могла слышать запах свежего постиранного белья. Она вдохнула этот запах, а после заговорила: — Тетушка Клэр! — женщина опустила взгляд вниз. Заметив стоящую у входа Лию, она широко улыбнулась, показывая свои ямочки на лице. — Мама попросила передать вам оставшуюся пряжу! — Ой, осталась еще что ли? — удивлённо спрашивает она. — Ты заходи в дом, я сейчас спущусь! Лиа потянула дверь на себя, заходя внутрь дома. В нос почти моментальное ударил запах жаренного мяса — муж Клэр был охотником, поэтому в доме частенько было мясо на обед. Внутри было убрано, полы буквально блестели от чистоты, а на полках в шкафах с прозрачными стеклами не виднелось ни одной пылинки. Лиа снимает обувь и проходит в гостиную. Глазами она сразу же находит парня, старше ее где-то на года два, что сидел на диване. Такие же рыжие волосы, как у его мамы, и с темно-зелеными глазами. На столе перед ним были куски дерева, инструменты и веревки, а сам он что-то мастерил. Он услышал как заскрипели половицы под весом Лии, поэтому развернулся. — О, привет, Лиа, — он помахал рукой, а после вновь вернулся к своему делу. — Ты чего пришла? — Привет, Марк. Да так, пряжу принесла, — она ставит корзину с клубками на диван, а после следит за тем, что он делает. Он резком убирал лишнее с дерева, пытаясь вырезать определенную фигуру. — А ты чего из училища вернулся? Выходной? — Так праздники же были, — говорит Марк. Он задевает острием резака свой палец и тихо шипит от боли. — Завтра с утра возвращаюсь. Тетушка Клэр и Марк были хорошими друзьями их семьи, но Лиа чувствовала себя неловко когда оказывалась с ним наедине. Не понятно почему только — из-за разницы в возрасте или из-за чего-то другого. Единственное, что она знает про него, так это то, что он учится в кадетском корпусе. И вроде как попадает в первую десятку лучших кадетов, поэтому собирается служить в Военной полиции. Он очень хочет перебраться за стену Сина и забрать своих родителей туда же. У Лии тоже в планах было поступление в кадетский корпус после обучения в художественной академии. Только с отрядом она до сих пор не может определиться. Конечно, самый первый вариант — это Разведкорпус, пойти служить под крылом своего собственного брата. Но готова ли она каждый раз рисковать своей жизнью ради этого? Она сама не знает ответа на этот вопрос. Другие два отряда не особо симпатизируют ей — особенно Гарнизон. Наконец Клэр спустилась вниз, она положила пустой тазик на пол возле шкафа, а после подошла к Лии. — Ого, так много осталось, — женщина посмотрела в корзину, а после повернулась к гостье. — Давай я тебе мясца заверну, а? Я такие вкусные отбивные сделала! Маму с братом угостишь! — Ой, да нет, не надо, спасибо. — Лиа замахала ладошками неловко улыбаясь. Но женщина ее словно не услышала, она быстро убежала на кухню, вновь оставляя гостью наедине со своим сыном. В комнате воцарилась тишина, которая прерывалась звоном тарелок с кухни. Лиа же облокотилась бедрами об спинку дивана, сложив руки на груди, она старалась не обращать внимания на Марка. Вновь рассматривала просторную гостиную, пыталась найти какие-нибудь изменения в комнате. К счастью, в этот раз женщина долго на кухне не задерживалась. В ее руках был мешок, из которого доносился ароматный запах. Она вручила это в руки Лии, а после улыбнулась. — Угощайтесь! — Ох, спасибо большое! Спорить с этой женщиной — себе дороже. Поэтому попрощавшись со всеми в доме, Лиа наконец вышла на улицу. Тетушка Клэр часто угощала людей своими блюдами и этот раз не был исключением. Она посмотрела по сторонам и пошла к своему дому медленным шагом. Дома занять себя нечем, гулять тоже желания нет, какой же этот город все-таки скучный! Лиа останавливается возле конюшни, когда слышит оттуда лошадиное ржание. Кони в загонах выглядели неспокойно, били копытами об землю и не хотели слушаться своего хозяина. Их хозяин — местный торговец, который каждую неделю привозит товар из стен Роза и Сина, а после продает здесь втридорога. Удивительно, что в Шиганшине вообще есть люди, которые покупают его вещи. Этот мужчина не особо умеет ухаживать за лошадьми, из-за чего бедные животные часто выбегают из своего стойла. Лиа не имела никакого опыта в верховой езде, но даже она видела, что животные выглядели напуганными. Будто чувствовали, что случиться что-то ужасное и хотели убежать отсюда куда подальше. — Да угомонитесь вы, твари! — не выдержав, закричал мужчина. Он тяжело дышал и сжимал руки в кулаки, зло смотря на животных в стойле. Мимо проходящие люди тоже стали обращать внимание на кричащего мужчину. Но большинство из них не задерживалось на месте дольше нескольких секунд и продолжали свой путь. Точно так же и сделала Лиа. Ей, конечно, жалко бедных животных, но она ничего не сможет сделать против этого мужчины. Она вновь проходит по знакомым улицам, вновь рассматривает все те же дома и тяжело вздыхает. Идти до дома ей как минимум десять минут, потому что он находился в самом углу города, недалеко от внутренних ворот. Лиа вздохнула и прикрыла глаза на пару секунд, чтобы не видеть улицы этого города. Из горла вырывается рваный крик, когда разговоры людей на фоне прервался сильным громом, а весь город озарила секундная вспышка. Сердце бешено забилось в груди, она стояла на месте боясь пошевелиться. На пару секунд ей подумалось, что только ей это показалось, но такие же шокированные лица окружающих говорили об обратном. Первой мыслью у нее была что это начался дождь с грозой, но на небе было ни единого облачка. Солнце все еще светило, но половина города уже находилась в тени из-за высоких стен. Но все внимание Лии и остальных было приковано к стенам в стороне внешних ворот. Оттуда шел густой белый пар, большими клубками поднимающимися вверх. Внутри появился странный липкий страх, руки сильно задрожали. Лиа перестала слышать шепот людей, а слышала лишь учащенное биение своего сердца. Взгляд был прикован только лишь к этому пару. В голове появилась куча вопросов и мыслей, что перемешались вместе. Что это за пар? Откуда он? Что он тут делает? Откуда появился? Все вопросы и мысли исчезли почти сразу же, как только из стен стала появляться огромная уродливая голова. Красное лицо без кожи, с белыми зубами и узкими темными глазами, смотрело на весь город с высоты стен. Даже не так! Это нечто было выше самих стен, раз его лицо было видно полностью! Лиа сама не заметила, как перестала дышать от поглощающего её страха. Нет… Этого не может быть! — Титан! — громко закричал какой-то мужчин, стоящий совсем недалеко от Лии. И снова раздается резкий звук, от которого у Лии заложило уши. Куча осколков от внешних ворот полетели в разные стороны, хаотично приземляясь на оранжевые крыши домов. Поднялась пыль, люди начали громко кричать и пытаться спрятаться от летящих обломков. Лиа в панике сдвинулась с места и начала бежать куда глаза глядят, главное — подальше от внешних ворот. Она истошно закричала, падая на колени и закрывая голову руками, когда прямо на бегущего впереди нее человека приземлился кусок стены. Из глаз потекли слезы, страх окутал ее полностью, все ее тело сильно дрожало. Она даже не шевелилась, лишь спина подрагивала от рыданий. Этот человек не был ей знаком, но всего лишь за мгновение он был раздавлен под тяжестью огромного камня. Бежала бы она чуть быстрее — оказалась бы на его месте. — Титаны в городе! — люди кричали только это. В Шиганшине поднялся сильный шум, люди кричали, истошно вопили, плакали, звенел колокол церкви. Среди всего этого шума не были слышны крики солдатов Гарнизона об эвакуации, поэтому все просто бежали подальше от стен. Она чувствовала боль во всем теле из-за того, что люди задевали ее, когда в панике бежали от титанов. Чудом, Лие удалось встать с земли. Она бежала за толпой, глядя вперед, пыталась разглядеть среди домов свой. Единственная мысль, что сейчас крутилась в ее голове — это встретиться с мамой. Она бежала изо всех сил, просачивалась сквозь толпу и не обращала внимания на остальных. Старалась не оборачиваться, потому что боялась увидеть этих чудищ позади себя. — Мама! — закричала она, когда увидела свой дом. Харука стояла на лестнице, крепко сжимая полотенце в руках. Она заплаканными глазами смотрела на бегущую толпу. Среди всех людей женщина наконец заметила светлую макушку своей дочери и стала бежать к ней навстречу. — Мама! За пеленой слез Лиа почти ничего не видела. Она лишь крепче ухватилась за руку своей мамы, когда дотянулась до неё. Появилось легкое чувство безопасности, когда она оказалась рядом с Харукой. Кое-как, но они вдвоем спрятались в узком переулке, между двумя домами. Лиа тяжело дышала и прижималась к матери, дрожь все еще никак не проходила, было тяжело стоять на ногах. В какой-то момент ей стало тяжело дышать, поэтому она стала делать глубокие вдохи, чтобы нормализовать дыхание. — Как же я испугалась… — Харука сама боялась не меньше. Но не за свою жизнь, а за жизнь дочери. Даже сейчас, обнимая ее, она никак не может успокоиться. — Не отходи от меня! Нам помогут, слышишь?! Идём сейчас же на паром! Они крепко держались за руки, когда выходили из переулка. У канала уже выстроилась большая очередь, контролировали которую солдаты Гарнизона. Точнее, пытались контролировать. Люди в панике пытались прыгать прямо с берега на паром, но большинство из них просто не долетало. Кто-то успевал зацепиться за корпус, а кто-то падал прямо в воду, разбивая свои головы об бетонные стены канала. В какой-то момент земля начала сильно дрожать, что аж обломки домов начали трястись. И снова резкий хлопок, от которого закладывает уши, раздался совсем недалеко от Лии. Она зажмурилась и сжалась, уже готовясь почувствовать боль во всем теле. Но лишь ощутила, как приземлилась на землю прямо головой. Пару секунд она лежала на земле неподвижно, весь город будто замолк на какой-то момент, а в голове появился оглушительный звон. К горлу поступила тошнота, голова болела так сильно, что казалось, будто она вот-вот взорвется. Лиа приняла сидячее положение тела, сжимая свою голову в руках, пытаясь унять боль. Сильно кружилась голова, было сложно открыть глаза из-за яркого света. Она дотронулась до затылка, рука была в чем-то теплом и вязком. Пальцы полностью окрасились в красный из-за крови. Из-за резкого приземления на камень голова была разбита. Удивительно, что Лиа сразу же не отключилась. Когда она открывает глаза, первое, что она видит перед своими глазами — это чудовищного титана. Из его рта выходил пар, все его тело было в странных металлических пластинах, что переливались на солнечном свете. Он выглядел… Совсем иначе, чем остальные титаны, которых она видела пару минут назад. Этот титан разглядывал город, он не пытался съесть людей, что находились рядом с ним, он даже ввел себя по-другому! А спустя пару секунд поднялся с колен и пошел в сторону полностью разрушенных внутренних ворот. Секунду… Внутренние ворота! Они были полностью разрушены! Обломки от них лежали по всему городу, дома были разрушены, везде лежали мертвые тела людей. Из-за поднявшегося столба пыли Лиа стала громко кашлять, видимость была ужасной, она водила по кругу руками, пытаясь найти что-то. — Мама! — крикнула она. Боль сменилась на страх. Она кое-как поднялась с земли, прихрамывая, ходила вокруг, смотрела по сторонам. — Мама, ты где?! Мама! Она заметила титанов, что были уже совсем недалеко от нее, поэтому нужно было спешить. Она споткнулась обо что-то, чуть не упав на землю и обернулась назад. Глаза широко расширились, когда Лиа увидела под своими ногами мертвое тело собственной матери. Ее ноги и туловище было придавлено камнем, из-под которого торчала голова и руки. Из открытого рта текла кровь, не прекращаясь. Стекала по бледной коже и капала прямо на землю. Глаза широко раскрыты, смотрели прямо на Лию. Лиа обхватила маму за голову, и слезы потекли с новой силой. Она громко зарыдала, прижимая к себе мертвое тело Харуки, не веря в происходящее. Лиа била камень кулаками, пока на булыжнике не появились красные пятна от окровавленных костяшек. — Мама! Мама, нет! — она наклонилась к ней, прикасаясь лбом к ее лицу. Волосы прилипли к мокрым от слез и крови щекам, руки полностью окрасились в красный. Красный. Этот цвет был везде. Лужа крови, вытекающая из-под камня, впитывалась в ткань ее светлого платья. — Мама, пожалуйста! Этого не может быть! Ее кто-то настырно стал тянуть назад, но она отбивалась от чужих рук. Держалась изо всех сил за тело Харуки, за этот чертов кусок камня, который забрал жизнь ее самого дорого человека. Мужской голос кричал, что ей нужно уходить, потому что посадка на паром вот-вот закончится. — Отпусти, нет! — плач перешел в рыдания. Осознание того, что Харуки больше нет, причиняло такую сильную боль, которую она никогда не чувствовала в своей жизни. Это нельзя сравнить с физической болью, эта гораздо сильнее. — Посмотри на меня и слушай! — ее держал на руках солдат Гарнизона. Тот самый, что задирал ее некоторое время назад. Но из-за пелены слез она толком не смогла разглядеть его лицо. Она вытирала слезы локтем, но они продолжали идти непрекращающимся потоком. — Я посажу тебя на паром и ты будешь в безопасности, ты поняла меня?! Она кивнула головой, но взгляд то и делал, как падал на тот самый камень. Солдат протискивался сквозь толпу. Кто-то из людей не хотел пропускать его, но он настырно продолжал проходить вперед. Мужчины выкрикивали ему в спину оскорбления, но он не обращал на них внимания. Лиа же вцепилась в него как можно сильнее всеми руками и ногами, чтобы не упасть. Когда они оказались возле входа на паром, он заговорил с другими солдатами Гарнизона поставив Лию на землю. — Это младшая сестра командира Эрвина, — сказал он. — Ей необходимо место на этом пароме. Они еще говорили о чем-то, но разговор был недолгим. Она оказалась на пароме, а после за ней сразу же закрыли вход на палубу. Лиа стояла возле входа, глядя на свой полностью разрушенный город, который заполняли уродливые титаны. Она не отрывала взгляда ровно до того момента, как они не выплыли за территорию Шиганшины. Теперь же ей открывался вид на чистое поле, которое тоже в скором времени заполнят кровожадные гиганты. Когда она перестала думать о чем-либо, то почувствовала сильную физическую боль во всем теле. Травма головы при падении дает о себе знать. Ей бы поскорее получить медицинскую помощь, но при таких обстоятельствах она окажется в госпитале ещё не скоро. — Присядь хотя бы, — услышала она голос позади. Это была бабуля, которая обеспокоено смотрела на неё. — Ты вся в крови. Лиа перевела взгляд на себя: все ее руки были в уже застывшей крови, а подол платья полностью пропитался ею. Ей бы принять душ да выкинуть одежду. Но что-то ей подсказывало, что в ближайшие дня два она все еще будет ходить в этом одеянии. Она садится рядом с этой бабушкой, прижимаясь спиной к бортику. Что ей теперь делать? Куда ей идти? Чувство беспомощности разрасталось с каждой секундой. Ей необходимо как можно скорее связаться с Эрвином, но она даже не знает как быстро это произойдет. Разведкорпус вернулся из стен только пару часов назад, старший брат наверняка слишком устал от долгой экспедиции.***
Вечером того же дня
— Эрвин, мне очень жаль, но мы не конспектируем имена беженцев, — произнес Пиксис. — Их слишком много, это практически невозможно. Воздух в кабинете командира Гарнизона был очень тяжелым, даже напряженным. Леви, наверное, ещё никогда не видел Эрвина в таком ужасном состоянии. Лишь одна весть, оповещающая о вторжении титанов в Шиганшину, взбудоражило его как никогда прежде. Эрвин чувствует жуткую усталость, его мышцы сильно болят после экспедиции, из которой они вернулись около трех часов назад. Сражение с титанами было чудовищным — Разведкорпус наткнулся на несколько девиантов уже на подходе к стенам. Так просто убежать от таких титанов практически невозможно, как и сражаться в чистом поле. В последнем сражении с титанами погибло пятеро солдат, что были уже на финишной прямой домой. По приезде на базу все солдаты разошлись по своим комнатам, чтобы отдохнуть после такой вылазки. Так же сделал и Эрвин. Как обычно, принял горячий душ, выпил немного чаю и почти заснул за своим рабочим местом во время заполнения рапорта. Как к нему в кабинет ворвался гонец со словами о том, что стену Марию пробили титаны, а люди в Шиганшине погибают один за другим. Эрвин среагировал быстро. Он тотчас отправился к Пиксису, чтобы узнать о списках беженцев. Леви, как обычно, сопровождал его, сам был немного на нервах, хотя как обычно не подавал виду. Смит не знал куда себя девать — у него вся семья, все родственники живут в Шиганшине. Он даже представить не может, что произойдет, если они не смогли уехать на пароме. Эрвин выглядел растерянно, даже напугано. Он поджал губы и сжал руки в кулаки, медленно выдыхая, сдерживая свои эмоции. Его родные оказались в центре всех событий, а он до сих пор не знает живы ли они вообще. — Где сейчас находятся все беженцы? — спустя пару секунд, успокоившись, спросил Эрвин. — В Тросте сейчас организовали временные лагеря для беженцев, — ответил Пиксис, он сел обратно в свое кресло и положил перед собой несколько бумаг. По всему его столу валялись многочисленные отчеты и рапорты солдат. Сейчас Гарнизон как никогда был завален работой, которую им нужно будет разгребать еще долгое время. — Уже должны были прибыть первые паромы с людьми. Эрвин был весь как на иголках, очень сильно нервничал. Всю дорогу до выхода из базы Гарнизона не проронил ни слова, Леви лишь оставалось поспевать за ним. Сам молчал, понимал что слова сейчас лишние. Он сам стал волноваться за судьбу его семьи, ведь знал как Эрвин ими дорожил. Как только они оба сели на своих лошадей, командир заговорил: — Леви, возвращайся на базу, я поеду в Трост, передай Майку, чтобы он занялся бумагами в мое отсутствие. — Уверен что поедешь один? — спросил Аккерман, сжимая поводья в руках. Эрвин ничего не отвечал пару секунд, но после снова перевел на него взгляд и кивнул. — Как скажешь. Они оба разъехались в разных направлениях. До Троста было сравнительно недалеко, поэтому ехать Эрвину пришлось от силы пятнадцать минут, не считая время ожидания открывания внутренних врат. Всю дорогу он думал только о своих родных, надеялся что они успели эвакуироваться из осажденного титанами города. И винил себя в том, что не успел вовремя перевезти их в безопасное место, за стену Сина. Собирался это сделать уже в конце месяца, но просто не успел. В Тросте было удивительно шумно. Много людей и солдат, что сновали с одной улицы в другую. Почти что не было видно горожан города — они все засели в своих домах, в ожидании пока весь этот шум стихнет. Лошадь ловко лавировала между людьми, пока Эрвин осматривал заполненный людьми город. Единожды остановился у солдата из полиции, спрашивая где находятся все лагеря. Ему пришлось оставить свою лошадь в конюшне и последовать пешком, чтобы не заполнять место в и так узких улочках города. Смеркалось, заработали уличные фонари. Он заходит в первый лагерь, коим оказался старый потрепанный ангар. Обходит его вдоль и поперек, но не находит свою родню здесь. Его волнение становится сильнее, из-за чего он останавливается на пару секунд у какой-то стены, чтобы прийти в себя. Он, наверное, даже на экспедициях не так волновался, как сейчас. — Какие люди, Эрвин! — окликает его знакомый голос позади. Перед ним стоял его бывший сослуживец, что не вошёл в десятку лучших солдат и потому ушёл служить в Гарнизон. — Не помер ещё! — Рен… Давно не виделись. — командир молчал пару секунд, пытаясь вспомнить его имя, а после полностью разворачиваясь к нему. — Тебя что сюда занесло? Я думал в Разведке дел побольше, особенно у тебя — командира, — в словах Рена был слышен еле заметный сарказм, он не позволил ответить Эрвину и продолжил. — За сестрой своей пришел? — Ты… Ты видел ее? — удивленно спросил он, а внутри огонек надежды загорался вновь. — Я посадил ее на паром, — ответил Рен, гордо улыбаясь. — Она должна быть где-то тут. Скорее всего в лагере, где находятся все дети, но я не особо уверен в этом. Эрвин осмотрелся по сторонам, чтобы найти тот самый лагерь, о котором ему сказал старый друг. Его взгляд зацепился за не очень примечательное здание, вокруг которого столпились одни лишь дети и подростки. И эти дети, предположительно были сиротами, те, кто приехал сюда без родителей. Эрвин задумался — да и Рен ему говорил только про младшую сестру, неужели с Харукой что-то случилось? — Я у тебя в долгу, Рен. — ответил Эрвин, а после быстрым шагом последовал к тому зданию. Внутри даже яблоку негде было упасть — каждый квадратный метр забит детьми, что лежали в спальных мешках. Все дети выглядели потерянными, некоторые забились в углы, не контактируя с остальными. Эрвин прошел дальше, быстро обходя помещение вдоль и поперек, разглядывая детей внутри. Среди них не было его сестры. Он вышел из здания, а паника внутри только нарастала с каждой секундой. Он обхватил голову руками, обдумывая, в каком месте нужно её поискать еще. Командир игнорировал какие-то высказывания, что выкрикивали ему в спину незнакомые люди — уж больно он привык к ним. Прошел к палаткам, где оказывали медицинскую помощь. Кому-то обматывали конечности бинтами, а кого-то и вовсе загружали на носилках в повозках, чтобы после отправить в госпиталь. — Лиа, — Эрвин замер, услышав знакомое имя, что сказал юношеский голос. — Что у тебя с головой? Эрвин начал смотреть по сторонам, пытаясь найти источник звука. И нашел его. Марка он узнал практически сразу же — в последние дни они частенько сталкивались друг с другом в разных местах да и даже в Шиганшине нередко виделись. Керих стоит возле Лии, но та игнорирует его. Она сидела на скамейке, пока вокруг нее хлопотала медсестра, обматывая голову бинтом. Стерильный бинт все еще пропитывался кровью, хотя после падения стены прошло несколько часов. — Разбила, наверное, когда меня мама оттолкнула. — отвечает она, поджимает губы и сжимает ладони в кулаки. К ее горлу вновь подступила тошнота, когда она закрыла глаза, а голова от шума Троста разболелась ещё сильнее. — Лиа! — знакомый голос будто выводит Лию из транса, она поднимает глаза, с надеждой осматривает толпу людей и видит, как ее старший брат бежит к ней. У Лии слезы в глазах появляются, а с души словно камень падает, когда она понимает, что осталась не одна. Эрвин обнимает ее крепко и облегченно выдыхает. Она жива! Его младшая сестренка жива! Он бы с удовольствием сейчас улыбался во все тридцать два зуба, пытался бы поднять настроение Лие да выглядит она совсем неважно. Вся бледная, на лице остались кровавые засохшие пятнышки, а глаза красные. Лиа изо всех оставшихся сил сжимает его бежевый китель, впервые за весь сегодняшний день чувствует себя в безопасности и наконец может спокойно выдохнуть. Только, каждый раз закрывая глаза, перед ней возникают те ужасные сцены. Кровь, смерть, крики. Это все буквально преследует ее. — Эрвин… — она шмыгает носом, пока брат заботливо вытирает скатывающиеся по лицу слёзы. — Мама… Она… Она не может договорить. От нахлынувших эмоций голова снова разболелась да и сама смириться она с этим не может. Что Харуки больше нет. Эрвин молча губы поджимает, прекрасно понимая, что она хотела сказать. Он беззвучно вздыхает, хочет что-то произнести, да в горле словно ком встал. Он берет себя в руки удивительно быстро: сейчас не время думать о маме, для начала ему нужно разобраться с сестрой и доставить ее в безопасное место. — Марк, ты останешься здесь? — спросил Эрвин. — Завтра с утра вернусь в училище. — говорит Марк. Эрвин промолчал, лишь кивнул, а после развернулся и пошел обратно к своей лошади вместе с Лией, держа ту за руку. По пути он рассматривал всех остальных беженцев, перевёл взгляд на перебинтованную голову сестры — нужно будет все равно хорошенько осмотреть ее голову на наличие травм. Здесь явно не уделяли должного внимания, а всего лишь оказали первую помощь.***
— Ну что там, Ханджи? — тихо спрашивает Эрвин. Ходит из стороны в сторону, сжимает руки в кулаки, пока волнение буквально плещет через край. Зоэ снимает перчатки, что немного пропитались кровью, и кидает их куда-то на стол. Лиа лежит на кровати, практически засыпает. Из-за полной тишины в комнате она могла слышать собственное сердцебиение в висках. Стоит закрыть глаза, как вновь появляется сцена с мёртвой Харукой, от чего кровь стынет в жилах. Она смотрит на Ханджи, переводит взгляд на Эрвина. В обычное время Лиа нарадоваться не могла, когда видела кого-то из них. Эрвин всегда занят, домой приходил редко, а когда он навещал их с мамой вместе с друзьями, то дома был настоящий праздник. Леви, Ханджи и Майк сами уже являлись неотъемлемой частью семьи Смит. — В целом, могло быть и хуже, — отвечает Зоэ, кидает взгляд на Лию, осматривает хорошо ли она наложила повязку. — Она рассекла себе голову, из-за этого шла кровь, нужно будет каждый день обрабатывать рану, чтобы туда не попала инфекция. Вероятнее всего у нее сотрясение. Эрвин как-то облегченно выдыхает, садится на кровать рядом с сестрой и обхватывает ее руку, медленно поглаживает. У него сердце нещадно болит от того, что пережила Лиа. Она все еще слишком мала для того, чтобы видеть то, что он видит каждый раз, когда Разведкорпус выдвигается за стены. — Я поеду к Закклаю, чтобы уйти в увольнительную и приглядывать за Лией. Ханджи, останься с ней, — сказал он, глядя на нее, а после посмотрел на Лию. Та лежала с еле открытыми глазами — слишком хотелось спать. — Я скоро вернусь. Квартира Эрвина была простенькой — две спальни, кухня и ванная. Находилась в двадцати минут езды от базы Разведкорпуса. Он довольно редко ночевал здесь, обычно предпочитал оставаться в Разведкорпусе. Но сейчас ему нужно будет чаще бывать здесь, хотя бы до полного выздоровления Лии. В спальне было прохладно; окно открыто, удивительно даже, что от ветра не разлетелись бумаги на столе. — Конечно. — говорит Зоэ, пока Эрвин и Лиа тихо закрывают за собой дверь. Ханджи положила подушки друг на друга, чтобы голова Лии была приподнятой. Смочила марлевую повязку в тазу с холодной воды, а после положила ей на голову. По телу Смит резко пробежались мурашки, но спустя секунду она почувствовала сильное чувство облегчения, головная боль будто по щелчку пальцев стала проходить. Она вновь прикрыла глаза, практически погружаясь в сон, сегодняшний день был слишком выматывающим.